Сегодня шведский город Гетеборг встречал гостей. Вилле Вало, с новоявленным другом - шофером Микласом, гуляли по городу и разглядывали шведские достопримечательности: архитектуру, пейзажи, магазины IKEA, андэграунд бары. - Стоп! - прервал Вилле Вало, - Этож шведские андэграунд бары!!! Зайдёмка немедленно в один. Вилле Вало и Миклас спустились по скрипучей деревянной лестнице в глубину андэграунд бара. Играла приятная шведская музыка, пахло настоящими шведскими сигаретами. Финские туристы подошли к бармену и быстро заказали три бутылки красного вина, после чего уютно устроились за дубовым столиком недалеко от сцены. - Сегодня на сцене, - объявлял конферансье, - Известная шведская группа In Flames (в пламени огня)! Да уж врядли известней моей - подумал про себя Вилле Вало, и ухмыльнулся. Хотя моя, конечно, финская - поправился Вилле Вало. Весь андэграунд бар застыл. На сцену неспеша вышли музыканты, расчехлили свои музыкальные инструменты, подключили необходимые провода. - Гритингс андэграунд бар! - выкрикнул волосатый человек с микрофоном. - Мы - известная шведская группа In Flames (в пламени огня)! - На вокале я - Андэрс Фридэн! На гитарках - заслуженный ветеран шведской сцены Джеспер Стромблад, и, волосатый-бородатый Бьёрн Гилотт! - А ещё у нас Дэниэл Свенссон на барабанах и Питэр Айверс на басу, быстрым речитативом проговорил он - неугомонный Свенссон уже начал отсчитывать ритм на тарелках. Андэграунд бар запульсировал в ритме. - Сегодня мы сыграем наш шлягер с альбома Whoracle (шлюшничество) - Episode 666 (эпизод шесть шесть шесть), - уже под музыку кричал Андэрс Фридэн. Прям как у меня! - заинтересовался Вилле Вало, - только без ин май харта! - Кам он! - вырывался волосатый человек с микрофоном (Андэрс Фридэн). - Зыс ис эпизод!! - рычал он навзрыд, - Сикс сикс сикс!! Дистэнэйшн - кэйос!! А где бэйби? - удивился Вилле Вало, - что это за песня такая, если бэйби то нет? В недоумении Вилле Вало прикончил вторую бутылку любимого красного вина. Вскоре концерт закончился. За это время Вилле Вало и Миклас успели два раза заказать по бутылке вина. Красного. Миклас также заказал себе кружку пива - просто попробовать. Вечерело, шведская андэграунд публика расходилась по домам. За дальним столиком продолжала сидеть подозрительная группа людей с длинными волосами. - Миклас, - Вилле Вало поднял мутный взгляд, - А это там случаем не известная шведская группа In Flames (в пламени огня) сидят после удачного выступления? - Да нет, Вилле - успокоил кумира Миклас, - Это - малоизвестная шведская группа Soilwork (колхозники). А. хы хы, - ответил Вилле Вало, и уснул на столе.
Вилле Вало приподнял голову. Ой как болит, бэйби - подумал он. Так. Я дома. Вот моя кровать, вот косметичка. Вот моя куртка с надписью - йор претти фэйс ис гоуинг ту хелл… А что было то? Вроде ездил кудато.. В памяти мелькало: сикс сикс сикс, шведская дорога.. шведский дом.. любимое красное вино.. вокруг люди с длинными волосами.. громкая быстрая музыка.. смех, крики, женщины.. Нефига не помню! - осознал Вилле Вало. Выходные несомненно удались.
Приятные сновидения героя лав-метал сцены Вилле Вало были нарушены - его разбудил внезапный звонок в дверь. Опять эта сволочь! Почтальон! Всегда, гад, звонит дважды! - разозлился Вилле Вало. - Вам письмо, - хмуро проговорил человек с сумкой на плече. И удалился. Фром аффишал фан клуб - возглашал обратный адрес. Наверное изза границы - догадался Вилле Вало. Он аккуратно вскрыл конверт, - в руки лёг листок формата A4 расписанный мелким фанатским подчерком. Тааак. решил Вилле Вало - будет чего почитать теперь! Анну Каренину я дочитал вчера, - жалко бэйби, всплакнул Вилле Вало, но тут же собрался. - Здравствуй Вилле. - начал он чтение, - Я тебя люблю. Люблю тебя. О как же я тебя люблю! Тебя. Люблю. Вилле! Ты - мой БОГ! Ты - вся моя жизнь. Подруги меня не понимают, родители игнорируют, в школе - не воспринимают мой талант. Только твоя музыка заставляет меня жить! Как ты верно заметил в одном из своих гениальных текстов - соу клоуз ту зэ флэйм, - это про меня! Я сгораю от желания! Только ты, моя любовь, меня понимаешь! Хочу обнять тебя, зарыться в твои татуировки, целовать все твои… далее неразборчиво. Вилле Вало перевернул страницу - опять неразборчиво. Внизу Вилле Вало с трудом разобрал подпись - Всё. Я кончила. Навсегда твоя - Клаша Дудкина. Конверт пригодится - подытожил Вилле Вало и закурил.
Однажды Вилле Вало нехило перебрал своего любимого красного вина на дне рождения басиста его любимой группы HIM - Миге. - Эх, Миге! - обнял друга Вилле Вало, - Помню как ты первый раз пришёл в мою любимую группу HIM. Вилле Вало поставил напротив Миге ополовинненный бокал, немедленно закурил и преступил к повествованию. - Было хмурое весеннее финское утро, и вот приходит такой карапуз с бас-гитарой! - Вилле Вало вяло поднял руку над столом отображая необходимый рост, - Я ещё подумал - ну зачем мне в группе вот это вот? Миге заинтересованно посмотрел на звезду лав-метал. - А как стал играть! - Вилле Вало теребил совсем съехавшую шапку, - Во какой кабан вымахал! Миге застенчиво поиграл бицепсами и улыбнулся. - И сколько вспомнить можно! - продолжал герой Финляндии, - На концертах приставал к Линде - лез целоваться, склонял его к сожительству... Но потом получил за это по башке, и поехал в тур с гипсом на черепе... - Бэйби! - друзья крепко обнялись, - Есть чего вспомнить! В это время, за вешалкой сидел наш знакомый фотограф - Йоханссон.
Однажды Вилле Вало выпивал в гостях у барабанщика малоизвестной финской группы the 69 eyes (шестьдесят девять глаз) - Юсси. Играла подозрительно знакомая приятная музыка, Юсси загадочно улыбался. - Новый диск? - поинтересовался Вилле Вало. - Ну.. - Юсси смутился, - Это группа такая. Ну из России.. Тама две приятные девушки поют - одна чёрненькая, вторая - рыженькая. - А! - Догадался Вилле Вало, - Тату чтоли? А про себя подумал - ненавижу когда какаято группа известнее моей! - Ага.. - Юсси покраснел, - Типа, олл зэ сынгс ши сэд там.. - Да не бойся, бэби! - мне тоже нравится! Я у тебя возьму диск переписать. А Юрки мы ничего не скажем! - А хочешь, покажу кое что? - заискивающе прошептал Юсси, - Ты такого не видел небось. - Тащи! - обрадовался Вилле Вало. Через полминуты из комнаты вышел преобразившийся Юсси, на малоизвестном барабанщике красовалась майка с изображением двух девушек. Одной - чёрненькой, второй - рыженькой. - Бэйби! - оценил Вилле Вало. - Я купил когда в Москве выступали, - признался Юсси. - Пришлось провозить в малом барабане - чтоб Юрки не заметил. - Ну, чтоб Юрки нот ганна гет ас, - поднял бокал Вилле Вало.
Однажды Санта Клаус приехал в гости к своему любимому лапландскому оленю — Пекке. — Ну что, рогатый! — дружно потрепав по шее зверюгу начал беседу Санта Клаус, — Готов к праздникам? — Чё за праздники то? — удивился Пекка. — Не, ну ты парнокопытное даёшь! Рождество же! Новый год! — Что, и всё? — покачал рогами Пекка. — Нет конечно! Потом опять рождество и старый новый год! — Два раза чтоли получается? — не понял олень. — Получается что, — Санта Клаус задумчиво поправил красную шапку, — Получается два да... — А почему не три? — Это как? — Санта Клаус прищурил правый глаз, — Старый старый новый год? — Муу, конечно! — улыбнулся Пекка. Санта Клаус присел на загон и задумался. Он вспоминал школьный курс логики. Так, — понеслись в пространстве мысли героя Лапландии, — Старый на новый даёт ничего — сокращается тоесть. И остаётся у нас один только старый. Старый год? — Слышь, Пекка — поднял седую бороду Санта Клаус, — А вот... — Старый, старый, — убедительно кивнул Пекка. Надо проконсультироваться с лапландским начальством, — вздохнул Санта Клаус и достал из кармана вкусный сухарик для Пекки.
Однажды Санта Клаус сидел около печки и разбирал большой мешок с письмами от детишек. Вскоре было извлечено письмо с забавным символом нарисованным от руки на конверте — не то пентаграмма, не то не пентаграмма. Санта Клаус заинтересованно поправил очки и приступил к чтению. Дорогой Санта! Я себя хорошо вёл весь год. Слушался маму, помогал папе, доедал невкусную утреннюю манную кашу. Не пропустил ни одного удачного выступления моей любимой группы HIM. Раздал кучу автографов. Ходил с Гасом в зоопарк, регулярно навещал моих шведских друзей, писал песни для нового альбома... Но есть у меня одна тяжесть — лежит она на сердце у меня давно. Бэйби! Очень прошу тебя, подари мне пожалуйста чёрную вязанную шапочку — замерзаю нафиг. С любовью, Вилле Вало — герой Финляндии p.s. ноу ван вил лав ю лайк ай ду Санта Клаус смахнул неловко набежавшую скупую лапландскую слезу и немедленно отложил письмо в стопку с пометкой "Обслужить Лично".
Однажды к Санта Клаусу по неотложным делам зашёл маленький гном-помощник. — Слухай, Сантыч, — Я вот тут узнал что оказывается тебя не Санта Клаус зовут, а Йоулупукки! По нашему, по-лапландски то! — Ну… — засмущался Санта Клаус, — Ну да… — Так тогда тебя так и надо звать! Йоулупукки! Чего шифроваться то? — Так очень длинно… — опустил глаза Санта Клаус. — Можно сократить! — гном подозрительно посмотрел на босса, — Например Йоу! Или там Пукки! Или… Гном замолчал и понимающе вытер руки о свой зелёный пиджак, — Ясно босс! Всё ясно! Извини пожалуйста… — Да чего уж там, — вздохнул Санта Клаус. Каждый несёт свой крест — смущенно думал гном закрывая за собой тяжелую дубовую дверь хижины.
Однажды в дверь к Санта Клаусу постучали. — И кого в такой мороз несёт? — нахмурился Санта Клаус и пошёл открывать, — Да? — Здравствуйте! Сахар-песок в мешках нужен? — Чего?? — опешил Санта Клаус. — Песок! Сахарный! Сладкий! В мешках. Холщёвых. — А нука нука, покажите! — заинтересовался герой Лапландии. Раскрасневшийся и запыхавшийся человек внёс в дом пятидесятикилограммовый мешок. — Ага! — Санта Клаус отслюнявил несколько евро-банкнот и аккуратно закрыл входную дверь. Как всё замечательно получилось! — потёр руки Санта Клаус, — сахар на конфеты, мешок под подарки!
Однажды к Санта Клаусу в очередной раз по неотложным делам зашёл маленький гном-помощник. — Слухай, Сантыч, — Я вот тут узнал что в Америке рождество называют Xmas! Прикинь? — Да у них в америке всё не так! — Санта Клаус немного злился, — Xmas этот, и ещё рентген у них знаешь как? — Как? — X-Ray! — Во деревня! — поразился гном. — А то! — Санта Клаус стукнул кулаком по столу, — Скоро небось переименуются в X-USA! — Было бы крута! — улыбнулся маленький помощник.
Однажды Санта Клаус давал интервью лапландскому новогоднему телевидению. — А какое отношение вы, Санта Клаус, имеете к Куклус Клану? — спрашивала нарядный диктор. — К ку.. ку.. куклу.. чему?? — не понял Санта Клаус. — К Куклус Клану — организация такая. — Не знаю я таких организаций, — опешил Санта Клаус, — Дети за мир — знаю! Гринпис знаю. — Это такая организация, которая вешала негров. Ну, рассовая такая организация. — Вы бы ещё спросили какое я отношение имею к организации геи в защиту лесбиянок! — обиделся Санта Клаус.
Однажды Санта Клаус проснулся ранним лапландским утром, потянулся, и повернулся к стойлу его любимого оленя. — Слышь, Пекка, будь другом, почеши спинку рогами, — зевнул Санта Клаус. — Чё это я? — удивился олень. — А кто? — пристально посмотрел на животное Санта Клаус. Олень грустно окинул взглядом бескрайнюю тундру, тяжело вздохнул, подумал о сложной судьбе северных оленей и поспешил в сторону старика.
Однажды в гости к Санта Клаусу пришёл маленький гном-помощник. — Слухай, Сантыч, — начал гном, — Шарики красные кончились! — Как кончились? — опешил Санта Клаус, — Мы же большую партию закупили! Со скидкой... Маленький гном потупил взгляд, — Совсем кончились, Сантыч... — Гном, ты не темни, — Санта Клаус зловеще постучал полосатым леденцом по столу, — Куда шарики дел? — Эхх, — вздохнул маленький помощник, — Съел. — Ониж стеклянные! — удивился Санта Клаус. — Ага! — облизнулся гном, — В прикуску с мишурой вообще очень вкус... Гном осёкся и стыдливо сел на край кровати. — Ну а что с мишурой у нас? — завёл исправительную беседу Санта Клаус.
Однажды Вилле Вало кушал на завтрак вкусную яичницу с финскими помидорами и как всегда размышлял. А вот что мне, звезде лав-метал, мешает покорять другие пространства искусства? Не музыкой же единой сыт человек! Попробую себя в поэзии! — придумал Вилле Вало. Герой Финляндии достал белый лист бумаги и шариковую ручку, закурил, почесал чуть пониже спины и приступил в гениальному творению.
Донт лет ит гоу И соул он файр, Ин джой энд сорроу Джоин ми
Вил би тугеза, Дарлинг свитхарт Май хартлесс бэйби Сикс сикс сикс
Пушкин отдыхает! — удовлетворенно улыбнулся Вилле Вало. И начал напряженно вспоминать телефоны знакомых финских издательств.
Както, от нечего делать, Вилле Вало смотрел новости по финскому телевизору. - В Америке, - доносилось из динамика, - сегодня утром.. Голос диктора прервали мысли Вилле Вало. - Что в Америке то? Удивлялся он. Там же нет ничего! Ни одной группы известной! Один рэп, хардкор и ню-метал. Ну и ещё попсовые бабы, типа Аврил Лавин. (Хотя она мне нравится - поймал себя на мысле Вилле Вало. Надо будет позвонить на досуге). То ли дело, - продолжал рассуждать Вилле Вало, - например, соседская Швеция, и не менее соседская Норвегия!! Мелодичный мелодик дэт, мрачный быстрый блэк, романтичный готик рок, неординарное смешение стилей.. Да ваще!!! Вилле Вало взяла гордость - он открыл окно, вышел на балкон, закурил, сладко затянулся и громко пропел на всю финскую улицу - Скандинавия! Май бэйби! Ай лав ю! С чувством выполненного долга Вилле Вало пошёл досматривать новости.
Рано утром в холодной финской резиденции Вилле Вало раздался громкий дверной звонок... Рано утром в холодной финской резиденции Вилле Вало раздался громкий дверной звонок. Вилле Вало небритый, не накрашеный и в халате пошёл открывать. Кто это в такую рань то? - недоумевал Вилле Вало. У двери стояли незнакомые люди с длинными волосами. - Вы кто, бэйби? - грозно спросил Вилле Вало. На фанатов моих не похожи смекнул Вилле Вало. - Здарова Вилле!! И имя моё знают, - удивился Вилле Вало. - Вы кто? - не менее грозно спросил Вилле Вало, - Имейте в виду! Я знаю ушу, карате и все позы камасутры, - обманул Вилле Вало. Камасутру он дочитал только до девятой главы. - Да ты что, типа, не признал чтоли? Мы же известная шведская группа In Flames (в пламени огня). Ты же нас приглашал в гости! - Эээ? - вопросительно поинтересовался Вилле Вало. - Швеция. Андэграунд бар. Cикс сикс сикс. Пиво-водка ? - спросили люди, вопрошая к памяти Вилле Вало. - Йоу бэйби!!! - внезапно вспомнил Вилле Вало, - Да заходите же!! Привезли тех вкусных шведских сигарет что мы тогда курили?! - Конечно!! Самых что ненаесть шведских! - соврали шведы. Сигареты были голландские. - А я тут только встал, оправдывался Вилле Вало, - Кофе будите? Участники известной шведской группы In Flames (в пламени огня) переглянулись. - Лучше пива.. - скромно сказали они, - если есть. - Есть конечно! Тут Гас привёз на днях! - обрадовался Вилле Вало, - он боялся что попросят его любимого красного вина, запасы подходили к концу. - Ну что? За финско-шведскую дружбу? - предложил волосатый-бородатый Бьёрн Гилотт (гитарист шведской группы). - Безбазика! - улыбнулся Вилле Вало. Скандинавы закурили. Вскоре невинный детский смех разносился по заснеженным финским улицам.
Холодным финским вечером, участники коллектива HIM составляли сет-лист предстоящего выступления. - Первой поставим нашу новую песню, - начал Вилле Вало. Все посмотрели на Гаса. - Buried Alive By Love! Лицо Гаса расплылось в широкой благодарной улыбке. - Далее давайте Poison Girl, - предложил, Миге. - Не! Poison Girl должна идти после In Joy and Sorrow, - сказал Вилле Вало, - У меня там вокальные хитрости. - Тогда, может, всётаки Borellus ? - с надеждой в голосе проговорил Линде. Это была его самая любимая песня группы HIM, ещё с демо-записи. - Народ не знает такой песни! - отрезал Вилле Вало. - Join me? - предложил Бартон. - Join me - это суперхит, - прокомментировал Вилле Вало, - Его нельзя в начале, а то никто выступление до конца смотреть не будет. - А давайте, - вдруг прервал разговор Гас, - Поставим мою любимую песню - Buried Alive By Love? Миге, Бартон, Линде и Вилле Вало окинули ударника группы жалостливым, коллективным взглядом.
Молодой журналист в очках и синем свитере сидел напротив Вилле Вало и задавал вопросы. - Вилле, а зачем вы носите эту шапку? - последовал вопрос. - Так надо, - отвечал усталый Вилле Вало. - Как надо? - не унимался журналист. - Так. Надо. - отвечал уставший Вилле Вало. - Ну как же? Как же так? - продолжал доставать человек в синем свитере. - Ну это имидж у меня такой! Как вы не понимаете! Сценический! Ну и для клипов там разных! - Вилле Вало начинал выходить из себя. - Дома я же в шапке не хожу, как вы думаете, - злился Вилле Вало. - Или думаете что я принимаю ванну в этих ужасных тяжелых кольцах на руках? А?? Или глаза крашу, губы а потом иду в магазин за бухлом в моей любимой куртке йор претти фэйс ис гоуинг ту хелл??! Вы вообще из какого журнала? Чему вас мама учила? Журналист опешил - Ну.. Я думал.. Я думал.. - Думай за дверью, - резко приказал Вилле Вало. Дрожащий журналист ловко выскочил за финскую дверь. Май бэйби! - выругался ему вслед Вилле Вало.
Во какой кабан вымахал! Миге застенчиво поиграл бицепсами и улыбнулся. - И сколько вспомнить можно! - продолжал герой Финляндии, - На концертах приставал к Линде - лез целоваться, склонял его к сожительству... Но потом получил за это по башке, и поехал в тур с гипсом на черепе...
дааааа... видела я недавно Мижку... из него уже двух Вилей можно сделать...
У Йонне сломался ноготь…. Дрожащяя рука потянулась к телефону -Виллееееее!!!!Аааааааааа!!!!Ты где?! Боже, приезжай! Я по-моему умираю-ю-ю!!! Силы покидают меня… -…? -Ноготь!!! Мой ноготочек! ААА!!!! Он сломался! Он умер!!! Помоги-и-и!!! -… -…Храп в трубке…. Йонне звонит Юрки: -Аааааа!!!! Я точно умираю! Помоги! Умоляю!!! -Э…готично….Но по части смерти я не очень…позвони Тило… Йонне судорожно соображает”О,Боги!!!Все меня покинули.Что же делать???!!! что жеделать!? Может позвонить Лу? Помню, когда он резко перекрасился в чёрный, у него все волосы повыпадали. Пришлось придумывать тот трюк с перьями. Да! Звоню Лу!Он точно поймёт…” -Я….ноготь…смерть!!!!!!-вопил и повизгивал в трубку совсем свихнувшийся Йонне -Да пойди и купи накладные! -ГДЕ????? -Совсем отупел? в магазине… -Пойдём со мной! Мне одному страааашно! -Позвони Юсси, мне некогда! Трубку берёт странно резвый Юс: -Ю-С-С-СИ-И-ИИ-И-И-И!!!! -что?! -Ноготь!!!! мой ноготь сломался!!! У меня будет заражение крови-и-и!!! -купи накладной… -Я боюсь!!! Пойдём со мной!!!-Йонне чуть не ревёт-Ну ладно! Бегом ко мне! Зевернув руку в целлофановый пакет, Йонне ринулся на улицу. Он бежал, отбиваясь от фанатов, матерился. Штанищ=шки вспотели, волосы растрепались, но Юсси был найден. -Привет! Давай бегом, спасай меня!!!.....а чё ты голый? -ммм…Йонне…тебя жду -А? Что? Зачем?! НОГОТЬ!!! -Да что тебе этот ноготь? Успокойся, расслабься… -Я расслаблюсь, когда ты оденешься и отведёшь меня в грёбанный магазин!!!! -а…ну как хочешь… Юсси развернулся и ушёл в комнату. Йонне стоял вспотевший и трясущийся на пороге.. Юсси вышел одетый через 10 минут. Йонне стоял и моргал, что-то бубнил себе под нос. Они взялись за ручку и пошли. Магазин был напротив. -Добрый день, девушка, чем могу вам помочь?-обратилась услужливая продавщица к Йонне. Йонне брызгал на витрину слюной и матерился. Бешенные глазки уставились на продавщицу. Он тыкал ей в лицо рукой и орал на весь магазин”НОГОТЬ!!!НОГОТЬ!!!” -ну да..ваш ноготь…. -Я сейчас у-м-р-у-у-у-у-у!!! -Может вам скорую вызвать?-засуетилась продавщица -НО-О-О-О-ТЬ!!! -а лучше психушку… Юсси схватил Йонне за шкирку и тыкнул лицом в витрину -Успокойся! вот, выбирай! Йонне начал хныкать. Он никак не мог выбрать цвет. Ему очень понравился розовенький, салатевенький и с блесточками. Но нужно было выбирать. -Юсси!!!!Что мне делать?! У него начали подкашиваться ноги, но…-эм..а тебе не приходило в голову купить все? -так денег нет!-Йонне уже валялся на полу, кто его не знал подумал бы, что начался приступ эпилепсии. -Успокойся, принцесса, я тебе куплю! Йонне вскочил и начал целовать Юсси ноги -Спасибо! Спасибо! Ты-Бог!!! -Йонне начал читать какую-то молитву, не отпуская ног Юсси. Юсь, таща на себе такую тушку, подошёл к кассе. _мне пожалуйста эти, эти и эти… -У-у-у-у!!! оооооо!!!! ты так добр! Ты так великодушен….я-я-я…что я могу сделать для своего господина?! -уф….ну для начала встань! -да, да! Мой господин!!! Мой повелитель!!!! Что-нибудь ещё? -Ну всё, Йонне, успокойся, хватит! -Приказывай!!! Повеливай!!! -VITTU!!!Пошли ко мне! Мне уже стыдно! Йонне бежал за Юсси горлумом. Они вошли в квартиру. -Э-э-э…пива? Водки? Кофе? Да поднимись ты с колен! Йонне сидел на коврике в прихожей скрестив ножки калачиком и капал слюной на ноготь с блёстками. -Мой повелитель!!! Мой король дикобразов….у меня к тебе последнее обращение, а потом мы уйдём и ты никогда нас не увидишь.”ноготь! ноготь! ноготь!” -так…где Юркины антидепрессанты? Так…водочка и вуаля! Кушай, котик, кушай! Йонне начал успокаиваться, и свернулся клубочком на руках Юсси. Тот стал разглядывать спящего.”такое милое и нежное создание…люблю”-думал про себя Юсси, расстегивая кофточку Йонне. Йонне не шевелился. Юсси коснулся губами щеки принцессы, тот прижмурился, как сонный котёнок, а потом открыл глаза. Они смотрели друг на друга около минуты, а потом Йонне поцеловал Юся. “а я и не знал, что Юсси…того”-думал Йонне, подставляя возбуждённые соски жадным губам. Юсси встал на колени и расстегнул ширинку -а…я не знал….думал ты гетеро-… -ну…мы скрытные… -кто мы?! --я и Юрки -Так вы….оу… Влажные губы Юсси добрались до напряжённого члена Йонне, рука массажировала соски, он стонал. Юсси медлил и не начинал. Руки Йонне заметались по спине Юся. Он начал всхлипывать. Юсси мимоходом подумал”да он же кончит, как только я до него дотронусь!”.Но он ошибся. Йонне оказался крепким. Они лежали на кровати и смотрели друг на друга. -Ты…ты просто Бог!-Йонне смотрел влюблёнными глазами -Я только рад был тебе помочь-подмигнуцл Юсь
*******
Дневники Йонне Аарона: 1марта.16 часов утра: Вчера , кажется, что-то праздновали. Наверное, провожали финскую зиму.Странно, я проснулась совсем одна – какая несправедливость! Грустно осознавать, что меня даже никто не домогался. Решила проверить – может все-таки кто-нибудь изнасиловал, а я просто не помню: осмотрела свое тело на признаки насилия – не обнаружила не только признаков насилия, но и вабще никаких признаков. Расстроилась: оказывается я не проснУЛАСЬ, а проснУЛСЯ!!!! Очень расстроился. Начал ругаться матом – испугался своего голоса – я что, и правда чтоли мужик? Ну почему все так несправедливо! Я-мужик! Они же все такие противные, похотливые, смотрят вечно раздевающим взглядом – и я туда же? ФУ! Какая гадость!!!Решил, что жизнь ужасна. Надо сочинить на эту тему песню. Да точно, сочиню и отдам петь Тарье из Найтвиш – сам –то я стесняюсь, а то еще все услышат мой голос и тоже догадаются, Что я .. ну этот… как его… мужчина. Вот! Хотел поплакать, но не успел. Позвонил Юсси и позвал меня на праздник – как я мог забыть – мы же сегодня встречаем финскую весну!!!! Я сказал, что уже собираюсь… Долго думал, Что мне одеть. Не придумал: у меня ни одной новой кофточки. А старую я одеть не могу. Решил поплакать. Какая безвыходная ситуаця! Я ведь даже в магазин не могу сходить за новой кофточкой – потому что мне туда тоже нечего одеть!!! Что же делать!! Начал впадать в панику и биться головой об стену. Потом решил успокоиться и подумать.А я молодец - Догадался, что нужно подумать! Придумал – лучше не буду впадать в панику – впаду в депрессию, Как Юрки – он ведь старше - Он лучше знает, Что делать. Впал в депрессию – не помогло, одеть все равно нечего! Вот подросту – отмщу Юрки за то, Что у него совершенно бесполезные идеи. Я ему все припомню : и то, Как он меня в Россию не пускает – а я так тоскую – даже спутниковую тарелку себе купил, чтобы смотреть колыханку по ОРТ. Вобщем, пока я думал, уже началось 2 марта. Так как на встречу финской весны я опоздал, то решил напиться в одиночестве!
2 марта: 3 часа ночи: Все еще напиваюсь в одиночестве. Решил позвонить Юрки и сказать ему. Что он – коз… короче. Что он - нехороший человек! Позвонил. Юрки хрюкнул в трубку и промычал что-то нечленораздельное. Я сказал, что мне очень плохо и что у меня вообще сложилась безвыходная ситуация: мне нечего надеть, чтобы пойти за новой кофточкой. Юрки сразу протрезвел … от своего собственного смеха: он сказал. Что я идиот, потому что в жизни есть только две вещи, Из которых нельзя выйти – это депрессия и запой!!! Не мог раньше предупредить, как же я теперь из них выйду?
2марта: 7 часов утра: Решил. Что должен во что бы то ни стало поехать в Россию – и никто меня не удержит, Потому что я не какая-нибудь сопливая бабенка – я настоящий мужик ( я это обнаружил вчера утром) и сам могу распоряжаться своей жизнью. Ну надо же, Как я красиво сказал. Надо только придумать, Кто понесет мой чемодан с косметикой. Не придумал. Но в депрессию решил не впадать. Надо сначала из вчерашней выйти. Самое главное – как уехать, Чтобы никто меня не заметил и не узнал? Решил заделаться под девушку. До аэропорта не доехал: ко мне пристал пьяный таксист. Пришлось звонить Юсси. Юсси приехал и меня спас из мерзких ручищ этого мужлана, но потом так сильно матерился, Что я пожалел, Что меня не изнасиловал таксист. Я ведь такой ранимый. Разве со мной можно так разговаривать? Вобщем, когда я начал громко плакать, Юсси меня простил, и даже съездил за новой кофточкой для меня. Она мне не понравилась. Но говорить об этом Юсси я побоялся. Лучше как-нибудь потом попрошу Вало съездить – у него вкус хороший.
3 марта: утро: Позвонил Юрки. Сказал, Что уезжает на гастроли в Америку. Меня, Как всегда, с собой брать отказался – сказал, Что это вредно для моей детской психики. А чтоб я не скучал, он решил оставить у меня своего хомячка… сказал, Что хомячок очень милый и мы обязательно подружимся. Я , правда, не знаю, Что такое хомячок, но раз Юрки сказал, Что с этим я не соскучусь, То наверное, это что-то очень веселое. Жду хомячка…
4 марта. Проснулся. Обнаружил под дверью клетку с каким-то чудовищем! Странно, а когда привезут хомячка? О боже, у него же зубы!!!! ААААААААААААА!!!!!!!!!!!!! Звоню ЮССИ!!!!!! Спросил, что делать с чудовищем. Юсси долго ржал и сказал, Что это чудовище называется хомячком и что мы обязательно найдем с ним общий язык. Главное - Не придаваться панике. Я хотел спросить, чем его кормить, но Юсси уже бросил трубку. Я посмотрел на это ХОМЯЧИДЛО! Он уставился своими прожерливыми глазьями на мое хрупкое тельце - о боже, Кажется, Он проголодался! Чем его Юрки так раскормил? Не хомяк, а слон какой-то, причем я еще никогда не видел слона с такой наглой мордой! Еще дам что-нибудь не то – он копыта откинет, а потом приедет Юрки – и копыта откину я… Нет, нужно с этим животным срочно находить общий язык. Может ему выпить дать. Обычно раскрепощенная обстановка располагает к знакомству и задушевной беседе. Да, я и правда очень умный – не перестаю восхищаться своей находчивости. Я ему налил в блюдце – он че-то не пьет. Пришлось собрать все свое мужество, Которого почему-то оказалось очень мало, и залить ему водку силой. Правда хомячидло откусило мне 2 ногтя (приедет Юрки – стребую с него поход в маникюрный салон) Да. После такой борьбы я себя оооочень зауважал – просто герой ты, Йонне! Надо посвятить себе песню! Да, Я с такими темпами скоро Тарье целый альбом напишу!
5марта: 10:00 После 4 бутылки чудовище окосело. Но говорить по-прежнему отказывается… 15:00 все еще пытаюсь найти общий язык с хомяком – пока безрезультатно… 20:00 по прежнему ищу общий язык – не находится
23:30 Я понял!!!! Он не умеет разговаривать!! А я-то думаю: он так на меня смотрит, Так смотрит, а сказать ничего не может – бедненький, какой милый зверек! От умиления решил поплакать… 24:00 Мы с моим новым другом допили 10 бутылку… Что-то приезжало. Сказало, чтобы я прекратил пить и спаивать бедное животное, еще оставило мне пакет с какой-то гадостью, сказало, Что этим нужно кормить хомячка. Это кто еще хомячок!!! Это я –то хомячок? Я вам счас всем покажу, Кто из нас хомячок!! Ну вот, этот кто-то заржал и сказал, Что пошел на праздник, а меня не взяли… Надо поплакать… Кажется, это был Юсси – но я точно не рассмотрел, может и Бази… Вообще Эти глазки все одинаковые – все на одно лицо! Посмотрел на животное! Ой, а что это он так быстро размножается? И улыбается еще как-то загадочно! Попытался сосчитать животных в клетке. Понял, что у меня в глазах все шестидвеститидевя…шестивдевястидеся… Короче у меня все в 69 экземлярах…
6 марта: 9:00 Сильно болит голова – выпил много таблеток. Если Юрки узнает, что я так напился – будет сильно ругаться. А что я мог поделать, если у меня безвыходная ситуация? Не знал, Чем заняться. Решил научить хомяка петь песни из моего репертуара ( Вот Юрки обрадуется, Когда приедет!). Он, правда, ни По-английски, ни по-фински петь не умеет. Но я-то уже за столько времени выучил хомячиный. Так что решил сделать переводы специально для него… Долго мучал хомяка, но у него почему-то язык заплетается. Странно даже… Решил ему еще налить…
14:30 Петь он так и не научился – наверное у него просто нет слуха, Вот он и стесняется, зато научился кричать благим финским матом. Сказал, Что в него водка больше не лезет и вапще, У него аллергия на спиртное – я то думаю, Чего у него шерсть красными пятнами пошла. Раньше что-ли не мог сказать? За такое грубое обращение я на него обиделся и решил поплакать… Не плакалось, решил позвонить Вилле Вало… Вилле Хрюкнул в трубку и захрапел. Вот алкаши они все – все встречают финскую весну… без меня… Стало очень жалко себя. Хотел поплакать, но вспомнил, Что могу размазать косметику, решил утопиться, Но мне нечего надеть, Чтобы пойти на озеро… Опять Юрки все наврал – в жизни очень много вещей, Из которых нельзя выйти. Он просто не понимает еще, что такое настоящие проблемы и что такое безвыходная ситуация…. 18:00 Так как водка закончилась, а за новой пойти не могу, потому что мне нечего надеть, решил с горя лечь поспать… в углу всхлипывает хомячек. Мне стало его жалко. Все-таки он очень хороший. Надо его покормить! Животное обрадовалось, что я его простил и , нажравшись, завыло песни из моего репертуара… Ой. А у него не только слуха нет, Но и голоса… 24:00 УУУРРРРАААА!!!! Я придумал! Юрки прав – безвыходных ситуаций не бывает. Я заказал в Интернет-магазине швейную машинку и самоучитель по кройке и шитье!!! Я сошью себе новую кофточку и смогу пойти в магазин за другой новой кофточкой! Я гений!! Обязательно похвастаюсь Юрки, Когда он приедет. Пусть гордится, какой я молодец!
7марта:6:00 кофточки не получилось – зато вышел замечательный новый шарфик для вешанья на микрофон – очень собой горжусь. Настроение преподнятое…
18:00 приехал Юрки. Услышав, как хомячек поет мои песни, сказал, что не собирается забирать ЭТО обратно домой! А я бы и не отдал! Хомячек – существо милое, Ласковое, Теплое, Мягкое и шерстяное, к тому же у него аллергия на спиртное. Так что нечего ему делать у Юрки. Потом приехал Вилле Вало , поржал с моего нового шарфика - чего это он?, но зато я уговорил его съездить мне за кофточкой!!! Мне понравилась!!! Ура! Я теперь могу куда-нибудь пойти!!!
8марта: Проснулся из-за фирменного ржача В.Вало за дверью! Около кровати стоял букет цветов, открытка и розовый заяц! Ой как приятно! А чего это они все ко мне пришли? Сегодня праздник какой-то? Они что, Забыли, Когда у меня День рождения? ААА! Они просто вспомнили , наконец-то, Какой я хороший, И решили устроить в честь меня праздник! Как мило! От умиления расплакался (хорошо, что еще не успел накраситься)!!! В комнату зашла вся компания и все начали меня поздравлять и дарить всякие подарки. Лохъялла подарил мне свой топор, правда только на 1 день , да мне вообще-то и не нужен топор, но я не решился об этом говорить Вилле. Юсси подарил набор для французского маникюра, Юрки сказал, что он мне уже подарил хомячка. Вало долго мне толкал красивые речи, а потом спросил, Что бы я хотел получить в подарок (какой милый!). Я, как самый скромный, сказал, Что пусть подарит что-нибудь самое ненужное. В. Вало заржал и сказал, что подарит Йонну!! Но Юрки сказал, что моя детская психика этого не выдержит. Тогда Вало почесал тыкву и сказал, Что так и быть, Йонну он подарит Мэрлину Мэнсону, а мне он подарит свой последний альбом ( у меня уже целая коллекция его последнего альбома – он дарит мне его на каждый праздник – но все равно приятно). Лаури прислал мне открытку с гастролей… вобщем, день прошел замечательно! Я такой счастливый! Меня все любят! Надо написать в честь этого песню!!!
*****
История выложена в виде дневников участников. День первый. Африка. Дневник Йонне Аарона Лииматайнена. 1 ночи. Проснулся от странных звуков за стеной – в комнате Вилле Вало. такое ощущение, что он кого-то убивает, гремя костями - всмысле молотком - по стене... не смотря на дикую головную боль - вчера отмечали начало турне - я тихонько встал с кровати и пошёл посмотреть, что там происходит. Я не любопытный, просто я хотел предупредить смертоубийство. Но Вилле никого не убивал: он занималя более мирным делом, а именно замуровывал в стенку ящик Jack Daniels'а, что-то тихо напевая. я тихо прошептал ”I'll be back!” и пошёл досыпать. ничего я терпеливый могу и подождать немного...
Дневник Лаури Юлёнена (Илонен – неправильное произношение!) 11 утра. Проснулся. попытался что-нибудь вспомнить. не получилось...ай! какой идиот кинул в меня моей шапкой?! оказалось, Ээро...Сказал что я неряха и чтобы я её одел т. к. у меня причёска слишком стрёмная... и сказал поторопиться а то пиво кончится...при звуках этого замечательного слова “пиво” я сразу почувствовал в себе силы встать. 11.10. Вошёл на кухню и попёр к холодильнику. вдруг я увидел на столе дикобраза! и сполз по стенке... до меня постепенно дошло что если это глюк, то он не опасный и что дикобразы в Африке не водятся! порадовался точности своих логических рассуждений ,отлип от стенки и попёр к холодильнику и достал пиво. Очень даже милый глюк: похрапывает только...сделал первый глоток. Во время второго глотка в кухню ввалилось что-то чёрное и скрипящее кожаными штанами и прохрипело: Юсси оставь мне бухла!!! оойй!! Мой злосчастный второй глоток выскочил у меня из горла и обрызгал это существо протрезвляющим душем. Это оказался Юрки... Так ты не Юсси? глюк-дикообраз внезапно пошевелился и оказался головой хмельного Юсси с осоло-велыми глазами и взял бутылку. я быстро засунул под майку последнюю пару буты-лочек и собирался уйти, как в кухню вошёл Вилле и с порога, не поздорововавшись, сказал: Лаури, причешись! у тебя что ,на голове попрыгал пьяный мангуст? Юрки помой го-лову! Юсси помойся, или ты хочешь шокировать местных фанатов шоколадным загаром своего живота? Я вчера мыл голову!! - завопил Юрки Я мылся неделю назад! - закричал Юсси Не мангуст! Это причёска молодого индейского вождя!!! - в тон им сказал я. только мы собрались побить Вало вооружились дубинками ножами и скалками как в кухню вошёл Мидж и Вилле мигом спрятался за него. Мидж на меня как-то странно посмотрел, подошёл ко мне , посмотрел в глаза ещё раз и...дал рукой в живот! бутылки мягко шлёпнулись на ковёр...он их подобрал, дал одну Вало другую сам употребил по назначению и они посмеиваясь вышли...всё. мы остались без бухла...
11.20. На кухне воцарилась мёртвая тишина, даже свет маленькой лампочки слегка притух. На кухне стало сразу как-то неуютно. В коридоре послышались лёгкие шаги и такое же лёгкое позвякивание цепей. Нам сразу вспомнилась страшилка, которой во время вчерашней пьянки всех напугал Кристус. Страшилка была про привидение в цепях, которое нападает на всех неправедных людей и душит их цепями...Т. к. ни Юрки, ни Юсси , ни я себя особенно праведными не считали, то нам пришла в головы замечательная идея: спрятаться! Юсси залез в ящик на гору посуды, такой же немытой, как и его хейр. Он оччень неустойчиво на ней покачивался. Юрки залез на шкаф, причём туда влезла только его верхняя часть, а задняя дёргалась и корчилась как паук в агонии. Я залез в холодильник, а дверца за мной захлопнулась... Я толкнул дверцу, но она не поддалась. Вдруг по ней скребанула рука... скребанула ещё раз... нащупала ручку. Дверь открылась и перед мной показалось бледное тощее лицо с закрытыми глазами и ртом скривлённым в вопле!!! я закричал!!! вдруг что-то огромное упало сверху под страшный грохот и вопли, с запахом серы!!! я подумал что это сатана и начал петь молитвы...привидение распахнуло красные гла-за и завопило точь-в -точь банши!!! к воплям присоединился страшный хохот!!! to be contuined...
Дневник Йонне Аарона Лииматайнена. 11.20. Я проснулся и решил пойти похмелиться...Встал и пошёл на кухню, не открывая глаз. Также не открывая глаз, я подошёл к холодильнику и попытался его открыть. Ещё раз попытался и на третий раз открыл. Дальше события разворачивались очень быстро: я открыл холодильник во время широкого зевка, и услышал страшный вопль, сразу за этим с шкафа сверзился Юрки, из ящика с посудой в посудомойку упал Юсси, Юрки, падая включил ногами газ и посудомойку....Я вскрикнул от удивления, а Лаури начал петь молитву...между тем щётки посудомойки заходили туда-сюда по голому юссиному животу и к этой сценке прибавился его истеричный хохот...я застыл посреди кухни, не зная: смеяться или плакать ....в качестве компромисса я выключил посудомойку и газ. А в кухню в это время ввалился Бэм. Он медленно осмотрел эту сценку, притом с таким лицом, что я начал ржать.Представьте: на полу валяется Юрки, истошно крича, из посудомойки вылезает Юсси с ослепительно чистым животом, а в холодильнике сидит синий обледенелый Лаури и громко поёт молитвы... Марджера уставился на меня и начал истерично хихикать, стуча по столу кулаками и приговаривая: ой ржунимагу...ой ржунимагу... тут в кухню ввалились остальные...они так же обстоятельно обвели глазами этот дурдом ...я заржал ещё громче, а Бэм ещё истеричнее, и они посмотрели на меня и на него и кухню огласил гомерический хохот...
*****
Нелегко приходится финским музыкантам…поклонники достают даже в туалете. Дабы отдохнуть и успокоится от постоянных атак почитателей, известнейшие финские рокеры тайком перебрались жить в общагу. Некоторым этот переезд был не по душе. Разбалованные звезды не представляли себе жизни без роскоши, к которой они привыкли. Громче всех по дороге в укромную общагу вопил Лаури, пока не получил железным жезлом Юрки69 (с угрожающим черепком на конце) по голове. «Молчи, мол, будь мужчиной!». Но Лаури заткнулся не потому, что ему стало больно. Он боялся, что Юрки помнет, а то и того хуже – поломает его перья на голове, а как ему стало известно дискриминация курей в общаге запрещена и ему потом негде будет достать эти самые перья. Ребятки быстро поделили комнаты. Делились по двое, но иногда кое-кто пытался втиснутся и третьим. Например, неприкратимая война между Ларри и Кристусом за милашку Йонне не давала покоя всем жильцам общаги. Ларри прятался под кроватью у Кристуса и Йонне в комнате, что вторые никак не могли остаться наедине. Вот и пришлось бедному Йоньке переселится жить к Ларри с условием, что он не будет мешать их отношениям. Но спать они будут на разных кроватях (это он Кристусу пообещал). Вот и поселился Кристус вместе с Антти, который вечно пукал по ночам (и не только) и не давал спать. От этого Кристус плохо спал, а днем ему казалось, что он вечно слышит чье-то пуканье. Вилле Вало разделил свое ложе с Мидже. Из их группы только Гас по неизвестным причинам жил в комнате совершенно АдЫн. Да и выходил он из нее исключительно чтобы похавать. С насчет похавать у них всегда возникали проблемы, переходившие в суровый…да не реп, а мат! Никак не могли найти левого, что бы готовил. Все типа не умеют. Тогда Йонька, а точнее его ушки не выдерживали и он брался за готовку. Он там типа практиковался(!) дома и вся такая лабуда…кароче уже и ругатся не надо было. Он вставал раньше всех и телепал в своих мягких тапочках (в виде собачек) на кухню. Представьте картину: идет Йонне не расчесанный, в махровом розовом халатике (в том, в котором выступал), гребет по полу собачками, чешет зад и сонным, еще более хриплым (спросонья), чем у него есть, голосом матерится через каждое финское слово. Безобразие!!! Все спят, а он тут за повара пашет! Сзади похожое на женщину, которая не ухаживала за своими волосами (да и не только) со времен перестройки (постоянный шухер Йонне понять только ему). На запах сбегалась вся…отара голодных баранов. Вилле Вало за стол традиционно не пускали, пока он не умоется и не приведет себя в порядок. За это отвечал дежурный, которого назначали каждый день (в кухне на стене висело расписание кто за кем идет). Он стоял на дверях и пинал ногой Виля, но это тоже не помогало. За долгие годы у него уже выработался иммунитет к всякого рода пинкам (не только же здесь его так пинали и не только для того, чтоб он помылся. Хотя за это чаще всего), так что это было бесполезно. Он брал с собой огромный сухарик и, с угрюмым видом грыз его в каком-нибудь углу. Потом Йонне приходилось ходить по всем углам с веником и подметать за ним крошки. Йонька там вообще был за домохозяйку среди всех мужиков. Такого себе рода «мамочка». Лишь бы только не додумались ему такую кличку дать, а то могут же! И так проходил день за днем. Напряг за цивилизацией рос в общаге с каждым днем все больше и больше. Нервы у всех были на пределе и у каждого по своей причине. Йонне нервно выщипывал брови, пока не дошел до кондиции и не начал выщипывать волосы и на других местах, при этом даже не чувствуя боли. Кристус бешено переживал за своего любимого и не знал, что ему делать. Боялся даже подойти…вдруг Йонне захочется и ему что-нибудь выдернуть сдуру?!?! Ларри ликовал и пытался воспользоваться случаем, чтобы приблизится к Йонне. Ему то особо нечего терять. Даже если что-то и выдернут, оно и заметно не будет с такой то шевелюрой… Юрки69 закрылся в комнате с Юсси и предложил ему там стать Юсси69! После чего к ним ворвался Лаури (еще раз напоминаю, что дверь была закрыта) и обвинил Юсси в плагиате! До него наконец-то дошло, что у Юсси прическа уж больно напоминает его собственную. Юрки69 вступился за новоиспеченного женишка (или невесту…) и сказал, что у Юсси эта прическа гораздо раньше, чем у Лаури, да и вообще он с ней родился! Лаури не поверил и пригрозил судом. Тогда Юрки решился на другой довод не смотря на все вопли и крики Юсси не делать этого. Лаури грустно и виновато опустил голову, когда услышал эту душещипательную историю. Ему поведали о том, как мама Юсси еще в детстве разрешила ему покататься на самосвале. Откуда бедный мог знать, что там тормоза не исправны………………………… Зато жив теперь… и модный! К парикмахеру ходить не надо! Сколько группа The 69 eyes сэкономила! Лаури стало стыдно за свои слова. По-настоящему стыдно! Не поднимая головы, он ушел. Бедной паре закрыться больше не получилось… В комнате у Вилле с Мидже романтики не наблюдалось. Мидже что-то воняло, и он не мог понять, что именно!!!! Вилле всячески отказывался помогать ему искать источник и, мирно пошатывая ножкой, сидел на стульце. Мидже уже не выдерживал. Дошло до того, что он начал ползать по полу (во всем известной позе), и как собака обнюхивать ковры. Дело наблизилось до ножки Вилля… -Мать твою, Вало, свет мой, ты когда последний раз конечности свои мыл??! Или хотя бы носки стирал??!! Моя собака срёт поароматней! – Поза одного из знаков зодиака Мидже с О-О-ОЧЕНЬ резким движением набыла позы нормального человека. - Я скоро откажусь жить с тобой в одной комнате! Иди носки постирай!!! -У-у-у-у, - Вилле как будто не слышал его да еще и издевался, тянучись носком своей двухметровой ноги к носу Мидже. Второй не растерялся и, схватив лежавшую на полу гирю (Мидж качался ней каждое утро) и со всего маху лупанул ею по отросли Вилля. Тот и глазом не моргнул (напомню еще раз за иммунитет), а вот гире кранты. -Фу, зануда. – Вилле зевая пошел по направлению к ванной, не видя в тот момент лица Миджа - он растерянно стоял посреди комнаты с выпученными до «не могу» глазищами, держа остатки гири в своей руке. Вало занес свои кости в ванную (что для него большая редкость, да и вообще эпизод достойный музея), вытянул ногу с носком вперед под кран, налил на нее чуток шампуня и включил напор посильней. – Иди полюбуйся!!! Я носки стираю!!! Мидж стоял неподвижно. Какие там нафиг носки? Вашу мать, качаЦЦа больше нечем! Придется теперь каждое утро Гаса беспокоить. Хотя его руку можно поднимать, даже если он спит… -Baby, принеси мне мой счастливый первый и последний черный карандаш для глаз, без которого я никогда не выхожу на сцену. Ну ты понял, кароч, какой, darling…я хоть накрашусь, а то видно я тут надолго… -С условием, если ты наконец-то голову помоешь, а то твои вши уже и по моей подушке тусуются и их внуки тоже… -Да пошел ты *ненормативная лексика*!!!! Че там еще за чувырлик на гитаре брынькает, мать его, раздражает…как ногтями по школьной доске!!! Мне, мля, аж сюда через воду слышно. Ща пойду заеду ему мокрым носком по финской роже! Вало вытащил мокрые ноги из-под крана и пошлепал по коридору (ЧВАК ЧВАК).
В это время в комнате у Йонне и Ларри происходили страшные вещи. Вся группа Negative собралась вместе и расселась на двух кроватях. Антти пугал их жуткими историями. Напугался только Йонне. Он крепко прижал к себе мягкую игрушку (хрюшку) и сидел стуча зубами. Остальные дико ржали и прислушивались, как Гас стучит им в стену, чтоб заткнулись ( они даже игру затеяли «Угадай, какой частью тела стучит Гас» называется. Выиграл Кристус. Оказалось головой стучал. Как они проверили? Очень легко, под конец их сборища в стене вмятина осталась…причем лысая). Всем было на это глубоко нас…ть, т.к. Гас все равно не выйдет, а если даже и надумает, то пока он встанет, будет уже глубокая ночь. Так вот, насчет пугалок Антти. Если так задуматься, то Антти и сам как пугалка ходячая, но он говорил не о себе (а жаль). Он рассказывал об утопленнике, который утонул в финском озере недалеко от их общаги (хотя там в Финляндии где не плюнь будет финское озеро). Этот утопленник, по его рассказу, любит часто посещать их общагу, так как сам жил в ней при жизни, и бродить по ее засранным коридорам, оставляя после себя мокрые следы ( и не только от ног). Йонне под конец этой жуткой истории колбасило не по-детски. Как хорошо, что рядом сидел Ларри!...и как плохо( для Ларри), что с другой стороны сидел Кристус. В общем, дело близилось к вечеру и все начали по-тихоньку расползаться по своим комнатам. Последним уполз Кристус. Он не очень-то спешил возвращаться к себе в комнату, где его ждал не милый Йонне, а пукающий Антти. Этой ночью его пучило по-взрослому. И что только он жр ...
... ет, вроде бы все едят одинаковое…Вдохновение к пареньку пришло нешуточное. Можно было даже хит написать под такой “gothic rock”! Очевидно Антти сам больше не мог себя выдерживать и пошел среди ночи в туалет. Странно, что от таких звуков, доносящихся оттуда не проснулась вся общага. Антти еще и петь начал от блаженства, что наконец ему полегчало. От его воплей проснулся Йонне и страшно перепугался. Да еще и Ларри в комнате не оказалось. Бедный залез под одеяло и начал трусится. Просто акустика в туалете была не самая лучшая (ну не знали строители, что тут музыканты будут жить) и голос Антти разносился диким эхом, что больше похоже на вой. Йонька решил, что это все его воображение разыгралось после истории про утопленника. Он вылез обратно из-под одеяла и смело пошел попить молочка перед сном. Не успел он выйти, как тут же полетел на пол, распластавшись во весь рост. -Че за манна?! Мать твою, кто уссался перед моей дверью?!! – негативные слова так и рвались из ротика. (насчет негативных слов ему простительно, профессия такая). На его крики выбежал Кристус (в розовой бандане и затемненных очках). -Это ты, дурная твоя башка, выгулять своего чихуахуа забыл?! -Что ты милый, его здесь нет! -Тогда что это за лужа, мать ее?!! Слюни Гаса не успели бы аж сюда доплыть, еще не утро!!! Кристус помог любимому подняться на ноги, правда эти самые ноги у Йонне так и норовили разъехаться… Йонне помигал фонариком на пол. -А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!! Следы утоплении-и-и-и-ика-а-а-а-а-а!!!!!!!!! Мамочки!!!!!!!!!! – Йончик запрыгнул Кристусу на руки. На мгновенье оба забыли о следах и нежно смотрели друг другу в глаза, игриво подмигивая бровями. -Ты че орешь, засранец?! – Из комнаты напротив показался Юрки69 в пижаме с черепками. - Я заснуть не мог, овечек считал, а ты меня сбил!!! Теперь придется заново считать!!! -Утопленник в общаге! – Йонне по-прежнему висел на Кристусе, вцепившись в его шею. – Видишь, мокрые следы на полу и они жутко воняют! Я успел понюхать, когда лежал лицом вниз! -Это скажи спасибо Вало. Он решил раз в жизни свои ласты отполировать, но видно им уже ничего не поможет. Ты еще легко отделался. Видел бы ты, что он с Лаури сделал, когда тот играл на гитаре. До сих пор вся группа The Rasmus пытается вытащить его голову из той самой гитары, да все бесполезно. Струны за перья зацепаются. Наверное, придется их ему снять. – Юрки еще что-то там бурчал себе под нос, заходя в обратно в комнату, но Йонне с Кристусом его уже не слушали. -К тебе или к ко мне? – первым начал приставать Йонне. -К тебе. Я уложу тебя спать, иначе у нас будут проблемы с Ларри. -А его нет в комнате. Я не знаю, где он бродит. У Кристуса наверное сегодня было не то настроение, чтобы забавляться. Он отнес Йонне в его комнату и уложил в кровать, рядом с ним положив его хрюшку. Какой облом. Через пару часов Антти покинул свою «звукопрослушивающую» студию (она же туалет), несколько раз перед этим забив унитаз туалетной бумагой. Штырь от него был самый что ни есть «приятный». Анттик в потемках начал пробираться назад в комнату (кончилось счастье и покой Кристуса). Вдруг в темноте он увидел нечто странное – а именно силуэт кого-то в халате, огромных железных бигудях и этот кто-то еще и сигаретой дымил… -Мама??? Что ты тут делаешь??? -Какая я тебе мама, скунс проклятый?! – Антти узнал голос Ларри. – Вообще уже последние мозги высрал?! -Ты чего вырядился, как моя бабушка, тормоз?!!! – принял защитную позицию Анттик. -Для Йонне ряжусь, непонятно, что ли?! -А бигуди на кой хрен???! Ты ж от природы кудрявый, придурок! -И то правда… -Мля, да и маска еще на лице! Тут жрать нечего, а он последнюю сметану на морду мажет! Горчицей не пробовал?! -Харош издеваться! Я уже не знаю, что мне делать, чтобы завоевать Йонне. Эта размальованая шлюха постоянно возле него крутится! -Ну так сам накрасся как шлюха, может Йонне это возбуждает! А еще сними эти довоенные бигуди! Ты как пидераст в них! -Ты кажется что-то о бабушке говорил … -Не важно. И вообще какого хрена ты стоял перед дверью туалета, извращенец??!! -Я тут уже два часа пытаюсь в него попасть! А ты думал я пришел твое соло послушать? Мне уже и расхотелось идти туда, когда я подумал, как ты испахтил его за это время… -Ну и сри на подоконник, а я спать пошел! Вместо того, чтобы следовать совету Антти, Ларри пошел на кухню и достал из шкафчика вафельницу. -Значит это я с довоенными бигудями??! Что ж, сделаю по-настоящему моднявую прическу, - приговаривал Ларри, зажимая свои волосы нагретой вафельницей. - Завтра меня никто не узнает… Как всегда Йонне встал самый первый и отправился на кухню готовить завтрак. Сегодня ему захотелось преподнести сюрприз Кристусу и всем остальным и сделать свежие хрустящие вафли. Все в ожидании паслись на кухне, кроме Лаури. Он был уже без гитары на голове, но и без перьев - зарекся не выходить без своих перьев ВООБЩЕ! ( у него даже все подушки забрали, чтобы он не мог ничего с ними сделать.). Вилле Вало как обычно стоял ЗА дверью и сквозь стекло наблюдал за происходящим. Йонне копошился прямо как мамочка. -Мать моя женщина!!! – завопил Кристус, когда Йонне преподнес ему свежеиспеченные вафли. -Для тебя, милый, просто Йонне. -Да здесь же полным полно черных завитков!!! – Кристус мельком бросил взгляд на Йонне в области ширинки. Ларри ( с нереальными «соломками» на голове медленно стал придвигатся к выходу, скользя задом по седушке, типа, чтоб не попалили). Юрки был зол, как devil, он похлопывал черепком своего жезла по руке. Вало по ту сторону двери истерически ржал и даже пританцовывал что-то непонятное, больше напоминающее танец древних индейцев. Все остались без завтрака. Злые и голодные! Один Вилле Вало остался довольным. Все разошлись по своим комнатам. К Йонне заглянул Мидже и попросил дать ему что-то почитать. Йонне с радостью указал ему на свою огромную библиотеку. Мидж от радости потерял дар речи, но потом быстро приобрел ее обратно. Всю библиотеку Йонне складывали книжки характера: «Советы по уходу за телом», «Уроки чувствительности», «Фигура, голос и все прочее», «Как стать красивым за пол часа», «Извращенец ли ваш партнер»(!), «Как распознать гея»,…«Предохранение от беременности»… Позже Юсси удалось где-то раздобыть живую курицу. Она бегала по всей общаге, как заведенная, и громко кудахкала. Лаури, сидевший взаперти в своей комнате, подумал, что это у него уже последняя стадия галлюцинаций . Ему уже чудится ВСЕ, что как то связано с перьями! Курица как раз пробегала возле комнаты Линде, где он закрылся вместе с Джеем и они воодушевленно обсуждали свои дреды…Йонне тоже услышал неладное. Получилось так, что Йонне и Лаури одновременно открыли двери своих комнат и увидели курицу. «Какой клевый будет ужин!», - подумал Йонне. «Какой клевой будет прическа!!!», - подумал Лаури. И оба кинулись на бедное животное. Маневр вышел неудачным и вокалисты крепко столкнулись лбами. -Держи ее!!! – орал Йонне. -Хватай ее!!! – поддержал Лаури. К их сумасшедшей беготне подключился и сам Юсси. Картина была ужасной…Все трое то и дело перецепались через друг друга, а курица гасала у них между ног и весело кудахкала. Наконец-то вышел Юрки и спокойно навернул курицу ногой об стену. Вторая крякнула и упала замертво. -Lay Down Your Arms, Girl, - сказал Юрки и как ни в чем не бывало зашел обратно в комнату напевая свою песню. Йонне, Лаури и Юсси в какой позе были, в той и застыли. -Быстро и продуктивно, - похвалил Юсси. -Мне бы так, - добавил Лаури. -Какой МУЖЧИНА!!! – восторженно отозвался Йонне и расцвел в блаженной улыбке. Лаури и Юсси обратили на него свои взгляды. -Так, мои – ПЕРЬЯ! – быстро опомнился Лаури. -Мое-мясо! – забил Йонне. -ЧТО ЗНАЧИТ МОЕ??? - в один голос заметили Юсси и Лаури. Йонька испугался их страшных взглядов и быстро поправился. -Ну, НАШЕ, ребятки, НАШЕ… Лаури, как в последний раз в жизни, выдергивал из бедной курицы перышки. Юсси покрутил у виска и удалился. Йонне терпеливо ждал, пока Лаури закончит свое дело…и дождался. Лаури собрал все перья в кучу и швырнул мокрую общипанную курицу прямо в лицо Йонне. Та хоть и была мертва, но почему-то снова крякнула, как будто резиновая. -Моя прелесть, - приговаривал Лаури, забегая побыстрее в свою комнату, чтоб не дай бог у него не успели отнять самое родное. -Псих, - обижено сказал Йонне и пошел на кухню готовить курицу. На кухню заглянул Кристус и игриво щипнул Йонне за попку. Второй от неожиданности аж подскочил на месте. -Что тут делает мой цыпленочек? -Не видишь, что ли?! ЖариЦЦа!!! -Идиот, я тебя имел в виду! – обиделся Крис. -Вот именно В ВИДУ, но почему-то не больше!!! – Йонне надул губки. – Только дразнится умеешь, подлец! Выглядело так, как будто Йонне сейчас даст Крису пощечину, но на кухню зашел Ларри. -Вот пришла причина, - нервно буркнул Кристус и вышел. Перед выходом они с Ларри обменялись косыми взглядами. -Я застелил твою постель, Йонне! – весело выдал Ларри с порога. – Чтоб тебе было меньше работы. -Спасибо, кудряшка! – Йонне мило улыбнулся и взглянул на Ларри. Вдруг улыбка начала медленно сходить с его лица. – Что-то у тебя сегодня какие-то не такие кудряшки… -Ну, я пошел…сегодня же будет вручения наград по телеку. Мы все там номинированы на лучший альбом. Надо подготовится, - с этими словами Ларри смылся. Йонне пожал плечами и перевернул курицу другой стороной. Negative, The 69 eyes, The Rasmus и почти весь состав HIM (Вилле Вало как всегда вытеснили за двери) собрались перед телевизором в общей гостиной. На столе стояла свежеприготовленная курица, два ящика пива и три литра водки. Ведь кто-то из них должен был победить в номинации на лучший альбом и все равно пришлось бы здорово надратся. На диване было мало места, поэтому Тимо-Тимо, Антти и Юсси сели на стулья, а Йонне умостился на руках у Крисси. Лаури наконец-то тоже почтил всех своим присутствием. Все напали на бедную курочку и дружно захрустели, бросая кости за двери Вилле Вало. Ларри немного опоздал на сборище (переготовился) и зашел, когда все уже сидели. -Быстрей закрывай дверь, олух!!! – Крикнул ему Юрки, но было поздно. Вилле вцепился зубами в ногу Ларри и попытался протащится так незамеченным. Все дружно вскочили, что бы помочь своему коллеге высвободится от цепких зубов Вилля, все, кроме Гаса. Он жадно пожирал курицу, да еще и противно мычал при этом. Мидж тоже сидел в уголку и тихонько хныкал, глядя, как мучают его любимого друга Вало. Линде напротив тянул его со всей дури за ноги, а Йонне догадался бросить свежую косточку в другую сторону. Вилле сразу отпустил ногу Ларри и рванул за ней так, что линолеум чуть не заискрил. Дверь сразу же захлопнули и вернулись на свои места. -Ты такой умненький, - шепнул Кристус Йонне на ушко, когда тот снова оказался у него на руках. -Лаури, тебя сегодня не узнать! Ты прическу сменил? – заметил Снэк, но Лаури принял это за сарказм. -Тебя тоже не узнать! Ты ешь…глистов вывел? Снэк нахмурился и выпустил куриную ножку в тарелку, но Гас тут же ее смёл. -Тихо, народ! Начинается! – выпалил Вилле из-за двери. -Не гавкай там! – Юрки запустил ботинком в дверь. -У него там что, глазок? – не понял Лаури. -Проковырял уже наверное, - сказал Линде и нежно прильнул к Бартону. Началось вручения наград. Все уже были пьяные вдрызг. И не пришлось ждать объявления победителя. -Стоп, чуваки. Сейчас же кто-то из нас победит, а мы сидим тут и не сможем получить свою награду! – вдруг дошло до Кристуса. -Сиди и молчи, тебе все равно ничего не светит, так что не рыпайся! – спокойно возразил Юрки. Йонне эти слова ранили до глубины души. -Что????!!!!! Это чем же вы лучше???!!!!!! У нас и песни мелодичнее и смысла больше!!!!... Юрки хотел что-то ответить, но Гас закрыл ему рот огромной жирной рукой. Юрки чуть не вырвало, он замолчал, а по телевизору как раз объявляли победителя в номинации на лучший альбом. Все притихли. -“The 69 eyes for “Devils””!!! -Я же говорил тебе, слюнтяй, что нифига вам не светит!! – Юрки вскочил и в танце принялся вилять задом. К нему присоединился весь «коллектив» группы. Йонне был в гневе. Он вскочил с Кристуса, второй даже не смог его удержать, подбежал к телевизору и со всего маху вышвырнул его в открытое окно. Все затихло и даже танцы прекратились. Все открыли рты и смотрели на Йонне, стоявшего посреди комнаты и тяжело дышавшего. -Цыпленочек, все будет хорошо, успокойся, - успокаивающим голосом сказал Крис. -Да он ненормальный, бешеный, - завопил Юрки как дитя, и все ринулись вон из комнаты, топча по дороге бедного Вилле. -Ну ничего! Завтра концерт, мы им покажем, кто из нас круче!!! – Сказал Йонне потирая ладони. Все готовились к концерту. Каждый готовился выглядеть на все 100! Йонне решил принять душ, и, взяв с собой полотенце и свежие розовые трусики (с бантиками), направился в душевую. Открыв дверь он так закричал, что его крик разнесся эхом по всем этажам. На краю ванны сидел Вилле и с довольной лыбой тщательно брил ноги…настолько тщательно, что черные ДЛИННЫЕ КУДРЯВЫЕ завитки были раскиданы по всей ванне. Йонне на миг усомнился, что он брил только ноги… -Дождись своей очереди, мопсик, - мило пролепетал Вилле хлопая ресничками. -КАКОЙ УЖАС!!!ФУУУУУУ!!!!!!!! – завопил Йонне и побежал по коридору, выронив свои розовые трусики. Позади шел Гас и подняв их с пола, смачно вдохнул их запах… -Фу, свежие…гадость, - недовольно сказал он и выбросил их. Юсси отчаянно вставлял пальцы в розетку и брызгал волосы лаком, пока не закоротило и свет во всей общаге не отключился. -ААААААААА, какая зараза свет выключила?!!!! Я порезался!!!! – донеслись крики Вилле из ванны. – Мидж, принеси лосьйончик!!! Мидж его просьбы не услышал, зато услышал Лаури и решил отомстить за испорченную Виллем прическу…Злобно хохочя, Лаури наливал во флакончик с лосьйоном средство для быстрого роста волос…В темноте Вилле мог только нащупать руку с флаконом и забрать его. -Спасибо, душка. Вечером я с тобой расплачусь… -Сдачи не надо, - пропищал Лаури и смылся. Ларри тоже решил воспользоваться ситуацией и спереть у Криса его бледно сиреневую помаду. У Криса началась истерика, когда он не смог ее найти. Он грозился не поехать на концерт. Йонне же убедил его, что как только включат свет, он ее обязательно найдет. Кристус не мог успокоиться и сдуру свиснул черный карандаш Вилле, без которого тот никогда не выходит на сцену. Йонне обрадовался, что на одного конкурента стало меньше. Тем временем Вилле ничего не подозревая спокойно намазывал свои ноги средством для быстрого роста волос. Юрки, как настоящий МУЖЧИНА пошел чинить свет, прихватив с собой свой железный жезл. После 10 ударов по пробкам свет включился. Из ванны послышался душераздирающий крик Вилле. -Надо будет все-таки убрать оттуда зеркало, - сказал Мидж. Линде кивнул и они закрылись в комнате.
-ЧТО ЭТО ЗА ХРЕНЬ!!!??? – во всю глотку волал Вилле, выпутывая пальцы из волос на ногах. Лаури тихо хихикал за дверью своей комнаты. -МИДЖЕЕЕЕ! Мидж зашел в ванную. Молча глянул на Вилле и через минуту вернулся с садовыми ножницами. -Можно будет на парик сдать…кудрявый…в стиле 70х… - серьезность с его лица резко пропала и он начал дико ржать.
Все собрались возле микроавтобуса, чтобы ехать на концерт и принялись решать, кто куда сядет. Юрки уже 3 часа как не вылазил из машины, забив место за рулем. Йонне как всегда сел на руки Кристусу, ...а Кристус сидел на руках у Джея… Группу Rasmus запихнули в багажник. Юрки усадил коллег возле себя, спихнув химовцев в салон к негативцам. Снэка высунули в люк, а то при своем росте он в салоне не помещался… Вроде все были в сборе и Юрки завел мотор. -Подождите! – вдруг закричал Ларри. Все выглянули в окно. К машине медленно шел Вилле, причем довольно странной походкой. -Я думал, он не едет! – расстроился Йонне. -Как-то он странно ходит… - заметил Лаури. -Наверное отрезал себе лишнее теми ножницами. – все дружно заржали. Вилле открыл дверцу и влез прямо Антти на плечи. Бедного аж скрючило и он снова громко пукнул. -Нет. Я этого не вынесу! Выпустите меня!!! – закричал Кристус. -Сидеть! Мы едем. Юрки завел мотор и они поехали. Снэк всю дорогу уворачивался от низких веток. Приехав на место, все выгрузились. Линде укачало и он побежал в кусты. Мидж пошел следом, чтобы подержать ему…волосы. Юрки подошел к багажнику, чтобы выпустить группу Rasmus и разошелся в диком смехе. От того, что в багажнике было очень тесно, Лаури уперся носом в стекло и напоминал поросенка. -Эх, жалко фотоаппарата нету, а так бы вышел новый клевый постер группы, - Юрки катался по земле, держась за живот. -Высободьте мня осюда, - пытался сказать Лаури, но только вызвал очередной взрыв смеха. Йонне не выдержал и открыл дверцу. Все вывалились на землю как раз на Юрки, катавшегося по ней. -Встаньте с меня, кретины! – он встретился с нежным взглядом Лаури, лежавшего сверху. – А вообще можете еще полежать, я не против… Ревнивый Юсси раскидал их всех в стороны и помог Юрки встать. -Идемте по гримеркам, а то опоздаем. Линде с Мидже вернулись из кустов со странными блаженными улыбками на лицах. -Что, хорошо пошло? – спросил Антти, толкая Линде в бок. -Не то Jслово…- Снэк шел сзади и выпутывал листья из волос.
Гримерная Negative -Крисси, зайка, завяжи мне корсет!!! – вопил Йонне, бегая по гримерке. Пока Кристус был увлечен, Ларри тщательно красился его помадой, думая, что этим сможет привлечь внимание Йонне. Гримерная HIM -И как я по-твоему выйду на сцену без своего черного карандаша??? – не мог угомониться Вилле. Мидже молча протянул ему черный маркер. -Этого хватит на три концерта. Довольный Вилле принялся мазаться. Гримерная The 69 eyes -О, Юсси… -О, Юрки… Гримерная The Rasmus -О-о-о-о-о-о, е-е-е-е-е-е(Guilty), - распевался Лаури.- О-о-о-о, о-о-о-о-о-о-у(In the Shadows), Ха-а-ха-а(Shot) Гримерная HIM через стену -А все-таки сложные тексты у Лаури… - сочувственно кивая, сказал Мидже. Вилле, не слыша его, напевает свою песню Wings of butterfly: -О-оу-о-оу-о-оу-о-о-о. -Да, и у Вилле тоже, - добавил Линде.
5 минут до выступления
Гримерная Negative -Ларри, что это за помада на тебе? Вытри! А то ты как педираст, - сказал Кристус. Ларри выпучил на него свои тЁмно зЭленые глаза. Хотелось сказать «ДЫК ЭТО Ж ТВОЯ ПОМАДА!!!», но не осмелился. -Девочки, не ссортесь, нам скоро на сцену, - все так же бегая по гримерке сказал Йонне. -Мы последние выступаем, пусть потешатся, - натягивая ажурные капронки заметил Антти. Гримерная HIM -Мидж, как ты думаешь, если я и зрачки наведу маркером, будет эффэктнее или готичнее??? -Будет темно… Гримерная The 69 eyes -О, Юсси… -О, Юрки… Гримерная The Rasmus -Пошли, ребятки, мы первые!!! – бодрящим голосом призывал Лаури.
Концерт Выступление The Rasmus Спели хорошо, точнее пела только публика, а Лаури только там где надо вставлял свои: О-о-о-о-о-о, е-е-е-е-е-е, О-о-о-о, о-о-о-о-о-у, Ха-а-ха-а Публика похлопала сама себе и группа удалилась. Выступление HIM Все бы прошло довольно гладко, если б Вилле под конец их выступления не запутался в трусах фанатки на сцене и не упал в зрительский зал. Когда он вернулся в гримерку, все подумали, что на него напали собаки. Выступление The 69 eyes Юрки призвал поклонников повторять движения за ним и, как всегда, повернулся спиной и принялся вилять задом. Пока публика отвернусь и тоже принялась вилять задами, Юрки и все остальные под шумок смотались со сцены. Выступление Negative
Выступление Negative Йонне как всегда завел всех, в том числе и престарелых старушек в зале своей энергетикой. На сцену полетели трусы. Йонне достались чьи-то стринги, Ларри на голову бросила свои панталоны какая-то старушка, Крису досталтись мужские плавки…а Антти кто-то бросил гнилой помидор в лоб, чему он несказанно обрадовался… Посреди песни Йонне (в порыве рок-н-ролла) кинул микрофонную стойку назад. Она дала Снэку по голове, тот упустил синтезатор прямо на барабанщика . Джей грохнулся на Антти, так как тому как раз приспичило пробежать мимо событий. Антти с перепугу запустил бассуху в Ларри. Из-за того, что Ларри перестал играть сбился Кристус…Йонне стоял посреди сцены молча и только когда все стихло, тихо сказал … «Ой». Концерт провалился… Денег ни одна группа не получила, зато получила нехилый пинок под зад от организаторов. Чтобы хоть как-то утешится, они решили пойти напиться в бар. Поскольку денег у них не было, а пить хотелось, финские парни решили заработать себе на выпивку своими талантами прямо в том баре. Им не повезло - посетителями того бара были в основном зрители их концерта и за их выступление им дали всего одну бутылку водки ДАЛЕКО не первой свежести. Ее по-братски разделили. На утро все были как огурчики- такие же зеленые и прыщавые! И я там была, ту же водку пила и теперь выгляжу не лучше
ayla В каком моменте, иголчатая моя, тебя прослезило?
НАЗВАНИЕ: Близнецы АВТОР: Valo EMAIL: vallista@yandex.ru КАТЕГОРИИ: RPS, AU? ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Узнаваемо РЕЙТИНГ: PG-13 ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: секс, драгз и близнецы СТАТУС: Законченное произведение. ОТ АВТОРА: Зарисовка в стиле...
-У тебя снежинки в волосах запутались. Кивок головой и облако коротких волнистых волос всколыхнулось, рассыпая мелкую снежную пыль вокруг себя. Она легким ореолом заблестела вокруг головы, делая Его похожим на ангела с рождественской упаковки конфет.
Они были неразлучны и похожи, словно две копии одного человека, хотя людьми их никто никогда не называл, слишком уж неземными они представлялись… Фарфорно-бледны и так же хрупки и тонки, как маленькие фигурки из магазинов антиквариата. Их глаза были одного цвета, но разных оттенков. У одного – невинные, но подсвеченные огоньком разврата, глаза второго – порочны и в то же время ангельски-чисты. Каждый день они находили друг в друге все больше сходных черт и с каждым разом все больше походили на зеркальные отражения. Они не вели земную жизнь, им не нужны были друзья, семьи или любовники. Им достаточно было сплетения тонких пальцев. Иногда, они лежали в горячей ванне, вкушали с губ друг друга вино, замешанное на крови, и курили тонкие сигареты со вкусом шоколада. Они любили обнаженными лежать на черных шелковых простынях и рисовать друг на друге акварелью волшебные цветы, которые никто никогда никому не дарил. Они писали друг другу длинные письма на староанглийском и зачитывали их, прерываясь на долгие, влажные поцелуи со вкусом клубничного ликера. Когда выпадал снег, они лепили из него хрупкие фигуры несуществующих животных, а потом, одним прикосновением губ, вдыхали в них жизнь, заставляя двигаться по их приказам. Они рассыпали тени для макияжа и губную помаду, раскрашивая каждую снежинку в необычный цвет, складывая из них сияющие звезды, такие же, как светили с потолка их спальни. Иногда, они курили кальян с вишневым табаком, и небо их потолка покрывалось облаками, рассыпая по спальне мелкий рубиновый дождь. Они не стеснялись своих обнаженных тел, осыпали кожу друг друга карминовыми поцелуями, мешая сливовый вкус губ со вкусом взбитых сливок их тонких тел. Они ласкали друг друга горячими руками, плавя белоснежный живой воск тел, творя из него самые изощренные фигуры. Они рисовали на лилейной коже тонкими лезвиями безупречные картины призрачного будущего, раскрашенного белым и алым, посыпанного блестками их слез. Они уничтожали, испепеляли друг друга взглядами, возносясь к черным небесам их потолка, срывались в антрацитовую пропасть пола и шелковых простыней Они любили, пламенно и исступленно, упиваясь плотью и душой, что была у них одна. Они дарили друг другу самые смелые, жгучие и влажные ночи, пропитанные ароматом орхидей и вкусом ванильной наливки. Так они жили, стираясь о бархат безвременья, вечно молодые, бессмертные, дышащие тлеющей мглой, кутающиеся в холод полумрака. Жили так тысячи дней и многие сотни часов. Но настал день, когда боги позавидовали их бесконечной страсти и хрустальной любви. Они решили разъединить их навсегда, разорвать шелковые пылевидные нити, связывающие собой две души. И лишь один бог, что был двулик по своему образу, пожалел их и в миг перед вечным разделением, сплотил их в одно существо. То, что стало совершенным, на грани идеальности. Двукратно прекрасный, умный и утонченный, Он стал жить среди людей. Они радушно принимали Его, восхищались, но Он не обращал внимания на их жалкие попытки понравится. Он жил лишь тогда, когда смотрел в зеркало, на своего прекрасного близнеца. Он украшал свои жилища зеркалами и посыпал полы лепестками роз, потому что верил, что по ночам в безвременном полумраке он выходит из зеркала и мягко ступает по розам, чтобы коснуться горячими губами своих же губ. …Они все еще пахли клубникой.
- Ты такой красивый! Само совершенство! Он кивнул и улыбнулся, а теплый зеленый огонь в его глазах вдруг полыхнул ясным пламенем непорочного разврата. - Я знаю.… Знаю!
ЧИТАТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Автор Лесс
Жертва
У моих ночей есть имя. Обманчиво мягкое, как последний выдох. Вместе с ним через горло вылетает душа. Хотя, у меня она вряд ли осталась. У моих ночей есть голос. Вкрадчивый, как навязчивая идея. И низкий, как протяжный стон виолончели. Вместе с последней нотой приходит смерть. Хотя, Он сам – Смерть. У моих ночей есть лицо. Измученно худое, с зелеными трясинами глаз. И этот взгляд выкачивает Жизнь. Хотя, жизнь для меня теперь лишь иллюзия. У моих ночей есть запах. Терпкая смесь сигаретного дыма и крови. Хотя для меня уже не существует иных запахов. Ибо Он забрал ВСЕ.
Каждую ночь, стоит снегу почернеть от темноты, я иду на Его зов. Через душные от людей проспекты, через прохудившиеся за века мосты, через холодные блики реклам и витрин. Каждый день я пытаюсь избавиться от привязи. Но чертов голос преследует по воздуху из распахнутых окон, по волнам радиостанций, по неощутимому каналу между нами. Даже если удается завернуть по дороге в бар и напиться вдрызг, я просыпаюсь с ноющей, неподъемной головой и вспоминаю, что была с Ним. Даже если удается сбежать дальше горизонта, я возвращаюсь на истоптанные улицы к Его балкону и поднимаюсь по пожарной лестнице. Ибо Ему наплевать, где я и в каком состоянии.
Мне не стоило появляться в том клубе под Новый Год. Мистическая ночь для встречи с мифологическим чудовищем. С высоты балкона я наблюдала за вибрациями толпы. От рева гитар притупился слух. По пульсирующей массе молодых тел текли волны сумасшествия. И тысяча рук тянулась к Нему. Пьяный, развратный и размалеванный, как опустившаяся шлюха, он вышагивал по сцене, виляя задом. Одна сигарета шла за другой нон-стопом, и глотку раздирали хрипы, вот-вот грозящие перейти в кашель. Но толпе было все равно. Толпа хотела Его. Самую неприступную шлюху в мире, поющую о Любви. -- Он – Ангел, -- расплакалась девушка, целуя размашистый росчерк на обложке СD. -- Он – Вампиреныш, -- рассмеялась ее подруга, и я вздрогнула. Порой, люди опасно близки в шутках к истине.
Каждую ночь я погибаю. В темной комнате запах крови настолько силен, что слюна приобретает медный привкус. Меня тошнит, но уйти невозможно. Разве кому-нибудь удастся вырваться из затягивающих крутящихся лопастей огромной мясорубки, не раздробив кости? Каждое утро я вою от ужаса и истощения, даю клятву никогда не возвращаться к Его балкону. В этом промозглом городе достаточно мужчин и женщин, способных вернуть меня к жизни. Для экстаза достаточно пары сотен и двадцать минут наедине. Вот тогда я счастлива. А потом снова чертов зов, и я несусь через армаду запахов, звуков, снега к балкону грязной прокуренной квартиры. Он никогда не убирается. Его пальцы холоднее железа на морозе, но попробуй не прикоснись. Рука сама тянется к огрубевшим от гитарных струн подушечкам, чтобы скользнуть вверх по истатуированной руке до острого плечевого сгиба, к секущимся кончикам каштановых локонов. Запутаться в неровных прядях я себе не позволяю. Это слишком больно. Больнее прорыва зубами тонкой кожи на шее.
Я намеренно ошиблась туалетной комнатой. Мужчины редко выгоняют рассеянных девушек, копошащихся в сумочках у зеркальных стен. Чаще всего кривят уголок рта в усмешке, разглядывая неприкрытые участки тела, иногда – отшучиваются. А Он подошел и протянул зажигалку. Тот, за которым шли, как за Мессией или Посланником Люцифера просто протянул зажигалку, на ходу застегивая ширинку, и заглянул в глаза. Не вскользь, не ради приличия или любопытства. Темный Бог клуба показал озлобленную опустошенность циника, забрав мою душу.
Каждую ночь я беззвучно молю его не смотреть мне в глаза. Сколько веков копились разочарование и усталость, что довели до апатии, сравнимой со смертью? Сколько потерь и предательств уместились на черных дорожках радужной оболочки? Мне за всю жизнь не удалось собрать и половины. Мертвый мечтатель, наместник Любви, погибший при исполнении. Я знаю, песнями он вырывает метастазы сердечной опухоли, но и многотысячных залов мало. Целого мира мало для кривой ухмылки паяца, чтобы потерять оттенок черного юмора. Он заигрывает со смертью, зовет, пытаясь посмотреть в глаза Ей, показать до чего доводит пекло Жизни под давлением Любви. Так мягкий графит превращается в ослепительный алмаз с острыми бритвами граней. Но Смерть отступает от прокаженного. У нее тоже есть инстинкт самосохранения. Я знаю, Он способен меня уничтожить.
И снова ночь. Я слышу зов, я иду, как сомнамбула, вдоль желтых линий фонарей, вдавливая шпильки в бетонные швы тротуарной плитки, чтобы зацепиться, остановиться. Но ноги освобождаются из ненадежных тисков и снова делают шаг. Подхожу к двери бара, хватаюсь за ручку, но нет сил удержаться. Магнит в венах тянет к кирпичному дому на перекрестке шумных улиц. Шаг, второй, третий. В отчаянии обхватываю шершавый ствол дерева, кора отслаивается мелкими чешуйками, забивается под длинные ногти. Зов. Сильнее, чем прежде, будто Он чувствует сопротивление. Мгновение сжатия век до боли в глазных яблоках. Не помогает. Сквозь красные круги в темноте проступает Его лицо. Хрустально-хрупкое и столь же прозрачное с искрящимися изумрудами глаз. Чья-то ладонь опускается на плечо. От моего вскрика незнакомец делает шаг назад и уже не собирается помочь. Он увидел мое проклятие. А впереди – балконная ниша, светлая занавеска трепещет от прикосновений ветра. Ее складки словно приветственный жест огромной ладони. Зов. Слишком, слишком сильный! На пожарной лестнице тридцать перекладин. Запах крови непереносим. Я захлебываюсь кровавой слюной от прокушенной губы. Одергиваю занавеску, понимая, что бесшумность излишня. Колыхнулись волны волос, пепел сигареты упал мимо пепельницы на цветастый половик у кровати. Выскользнула из руки бутылка вина. Лазерным лучом прожег взгляд, одуряющий, как валиум, и столь же ядовитый в большом количестве. При голубом свете ночника не разглядеть лица тени и уже высохшей кровавой полоски на подбородке. Последний романтик, истерзанный миссией, ты можешь не бояться. Ибо сегодня Я, наконец, заберу ВСЮ твою боль. Я сделаю это нежно. Обещаю.
Я больше ничего не жду. Мне нечего больше ждать… И меня никто не спрашивал, хочу ли я этого. Хочу ли я этой умиротворённости, никто меня не спросил. Этой отрешённости… Какая к чёрту отрешённость? Только теперь понимаю, что это такое, и я её не чувствую. Впрочем, как и обречённости, о которой столько думала раньше. Ни отрешённости, ни обречённости, ни отречения. Поначалу я была сильно уставшей, когда оказалась на пороге нового дня. Нет-нет, новой жизни. Но эта усталость – я не хотела её отпускать, как бы тяжело не было моим хрупким плечам. До последнего тянула за собой свою любимую боль, до последнего ползла по бескрайним полям иного мира придавленная к изумрудной зелени травы её тяжестью. Как же хотелось плакать! Но я не могла. И об этом меня никто не спросил, но я уверена, что это было кем-то запрещено. Страшная пытка – хотеть разрыдаться, и хлопать сухими веками, не в силах выдавить ни единой слезинки. А потом я проснулась. Ноги сами подняли тело над землёй – оно стало таким лёгким. Я долго смотрела сквозь ладони на яркий солнечный свет, который лился отовсюду. Так странно – видеть небо не голубым, а светящимся, белым. Я пошла. Просто, куда глаза глядят. А глаза мои теперь видели всё вокруг. По привычке крутила головой из стороны в сторону, но в этом не было никакой необходимости. По привычке же ступни отмеряли шаги, а руки пытались двигаться в такт поступи. Напрасно. Где-то в памяти всплыли сны, в которых я «летала». Может, я до сих пор сплю? Разница была только в том, что деревьев, на высоту которых можно было равняться в своём полёте, не было. Я летела себе потихоньку и всё. Только чувствовала потоки ветра, приятно прохладного, какого не могла ощутить во сне. Усталость исчезла. Почему-то я не сразу это поняла, а только когда немного привыкла к своему новому способу передвижения. Вместе с ней исчезло чувство страха, который постоянно преследовал меня тогда. Страха потерять… Не знаю, кого-чего, каждый раз по-разному, только страх оставался всегда одним и тем же – с белой гладкой маской вместо лица и чёрными дырами с рваными краями вместо глаз. И тот исчез… Меня вдруг позвали. Я не слышала своего имени, а только знала, что зовут именно меня. Скоро что-то произойдёт, о чём меня снова никто не спросит.
Мне стёрли память. Они так думали, что стёрли её. Но и здесь не нашлось такой силы, которая смогла бы вычеркнуть из моих воспоминаний тебя. Может, они видели то, что видела я. Может, они заметили твои глаза, которые я быстро спрятала под своими ладонями, чтобы они не нашли тебя. Чёрт, мои руки теперь прозрачны, как запотевшее стекло, а твои глаза – такие яркие. Но всё же мне, видимо, удалось. Потому что и потом я могла видеть твой образ… Я сама себе сделала хуже, я знаю. Сама отказалась от отрешённости, что могла подарить мне новая жизнь. Но воспоминания о тебе слишком дороги, они бесценны. И хотя я больше ничего не жду, ты у меня всё равно остался. Для чего теперь – не знаю, силу мысли у меня отобрали. И заставили навсегда замолчать. Теперь я – просто наблюдатель, единственный зритель в театре одного актёра – тебя, играющего пьесу на сцене, выстроенной на месте погребения моей души, в скромных декорациях моих воспоминаний. Ты всё такой же красивый, такой же талантливый и всё такой же нежно любимый. Ты привык, что за тобой наблюдают, это ничуть не удивляет тебя. А что бы ты сказал, если бы знал, что я слежу за тобой другими глазами, от которых ты и не подумаешь прятаться? Я счастлива, что ты никогда не узнаешь об этом. Я не хотела бы, чтобы ты знал меня такой… Это сейчас мне нечего ждать. Но моя душа всё же болит, я чувствую, хоть и считается, что души у меня теперь быть не может. А я её чувствую! Иначе, почему мне так плохо сейчас? Это всё из-за неё, только душа может стенать от такой несправедливости – теперь я свободно могу тебя видеть, и даже коснуться тебя, а ты… Ты меня не заметишь. Почему у меня не забрали душу??? Мои мысли, которых, впрочем, тоже не должно быть, постоянно возвращаются в прошлое. Когда я ждала. Сначала – увидеть тебя хотя бы издали, просто чтобы понаблюдать за твоими руками, чтобы удостовериться, что они так же плавно двигаются, как и на многочисленных записях, чтобы понять, что ты тоже из плоти и крови, как и я. Когда не дождалась этого, стала думать о твоих словах – какие ты мог бы сказать мне при встрече, держа в руках сигарету и улыбаясь, как старой знакомой. Потом – мечтала о прикосновении твоих пальцев к своему плечу, о запретной сладости твоих губ, теплоте твоего желанного тела… Со временем я ждала только большего, мои мечты не соглашались на скромные условия, а только становились откровеннее и настойчивее. Как будто у таких желаний больше силы, как будто их наглость могла стать ближе к реальности, как будто из них я могла проложить дорогу до тебя быстрее и надёжнее. Я верила, что нет ничего сильнее этих желаний, и рано или поздно они приведут меня к тебе. А этот водитель грузовика… Он не спросил у меня, куда я иду, и далеко ли мне ещё до цели. И у него никто ни о чём не спросил.
Теперь я шляюсь по городу, городу моей мечты. Свободно. Иногда урчание в желудке слышно сильнее, чем шум проезжающих мимо машин, которых теперь я панически боюсь. Никому нет до меня дела. Да и мне тоже, нет никакого дела до них. Я выросла на улице. И уже успела привыкнуть к пинкам, грязи и голоду. И мне совершенно плевать на всех, кто смотрит на меня свысока, иногда, правда, жалея, но, не желая ничем помочь. Да мне и ни к чему их помощь. Мои собратья по несчастью всегда знают, где найти кусок хлеба, за науку эту я им благодарна. Я не знаю, промахнулись ли те, кто звал меня в тот белый день, но они забросили мою новую жизнь в этот город. Это существование трудно назвать жизнью, но… Зато теперь я знаю, где найти тебя. Вот и сегодня, холодным зимним вечером, я шла за тобой. Конечно, меня не пустили внутрь этого тёплого помещения. Пришлось устроиться возле окна. Ты сел рядом! Первая чашка кофе, вторая, третья… Ты, как обычно, выпивал их одну за другой. Темнота улицы оставалась недосягаемой для твоего взгляда из-за внутреннего жёлтого света ламп. Я видела тебя, ты меня – нет. Впервые в этой жизни не вздрогнула, когда позади меня резко затормозил автомобиль, - я не могла оторвать взгляда от твоего лица, вглядывающегося в темноту улицы. Ты наконец-то смотрел на меня, сам того не зная. Фары автомобиля заставили тебя чуть прищурить глаза, и я шкурой почувствовала, как твои глаза очертили огненной линией мой маленький силуэт. Теперь я знаю, что ничего о тебе не знала. Ты поднялся, собираясь уходить. Нет-нет, сигареты ты оставил, значит, вернёшься. Хорошо, я жду. Открылась входная дверь – я смотрю на столик, на пепельницу, в которой тлеет оставленная тобой сигарета. Я слышу, как чьи-то ботинки скрипят по свежевыпавшему снегу. Я чувствую, как чьи-то осторожные руки поднимают меня, поворачивают к свету и… И с высоты вытянутых рук я гляжу в твои глаза. Да, теперь мои глаза такие же зелёные как у тебя, только зрачки не круглые и я могу отлично видеть в темноте… Я дрожу, как сумасшедшая, а ты думаешь, что это от холода. «Бедная! Ты совсем замёрзла…» Ты прижимаешь моё маленькое тело к своей груди, и тихонько поглаживая по голове и ушам, вносишь в тепло…
Эй, ты меня слушаешь? – раздалось где-то над ухом. Встряхиваю головой, отгоняя видение. - Да, Крис, слушаю, ты продолжай… - всеравно высматриваю то, что увидел где-то в глубине толпы пару секунд назад. - Ты кого там высматриваешь? - Ага… - где-то в том углу… где же…почему не повторяеться видение? -Йонне! Вздрагиваю… Надо отвлечься, это лишь видение. - Прости, я отвлекся… - виновато улыбаюсь – О чем ты говорил? - А, неважно. Ты кого там так упорно высматриваешь то? - Да так, показалось просто… Машинально смотрю в тот угол… нет, не показалось… всетаки не показалось… Ледяные глаза, затаскивающие меня в самые холодные свои уголки… снова эти глаза… Их обладатель.. он идет к нам? Он высокий… Или не к нам? - Эй, привет, дружище! – Кристус вскакивает и машет ему.. они знакомы? - Привет, как жизнь? – его голос накрывает меня тяжелым бархатом… - Отлично, вот сидим, отдыхаем. Присоединишся? – Крис улыбаеться… А он нет… Садиться рядом со мной… Почему я дрожу..? - Познакомишь нас? – смотришь на меня… мало воздуха.. нечем дышать… - Конечно! – Крис плюхаеться напротив – Это Йонне, наш вокалист, ну а это Юрки, тоже, кстати вокалист. - Приятно познакомиться – голос.. словно он улыбнулся… но нет, лицо все такое же холодно безразличное. Я улыбаюсь тебе в ответ… Большего я не смогу… Воздух… Его так мало… Как же глупо я сейчас выгляжу… Почему мир начал крутиться…? Свет погас… Что происходит…?
Я медленно открываю глаза, веки тяжелые.. Где это я? Кристус, он рядом, значит все хорошо… Оглядываюсь… Я у себя дома… Наверно это был сон… - Не пугай меня так больше… - он улыбается мне – И не пей столько. - Ты о чем? - … а может и не сон… - Вчера в баре ты сознание потерял… Если бы не Юрки, не знаю, что делал бы… Значит всеитаки не сон…. Кристус все еще рассказывает все в мельчайших подробностях. Значит Юрки принес меня домой? Осматриваюсь… как же тут грязно… чёрт.. думаю как девченка…. - Просто не пей столько, хорошо? - Не в этом дело… - я знаю, ему я могу сказать.. он поймет… - А в чем? - В Юрки… - смотрю его твою реакцию… мне кажеться он не в восторге от услышенного.. - Забудь о нем… - Почему? - Я его давно знаю… для него все – игрушки, не больше… А ты… - он замялся – Он просто тебя использует и все… Ты большего достоин, Йонне… Я не знаю что ему сказать… - Ты же его совсем не знаешь… - Мне хватило одного его взгляда… - Снова в памяти тот взгляд.. те глаза… - Да, он красивый.. да, пусть очень.. но у него не только в глазах лёд.. он еще и в душе… Грустно усмехаюсь… Да, наверно он прав…
---------------------------------
Скоро на сцену, есть еще 15 минут на пиготовления. - Ребята, все готовы? Все кивают головой, отсамтриваю группу, так, все одеты, макияж в порядке, все, теперь можно немного настроиться, мы всетаки на большой сцене играем. Не в первой конечно, но всеравно волнуюсь. - Йонне, у тебя немного тени размазались, подправь. – Кристус такой заботливый, и всегда все замечает. Я уыбаюсь ему в ответ…все волнуються… Поправляю макияж, оценивающе смотрю на себя. Белая футболочка в обтяжку поверх розовой сетчатой кофты, неудобно конечно, но что поделаешь, зато красиво… Дверь в нашу гримерку открываеться, из коридора звучит голос “Negative, ваш выход.” Пора. Жарко… сафиты прямо в глаза, мало что вижу.. и очень плохо себя слышу… Но судя по крику откуда-то спереди, все идет отлично. Обнию микрофон, начинаються слова… Каждый раз, когда я их пою, я умираю, и зал это чувствует, но следующая песня оживит меня… Каждая песня особенная, каждая разная… Вот и последняя звучит, я чувствую энергетику зала, там, видимо, очень много народа… Потрясающее чувство, стоять на сцене… этого не видно, но зато всей кожей чувствуешь энергию зала, энергию, предназначенную только мне одному… в замен отдаю все, что есть у меня обрано, в зал, каждому… Потрясающее чувство, кажеться что могу летать.. счастье и усталость.. счастливая усталость. Последний аккорд. Все.. жаль что так быстро… Уходим за сцену. - Супер! Ребята, вы молодцы! Все прошло просто шикарно!!! – я приыгаю вокруг вас, никак не могу успокоиться, широко улыбаюсь. - Да! Все прошло супер! - Ты бы себя видел, я уже был готов идти тебя успокаивать на второй песне! Супер! - Здорово, Йонне, ты видел сколько там народа было?! И все в восторге!! Кричите на перебой, вы тоже на драйве еще… Народ… Я ничего не видел, интересно, а сколько на самом деле? Оживленное обсуждение выступления вокруг меня… Я молчу, наслождаюсь чувством. Нет, всетаки стоит пойти посмотреть, сколько там народа то было… Подхожу к сцене, немного высовываюсь, чтобы меня не увидели.. Боже, сколько же тут людей то??!! Да, хорошо что я это только сейчас увидел, а не перед выходом, а то точно испугался бы и запорол все выступление. На сцене уже играет какая-то группа… Крсивая музыка, стою, слушаю.. успокаивающая… Пошли слова.. Какой голос.. тяжелый бархат… низкий, проникающий в самое сердце… Трогает струнки в душе… Грустная песня, очень грустная… И голос… Человек, который пишет такие слова.. который так поет должен очень сильно все чувствовать… Я не в зале, я не вижу как выглядят участники этой группы, но если даже так, не видя их, я готов кричать от отчаяния и тоски, которую несет эта песня.. то как же тогда чувствуют себя те, кто видит их, кто чувствует энергетику… Божественно… Я еще долго сидел и слушал.. все песни, они все с оттенком одинокой печали… Музыка прекратилась, прощание… мне интересно посмотреть на тех, кто так играет.. на того, кто так поет… Сейчас они пройдут тут, приближающиеся шаги, слышу голоса… странно спокойные… - Арчи, во вторм припеве надо было сыграть новый вариант, а не страый… - Ну да, забыл, виноват, - спокойный ответ – Просто от такого коиличаства народа и энергии я не очень соображаю, драйв и все такое. Голоса хохотнули. - Ага, ты еще скажи что ты не деньги отрабатываешь, а эмоциями делишся. Какой же у них странный продюсер… Ну да, для продюсеров всегда главное деньги, им не понять.. даже наш не очень понимает меня.. а как их продюсеру, такому вот, понять того парня, который пел… - Ну так, чсатично, я же не умею как ты. – голоса снова смеються. Приближаються медленно, видимо очень не спеша. - Ты между прочим тоже не идеально выступил.. – третий голос вступился за того, кого назвали Арчи. Выступил..? Так это не продюссер? Тогда кто это…? Барабаньщик? Да, наверно, тогда это барабаньщик… мысль о том что этот циничный человек может быть одним из гитаристов, или, что еще абсурднее, вокалистом, я не очень допускал… наверняка барабаньщик… просто больше некому… - Я? И в чем же не идеально? – столько яда в голосе… - Ты во второй песне перепутал слова, между прочим… Слова…………………….? Это вокалист………….? Помоему я что-то неправильно услышал… - Ой, а ты таксты запомнил? - Представь себе. - Ладно, давайте не будем ссориться… Пойдемте лучше выпьем, всетаки зрителям то понравилось… - смех – даже несмотря на то, что я перепутал слова. Они вышли из-за угла.. медленной походкой… Все в черном, довольно высокие… и… среди них Юрки… Кристус говорил что он вокалист… Неужели это его голос так задевал струны в душе….и неужели это его слова были столь циничны…? Видимо Кристус был прав, у него и впрямь душа ледяная… Тем временем они подходили ближе. - Эх, Юрки, вечно ты ко всем цепляешся. – довольно низкий голос принадлежал самому низкому и растрепанному из участников. - Такова натура – он пожал плечами. - Зато ко меня тебе не в чем упрекнуть – все рассмеялись… только Юрки даже не улыбнулся… - Конечно, ты у меня вообще совершенство… - обнял и чмокнул парня с взьерошенгной приеской, парень хохотнул и обнял Юрки в ответ. - Ну что, ребята? Отмечать?! - Да! – Кажеться все веселели на глазах.. странно.. обычно веселяться до концерта, а после все усталые.. а тут видимо наоборот… Юрки заметил меня… Снова эти ледяные глаза смотрят на меня… - О, приветик. – ты обернулся к своей группе – Это Йонне, вокалист группы, которая перед нами выступала. – снова повернулся ко мне – Отлично выступили, так держать. Мне снова показалось что ты улыбнулся.. но только показалось…
В баре накуренно, темно.. уютно даже как-то… Мы веселимся, хоть и устали, но всетаки хорошее настроение… Только у меня из головы до сих пор не выходит то, что Юрки может так петь, являсь при этом таким холодным.. Надо пойти умыться… В туалете еще темнее, чем везде, но все видно… Подхожу к зеркалу, смотрю на себя… Ну конечно пьян, видно… тут немного тени подправить… ой, кажеться футболка испачкалась… Ладно, буду в сетке идеть, хоть удобнее… Снимаю белую ткань, отшвыриваю в сторону, стирать то я не умею.. проще новую купить… - Правильно, белый тебе не идет. – я вздрагиваю, голос откуда-то сбоку… Поворачиваюсь… Юрки.. Они тоже тут празднуют? Чёрт, опять эти глаза, я теряю все благоразумие и готов утонуть в этих глазах.. готов навеки остаться замороженной тенью в их глубине… Улыбаюсь тебе… выражение твоего лица не меняеться… - Ты когда-нибудь улыбаешся…? – озвучиваю свою мысль. - Это не важно… - каменное лицо.. это точно не маска? - Да просто интересно…. - Тебе так хочеться чтобы я улыбнулся? – какой холодный голос… но какой завораживающий… - Ну может и так… - Хм… - немного наклоняешь голову – А чего еще ты хочешь? - Тебя…. – черт, что я сказал? Зачем я это сказал? Не мог промолчать?... нет, не мог…. Ты улыбнулся, злая улыбка.. но всеравно прекрасная… - Сегодня твой день. – хищьная улыбка… Твои губы на моих… Ты обнимаешь меня, я будто таю… Твой запах… я схожу с ума… готов быть твоей игрушкой… лишь бы с тобой… я хочу быть с тобой… ты не можешь быть холодным… ты играешь… я хочу понять тебя… твои руки.. холодные, но нежные, я уже не понимаю что я делаю, что делаешь ты, только чувствую твои прикосновения, ты меня куда-то тащишь… кабинка.. тут тесно… твои губы, они такие нежные, такие безумно бозбуждающие… Поворачиваешь меня спиной, сномаешь штаны, я согласен… Боль.. а потом наслождение…
- Я же предупреждал.. – Кристус уселся на диван, рядом со мной… - Знаю.. но… - Что “но”…? Ты ведь сам слышал его слова после концерта, сам рассказывал… неужели ты считаешь что он другой внутри, что он просто играет? - я отрицательно мотаю головой – Боже, Йонне, тогда почему? Как тебя угораздило влюбиться в него?! - Я не знаю, Крис, я уже ничего не знаю…. Я просто хочу быть с ним… - А он этого хочет? Ты не задумывался? Нет? Так я знаю ответ, ему всеравно, понимаешь, ему просто всеравно кто с ним в данный момент. Он получает удовольствие от того, что разбивет сердца другим. - Мое он не разобьет… - я знаю, он полюбит меня… со временем… но полюбит… - Разобьет, если ты надеешся что он ответит взаимностью, то твои надежды напрасны! - Нет… я верю в себя…. – мой голос тихий, но уверенный… просто его никто никогда не любил по настоящему… но я люблю… пусть звучит глупо, но это так…. - Йонне, забудь о нем, прошу, забудь… - ты обнимаешь меня… я знаю что ты меня любишь… я тоже люблю тебя, но не так, как ты этого хочешь… ты меня оберегаешь.. но не стоит… - Нет, Крис…. Знаешь.. я пойду к нему… сейчас.. прости.. я хочу его увидеть…. Крис садиться, обхватив колени руками… тихий, обреченный шепот.. - Удачи… Смотрю на него, улыбаюсь ему.. - Спасибо.. – он всегда меня поддерживал…
Я тою у твоей двери… почему ты не открываешь?... - Кого черти принесли? - Это я… открой пожалуйста… Ты приоткрыл дверь.. удивленный взгляд… неожидал? - Зачем ты пришел? – открываешь дверь, приглашая меня войти… - Я… Я хочу поговорить с тобой… Заинтересованный взгляд… Проходим в гостинную, сажаешь меня на диван, предлогаешь пиво.. я не откажусь… мне очень сложно будет сказать тебе это… - Так о чем ты хотел поговорить со мной? Я долго молчу… мне очень сложно сказать тебе это, но молчать я больше не могу… - Юрки… я… - набираю воздуха в грудь – я… люблю тебя… Внимательно смотрю в твои глаза.. в них уже виден мой приговор… я знал что так будет… но… - Понимеашь ли, дорогой… Я никого не люблю… так что прости, но взаимности нет. – какой холодный тон…. - … Я это знаю… - Тогда зачем ты пришел сюда и говоришь мне все это? – сарказм … тебе смешно.. ты смеешся надо мной… ты предвкушаешь новую жертву… да, она у тебя есть… - Я хочу быть рядом с тобой… - Даже зная что мне всеравно? – я вижу как игривые огоньки разгораються в твоих ледяных глазах. - Да… Ты несколько секунд думаешь… - Хорошо, можешь даже переехать ко мне, если не будешь мешать. Я согласился быть твоей игрушкой, согласился доставлять тебе радость.. пусть так, как угодно… пусть ценой своего сердца… но хотябы на несколько минут тебе будет хорошо…
Ты редко приходил домой трезвым, и редко приходил один… девоки, мальчики, иногда по несколько человек сразу… Я молчал, я не буду устраивать тебе сцен.. у меня нет на это никакого права… это я принадлежу тебе.. но не ты мне…. Потом, ночью, ты грубо трахал меня, мне было больно, но я терпел, я знал что тебе это нравиться… Ты мог делать со мной все, что тебе угодно, я никогда не возражал тебе… Когда ты болел я ухаживал за тобой, когда ты сильно напивался я бережно раздевал тебя и укладывал спать.. а на утро тебя всегда ждал завтрак… Я научился готовить… я знаю что ты любишь, а что нет.. я знаю про тебя очень много.. но ты сам для меня все еще загадка… Мы живем так уже год… Однажды ты подощел и сказал что я очень терпеливый… Наверно остальные уходили очень быстро…. Я вижу что ты пытаешся спровоцировать меня на скандал… но ты можешь называть меня как угодно, можешь делать все, я буду терпеть… В одно утро ты захотел яблок… и я пошел за ними… магазин недалеко, перехожу через дорогу… машина.. я ее не видел… мне не больно… просто не могу подняться… да и зачем мне подниматься? Тебе всеравно что со мной будет… Вокруг меня какие-то люди… В глазах темнеет.. я куда-то лечу…
*** - Привет… - Привет. - Юрки…. Йонне просит у тебя прощения что не смогу принести тебе… - Кристус не успел договорить. - ГДЕ ОН?! – голос сильно взволнован. - А тебе есть дело? – Крис отошел от лежащего Йонне и вышел в коридор, чтобы он мог сказать все, что думает. - ГДЕ ОН?! – Юрки уже кричал. - Там, где тебе быть не стоит! Это все из-за тебя! Он тебя любит, а ты хладнокровная скотина! Оставь его! Понял? Крис швырнул трубку о стенку, аппарат разлетелся на мелкие кусочки.. Бессильная ярость, он ничего не может сделать.. его любимый Йонне лежит сейчас вон за теми дверьми, то и дело теряя сознание, весь в гипсе… Он чуть не умер, и во всем виноват он сам.. это он не уберег его от Юрки… это только его вина…
***
Юрки наворачивал уже тысячный круг вокруг столика с телефоном… Он так боялся не успеть… Внешняя холодность.. он такой… но Йонне.. что с ним сейчас? Где он? Почему Юрки не остановил его? Почему все так? Ведь яблоки ему были вовсе не нужны! Ему было нужно время, нужно было собраться с мыслями… чтобы… чтобы сказать обо всем ему, Йонне… чтобы он знал… Юрки видел, как он мучает Йонне… не хотел верить что этот малышь его дествительно любит.. не хотел обжечься.. Но время шло, а Йонне все с той же искренностью в глазах произносил эту фразу… “я люблю тебя”… Со временем Юрки поверил ему… потом медленно… очень постепенно его сердце стало оттаивать… его душа снова начала жить.. и вместо уже привычного льда там теперь там был только ванильный запах.. его запах… Юрки кричал, выл, бил стены, но ничего не помогало, телефон по прежнему молчал… Он упал на пол в бессильном крике… неужели он потерял его, неужели вс концено, даже не начавшись?.. Его мысли прервал мелодичный звук… телефон! - Ты узнал?! – полуистерический крик. - Да, усчпокойся, он жив, из больницы его никто не похищал, его забрал Кристус. – Арчи говорил быстро, он знал что чувствует Юрки.. они часто говорили на эту тему… - У Кристуса дома его нет! Я уже там был! Арчи, Где он?! - Успокойся, я тебе говорю, он у Кристуса на даче, записывай адрес….
Машина Юрки с визгом сорвалась с места…
***
- Подожди, щас принесу тебе новую демку, мы тут придумали… с тебя, как всегда, текст. Крис ушел… Он пытаеться меня отвлечь… Зачем? Какой текст? Мне уже ничего не нужно… Он сказал что все скоро пройдет.. и он говорил не о переломах… Но я тут уже месяц, но ничего не проходит… Да, Крис заботливый… но… Юрки… Я ошибся, ты не можешь полюбить меня.. Крис был прав, ты разбил мое сердце… а вернее забрал… Каждую ночь я и вижу тебя в своих снах.. и каждое утро я тихо плачу, понимая что это лишь сон… Вот, теперь я уже слышу твой голос… Тут, на даче у Криса… тебя тут нет, а я всеравно слышу тебя.. видимо я совсем сошел с ума… я хочу умереть.. я так больше не смогу… Дверь с визгом отлетает, шум, крики, мат… что происходит? Я поворачиваю голову в сторону двери…. Ты?.... Ты замер, не двиганшся, только смотришь на меня….. и улыбаешся……. Я уже сошел с ума…..? … Или это и вправду ты….? -….. Юрки….? - Йонне… я… прости меня.. я дурак… - подходишь ко мне… - я.. я люблю тебя, мне без тебя этот мир на фиг не нужен… прости меня, умоляю… Слезы, на твоих глазах слезы… Лёд… он расстаял… так вот что это был за лед.. Замерзшие слезы… - Прости, я люблю тебя, прости меня… Я кладу свою руку тебе на плечо, ты неверяще смотришь на меня… Я улыбаюсь тебе… Ты тоже улыбаешся.. так искрене… - Юрки… - я улыбаюсь, но по щекам текут слезы… я счастлив… ты… ты всетаки меня любишь… ты… ты… я… - Я люблю тебя…. Юрки… Ты обнимаешь меня, осторожно, нежно, не трогая больных мест… потом берешь на руки… На выходе нас ждет Крис… с его руб стекает струйка крови… - Крис… я… Он все понимает, переводит взгляд на Юрки… - Береги его… и.. не отпускай… никогда не отпускай… - Не отпушу… - Ты улыбаешся, крепче прижимая меня к себе… Потом, в машине, ты шепчешь - Теперь я твоя игрушка, теперь я принадлежу тебе, Йонне… И я никогда не отпущу тебя… Я только улыбаюсь… мои силы истекают, и я проваливаюсь в сладкий сон.. сон о тебе… но на этот раз без страха… На этот раз я знаю, что проснусь и ты будешь рядом…
Отправлено: 28.12.07 14:14. Заголовок: Vaalea Гыыы)))) У м..
Vaalea Гыыы)))) У меня еще есть про Юсси и...Арчи)))))) Олень дрыгался в конвульсиях. Бедная попка Вуори))) А сегодня читала про Джареда и Вилле.... О май гад! Джад склеил ласты. Цитата: Шизандра - это ВСЕ, ЧТО МЫ ЗНАЕМ О СЛЭШЕ.
Отправлено: 30.12.07 07:22. Заголовок: Vaalea Не, это нее ..
Vaalea Не, это нее ее. До Джареда ее ручки не дотянулись. Это я просто вспомнила к слову. Мне интересно: неужели для того что бы повесть цепляла надо кого-то убить? Тогда мои весчи точно в ацтое:-)))
Всплакнем?))) Название: мой Ангел Автор: Soul_on_fire, она же Понка Пейринг: Йонне/Кристус Рейтинг: х.з Категория: слэш Статус: закончен Саундтрек: Evanescence «You» От автора: Как-то само нахлынуло и написалось на одном дыхании
О Боже мой, я сделал это. Я наконец-то сказал это. Что ухожу из группы. Перед этим мне пришлось изрядно выпить, иначе я никогда не решился бы. После моих слов все молчали. Ларри, мой лучший друг, одними губами прошептал «Кристиан, ты что?». Йонне первый въехал что происходит. Он схватил меня за локоть и оттащил в сторону. - Ты что с ума сошел?! Что случилось?! – Он был пьян и орал на весь клуб. У меня в голове пронесся вопрос, нахера было вообще меня в сторону отводить? - Я не скажу. Могу только сказать что это из-за тебя… Йонне оторопел. - Я отвезу тебя домой и ты проспишься. А завтра скажешь что пошутил. – И он с нехарактерной для него силой потащил меня к машине.
Аарон был в бешенстве. Я никогда не видел его таким. Мне даже стало немного страшно. Дорога была мокрой после дождя, машину то и дело заносило. Кое-как собравшись с мыслями, Йонне заговорил. По его тону было понятно, что ему сейчас очень трудно не сорваться на крик. - Крис, ты один из моих лучших друзей, но ей богу, я не понимаю тебя. В последнее время с тобой что-то происходит. У меня появилось чувство, что ты ненавидишь и меня, и всех моих близких. Как ты ведешь себя с Вилле, с Тииной? Что я тебе сделал? Из-за тебя развалится группа, ребята начнут пить, наркотики….Боже, Кри, ты хотя бы представляешь, ЧТО ты натворил? - Йонне, ты не понимаешь…и не поймешь…останови машину, я выйду… - Мне было больно, в горле застрял комок, голос дрожал. - Ну уж нет. Ты не выйдешь отсюда пока все мне не объяснишь. - Я не могу объяснить тебе. Ты не поймешь. Я…это очень трудно. Йонне это все начинало очень сильно раздражать. Он нервно постукивал пальцами по обивке руля. - Твою мать, ты можешь сказать что такое???? Кристус ты меня достал!!! Я чувствовал что если начну говорить, то больше не смогу остановиться. Но спрятаться от его жесткого вопросительного взгляда мне теперь было некуда. - Хорошо. Только не перебивай. – Я решился выложить ему всё. Так или иначе это конец, сейчас я выйду из машины и мы больше никогда не увидимся. Терять больше нечего… И я заговорил. - Все началось очень давно, я уже даже не вспомню сколько лет назад. А точнее, со дня нашего с тобой знакомства. Ты тогда вошел в комнату и…как будто бы время остановилось. Твои белокурые волосы, тогда еще ненакрашенные голубые глаза…Солнце светило прямо тебе в лицо, и ты так мило щурился, улыбался ему…Я тогда подумал «Так вот как выглядят ангелы». Ты в тот день и вправду был похож на ангела, сошедшего с небес…С тех пор мой покой был нарушен. Я не мог спокойно спать по ночам. Я не мог спокойно смотреть как ты флиртуешь с девушками. Я ненавидел их. Наши с тобой поцелуи на камеру… - Здесь я не смог сдержать улыбку – Для тебя это было лишь игрой, милой забавной игрой…Для меня же это было всем…Твои поцелуи, твои взгляды и случайно брошенные улыбки стали для меня вместо воздуха. Хм, помнишь тот случай с ножом, когда я якобы по пьяни порезал себе руку? Так вот я был трезв, как стеклышко. Йонне, я пытался покончить с собой. Это было в тот день, когда ты сказал мне что любишь Тиину… Я изобразил пьяного и все поверили мне…Тиина…Иногда мне казалось что я ненавижу ее…Она так небрежно к тебе относится…Как она может не ценить того, что дано ей? С другой стороны, как я могу ненавидеть то, что приносит тебе счастье? Когда мне было особенно плохо, я напивался, заказывал девушек…Даже выбирал похожих на тебя. Но от этого не становилось легче, только хуже, они все были лишь жалкими недоделанными копиями того, кого я боготворил. Тебя, Йонне. Аарон послушно не перебивал до этого момента. Сухим, сдержанным голосом он сказал: - Кристиан, ты пьян. Прекрати нести чушь. Завтра ты скажешь мне что это было нелепым розыгрышем и мы обо всем забудем. – Он хватался за последнюю ниточку. Он не хотел верить. Но нет. Я должен был договорить до конца. Я собрался с духом. Сейчас или никогда. Я должен был сказать ему это. Самые важные слова… - Йонне… Он как будто почувствовал, что я скажу чтото важное….самое важное для меня…Он повернул голову и посмотрел прямо мне в глаза. У меня внутри все перевернулось. Я вдруг понял что БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ КАК РАНЬШЕ, не будет нелепых поцелуев, шуточек, не будет больше группы, не будет ничего…Я уже сто раз пожалел что затеял эту исповедь, но назад пути не было. Йонне выжидающе, с вопросом смотрел на меня. Мне даже показалось что на его глазах выступили слёзы. Хотя нет, с чего бы? Я просто вселял себе надежду, что ему не всё равно… Наши взгляды встретились и молчать больше было нельзя… - Йонне, я тебя… Я не успел договорить. Мне в глаза ударил резкий свет фар. Я невольно зажмурил глаза. Оглушающий визг тормозящих шин об мокрый асфальт. Сильный толчок. Крики. Незнаю чьи, может мои, может Йонне, может прохожих. Невыносимый грохот. И его рука…Крепко сжала мою руку…
Вспышка света. Тьма. Снова вспышка, выхватившая из тьмы силуэт. Хрупкая фигура, узкие плечи, короткие светлые волосы…Йонне. Он выглядит так же, как и в день нашего знакомства. Только весь в белом. Точно как ангел. Он улыбается мне. На его лице безмятежность. Как будто его больше ничего не волнует. Как будто ничего больше нет. Снова тьма. Я не хочу снова погружаться во тьму, я хочу снова увидеть Ангела… Ангела????? Снова вспышка, но больше никого нет, пустота. Он ушел, его больше нет.
Боль. Адская боль во всем теле. Трудно дышать. Я с трудом открываю глаза. Передо мной мокрый асфальт. Кое-как приподнимаю голову. И вижу моего Ангела. Он лежит недалеко от меня. Его лицо в крови. Розовая рубашка, та, которую я когда-то подарил ему на день рождения, в темных пятнах. Светлые волосы прилипли к лицу…Боже мой, ему же больно…Я хочу помочь ему, но первая же попытка подняться заканчивается диким головокружением и я погружаюсь в сон.
Мне снилось много чего. Очень много отрывков из детства, из школьной жизни, и ни одного сна о Йонне. Как будто его и не было вовсе в моей жизни.
Мне больше ничего не снится. Я понимаю что наконец проснулся. Открываю глаза. Белый потолок, белые стены. Сквозь шторы пробивается яркий солнечный свет. Странно, вчера был дождь…О БОЖЕ, ВЧЕРА!! Я вдруг все вспомнил. Мою исповедь, аварию, окровавленное лицо Йонне и то как видел его перед собой в белой одежде и с улыбкой на лице…Когда же это было? Вчера? Нет, в моей палате столько цветов…Несколько дней уже точно прошло.
Поворачиваю голову и вижу за стеклом двух людей, мужчину и женщину. Йонне!! Нет, это Вилле, его брат…Как же они все-таки похожи! Я никогда не видел его таким серьезным. И в черном. Девушка…Да, я узнал и ее, Тиина…Она плачет, закрыв рот рукой, наверное чтобы не закричать. Я долго рассматривал их, и вдруг до меня дошло. Йонне больше нет. Он погиб. Тогда же, во время аварии. А я выжил. Теперь меня будут ненавидеть за это. А больше всего я буду ненавидеть себя за это. Ведь я виноват в смерти Йонне Аарона. Я убил его. То видение…Он прощался со мной. Прощался навсегда. А я тогда ничего не понял…
Голова закружилась, из глаз хлынули слёзы. Горло сжало как будто металлическими тисками. Внутри появилось чувство, какого я не знал ранее. Чувство ПУСТОТЫ. Мне больше незачем жить. Того, кто был смыслом моей жизни, больше нет. Как сквозь глухую ватную стену я услышал как хлопнула дверь моей палаты. Кто бы ни пришел, мне было все равно. Я не хотел никого видеть. Больше никого и никогда.
- Не плачь, - услышал я до боли знакомый хриплый голос. Я замер. Мне даже показалось что слезы, текущие по моим щекам, остановились на полпути. Мне было страшно. Страшно открывать глаза. Потому что мне показалось, что это был Его голос. Я набрался смелости и открыл один глаз. Я не поверил ему и открыл второй. Да, передо мной был Йонне…Вначале я подумал что это вновь его душа, как тогда, когда я лежал на асфальте возле разбитой машины. Он и сейчас был в белом но…в белом больничном халате, с физиономией, тут и там заклеенной пластырем. Сидел на краю моей кровати и улыбался.
- Ты призрак? – единственное, что я смог из себя выдавить. - Мать моя женщина, что они тебе колют? – спросил он и рассмеялся. – Конечно, смотри, видишь крылышки? – Йонне интенсивно начал размахивать руками, словно крыльями. Сейчас он и правда был больше похож на подстреленного птеродактиля, чем на призрака.
Моему счастью не было предела. За всю свою жизнь я наверное не смогу подобрать слов, чтобы описать моё тогдашнее состояние.
Он что-то рассказывал, бегал по палате, размахивал руками, швырялся в меня букетами и громко смеялся. А я молча смотрел на него со слезами на глазах и глупо улыбался. Когда он наконец устал и сел возле меня, я спросил: - А почему Тиина плакала? - Я сказал ей, что между нами все кончено…Так больше нельзя было, я ведь люблю другого человека. – Он как-то по-своему, чисто по-аароновски, улыбнулся и взял меня за руку. – Я тогда все понял, в машине, когда схватил тебя за руку, вот так, как сейчас. Я думал что это конец. И понял…Что ты рядом…и я счастлив что ты рядом…Кристус я…Я люблю тебя. Медсестра, неизвестно когда успевшая зайти в палату, резко раздвинула шторы. Йонне повернул голову и солнечный свет ударил в его лицо…Он зажмурился и улыбнулся свету. Как тогда, в день нашего знакомства… - И я люблю тебя. Ты мой Ангел. – Я наконец-то смог сказать это ему. Он был Ангелом. Моим Ангелом на Земле. Сейчас и навсегда.
Кот Автор: Вилльгельм Гот (Valo по стилю не узнать невозможно:-)))
Шел мелкий моросящий дождь. Некрасивый грустный гот сидел на скамейке и рассматривал грязь, в которую превратилась весенняя земля. В его черном плеере жужжал диск, раз, за разом проигрывая одни и те же песни. Готу было скучно, но дома было еще хуже. Там были стены в плакатах слишком красивых людей, чайник на плите и ледяная кровать. Одиноко и страшно. За углом серого дома, сидел такой же серый кот. Его пушистая шерстка намокла от весеннего дождя и свалялась. Теперь, кот сжимался в комочек и дрожал от каждого порыва холодного апрельского ветра. Он смотрел на некрасивого гота, длинные черные волосы которого, тоже намокли и слиплись. Да и дрожал он не меньше. Они были одиноки. Один серый кот и один некрасивый гот. И целый двор, наполненный весенней сыростью. Кот приподнялся с мокрого асфальта и, на дрожащих лапках, медленно пошел к некрасивому готу. Расстояние от угла дома до скамейки показалось коту бесконечностью. Он едва шел. Холод, дождь и ветер ослабили его, отбирая по капле последние силы и хрупкого тельца. К тому же, кот давно ничего не ел. Наконец, он дошел до скамейки и остановился, не решаясь подойти ближе. Холодный ветер приподнял черные мокрые волосы гота и швырнул их тому в лицо. Кот решил, что сейчас самый подходящий момент и, собрав последние силы, прыгнул на скамейку, прямо под ноги в тяжелых ботинках. Гот вздрогнул и обернулся. На него, уставшими, мутными, но, бесконечно зелеными глазами, смотрел серый мокрый комочек. -Привет! – улыбнулся гот и потянулся к коту. Тот прижал ушки к голове, не понимая, хотят ли его приласкать или оттолкнуть. - Не бойся меня… Кис-кис-кис… -позвал некрасивый гот и погладил кота по мокрой шерстке. – замерз совсем… Он аккуратно приподнял кота и, усадив его к себе на колени, завернул в полы плаща. Кот удивленно заглянул в накрашенные глаза, а потом, прищурился и утробно замурлыкал. - Пойдешь со мной? Кот мяукнул и доверчиво потерся о холодные руки гота. Он был готов идти хоть на край света. Только бы его не оставили одного. - Это хорошо… Некрасивый гот спрыгнул со скамейки и пошел в сторону дома, того самого, за углом которого совсем недавно прятался серый кот. Ветер и дождь уже не пугали. Теперь, они были вместе.
- Располагайся – сказал гот и посадил кота на кровать. Тот открыл глаза и осмотрелся. Серые стены, лампочка без люстры, кровать, застеленная мягким, пушистым пледом. Коту было не по себе, и он пугался и прижимал ушки от каждого шороха. Гот скинул плащ и ботинки и пошел на кухню. Он приготовил бутерброды и налил в большую кружку чай. - Кис-кис-кис…. – позвал гот и поставил поднос с едой возле кровати. Кот приподнял голову и чуть прищурил глаза, почувствовав запах колбасы. В желудке предательски заурчало, и тот смущенно отвернулся. Гот улыбнулся, взял колбасу и, отломив кусочек, протянул коту. Шершавый язычок коснулся прохладных пальцев, будто бы проверяя, не обман ли это, а потом, кот аккуратно подцепил колбасу зубками и чуть отодвинулся. - Кушай, Киса – улыбался гот, – а то… худенький какой… Кот счастливо мурлыкал и, постепенно привыкал к окружавшему его теплу. - Как бы тебя назвать? У тебя есть имя? Кот мотнул головой. - Тогда, можно я придумаю тебе имя? Будешь Дарлингом? Кот поднял голову и заглянул в накрашенные глаза гота. Он был согласен. - У тебя шерстка, как серебро. Только теплая… - сказал некрасивый гот и провел кончиками пальцев между кошачьих ушек. - Мурр! – ответил кот и улыбнулся. - Жаль, что я не могу тебя понимать… Мы могли бы разговаривать с тобой… - А так…? – тихим, приятным голосом спросил Дарлинг и заглянул в глаза гота. Тот закусил губу и удивленно посмотрел в сияющие зеленые глаза. - Так – понимаю… Кот мурлыкнул, а потом, заговорил так быстро, словно боялся, что его заставят молчать. - Я. На самом деле, умею разговаривать. Только никто никогда не слушал. Люди не любят меня, а я боюсь людей. Я прятался все время…. Потому что, боюсь, что меня пнут или дернут за хвост… - А меня ты не испугался? - У тебя глаза добрые…. Ты не такой… Гот как-то жалобно улыбнулся и спрятал лицо под волосами. - Будешь жить со мной, Дарлинг? Кот улыбнулся и взобрался на колени к готу. -Если ты позволишь… - Я буду рад… Правда. Оставайся со мной…. Кот всем своим хрупким тельцем, прижался к готу и замурчал. - А я так и не знаю, как тебя зовут… - Ви - сказал некрасивый гот – зови меня так. - Ви – повторил Дарлинг и довольно мурлыкнул. За окном стемнело. Дождь кончился, и апрельский ветер принес снег. Белые хлопья кружились в воздухе и падали на подмерзшую землю, превращаясь в белое полотно. Они лежали на кровати, в полной темноте и слушали, как шуршат за окном снежинки.
- Дарлинг…. – прошептал гот и погладил кота по мягкой шерстке – ты знаешь… А я ведь тоже боюсь людей. Они злые и холодные… Я не люблю их… - А кого любишь – спросил разомлевший кот - Тебя. - Я - серый… - с внезапной горечью в голосе, прошептал Кот - Ну и что? - Серые… Они обычно незаметные… Ви обнял кота и прижал пушистое тельце к себе. - Глупенький…. Ты не серый. Серые – это люди. А ты – серебристый. Сияющий. Красивый… И очень теплый. Кот мурлыкнул и ткнулся мордочкой в щеку гота. - А я тебя люблю…. - Мой Дарлинг….. Кот вздрогнул всем телом и замурлыкал - Я… я буду с тобой рядом…. Всегда буду…. Буду сидеть под дверью и ждать, пока ты придешь,… буду греть тебе постель, если…. Голос кота сорвался, и в комнате снова стало тихо. - Спасибо тебе, мой маленький… Ви повернулся к Коту и тот несмело прошептал - Хозяин… мой самый любимый хозяин… Шершавый язычок коснулся губ гота, заставив того вздрогнуть всем телом и затаить дыхание. - Так … кошки… целуются….- смущенно прошептал Дарлинг Ви улыбнулся и прижался губами к ротику кота. - А так – люди… За окном тихонько падали снежинки. Кот дождался, пока некрасивый гот уснет. Он слизнул шершавым язычком соленые капли с его ресниц, потом свернулся клубочком, уткнулся носом в его щеку и уснул.
Отправлено: 11.03.08 08:03. Заголовок: Dawn В каком смысле..
Dawn В каком смысле Биттерсвит? Что куча вариантов, я в курсе, по-крайней мере 3 читала. А прибило потому, что я коллекционирую "убийц":-))) Они мне интересны. Я их препарирую. Желательно живьем и ржавым скальпилем:-)))
Нет, если отвлечься от эмоциональной стороны вопроса, я имею кое что сказать за техническую. Не люблю небрежность. Или доводи до ума или не еби мозги читателям. Я не права?
Отправлено: 11.03.08 15:46. Заголовок: Dawn Просто не хочу..
Dawn Просто не хочу чтоб народ подумал, что у Оленя приступы творческой ревности:-))) Хавтит с меня одного раза))) Все свои претензии могу аргументировать.
вот в конце меня стошнило, несмотря на то што кошатница.... бэ, кошки зуби не чистят... буэ!!!!
дальше мысль пошла по... кочкам: скока надо выпить чтоб целоваться в засос с котом, чем надо напоить кота, чтоб он целовался с ВВ, а вообще у него же аллергия, что курил автор (ну, все мы не без греха), где взять такое же... и собственно, о чем это я?
короче, основная мысль афтара в данном произведении под названием " в засос с котом" проходит красной нитью: пусть отсыпет, че курит, где брать потом..
Отправлено: 12.03.08 18:05. Заголовок: Dawn пишет: Манула,..
Dawn пишет:
цитата:
Манула, полыхая праведным гневом, развернула крестовый поход за чистоту стиля, языка и техники изложения:) Гыыыыы:))
Паразитка))))))) Подъебала все-таки)))
Sholah Werassa Свит, это автора так себя называл, а базар в фике не про Виляна. Малыш (автор) теперь сохнет по Драу. Ну я не гот, так что мне не понять. К тому же как мне мозги вынесли, так я теперь с похмелья, дабы вызвать рвотные рефлексы буду слушать творчество сей славной группы.
Слушайте, а поперло-то как)))) Тема мертвая была, мож мне еще что подкинуть на растерзание?
Отправлено: 13.03.08 03:32. Заголовок: «Время» «Словно ст..
«Время»
«Словно стрела глухо стукнула, Клювом ребра раздвинула… Словно картечь оборвала речь, И на снег опрокинула… Словно в весне с радаров исчез я, Загрызла меня гроза… Словно бегу я по краю бездны, Руками, закрыв глаза…»
Похороны обещали быть бурными. Вообще, все семейные сборища обычно заканчивались грандиозными скандалами. И хотя скандалы – вещь не такая уж редкая и удивительная, но таких напряженных и многочисленных, как в семействе Хмелевских, надо было еще поискать.
Вся начиналось вполне благопристойно: разговоры о родителях, детские воспоминания, веселые истории и тому подобная родовая дребедень. Постепенно, по мере насыщения организмов алкоголем, начинали вспоминаться старые, забытые обиды и через некоторое время от благопристойного семейства не оставалось и следа. Такие празднецтва за рюмкой чая устраивались довольно часто, Кира в них участия не принимала никогда. И сейчас у нее теплилась слабая надежда, что хотя бы похороны деда пройдут прилично. Ничто еще не предвещало беды, но она уже носилась в воздухе, она уже чувствовалась, как запах гнили. Кира курила на балконе. В комнате, у гроба, сидели тетки, сестры, бабка и прочие пришедшие отдать последний долг старому учителю. Кирин дед всю жизнь отработал учителем рисования в школе, так что его многие знали и помнили. Отец Киры с мачехой не успевали приехать к похоронам. Когда дед совсем занемог, никто и не думал о том, что скоро придется готовить венки и поминки. В самом деле, нельзя же сообщать заранее, что такого-то числа, возможно, состоятся похороны, дед-то еще жив, а когда случилось несчастье, успеть в три дня у Хмелевского младшего никак не получалось. Новая Зеландия очень далеко от России. Таким образом, вся бытовая сторона похорон полностью легла на плечи Киры. И причина этому была проста и банальна - Кира единственная все это время была трезвой. Вся остальная родня потихоньку заливала горе водкой, утешая и поддерживая друг друга. Тетки и двоюродные сестры Киры, нацепив траурные платочки, слонялись по квартире с видом сомнамбул, ежеминутно всхлипывая и вздыхая. Кира не была бесчувственной, она тоже переживала, но кому-то нужно было оставаться в реальности. А реальность была такова, что нужно было провернуть массу дел. Оформить свидетельство о смерти, заказать место на кладбище, обговорить условия вывоза, венки, оградку, памятник, закупить продукты для поминок, договориться с поварами, отвезти вещи в морг. Все это требовало немедленного решения и, что немало важно, денег. Бабка отдала все свои сбережения, но эта сумма едва ли могла составить третью часть от предстоящих расходов. От любимых родственников помощи ждать было нечего, они как любые алкаши уже были начисто оторваны от реальности, и им почему-то казалось, что все само собой устроится и вообще, как можно думать о таких вещах, когда папа умееер! Выслушав эти сопли, Кира сама принялась за дело. Оформив все документы, обговорив детали похорон и заказав поминальный обед, она после трех дней напряженной беготни и суеты впервые смогла отдохнуть. Все три дня дома у нее все стояло колом, слава Богу, Макс отнесся ко всему с пониманием. Он помогал ей во всем и, честно говоря, если бы не он, Кира просто не представляла, как бы она справилась. Сейчас Макс был на работе и Кира уставшая и голодная приехала к бабке. Найдя на кухне только пустую бутылку из под водки и какие–то засохшие остатки, Кира жутко разозлилась. За все время сидения дома эти… лошади даже приготовить ничего не могли! Она злилась, но не так сильно, как следовало бы. Сил просто не было. На кухню бочком просочилась тетка Наталья. В своей обычной манере дурочки-простушки она наивно захлопала глазками в ответ на вопрос Киры о продуктах. - Ой, деточка моя, так из чего же мы приготовим? У нас же денег нет. Мы же все отдали, все на похороны, все папочке родненькомуууу… - от этого вытья Киру уже тошнило. Ей от всей души хотелось сказать тетке, что все деньги, если они у них вообще были, они элементарно пропили, а на похороны она от них ни копейки не видела. Но сказать такое значило спровоцировать скандал, а сейчас это было бы совсем не кстати. И она промолчала, процедив сквозь зубы, чтобы отправили кого-нибудь из детей сходить в магазин за продуктами. Тетка тут же свистнула своего среднего – Алешку - и просительно вытянула костлявую руку. Кира сморщилась и отвернувшись вложила в руку тетки пятисотку. Погрев в ладони красивую бумажку, тетка робко осведомилась: - Кирочка, рыбка моя, может, бутылочку возьмем? Дедушку помянем? Папочку нашего, родненькогоооо… - и тетка тихо завыла, распялив пьяный рот. В ответ Кира метнула на нее ледяной взгляд и предупреждающе прошипела: - Успеем еще напоминаться! – тетка моментально перестала выть и рысцой побежала в прихожую. У двери, вцепившись Лешке в руку, она сипло зашептала ему что-то на ухо. Что она говорила, было ясно, не рискнув перечить племяннице, тетка наказала сыну втихоря купить бутылку и спрятать ее. Лешка выдернул руку и отмахнулся: - Да мама! Все, я пошел… Кира вздохнула. Бороться с этим было бесполезно. Скоро они опять налижутся и впадут в свое естественное состояние. Ей было тошно и горестно оттого, что эти люди ее кровная родня. Родня, которая ее всегда недолюбливала. Бросив сигарету в пепельницу, Кира вернулась на кухню Прижав платочек к глазам, тетка Таня вплыла на кухню, всем своим видом показывая неизмеримую боль утраты и скорбь. Бросив косой взгляд на стол, она подметила, что бутылка уже пуста. Элегантным движением вокзальной проститутки, она взяла папиросу и устроилась на пуфике у стены, ждать, когда Лешка принесет водку. Кира не любила свою родню, а тетку Татьяну особенно. Она терпеть не могла алкоголиков. Киру всегда возмущали их наглость и бесстыдство. Ее тетка была законченной алкоголичкой, да еще к тому же со съехавшей крышей. У нее была шизофрения. Об этом бабка раскололась совсем недавно, но Кира всегда подозревала, что у тетки не все дома. И не считала это оправданием. Может быть, это было жестоко, но ей так не казалось. Любой человек, пообщавшийся с ее теткой пару часов, поддержал бы Киру обеими руками. Она была невыносима, от природы злобный характер, гипертрофированный спиртом и вечно разжигаемый завистью ко всем, кто чего-то смог в жизни добиться, образовывали гремучую смесь. Она не могла разговаривать, чтобы не укусить. И самое страшное, с годами ее старшая дочь, с которой у Киры всегда были прекрасные отношения, стала поразительно похожа на мать. Ленка становилась такой же злобной, раздражительной и завистливой, как мать. Про тетку Кира давно не думала, но то, что творилось с сестрой, ее огорчало до глубины души. Постепенно их отношения совсем разладились и они больше не искали встречи. Младшая сестра Катя еще сопротивлялась тлетворному влиянию матери, но это тоже видимо было ненадолго. Злоба было основным составляющим крови тетки, и она ею наградила своих детей. Кира смотрела в окно. Октябрь в этом году был необычно теплым. В кухне все молчали. Для своей родни она всегда была чужой. Потому что была счастлива замужем, имела два диплома, хорошую работу, умела правильно и грамотно говорить, ела вилкой и не поглощала водку в неограниченных количествах. И правда, о чем им с ней было говорить? Родня ее побаивалась и презирала в душе, как белую ворону, как все что выбивается из привычной колеи... Привычной для них… Тетка поерзала на пуфе и, делано вздохнув, изрекла: - Надо бы медали папины положить рядом… Никто не ответил. - Может быть, какую подушечку сделать и приколоть их на нее… - Да, да. Подушечку… На этом темы для разговора иссякли. Но тетка, воодушевившись темой, о которой кроме нее никто не додумался, самодовольно продолжала: - Надо из чего-то сшить… - Да, да. Сшить… - безвольные пьяные амебы. Они эхом повторяли сказанные слова, не в силах что–то предпринять, о чем–то подумать. - Из чего бы ее сшить? – тетка встала, и педантично затушив окурок, повернулась к Кире. Тетку явно не устраивало ее спокойствие. Скучно стало, нужно было как-то подбодрить обстановку. - Из чего бы ее сшить, а? Кира? - мило улыбаясь, она пялилась на нее, готовясь развести скандал, что бы Кира ни ответила. Она и не стала отвечать. Пожав плечами, она отвернулась и погрузилась в свои мысли. Ее равнодушие нисколько не смутило тетку, наоборот, злорадно вздохнув и сморщив скорбную, усталую гримасу, она проскрипела: - Никто ничего не знает, все сама, все сама! Конечно, плечиками пожимать проще всего… Это Кира уже вынести не могла. Два дня она видела эти пьяные морды, с пустыми и бессмысленными глазами слонявшиеся по квартире. Никто ничего не хотел делать и теперь после всего, что ей пришлось провернуть, Кира должна выслушивать бред этой пьяной сволочи?! Ее просто трясло от злости. Вскочив, она накинулась на тетку, с трудом сдерживая себя, чтобы не избить ее: - Вы… Ты… Заткнись лучше! Это ты всю жизнь из деда с бабкой кровь пила, жизни им не давала! Спихнула на них своих деток, всю совесть пропила, дрянь! Это ты деда в гроб загнала, не ты, он бы еще жив был! Исчезни с глаз моих, сука!!!!!!! Палец о палец не ударили и теперь еще и возмущаетесь! Кира не кричала, она шипела, не в силах вынести подобное оскорбление и неуважение к усопшему и тем, кто вынужден терпеть присутствие в жизни ее перманентно пьяных родственников. Все обиды и неприятности, причиненные ей и ее родителям, в один момент захлестнули ее, она не могла себя сдержать, да и не хотела. Вся ее сущность восставала против этого пьяного животного, нагло ухмыляющегося ей в лицо! Нет, такое вынести было нельзя! - Не бабка, ты бы с голоду сдохла давно! Как у тебя рука поднимается у нее деньги с пенсии брать! Дрянь! После похорон, чтобы ноги твоей тут не было! Чтобы духу! Тетка ухмылялась нагло и глупо. Она засмеялась и скривила рожу: - А ты-то здесь кто такая? Ты тут вообще никто! Это я все для родителей делаю, а ты тут вообще – она смачно плюнула Кире под ноги – тьфу! - Заткнись, марзь! Исчезни отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели! Кира отошла к окну, стараясь унять бившую ее дрожь. Закурив, она отвернулась. Тетка стояла, нахально улыбаясь. - Чтоб глаза твои не видели? Как скажешь, племяшечка… - с этими словами она схватила с плиты кастрюлю с кипящей водой. Кира оглянулась на движение. Вскрикнув, она закрылась рукой, и через несколько мгновений ее захлестнула нестерпимая боль…
Термический ожог волосистой части головы, лица, шеи и плеч… Левого глаза… Правый удастся спасти… Шок… Больная в сознании…
Смотреть на мир одни глазом ей не хотелось. Дневной свет был противен и резок. Целыми днями Кира лежала, закрывшись с головой тонкой простыней. Ее бесило все: то, что ожоги мазали регенерирующими мазями и антисептиками, чтобы предотвратить инфекцию. От мазей подушка и простыня становились липкими и мокрыми, прилипали и раздражали. Самое омерзительное было то, что до середины черепа у нее не было волос, они слезли вместе со сварившейся кожей. Она не знала, как теперь выглядит, да ей и не хотелось. Однажды дотронувшись до своей кожи на лбу в том месте, где раньше была пышная челка, она ощутила там только голую ткань, покрытую тонким слоем нарастающего эпидермиса. Волос она не ощутила. Больше внешний вид ее не интересовал. Каждый день в больницу кто-нибудь приходил, но она никого не хотела видеть. Медсестры сначала смотрели на нее удивленно. Как это, случилось такое несчастье, а она никого видеть не хочет? Им было непонятно это болезненное стремление к одиночеству. Ей не нужны ничьи соболезнования, что в них проку? Слышать вздохи было невыносимо, но видеть счастливые и здоровые лица она тоже не могла. Так зачем ей люди? Однажды, открыв глаз, она почувствовала, что мир резко изменился. Он стал ярче, больше и суетливее. Все, что раньше не вызывало интереса или раздражения, теперь стало глупым и невыносимым. Сверля пустым взглядом серую стену, Кира поражалась отсутствию мыслей в голове, которая обычно ими просто кишила. Но это опустошение было не долгим, мысли вернулись и вскоре она об этом пожалела. Мучительные, ядовитые, назойливые, они точили ее ночами, не давая забыться ни на минуту. Макс звонил и приходил каждый день. Она не пускала его к себе. По ее просьбе ему говорили, что к ней нельзя, режим и все такое. Он расстраивался чуть не до слез и, отставив пакеты с фруктами и цветами, брел назад в пустую квартиру. Он звонил ей. Кира не отвечала. Сегодня он пришел, как всегда. Пожилая медсестра пришла сообщить Кире о его приходе. Получив обычный ответ, она вздохнула и сказала: - Расстраивается ведь парень… Совсем на нем лица нет – сказав про лицо, медсестра спохватилась и охнула, бросив на Киру обеспокоенный взгляд. Она оскалилась и равнодушно ответила: - Если он меня увидит, не думаю, что ему веселее станет… - Зачем же ты так с ним? У вас же еще вся жизнь впереди… - Кира открыла глаз и уставилась им на медсестру. Нехороший это был взгляд, недобрый. Ее и раньше возмущало всяческое противодействие и противоречие, а сейчас это ее просто в бешенство привело. - Вся жизнь! Вся жизнь, говоришь! – Кира вскочила на кровати. Ее трясло, как в лихорадке. Изуродованное лицо перекосило от бессильной злости и отчаяния. Спрыгнув с постели, она подошла вплотную к дрожащей медсестре и прорычала: - Вот вся моя жизнь. Розовая, лысая и одноглазая!!!! О какой ты еще жизни говоришь?! Схватив со стола кружку, Кира со всего размаху швырнула ее об стену. Медсестра с круглыми от страха глазами пулей вылетела из палаты и помчалась к врачу. Она бежала, всхлипывая и размазывая по щекам крупные слезы. Никогда в жизни она не видела такого черного отчаяния и ненависти. Она как будто заглянула в бездну, пустую и ужасную. Эта пустота была во взгляде единственного глаза молодой пациентки. Какой ужас… Кира стояла посреди палаты, трясясь от бешенства, собственное бессилие возбуждало ее еще больше. Оглядываясь в поисках очередного объекта разрушения, она встретила свой взгляд в зеркале. Она не видела себя с тех пор… И сейчас из стекла на нее смотрело безобразное чудовище. И дело было даже не в сожженной коже, голой голове или лопнувших губах, из которых сочилась кровь, стекая по подбородку, и делая ее похожей на персонажа дурацких фильмов ужасов. Нет, не это было страшно. Ее физическое уродство переросло в уродство душевное. За последний месяц она возненавидела весь мир. Все ее существо пропитала едкая злоба на свою родню, друзей, подруг и даже Макса. Каждую ночь она видела перед собой его лицо, когда они встретятся. Исправить такое уродство будет очень сложно, а может быть и невозможно. Так же, как вернуть глаз. Какой мужчина захочет видеть рядом с собой такое чудовище? Кира почти физически ощущала, как рвется тоненькая нить, связывающая их. Он не сможет выдержать долго, Макс здоровый, привлекательный мужчина, а она больше никогда не сможет дать ему то, что сможет дать другая женщина. А предательства Кира не простит… «Я живой человек, а не кусок мяса! Я не могу обречь его на такие страдания. Из своей чертовой порядочности он будет жить со мной. Или из жалости. Зачем нам такие сложности?». Нет, ей не нужна жалость! Она ее не потерпит! Мозг выдавал решения четкие и правильные, с ее точки зрения. Но откуда было взять сил, чтобы притворить в жизнь все то, что решил разум? Она копила в себе их, питала свою решимость и твердость злостью и отчаянием. Обдумывала каждую мелочь… Он не сможет ее принять. Это было ясно как день, и осознание этого факта жгло Киру как каленым железом. «Они все ходят по улице… Молодые, красивые, веселые… А я больше никогда не смогу нормально выйти на улицу, чтобы на меня пальцем не стали показывать! Как же я вас всех ненавижу!!!! Всех!!! Чтоб вас!!! Хреновы сволочи! Жизнерадостные гниды!!!!!!!!!!!!!!!» Не отвечая на сообщения Макса, не допуская его к себе, не принимая ни друзей, ни родных, она получала извращенное мученическое удовольствие от сознания собственного горя и жалости к себе. Глядя на себя в зеркало, Кира испугалась. «Что со мной cтало? Что я делаю? Разве они в чем-то виноваты? За что я так про Макса, он за меня переживает. По крайней мере пока…» Сникнув, Кира забралась на кровать и, натянув одело на коленки, уставилась в окно. В палату, осторожно ступая мягкими кроссовками, вошел врач. Пытливо изучая настроение пациентки, ласково заговаривая зубы, он воткнул ей реланиум. На улице пошел дождь. Тяжелый и хмурый. Осень, кутаясь в цветастые шали листвы, шествовала по городу. Был вечер. Этой ночью Кире приснилась больничная аллея, желтая и тоскливая. Огромные деревья сыпали сухие листья на тропинку. Кира шла по одинокой тропе к маленькой калитке в глубине аллеи. Как будто тяжесть искалеченного тела больше не тяготила ее, она чувствовала только легкость… Легкость мыслей, легкость движений, легкость чувств и эмоций… Да! Это единственный выход, компромисс невозможен. Она не станет обузой для Макса и родных, не будет томительно ждать одиночества, крадущегося за ней как серая бродячая собака… Оно скалилось из кустов, поджидая удобного момента, чтобы схватить ее побольнее… До калитки осталось несколько шагов. Один… Кира приняла решение расстаться с этим жестоким, несправедливым миром… Два… Всем так будет лучше, в первую очередь ей. При мысли о Максе она загрустила, но тут же отбросила эту грусть… Три… Макс молод, красив и еще будет счастлив, зачем ему портить жизнь возней с безобразной калекой… Четыре…Она сделает это, когда Макса не будет дома, чтобы он не смог ей помешать… Пять… Кира открыла калитку и вышла в золотой сосновый лес.
С утра от Макса пришло пять сообщений. Он не звонил, потому что боялся волновать Киру. Может быть, ей нельзя говорить. Что ему еще оставалась думать? Он писал маленькие короткие послания каждый день, не получая ответа. Ему предложили выгодное дело, на котором можно было срубить хороший заработок. Сообщения были об этом. Когда Сашка Петров приехал к Максу и узнал о случившемся, он исчез со скоростью ветра и вернулся через десять минут с двумя бутылками коньяка. Сидя на бывалом диване, смоля сигарету за сигаретой, они сидели, пока в комнате не стало совсем темно. Свет Макс зажигать не хотел. Из легких сумерек ему улыбались Бритни Спирс и Дженифер Лопес, их глянцевое спокойствие и прекрасное настроение не портили два хмурых мужчины и прокуренный воздух комнаты. Сашка признался, что хотел просить Макса помочь ему по старой дружбе. Он принимал новый объект и уверенности в том, что через пару лет здание не развалится, у него не было. А Макс один стоил целой бригады дефектоскопистов и прорабов. У него к этому был просто врожденный талант. - Ты прости, что я дергаю тебя в такое время, но… Тебе же самому понадобятся бабки… Кире же… Ей же… Пластические операции денег стоят… А тут ты за один раз огребешь такие колобашки, что на все лечение хватит. Макс оторвал мутный взгляд от чернеющего окна и уставился на Сашку. Увидев этот пустой взгляд, Сашка пожалел, что заикнулся об этой больной теме: «Ну ты и баран, Сан Саныч! Надо же было такое брякнуть! Он мне точно щас фэйс попортит! Я б так и сделал…». - Когда приемка? – Макс раздавил окурок в пепельнице - Ты прав. Деньги мне понадобятся… - Вот и ладненько! Обговорив все подробности, Сашка оставил адрес и двинулся домой. Ему хотелось сказать, что-нибудь на прощание, только слова никак из горла не лезли. Что тут скажешь? Бросив напрощание на друга хмурый взгляд, он сжал своей широченной ладонью плечо Макса. А и говорить – то ничего не надо… Все и так ясно. Макс так и не стал включать свет в квартире. Застегнув длинное стильное пальто, Сашка направился к машине. В черных стеклянных глазах его «бумера» отражались яркие огни завлекательной рекламы ночного бара. Постояв у машины, Сашка зашел в кабачок. Внутри пахло жареной курицей, женским духами и крепким табаком. Никто не обратил на него внимания. Улыбающаяся нимфа подплыла к нему и спросила, чего он желает. Он желал водки. Глядя на мир сквозь тонкое стекло запотевшего графинчика, Сашка думал, до чего же паршивая штука жизнь. Макс не о чем не думал, проводив Сашку, он упал на диван и сразу же уснул. Напряжение многих дней достигло своего апогея, коньяк и дружеский разговор расслабили натянутые нервы. Темная пропасть поглотила его, и он падал в нее, не встречая препятствий и не боясь разбиться. Он был в невесомости и темноте. Утром Макс позвонил Кире. Глядя на номер на телефоне, она думала. Потом решение, принятое этой ночью, подтолкнуло ее к действиям. - Кирочка! Родная, меня к тебе не пускают, я так по тебе скучаю – он хотел спросить как она, но язык просто не поворачивался. Как она! А как она может быть? Что за дурацкий вопрос. Он не стал об этом спрашивать. Кира была рада этому. - Родная, мне работу предложили. Сашка Петров, я смогу хорошо заработать… Нам же деньги понадобятся… Ну, я хотел сказать, нам же много денег будет нужно… - «Господи! Что я несу!?» Чувствуя в трубке ледяное молчание, Макс поспешно добавил: - Но если ты скажешь, я останусь и никуда не поеду… - слова повисли в воздухе. Тишина резала слух. - Кира… - Поезжай… Что толку сидеть около меня – «Пусть едет… Он не будет мне мешать… Все складывается очень удачно». - Я не надолго… Через три-четыре дня я вернусь… - Хорошо… Макс был рад этим нескольким холодным словам. Это был их первый разговор за последний месяц. Он все исправит. Он сможет. Все будет хорошо. У них опять все будет хорошо.
Оглядев себя в зеркале, Кира поправила на голове тонкий, мягкий платок. Сегодня ее выписывали. Она ничего не сказала Максу, иначе бы он никогда не уехал. И тогда бы он ей помешал. Воспаленный мозг наметил план действий и четко ему следовал. Если бы кто-нибудь знал, какие черные и недобрые мысли гнездились сейчас в этой голове! Но никто не знал… Никто не сказал: «Одумайся! Это грех! Не будет тебе прощения!» Никто не сказал… Подходя к стеклянным дверям отделения, Кира замедлила шаг. В первой палате пожилая медсестра, та самая, на которую Кира накричала недавно, ставила укол безнадежному. Выражаясь языком врачей, его ждали с минуты на минуту, а пока он был жив, ему кололи поддерживающие препараты, продлевая жизнь на минуты. Женщина убрала шприц и вздохнула. Киру поразила отчаяние и тяжесть этого вздоха. Безнадежный открыл глаза и сказал, тихо, как будто самому себе: - Смотри-ка, солнышко выглянуло… - он улыбнулся и посмотрел в окно. Медсестра тоже посмотрела в окно. За коном разгулялся октябрь, теплый и дерзкий, слепящий последними, теплыми лучами и колючий ночными морозами. Солнце сегодня было щедрым. С его появлением серая палата осветилась золотистым светом и наполнилась радостным теплом. - День будет хороший… - медсестра повернулась к больному. Он улыбался. Мирно и тихо. Его последние минуты были светлыми. Женщина пощупала пульс. Сложив руку на груди и прикрыв лицо простыней, она пошла сообщить врачу и позвать санитаров. Кира ждала ее около процедурного. Увидев ее, женщина остановилась. Кира чувствовала себя виноватой перед этой доброй и открытой душой. Зря она так с ней… - Я ухожу… Простите меня, пожалуйста… - медсестра ободряюще улыбнулась и ответила: - Иди с Богом… Она благословила Киру. Не могла она помочь этой девушке с изуродованным телом и черными мыслями.
В комнате на столике стояли две пустые бутылки из-под коньяка и полная пепельница окурков. Пустая пачка «Черного капитана» напомнила Кире, что к Максу заходил Сашка. В квартире было тихо и пыльно. Холодильник был пуст. Макс в последнее время не обременял себя бытом. Не до того было. Забравшись с ногами на диван, Кира уставилась в стену. Однажды она купила плакат Брэда Питта и повесила его на стену. Разглядывая шикарную картинку, Макс сморщился и в отместку заклеил пол стены плакатами Дженифер Лопес и Бритни Спирс. Так и порешили. Комната поделилась на две части, по интересам ее хозяев. Кира сидела на диване, не зажигая свет. С экрана телевизора на нее смотрели счастливые лица рекламных семей, белозубые домохозяйки с неправдоподобно тонкими талиями и длинными ногтями. Пластиковый ящик вещал о последних новостях, новинках бытовой химии и косметики. Чушь! В сумерках комнаты роились воспоминания. Они двигались, смеялись, говорили, не обращая внимания на призрак на диване. Сейчас скорее она напоминала сумеречную тень, слабое воспоминание, подобие. - Зачем нам печка? Лучше купим стиральную машинку… Макс, хочу машинку! - Без машинки мы пока можем обойтись, а вот без печки нет. - Ты вредитель! - Да, я ужасный вредитель! Страшный, жуткий вредитель! Поцелуй меня… Комната пришла в движение, ее наполнила жизнь. - Эту карту клади сюда. Нет, не сюда! На вольта! - Макс! Отстань, дай мне поиграть! - Я же тебе помогаю, солнышко! Кира улыбнулась, как будто смотрела любимый старый фильм. Вся жизнь превратилась в воспоминания, яркие и до боли живые. - Девочку мы назовем Настя. - Настя? - Смотри, родная, какое красивое имя – Анастасия. - Ну, Настасья… Ну, да, Настя все же лучше чем Юля. Юлия Максимовна, фу! Тогда, если будет мальчик, назовем Максим. - Зачем в семье два Максима! Придумай что-нибудь другое. - Нет, не хочу другое. Пусть будет Макс Второй. Мне так нравится твое имя… Кира лежала, уткнувшись лицом в подушку. Уныние – грех, но как же от него удержатся. Каждая мелочь напоминала ей о той другой жизни, той, которой больше никогда не будет. Воспоминания не давали ей покоя, они саднили и жгли как рваная рана. Как же было не впасть в уныние… Весь мир окрасился в черный цвет.
Сашка долго тряс руку друга и рассыпался в неуклюжих благодарностях. - Все, Макс, сегодня - завтра документы оформляю и твои бабки на счету! Можешь тратить… - помявшись немного, он решился – Ты говори, если чего надо… Санаторий там… Или еще что. Ты только скажи, я для вас все сделаю! Выехав на трассу, Макс достал телефон. Не отвечает. Спит, наверное. Еще рано. Подмигнув зеркалу, Максим надавил на газ. Он освободился на день раньше, чем рассчитывал.
Яркое утро вползло в комнату, разгоняя серые, хмурые сумерки. Кира давно не спала, созерцая потолок, она размышляла. Однажды, еще в школе Кира писала сочинение на тему суицида. Тогда поднятая ею тема казалась ей чем-то романтически-театральным, чем-то навеянным глупыми мелодрамами, где юные влюбленные лишали себя жизни из-за этой сладкой болезни – из-за любви. Это было так мелодраматично, Ромео и Джульетта и все такое… Вряд ли ей в голову приходило, что потом действительно приходит старуха с косой. Что нет возврата назад и поджидает там вечная безвестность… И все далеко не так романтично… Раздавив в пепельнице окурок, Кира села, прислушиваясь. Тишина грустила вокруг нее. Осторожно, почти крадучись Кира вошла на кухню. Таиться было не от кого, никто не смог бы ее остановить. Плотно закрыв за собой дверь, заткнув щель между дверью и полом полотенцем, она проверила, хорошо ли заперты окна. Солнце спряталось за тучу и кухня погрузилась в полумрак. В сердце у Киры были сумерки, похуже этой тучи. Сквозь туман рука потянулась к газовой плите. Все так просто. Повернуть ручку и открыть газ. И ждать. Она медлила. Отчаяние и раздражение притупились, на смену им пришло другое чувство. Оно протянуло к ее сердцу липкую, холодную щупальцу. Нет, был не страх смерти. Неизвестность, она смотрела на Киру своими пустыми, черными глазницами, она шамкала у нее за спиной беззубым, злобным ртом. Она хихикала под дверью, смакуя всю тяжесть и нелепость момента: «Что, милая, страшно? Страшшшно… Я вижу… Смерть это просто, а что потом? Не знаешь? Не знаешшшшь…» Пальцы на ручке побелели. Тяжесть давила на руку. Повернуть и рухнуть в неизвестность. Луч солнца резкий, как удар, ослепил ее. Нет… Так нельзя…Грех… Это грех… Я покаюсь… Но не отступлю… Накинув на голову капюшон стильного черного плаща, Кира сунула в зубы сигарету и надела перчатки. Бросив в зеркало хмурый взгляд, она растворилась в темноте прихожей. Церковь была в двух кварталах от ее дома.
Макс допил кофе и вышел на улицу. День сегодня теплый и тихий. Закурив, он устроился на скамейке около кафе. Впереди еще было двенадцать часов пути. Он не устал, он ехал домой. Все прошло отлично. Объект приняли, через неделю Сашка переведет деньги. В обычной ситуации пришлось бы ждать дольше, но, учитывая то, что деньги, были нужны как можно скорей, Сашка обещал заплатить из своих резервов. О том, что друг сдержит слово, Макс уже давно не переживал. На него можно рассчитывать. Киру скоро выпишут, дома нужно навести марафет, продуктов прикупить, фруктов, сладкого… Он бы все сделал, чтобы порадовать ее. До того, как произошло это несчастье, Макс не осознавал, как много она значит в его жизни. С первых минут отсутствия ее он почувствовал, как опустела квартира, как пуста стала его жизнь без ее постоянного щебетания. Он улыбнулся. Кира всегда могла о чем-то говорить, ему нужно было вовремя кивать и просто слушать ее. Без ее тихого мурлыкания себе под нос за готовкой еды или громких рулад в ванной. Без ее гладкой спины и упругих бедер ночью в постели. Он не мог лишится ее, это была бы убийственная потеря. Глянув на часы, Макс побрел к машине. Около колеса сидела большая черная собака. Она жалась к машине, от которой исходило тепло, и жмурилась на последние теплые лучи. Потрепав ее за ухо, Макс достал из кармана пакет и дал собаке пирог с мясом. Аккуратно взяв его зубами из рук человека, собака тут же его проглотила и благодарно лизнула руку. Макс протер стекла, вытряхнул пепельницу. Собака не отставала от него ни на шаг. Она прижималась к его ногам, заглядывая ему в лицо. От этого странного взгляда ему стало не по себе. - Что же ты тут бродишь? Бездомная ты, что ли… - собака забеспокоилась, завиляла хвостом. Взяв Макса за рукав куртки, она толкала его. - Ты чего? Прости, подружка, мне ехать надо… - закрыв дверь, Макс глянул на собаку и обомлел. Она смотрела на него вполне осмысленным взглядом разумного существа. От этих глаз у него мурашки по спине пробежали. Отвернувшись, он поспешил уехать. Бросив взгляд в боковое зеркало, он увидел стоянку. Собаки там не было. Выехав на тракт, он включил свой любимый диск «Рамштайн» «Насмотрелся фильмов про черного пса на дороге» - подумал он про себя и через секунду, даванув по тормозам, он круглыми глазами смотрел на дорогу. Псина сидела посреди полосы и смотрела на него. Страх охватил его. Перед ним возникла кухня их с Кирой квартиры, темная сумеречная фигура, рука с побелевшими пальцами на ручке газовой плиты, полотенце под дверью, плотно закрытые окна. - Нет! Не делай этого! – вдавив педаль газа в пол, Макс помчался домой. - Не надо… Не надо…
В церковь зайти она не решилась. Стоя на паперти, Кира просила прощения за свой малодушный поступок. Просила прощения за то, что собиралась сделать. Она не передумала. Какая же в саду тишина… Сюда не проникал шум цивилизации, грязь и грех, суета и зависть. Здесь все были равны. Все были больны и шли за исцелением. Кира стерла слезу, скатившуюся по сморщенной коже, и решительным шагом покинула божью обитель. Не место здесь таким… Не место… Каждый шаг к дому приближал ее к вечности, к неизвестности, к забвению, к пустоте… «Тот больной, что у мер, когда я уходила из больницы… Он умер счастливым. С миром в душе… Ему было не страшно, потому что он знал, что его примут… А я? Что я знаю?» Отряхнув сомнения, опутавшие ее, Кира шла домой. Город цвел, несмотря на то, что природа дышала чахлым увяданием. Здания, выросшие как грибы после дождя, сверкали новизной светлых окон и яркостью краски фасада. Старый музей тоже реставрировали. Его благородный вид оскорбляли серые строительные леса, но без этого было не обойтись. Краска, облупившись, свисала безобразными лохмотьями, проржавевшие трубы размазывали по стенам желтые пятна, в окнах свистели щели. Старому особняку приходилось мириться с новшествами в виде пластиковых окон и монтажной пены. Время, время… В одном месте у подножья лесов забор был разобран недавно, видимо завозили стройматериалы. На площадке резвились две девчушки. В городе во дворах так скучно, а тут целая куча мягкого песка и множество ярких речных ракушек. Девочки строили замки и украшали их стены разноцветными мозаиками из даров речки. Этот беззаботный смех резал слух мрачному созданию в черном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза. Жизнь здесь била ключом. Унынию не было места. Отвернувшись, Кира кожей почувствовала опасность. Странный шум породил это беспокойство. Еще не видя того, что происходит, она поняла, что это за шум. Кира сама была инженером – строителем и однажды на стройке, когда она проходила практику, она столкнулась с этим звуком. Он ей на всю жизнь врезался в память. Для нее этот звук был связан со смертью, она впервые увидела, как погиб человек. Это был звук рушащихся строительных лесов!!!! Кира оглянулась. Верхний ярус повело, и мягко и бесшумно некачественная арматура начала гнуться, и коробиться, увлекая за собой доски настилов и железные трубы. Дети ничего не слышали, они смеялись и играли. Кира побежала через улицу, крича им об опасности: - Дети! Уходите!!! Сейчас же!!! – девочки подняли лица на голос, и Кира увидела, что ее появления произвело на них настоящий шок. Они с ужасом смотрели на ее изуродованное лицо и не трогались с места. Подбежав к ним, она схватила старшую за руку и вытолкнула с кучи песка. Малышку она подняла на руки и попобежала, крича девочке, чтобы она отошла подальше. Соскочив с кучи, Кира споткнулась и пола длинного плаща зацепилась за торчащий из бетона кусок арматуры. Ткань затрещала, но не порвалась. Кира упала на колени и отшвырнула ребенка от себя. В этот момент на нее обрушилась груда досок, труб и бетонных блоков.
Макс летел без остановки. Он несколько раз звонил домой, там никто не отвечал, мобильный Киры был отключен, в больнице сказали, что она выписалась вчера. Макс ругал себя на чем свет стоит за то, что он не понял, что творится с его девочкой, за то, что оставил ее, за то, что поехал за этими проклятыми бабками! Он же хотел ей помочь! Помочь! Ему нужно было быть рядом с ней. Теперь он понял, почему его не пускали к ней, странные взгляды медсестер, которые они бросали на него. Она задумала это еще там, в больнице. Как же он не понял! Она такая гордая, такая принципиальная, она никогда бы не допустила жалости к себе. Как же он не понял! - Только бы успеть… черт, милая. Не делай этого подожди меня… Мы все решим! Все будет в норме! Подожди меня! – он кричал пустой трубке, в которой пищали мертвые гудки. Никто не отвечал. Телефон выскользнул из рук, на секунду оторвавшись от дороги, Макс быстро его поднял. Выпрямившись, он вздрогнул и резко свернул. На дороге лежал основательный обломок ствола дерева. Ночью был ветер, и видимо этот сухой кусок сорвало. Совершив удачный маневр, Макс заскочил на обочину. Машину тряхнуло, бутылка минеральной воды слетела с сиденья и покатилась Максу под ноги. Шина зацепила обледеневший край земли, и летняя резина потащила автомобиль по дороге юзом. Черный «лексус» выкинуло на встречную полосу. В этот момент на подъеме появилась огромная фура. Макс нажал на тормоз, но почувствовал, что педель как будто застряла в одном положении. Бутылка минералки попала под педаль тормоза… Машина ударилась о бетонную опору высоковольтной линии, перевернулась и через несколько секунд ее смял грузовик..
Боль разрубила ее надвое. Ноги и спина онемели. Кире показалось, что она слышала хруст своих ребер, грудная клетка смялась под тяжестью бетонных осколков и обломков досок. Воздух стал горячим и вязким, со странным соленым привкусом. Но она еще была в сознании. Девочка, та, что постарше, быстро сообразила, что нужно делать, бросившись на дорогу, она начала вопить во все горло и звать на помощь. Как на зло рядом никого не было, но это для Киры было уже не важно. Кучерявая малышка сидела на земле рядом с Кирой и, размазывая по щекам слезы, тихонько ее звала: - Тетенька… Вам больно? – ребенка больше не пугал ее изуродованный вид. Она гладила ее руку и плакала. - Тетенька… - Нет, мне уже не больно, не плачь, маленькая… Не плачь… Кира чувствовала страшную усталость. Как путник прошедший последние шаги к порогу своего дома, последние шаги самые трудные. Впереди родной огонек и распахнутая дверь и так трудно идти, спотыкаясь в сумерках умирающего дня. Дверь распахнулась и Кира ощутила тепло, исходящее из открытой двери. Девочка тихонько потрясла руку Киры, она не отвечала. Ребенок положил голову ей на плечо и перестал плакать. Раздавленное тело хрипело, сломанные ребра порвали легкие, было странно, что она вообще была еще жива. На дороге большой черный автомобиль затормозил перед девочкой, размахивающей руками. Из машины выскочил молодой парень, девочка стала кричать, что нужна помощь. Проследив за ее рукой, парень обомлел. На ходу, крича в мобильник адрес, он побежал к обрушившемуся зданию. Кира вошла в дом и закрыла за собой дверь. Тело перестало хрипеть и затихло.
В камине горел огонь, его ласковые отблески наполняли яркими пляшущими тенями и отсветами. В доме было тихо и пусто. Задняя дверь была открыта. Сад дышал ночной свежестью. В саду на низенькой скамье сидела женщина. Она вязала, спицы мелками с невероятной скоростью и в то же время весь ее облик и занятие были исполнены спокойствия и умиротворения. Она вязала рукавицу. Петля, вырисовывается красивый затейливый узор, петля, петля, петля… Кира наблюдала за блестящими спицами, прислонившись к дереву: - Присядь, ты устала… Женщина обернулась. Это была мать Киры. Они очень давно не виделись, в их отношениях всегда было много сложностей и в один прекрасный момент было принято решение, что будет лучше не видеться. Кира старалась не думать об этом, но мысль об их несладившихся отношениях всегда была ее потаенной болью. Она никому в этом не признавалась. И сейчас, увидев мать, она вздохнула свободно, как будто их спорам пришел конец. И, правда, о чем теперь спорить? - Ты в последнее время была очень раздраженной… - Кира улыбнулась при последнем слове. Как же мягко мать назвала ее состояние в последние дни. Она была не раздраженной, она была невыносимой, злой и эгоистичной. Сейчас она будто видела себя со стороны, вся жизнь прокручивалась перед ней, трясясь и дергаясь, как пленка в плохом видеомагнитофоне. - Что со мной стало? – в ответ стучали спицы – Я не смогла справится с тем, что мне выпало… - Ты считаешь, что не смогла? - Нет… - в небе горели звезды, яркие и огромные, близко, протяни руку и достанешь – Я оказалось слабой и жестокой…Как же мало стоила моя душа… Мать сердито поджала губы и бросила на Киру гневный взгляд: - Мало? Не богохульствуй! Не на рынке! Мало стоила! - и немного оттаяв, продолжила - Если твоя душа, как ты выразилась, мало стоила, разве смогла бы ты пожертвовать ей ради спасения других? Нет, не смогла бы. Ты задумала недоброе… Он не может тебя остановить, люди желают быть самостоятельными и все, что они совершают, на их совести, и отвечать за это перед Ним они тоже будут сами. Он никого не останавливает и не поощряет, Он наблюдает и скорбит о тех, кто не смог распорядиться его даром. Распорядиться достойно. Луна зацепилось за голую, раскидистую крону огромного тополя. Старого как память. Мудрого, но безучастного. - Он не стал тебе препятствовать, но дал шанс поступить правильно. Ты сама должна была решить. И ты решила верно. Я горжусь тобой, моя девочка… - Почему мы говорим с тобой? Ты ведь не умерла? - Нет… Ты сама захотела меня видеть… У нас с тобой не все гладко было, но в глубине души ты меня очень любила и страдала от моих поступков. Ты позвала меня и я пришла… И ты знаешь, в чем все дело? В прощении… Слова рассыпались на миллионы звуков и оттенков, искрясь и переливаясь в лучах сияющей луны. Туман, нежный, как паутинка, и легкий, как дыхание ребенка, окутал все вокруг. Искрящиеся капли запутались в нем, расцвечивая свет невообразимыми кружевами. «В прощении! Да…». Кира закрыла глаза, ощущая, как чудесный свет проникает в нее через кожу, наполняя мысли легкостью и спокойствием. Она вспомнила старую кухню, похороны, бессмысленно-злобную улыбку тетки и боль, невозможную, нестерпимую… «Я прощаю тебя…». Туман засмеялся ласковыми переливами, заплясал вокруг, обдувая лицо свежим дыханием. Кира отмахнулась рукой. На лицо как будто упала тонкое покрывало, застилающее закат. Проведя ладонью по лицу, она открыла глаза и увидела как с ее головы и лица спадает обожженная, изуродованная кожа. Легкие капельки влаги упали на свежую, бархатистую кожу, запутались в отросших ресницах. Кира засмеялась и помахала звездам, видя их обоими глазами! «Я прощаю!». Улыбка матери растаяла в тумане: - Теперь я спокойна за тебя, моя девочка… Внезапный порыв ветра подхватил и понес Киру над землей.
Подняв голову, Макс увидел смятую машину под колесами рефриджератора. Дорога была усыпана осколками разбитого стекла, кусками дисков и сигаретными окурками. Люди толпились около искореженного авто. Осторожно поднявшись, он поплелся к толпе. «На что они там уставились? Тут человек может умирает, а они на тачку пялятся!» - со злостью подумал Макс, ковыляя к толпе любопытных. Сирена «скорой помощи» жалобно взвыла и затихла, хлопнув дверями их фургона, выскочил мужичок в белом халате и девушка с огромными от страха глазами. Не обратив внимания на истекающего кровью Макса, они направились прямиком к его машине. Молоденький парнишка в форме дорожного стража просил прислать машину за трупом. У Макса упало сердце, судорожно сглотнув, он поспешил к толпе. Расталкивая зевак, он пробрался к машине и увидел… себя. Ноги были зажаты между сиденьем и искореженными внутренностями капота, пустые глаза покрылись красными пятнами полопавшихся капилляров, сломанная ключица, пропоров мышцы, упиралась в щеку. Врач констатировал отсутствие признаков жизни и велел медсестре записать время смерти. Вытаращив глаза, Макс смотрел на машину, не в силах поверить в происходящее. Очнувшись, он ударил себя изо всех сил по щеке, нет, это был не сон. Оглядевшись вокруг диким взглядом, Макс, шатаясь, добрел до обочины и рухнул на замерзшую землю. Приехали спасатели, из машины нужно было достать труп, медсестра записала время смерти и в этот момент Максим Лавров стал телом с биркой на ноге. Документы во внутреннем кармане. Когда найдут, он уже не будет безымянным трупом. Макс наблюдал за происходящим сквозь свинцовый туман. Вдруг кто-то тронул его за плечо. Вздрогнув, Макс вскочил. - Кирочка, родная! Кирочка, они говорят, что я умер, я там сижу … Они меня уже оформили… - он плакал, как ребенок, уткнувшись в ее волосы. Кира гладила его по голове. - Кира, скажи им, что я жив… Кира… - он осекся на полуслове, отстранившись и глянув в лицо своей подруги. Кира ласково погладила его по щеке и улыбнулась. Дрожащей рукой Макс потрогал ее кожу на лице и не в силах сказать хоть слово, застонал и упал назад на землю. Кира села рядом с ним. - Зачем ты это сделала? Мы могли бы все исправить… Ну почти все… Может быть и глаз удалось бы… - он всхлипнул, стараясь говорить твердо. - Нет. Не удалось бы. Но ты не переживай, я ничего плохого не сделала. Я хотела, но не смогла… Он все-таки все видит и знает, что делать… На улице совсем рассвело. Машину уже разрезали и достали зажатое тело. Макс отвернулся. Около места аварии остановилась огромная «BMW». Из машины выскочил Сашка с круглыми от ужаса глазами, мечась в жутком расстройстве, он наткнулся взглядом на черный полиэтиленовый пакет для трупов на обочине. В тот момент, когда гаишник успел заметить постороннего, Сашка уже расстегнул мешок и вскрикнул от боли. Качаясь, как пьяный, он отошел от мешка, безвольно опустившись на край сиденья. Мертвой рукой он достал права и протянул беснующемуся менту. Заметив, что нарушитель абсолютно не реагирует на вопросы, представитель порядка сунул права в деревянную руку и, махнув рукой, окликнул доктора. Бросив на Сашку равнодушный взгляд из-за золотой оправы, доктор бросил сигарету и пошел выводить из ступора свидетеля. «Хотя в такой ситуации лучше бы водки. Много… Друг, видимо, или родственник…» Макс и Кира сидели на обочине дороги, наблюдая за тем, как увезли тело в черном пластиковом мешке, как измерили тормозной путь и собрали осколки. Записали показания водителя грузовика. Его немного поцарапало соколками стекла, оглядываясь на свой грузовик, он крестился и усиленно старался побороть нервный тик, безжалостно дергавший его бледное лицо. Искореженный кусок железа увезли и на дороге остались только черные полосы горячей резины. Дорога опустела и ничего уже не говорило о трагедии. Прохладный ветер трепал полы плаща Киры, в который она куталась, положив голову на плечо Максу. Они смотрели, как под откосом, далеко в Заларях, по извилистой нитке железной дороги тянется длинный и извивающийся как уж состав. В прозрачном лесу бродили тихие, печальные трели поздних птах. В мире царили умиротворение и покой, гармония звуков жизни и тишины, безмолвная и в то же время оглушительная, никогда ранее не слышимая… - Что мы теперь будем делать? – Макс обнял Киру и усмехнулся – Нас уже куда-нибудь определили? Кира пожала плечами. Чмокнув Макса в курносый нос, она ответила: - Еще не знаю… Не бросят же нас на произвол судьбы. Поезд скрылся за поворотом, на прощание махнув хвостом и оставив в лощине слабый отзвук пронзительного и протяжного гудка заплутавшего в голых рощах. Тишина… - Хороший денек… - голос сплелся из незримой тишины и осеннего шелеста пустеющей рощи. Кира и Макс оглянулись на новый голос. На обочине дороги, сунув руки в карманы старого потертого серого пиджака, стоял мужчина с копной седых волос и колючими, темными как угли глазами. Это был главный инженер строительной фирмы, где работала Кира. Он умер год назад. После его смерти молодая вдова постепенно пропила все, что имела семья, потом от передозировки умер его сын… Так печально и бесславно закончилась история семьи Орловых. Так печально и глупо… Хмуря кустистые брови на осыпающуюся рощу, он бурчал себе под нос какую-то мелодию. И, вдруг, как будто очнувшись от каких-то тяжелых раздумий, он уставился на Киру и Макса и сказал: - А! Госпожа Хмелевская… Не могу сказать, что рад видеть вас… Молодые… Приходят такие молодые… И Стас вот мой пришел… Вглядываясь в пустеющую рощу, Орлов нахмурился еще больше: - Сигаретку бы сейчас… - мечтательно протянул он. -Да … Неплохо бы… - вторил ему низкий с хрипотцой женский голос. Юлька. Соседка Киры и Макса. Она болела СПИДом, и полгода назад ее нашли в ванной повесившейся на своем лифчике. Перед этим она съела пол пузырька снотворного и запила водкой. Наркоманка, три года отсидевшая за кражу, самоубийца, сейчас она стояла рядом с Орловым красивая и молодая. Ей было всего 27… Призраки любовались ярким осенним утром, последними отсветами увядающей осени, сотканной из запахов сухой травы и грибов. Даже московский тракт, обычно оживленный и загруженный, был пуст и как-то расслабленно тих. - Я никогда не думал, что осень так красива… - Орлов смотрел на пустеющий лес, не скрывая нестерпимой тоски – Я никогда этого не видел… Кира с Максом тоже смотрели на лес. С этой горы как на ладони была видна огромная долина, поросшая стройными березками и одинокими кряжистыми соснами. Они сотни раз видели эту дорогу и эту долину, но в то же время сейчас они увидели ее впервые. Как больной, которому врачи вернули зрение, и он увидел новыми глазами все то, что давно знал и чувствовал. Как красива осень… Как красива жизнь… Как красивы глаза любимой… - Пора… - глухо сказал голос из-под земли. - Пора… - повторили Призраки… Кира оглянулась на них и в ужасе закричала… Знакомые лица на глазах рассыпались серыми кусками истлевшей кожи, обнажая голую изъеденную червями кость с провалами носа и глазниц. - Нет рая… Нет ада… Есть вечное безвременье… Где все мы стремимся куда-то успеть, но не знаем куда и всегда… вечно опаздываем… вечно… ВЕЧНО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Кира схватила Макса за руку, но он таял на глазах, рассыпался на тысячи лучей света, растворяясь в ее крике… Резкий, разрывающий тишину звонок взбудоражил спокойствие комнаты. Макс подскочил на кровати. Ударив по будильнику, он оглядел комнату дикими глазами. Он сидел на кровати, дома, один. - Кира!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – заорал он не в силах сдержать боль и разочарование. Вскочив, он пулей вылетел в ванную. Потом на кухню. Пусто. В прихожей на зеркале была приколота записка: «Мася, я тебя будить не стала, ты спать поздно лег, а мне к 8 нужно было свидетельство о смерти забрать. Потом поеду разгонять хренову родню! Нажрались, поди, там опять. Нужно проследить за всем перед выносом. Проснешься, перекус в холодильнике и приезжай ко мне. Целую, Кира» Одевая, на ходу куртку, Макс перепрыгивал через три ступеньки. «Лексус» сорвался с места, окатив прохожих бурей песка и гравия из-под колес. До дома бабки было пять кварталов и переполненная Байкальская. Макс мчался, как укушенный, боясь не успеть… Черед полчаса он въехал во двор бабкиного дома и с ужасом увидел около знакомого подъезда машину «скорой помощи»… Раскачиваясь, как пьяный, Макс сидел, обхватив голову руками на ступеньках Глазковской больницы. Врачи суетились наверху с Кирой… Макс не мог двинуться с места… «Не может быть! Этого не может быть! Это все этот хренов сон! Сейчас зазвенит будильник и я проснусь! Я проснусь и рядом будет Кира! Да! Все так и будет! Ничего этого нет!»
- Этого нет! – заорал Макс и изо всех сил хлестнул себя по щеке – Нет!!!!!!!!!!!!! Нет!!!!! НЕТ!!!!!!!!!!!!!!! Макс проснулся от собственного крика. Он в машине и задремал всего на секунду. Глядя ошалелыми глазами на дорогу, вцепился в руль. На дороге лежал основательный обломок ствола дерева. Ночью был ветер, и видимо этот сухой кусок сорвало. Совершив удачный маневр, Макс заскочил на обочину. Машину тряхнуло, бутылка минеральной воды вылетела из-под кресла и покатилась Максу под ноги. Шина зацепила обледеневший край земли и летняя резина потащила автомобиль по дороге юзом. Черный «лексус» выкинуло на встречную полосу. В этот момент на подъеме появилась огромная фура. Макс нажал на тормоз, но почувствовал, что педель как будто застряла в одном положении. Бутылка минералки попала под педаль тормоза… Машина ударилась о бетонную опору высоковольтной линии, перевернулась и через несколько секунд ее смял грузовик…
«Словно стрела глухо стукнула, Клювом ребра раздвинула… Словно картечь оборвала речь, И на снег опрокинула… Словно в весне с радаров исчез я, Загрызла меня гроза… Словно бегу я по краю бездны, Руками, закрыв глаза…»
насчет сознания не согласна, нормальная реакция на траблы в жизни, а вот все остальное.....пипец, чумовая вещь.....собрала все от мистики до реальности в один комок, епта......как жить
ну ебена мать! конечно я это читала и прекрасно помню... даже перечитывать не стала, чтоб не нервничать потому что помню как я почти плакала в прошлый раз... а я не очень-то сентиментальный в этом плане человек!
Отправлено: 13.03.08 14:48. Заголовок: Манула Блять, а я р..
Манула Блять, а я решила перечитать, с утра настроение ни к черту, "Время" подействовало на мое несчастное сознание с удвоенной силой... Ты молодчинко просто!!!;-)
Отправлено: 13.03.08 15:38. Заголовок: Вилле Вало и бассейн..
Вилле Вало и бассейн
Однажды Вилле Вало вернулся домой после очередных удачных, но утомительных гастролей. - Ёперный театр! – подумал герой Финляндии, глядя на себя в зеркало – Плэй дэд какой-то! Да и самочуха нерэйзорблэйдовская! Хоть и противно, но надо собой заняться! Завтра к доктору за резурекшеном! Утром кумир молодежи нарисовался в финской поликлинике и занял очередь. - Следующий! – донеслось из кабинета. Вилле Вало закусил губу, плотнее натянул шапку на глаза и робко ступил в залитый ярким холодным светом кабинет. - На что жалуемся? – деловито начал док, отрываясь от бумаг – …. Уууууу! Вот даже как! Ой-йой-ой… Эк тебя, бедняга… Вилле Вало испуганно рухнул на стул. - Давно в запое? – понимающе прошуршал доктор. - Я с гастролей, док! Я – музыкант! - Перестаньте, любезный! Давайте по существу! Много пьете? - Ну, пью, когда не сплю! Доктор приспустил очки: - Питание? - Да, какое там питание! Какой-нить шняги в автобусе перехватишь… - Наркотики употребляем? – прищурился доктор. - Да так, ничего серьезного! – небрежно парировал кумир молодежи. - Курите? - Пару пачек в день, когда сильно вмазанный – четыре-пять! Доктор откинулся на спинку стула. - Я – астматик. Мне особо много-то курить нельзя, вот и сдерживаю себя… - Что?! – врач побледнел. - На кой хер я сюда приперся? – промелькнуло в голове Вилле Вало. - А вы сейчас не под мухой, любезный? – проинтересовался доктор. - Да нет! Пяток пивка засандалил на завтрак… - Ну вот что, соколик! – сердито выпалил доктор – У меня есть хороший нарколог… - Да ты чо, круел?! – вспылил герой Финляндии – Мне пулей подлататься, и – работать дальше! Ты штоль, медицина, верхушки чартов оборонять будешь?! У нас в шоу-бизе рылом щелкать нельзя, а ты меня закрыть собрался по-фьюнералофхартовски! Не пойдет! - Только спокойно! – отодвинулся доктор. - Давай там чо-нить гламурное сообрази! Витамины, массаж, минералку… - Хорошо, милок! Для начала – режим и бассейн! - О, бьютифул! – обрадовался Вилле Вало. - Надо срочно его гнать! – подумал доктор – Всю карьеру мне испоганит!
- Док, а в андэграунд бар во время режима можно? – опомнился герой лав-метал. - Вам можно, голубчик! – улыбнулся доктор, провожая нехристя к двери. Вилле Вало вышел в коридор и закурил. - У нас не курят! – тут же заблажила медсестра, бросаясь навстречу. - Ты чо, хартлес?! – недовольно отстранил сестру Вилле Вало – Не видишь, я в бассейн иду записываться?! Спускаясь по лестнице, Вилле Вало судорожно размышлял: - Одному-то скучно в бассейн ходить… Кого же уломать на этот бьютифул? Мижа? Да нет, нельзя! Он будет в воду гадить и портить воздух… Гаса хрен заставишь… И вдруг мимо героя молодежи проскрипел кожей знакомый силуэт. - Мать вампира! Юрик, братан! - О, Виллюха, банжур! – мрачно процедил известный алкоголик из широкоизвестной группы The 69 Eyes. - Тоже решил кровушку от грехов почистить? - Да, блин, вернулся тут на днях из Штатов, и чо-то у меня дэнс дэ'амур зачесался! Видать, какую-то готическую заразу цепанул за океаном! - А! Ну, это бывает! – деловито протянул Вилле Вало – Надо твой дэ'амур Коскенкорвой прополоскать! - Точно! – Юрки, ликующе, вскинул указательный палец с огромным готическим перстнем – А лучше абсентом! Ну их в стигмату, этих докторишек! Прошлый раз пришел за полисом, так они мне все нервы истрепали: мол, как же так? Пульса нет! Давления нет! Давайте-ка мы вас поизучаем! - Слыш, Юрец! – перебил друга Вилле Вало – Тут такая маза, давай в бассейн запишемся! Поплаваем малька, пока время есть! - А это готично? – насторожился Юрки. - Хрен его знает, я не пробовал. Вот и узнаем! Друзья вышли из больницы и ломанулись прямиком в бассейн.
***
- Добрый день! – поприветствовал металлеров администратор. - Мойка, папаша! А как к вам записаться? - Два места осталось только в группе, которая с 14:00. - Во хартлес! – возмутился Вилле Вало – Я с малышней и домохозяйками не собираюсь плескаться! Нам по индивидуальной программе! - С полуночи! – мрачно вставил хельсинский вампир. - Но, мы закрыты ночью! – попятился администратор. - Не буксуй, круел! Мы тебе отщипнем от гонорара по-брацки! – заверил герой Финляндии.
- Ладно, гоните бабосы, чо-нить придумаем! – оживился администратор – Только никаких девок! И шапочки резиновые обязательно! - Не пыли, отец! – сердито вытянулся кумир молодежи – Я у бати в шопе в свое время столько резинового насмотрелся, что тошнит! Тем более, я со своей любимой вязаной шапкой никогда не расстаюсь! В ней и буду плавать! - А можно нам воду красную сделать? – загадочно прошептал Юрки. - Извращенцы, мать их! – подумал администратор. - И воду прохладную! 6,66 градусов! – скомандовал Вилле Вало. - Моржуешь? – удивился администратор – А кореш не окоченеет? - А мертвым по анху! – замогильно отозвался вампир.
***
К полуночи ледяная вода, подкрашенная марганцовкой, ждала друзей. Металлеры зашли в душевую и расчехлили рюкзаки. На скамье появился пузырь Корвы и упаковка пива. Друзья наполнили стаканы. - Ну, за первый заплыв! – воодушевился Вилле Вало. - И за всех утопленников! – дополнил Юрки. Опустошив пузырь, друзья принялись лакировать Корву пивком. Через час на звук пьяных песен примчался администратор. Душевая утопала в клубах сигаретного дыма. - Ах вы, черти, мать вашу!!! На кой пес я только с вами связался?! - Отвали, водяной! – пробурчал Вилле Вало, скидывая с себя одежду – Шоу тайм нах! Вилле Вало запустил в администратора трусами и бросился к большой воде. Из одежды на герое лав-метал осталась только любимая шапка. - Куда?!?! Голому нельзя!!! В ответ над головой администратора просвистел пустой пузырь. Юрки, плотно замотанный в кожу, гремя перстнями и цепями, подошел к воде. - Юрец, ты чо, одетый плавать будешь?! – удивился Вилле Вало. Вампир многозначительно нацепил черные очки и, оскалившись, сиганул в красную воду. Вилле Вало мечтательно плыл на спине, пуская дым колечками. Администратор, закрыв лицо руками, дергался в углу. Через четверть часа вампир вынырнул: - Слыш, Виллян, там на дне ни одного утопленника!!! В чем тогда кайф-то? - И сигареты постоянно мокнут! Лав сэйд ноу, короче! Слыш, хозяин!!! Сгоняй в раздевалку за пузырем! И сигарету подкури! - А мне полотенце там кожаное захвати! – прорычал Юрки – На нем тазобедренная кость вышита, понял?! - Да понял я, бесы! За такой беспредел еще пару сотен евро добьете!!!
- Обнаглел, хапуга! – вампир стрелой вылетел из воды и завис над ее поверхностью. - Нечистаяяяяяяяяя!!!! – завопил администратор, кувыркаясь по лестнице вниз к раздевалке. - Теперь точно мусоров вызовет! – грустно констатировал Вилле Вало – Давай, Юрич, отваливать! Гавнище полное этот бассейн! - Ни хрена не готично! – согласился Юрки. Друзья быстро увалили еще литр Корвы и вышли на улицу. Лунный свет заливал дорожку. Яркие звезды, рассыпанные по черному бархату неба, радовали глаз. Вилле Вало закурил и открыл девятнадцатую банку пива: - Ну чо, брат, если бассейн не катит, придется режимом брать! - Это как? - Да хрен его знает, но доктор говорит, что в андэграунд бар можно! - Вот это уже реальная тема! – обрадовался известный финский алкоголик – Тут как раз недалеко кабак рульный! До утра работает! - Экселент! Ща подлечимся, и по домам! Друзья весело зашагали прочь от спортивного комплекса.
- Встать! – громкий голос пристава поднял всех сидящих со скамеек. Судья прошествовала к своему месту и, ни на кого не глядя, развернула бумажку. - За совершенное преступление суд присяжных приговорил Дирка Хаберкорна к смертной казни. Медицинским путем. Приговор окончательный и изменению не подлежит. Дирк вздрогнул. В исходе он не сомневался, но эти последние слова…. Изменению не подлежит. Как будто было мало приговорить его к смерти. Надо было еще убить надежду. Напоследок…. Спасибо, вам, люди. - Подсудимый, у вас есть последнее слово… Дирк поднял голову: - Мое последнее желание. Вы его исполните? Судья мигнула: - Если оно не выходит из дозволенных рамок и выполнимо. - Я хочу встретиться с Вилле Вало. Думаю, ЭТО желание подойдет под ваши стандарты. …………………. Вилле был дома. В первый раз за всю неделю он провел утро в постели, валясь и бездумно глядя в потолок. Сегодня не надо никуда бежать…. Никаких фотосессий, автографов и интервью. Только он сам, его любимая подушка и благословенная тишина. Вилле вздохнул. Почему-то ему кажется, что так долго это не продлится. Надо хотя бы отключить телефон. Вилле потянулся к шнуру и тут, словно неведомые силы решили над ним подшутить, телефон зазвонил. Вилле застыл с протянутой рукой. Ну, твою-то мать…. С пару мгновений он раздумывал, не послать ли на хрен звонившего, но что-то мешало. Жутко недовольный собой, он потянулся к трубке. Высветившийся номер не знаком. Вилле нахмурился, а потом нажал на кнопку, гадая, кто бы это мог быть. - Добрый день, вы Вилле Вало? - незнакомый мужской голос в трубке заставил его нахмуриться. Если это какой-нибудь сумасшедший фанат… - Да, - буркнул он, надеясь, что не слишком теплый ответ отобьет охоту разговаривать у его собеседника. - Здравствуйте. С вами говорит судебный исполнитель. Видите ли, в чем дело…, - его собеседник явно замялся, и Вилле вдруг почувствовал, как странная тревога наполняет его. Судебный исполнитель? Какое он имеет к нему отношение? - Я слушаю…, - проговорил быстро Вилле, жалея, что не отключил телефон к чертовой матери сразу, как тот зазвонил. - Дело в том, что с вами пожелал встретиться человек, приговоренный к смерти. Первую секунду Вилле просто смотрел перед собой, борясь с ощущением, что его разыгрывают: - Вы шутите?!? - Нет. ТАКИМИ вещами не шутят. Встретиться с вами – таково его последнее желание. Вилле потянулся к сигаретам. Пальцы почему-то дрожали. Он все еще не мог поверить, что это не шутка или сон. - И….что вы хотите от меня? - Я…. Я прошу вас выполнить его желание. Вилле сглотнул: - Что…. Зачем ему это? - Я не знаю…, - человек на том конце провода устало вздохнул. – Он просто хочет встретиться с вами. - Я…могу подумать? - Послезавтра в двенадцать дня его казнят. Не думаю, что у вас есть достаточно много времени на раздумья. - О, Боже…. Подождите, я должен осмыслить это. - Я понимаю, - голос говорившего сейчас был мягок. Он действительно понимал. - Вы….вы можете перезвонить мне немного попозже? – почти умоляюще спросил Вилле. – Где-нибудь через полчаса? - Конечно. Но, прежде чем вы положите трубку, я хочу вам сказать…. Вы не обязаны это делать, не обязаны туда идти и разговаривать с ним. Но подумайте вот над чем. Встреча с вами – последнее, что останется у него в памяти, прежде чем он навеки закроет глаза. Это было его последним желанием. ПОСЛЕДНИМ. Я перезвоню через полчаса. В трубке раздались короткие гудки, и Вилле автоматически нажал кнопку отбоя. Встал с кровати и подошел к окну. Сигарета почти закончилась, и он, не дожидаясь, пока от нее ничего не останется, закурил новую. Пальцы все еще дрожали. В голове стоял туман, как наутро после хорошей вечеринки. Он кинул взгляд на часы. Прошло уже три минуты из отпущенных ему тридцати. Что же делать…. Послушать исполнителя и воспользоваться своим правом? Сказать, что он никуда не пойдет и забыть об этом? Ага, как же…. Забудешь…. Это уже не забыть, к какому бы решению он сейчас ни пришел. Этот человек…. Приговорен. Он знает, что послезавтра умрет. И почему-то он решает провести это оставшееся время с ним. Почему?!? Кто он, кто этот человек? Что он сотворил такого, что его приговорили к ТАКОМУ наказанию? Вилле кинул взгляд на часы. Двадцать шесть. Черт…. Не идти, а потом всю жизнь чувствовать вину, за то, что…. ЧТО?? Обманул надежду приговоренного? За то, что не пошел, зная, что он его ждет? Ведь эта встреча с ним действительно ПОСЛЕДНЕЕ желание. А, может, его разыгрывают? Кто-то из друзей-товарищей решил над ним поиздеваться в такой извращенной форме? С одной стороны Вилле был бы рад, если бы это действительно оказался розыгрыш. Вот только что-то ему подсказывало, что ТАК ему не повезет. Все всерьез. Более, чем всерьез. С другой стороны, что он потеряет, если пойдет? Душевное равновесие? Так у него его уже давно приказало долго жить. Спокойствие? Это уже и так давно стало непозволительной роскошью для него. Так что он теряет? Вилле снова кинул взгляд на часы, а потом зло отвернулся, поймав себя на странной мысли. Он здесь считает минуты до звонка, а тот…считает минуты до того момента, когда за ним придут люди в форменной одежде и поведут на казнь. Вилле вздрогнул, от слишком яркой картины, которая предстала перед его глазами. И понял, что незаметно для себя он уже выбор сделал. Он пойдет. Пойдет.
…Судебный исполнитель оказался уже немолодым человеком с равнодушными глазами. На секунду Вилле попытался представить себе, что они видели на своем веку, а потом поспешно сдал назад. Ночные кошмары ему не нужны. - Не скажу, что рад вашему решению, - исполнитель пожал плечами. – Но отговаривать вас не буду. - Почему? – Вилле нахмурился, садясь в машину вслед за ним. – Я имею ввиду, почему вы не рады. - Поймите меня правильно, я много народа проводил в мир иной на своем веку. Убийц, насильников…. Но этот человек вызывает во мне дрожь. И это зрелище не для вас. Вилле нахмурился еще больше: - Что он совершил? Расскажите мне о нем. Исполнитель с сомнением покосился на него, а потом пожал плечами, пробормотав себе под нос: - В конце концов, дорога длинная, а вам нужно знать, с кем вы встретитесь лицом к лицу. Вилле закурил, открыв окно. Все это нравилось ему все меньше-меньше. - Его зовут Дирк Хаберкорн. Когда-то он работал в полицейском участке одного из районов Хельсинки. Не так давно там объявился маньяк. Убийца, убивающий молодых мужчин. История его поимки изобилует кровью и смертью. Дирк занимался этим делом. Он был отличным полицейским и поэтому никто не мог понять, почему он так долго с этим возиться. Просто…просто никто даже не мог предположить, что он гоняется за самим собой. Что это ОН убивает всех этих юношей и мужчин. На его совести ни один человек…. У полицейских иногда едет крыша…. И в один прекрасный день он пришел к своему начальнику и сказал, что это сделал он. Никто ему не поверил, но он продолжал настаивать на своем. Приводил доказательства, описывал с точностью до мельчайших деталей. И тогда все это решили проверить. И пришли в ужас. Все улики, и прямые и косвенные указывали на него. Единственное, что он не рассказал – это ПОЧЕМУ он это делал. По этому поводу он молчал тогда, когда его арестовали. Молчит и сейчас. Может, вам он расскажет что-то. И хоть я и не знаю, почему именно Вас он хочет видеть…. Думаю, из всех живущих на земле у вас самый большой шанс узнать эту историю. Он замолчал, а Вилле только сейчас вспомнил, что надо дышать. Черт…. И во что он вляпался в очередной раз? Сигарета давно погасла, и он раскурил ее снова. Надо что-то сказать.… А надо ли? В голове мысли кружились, как в калейдоскопе. Сердце билось в каком-то странном рваном ритме. Но его природа, позволявшая ему мгновенно приспособиться к новым условиям, уже брала свое. Мозг и чувства готовились к встрече с убийцей, и, когда машина остановилась у большого серого здания, он уже все решил для себя и уже был полностью готов. Ко всему….
Серые унылые стены, даже солнечный свет, казалось, был не в силах разогнать висящий здесь мрак. Смертью дышало здесь все. Стены, потолок, тяжелые железные двери… Вилле привезли сюда, где свои последние часы коротал Дирк Хаберкорн. И, возможно, по этому коридору его поведут в последний путь. Вилле содрогнулся и невольно пошел быстрее, хотя сама обстановка здесь не располагала к спешке. Приговоренным некуда торопиться. Они, в отличие от других людей, знают свой день и час. Исполнитель остановился возле предпоследней двери, и жестом приказал Вилле отойти в сторонку. Заглянул в глазок, а потом щелкнул замком. Зашел внутрь, тихо, вполголоса переговорил с находящимся в камере человеком, а потом вышел. Пропустил Вилле в камеру и прикрыл за собой дверь, оставив Вилле со смертником. Один на один. Вилле окинул быстрым взглядом камеру. Мягкая постель, стол и пара кресел. Все привинчено к полу. Стены покрыты множеством надписей, содержание некоторых из которых бросило Вилле в холодный пот. - Нравится? Спокойный, почти равнодушный голос заставил Вилле вздрогнуть. Он оторвал взгляд от стен и перевел его на говорившего. Дирк медленно встал, словно боясь, что Вилле испугается резкого движения. Сделал к нему шаг и застыл, смотря на него. Его взгляд жег, почти парализовывал. Разве человек, в глаза которого уже заглядывает смерть, может ТАК смотреть? Но он смотрел. Смотрел, заставляя Вилле чувствовать себя беззащитным перед ним. «Этот человек бросает меня в дрожь…» Прав был исполнитель, ох, прав. Но вот Вилле удалось взять себя в руки. Он словно стряхнул с себя взгляд Дирка и сам начал рассматривать его. Высок, но чуть ниже Вилле. Крепкий, с хорошо развитой мускулатурой. Черноволос, мутного серого цвета глаза миндалевидной формы…. Необычная внешность для этой страны, но где-нибудь на Востоке таких, как он, полно. - Привет, - поздоровался Вилле без тени улыбки. Только чтобы что-то сказать. Потому что тишина вдруг начала слишком сильно давить. - Привет, - в отличие от него, Дирк улыбнулся. И Вилле невольно восхитился им. Этому человеку до конца осталось несколько часов, и он еще способен улыбаться. – Не думал, что ты согласишься прийти сюда. - Почему? – Вилле нахмурился, чувствуя, как ему все меньше и меньше все это нравится. - Потому что…. Потому что любой другой на твоем месте шарахнулся бы от меня, как от прокаженного да еще и вслед бы плюнул. Вилле вскинул голову: - Любой другой – может быть. Но я – нет. - Ты уникален, я в курсе, - как-то криво усмехнулся Дирк и сделал приглашающий жест рукой. – Садись, в ногах правды нет. Вилле чуть пожал плечами и сел в предложенное кресло. Дирк устроился напротив, подперев подбородок рукой. Вилле потянулся к карману, а потом спохватился: - Я могу здесь…. - Валяй, - махнул свободной рукой Дирк. – Мне рак легких уже не грозит. Вилле только усмехнулся его черному юмору и закурил. - Итак…. Я здесь. Чтобы для тебе это не значило. - Думаю, тебе сказали, что ты – мое последнее желание? - Да. Почему? Дирк пожал плечами: - Хотелось посмотреть вживую на того, кто привел меня сюда. Сердце Вилле остановилось. Он с трудом сглотнул, и спросил с затаенной надеждой: - Ты шутишь? - В протоколах я навек останусь маньяком-убийцей, через несколько часов я распрощаюсь с этим миром. Как ты думаешь, я шучу? Вилле выдохнул сквозь стиснутые зубы: - Нет. Но тогда изволь объяснить. - Конечно, не в моих привычках разбрасываться словами просто так. Что тебе рассказали обо мне? - Только то, что ты когда-то был полицейским, занимался поимкой маньяка, которым в конце концов и оказался. Дирк с секунду смотрел на него, а потом закинул голову и чисто, искренне рассеялся. - Здорово. Ты в десяти словах умудрился рассказать то, что у них заняло почти двенадцать папок дела и две недели суда. - Ты считаешь это смешным? – немного напуганный этой вспышкой веселья, ничуть не похожим на истерику, спросил Вилле. - Да, я считаю это чрезвычайно смешным. Ну, да к черту веселье. У меня осталось не так уж много времени, а рассказать тебе надо многое. Ну, что дружок, устраивайся поудобнее, и приготовься меня выслушать. Вот только одна просьба к тебе будет. Не перебивай меня. Молчи, даже если вопросы будут разрывать тебя. Ты сильный мальчик, ты справишься. Вилле поморщился, но смолчал. У них слишком неравное положение, чтобы обращать внимание на такую ерунду, как фамильярное обращение. Он молча откинулся в кресло, всем своим видом показывая, что готов выслушать монолог любой длины. Дирк мгновенно стал серьезным и, резко выдохнув, открыл рот. - Первое убийство произошло год назад. Юноша, почти мальчик. Его тело нашли на заброшенном складе одного из заводов, где он пролежал почти неделю. Да и его бы еще долго не обнаружили, если бы не ребятня, которая решила покурить там сигаретку в тайне от родителей. Они и нашли его. Он был убит очень тонким и очень острым предметом одним хирургически точным ударом в сердце. Больше ран на его теле не нашли. Кроме вырезанных глаз. Его не могли опознать очень долго, пока кто-то из сотрудников не увидел в портрете, висящем на стенде «Разыскиваются» что-то похожее с нашим трупом. Мы связались с его родителями, и они опознали его. Так все это началось. Проверка связей и знакомств ничего не дала. Обычный студент, изучал кибернетику в одном из наших институтов. Его фотография была первой в нашей «черной» галерее. Он направлялся из дома в институт, но до него так и не дошел. Кто-то перехватил его по дороге. Среди его окружения тщательнейшая проверка не выявила ничего, что могло бы нам помочь. Ни одного подозреваемого, ни одной наметки. И эти вырезанные глаза…. Следствие зашло в тупик. Озвучивать версию маньяка никто не хотел, но она так и летала в воздухе. Пока не обнаружили второй труп. Он был старше, чем первый, когда его убили. Работал в фирме консультантом, был женат и имел маленького ребенка. Убит точно таким же ударом в сердце. Но у этого глаза были на месте. Не было кистей рук. Они были отрезаны уже после его смерти. Проверка его связей и окружения так же не дала результатов. Первым, кто выдвинул версию маньяка, был я. Просто озвучил то, что было у всех в голове. И получил это дело в свою разработку. По странному стечению обстоятельств вместе с третьим трупом. От него нашли только голову, всего остального просто не было. Мы не знали, как он умер и, теоретически, не могли присоединить к тем первым двум. Но все-таки сделали это. Четвертый, металлист, лишился жизни вместе со своими длиннющими волосами, которые были обкромсаны, словно их стригли садовыми ножницами. Умер от удара в сердце. А потом…. Потом он начал с нами играть. Так нам тогда казалось. К тому времени я уже проработал все, что мог. Все, что приходило мне в голову. Я пытался найти между ними что-то общее. Что-то, что помогло бы мне зацепиться. Но они все жили в разных районах, у них у всех были различные занятия и социальный статус. Тщательная проверка окружения ничего не дала – между собой они никогда не пересекались и общих знакомых не имели. Внешность их тоже была разной. Я часами стоял перед нашим стендом, разглядывая их фотографии, пытаясь найти в них хоть то-то общее. Но то ли это ускользало от моего внимания, то ли общего не было, но я ничего не видел. Я достал психологов, психиатров с требованием, чтобы они хотя бы мне нарисовали психологический портрет убийцы, объяснили причину, по которой он это делает, но они только разводили руками. Следующее преступление привело в ужас даже меня, видевшего на своем веку разное. Номер в самом дешевом отеле, который можно было найти. Мальчик-проститутка, привязанный к кровати, и все стены, буквально залитые кровью так, как будто кто-то специально поливал их. Вскрытие показало, что он умер от болевого шока. Неизменный удар сердце уже ничего не менял. Его насиловали, изнутри он был просто разорван на клочки. Нашего патологоанатома стошнило в первый раз за всю его практику. Да, он начал играть с нами, оставлять следы, как мы думали. На чистом лбу мальчика тупым ножом был вырезан идеально ровный круг. Портье в мотеле не видел ничего и никого подозрительно, да это и не удивительно – в таких местах любопытные долго не задерживаются. Камер наблюдения, понятно, там не было, да и убийца потом спустился по пожарной лестнице, как показали следы крови на ступеньке. Не его крови, крови мальчика. Психиатры снова развели руками, а на нашем стенде появилась новая фотография. Не знаю, может, мне повезло, а, может, я просто устал настолько, что отключил мозг, оставив работать только органы чувств. Я сидел и смотрел на эти жертвы. Просто смотрел. И вдруг мне показалось, что я вижу между ними что-то общее. Но это было настолько неуловимо, что я, как ни вглядывался, так и не смог понять что же. Следующий появился буквально через неделю, мы еще не успели оправиться от того. На место преступления ехали с замирающим сердцем. Потому что того, кто обнаружил жертву, увезли в больницу с остановкой сердца. Но мы даже предположить не могли, ЧТО мы там увидим. Разрезанный, распиленный пополам мужчина, верхняя половина которого прибита гвоздями к стене. На этот раз стены не были залиты кровью, ею был залит пол. Она протекла сквозь перекрытие и начала капать сверху у соседей. Именно его, соседа, увезли в больницу. Когда он поднялся наверх, чтобы выяснить, что происходит, обнаружил, что дверь не заперта, вошел и увидел это… Когда маньяк начал свое дело, жертва была еще жива и в сознании. Именно когда мужчина был жив, на его лбу маньяк нарисовал звезду. Пентаграмму. Такую же идеальную, словно сделанную по линейке…. На ноги были подняты все, подключили другие отделения. Перетрясли всех своих агентов, перешерстили всю криминальную публику, но все было бесполезно. Это был всего лишь жест отчаяния. Потому что серийные убийцы не предсказуемы. И среди криминального элемента были, конечно, свои психи, но они даже рядом не стояли с нашим. Но, как бы то ни было, он затаился. Прошел месяц, а новых убийств не было. Но все понимали, что этого всего лишь кроткая передышка. Я продолжал искать, искать что-то общее. Понять, в чем смысл тех геометрических фигур. Иногда мне казалось, что я близок к разгадке, но это была всего лишь иллюзия. Следующий труп нашли в багажнике одной машины, чей хозяин уехал на год за границу на работу по контракту, а ее оставил на стоянке. Просто однажды сторож вышел из своей будочки, потревоженный диким лаем собаки, которая буквально рвалась с поводка. Сторож обошел всю стоянку, думая, что есть кто-то посторонний, но никого не было. И тогда он просто спустил собаку, которая и привела его к машине. Из-под нее капала кровь. Он тут же вызвал полицию. Труп был еще «свежим», почти теплым. Я приехал чуть позже из-за того, что попал в пробку на дороге. На сей раз у жертвы было перерезано горло, а на лбу горело кровавое сердце. Мы все засняли, отправили труп на вскрытие, но особых результатов никто не ждал. Психиатры в один голос вопили, что убийца пытается что-то сказать, показать. Что он не играет с нами, как вначале нам казалось. Ему вообще на нас плевать. Что это послание не нам. Мне казалось, что я сойду с ума. Я больше не мог находиться в своем кабинете. Мне казалось, что все эти жертвы смотрят на меня с укоризной. Я бродил часами по городу, вглядываясь в лица прохожих, словно пытаясь найти, вычислить того, кого ищу. И мне повезло. Нет, я не нашел его. Я нашел кое-что другое. На тумбе, стоящей на одной из улиц, висела афиша. Взгляд зацепился за нее, но я не придал этому значения. Мозг сработал слишком поздно. Когда до меня дошло, я рванул назад, расталкивая всех. Остановился, задыхаясь, перед ней и всмотрелся уже внимательнее. А потом, как сумасшедший, понесся назад, на работу. Вытащил из папки рисунки тех вырезанных символов на лбах жертв, которые делал от руки в попытке что-то понять. Наложил их друг на друга и взглянул на просвет. Волосы просто встали дыбом. Помню, я как в тумане взял карандаш, и нарисовал то, что видел перед собой. Круг, сердце и пентаграмма слились в один знак. Догадываешься, в какой? В твою «харту», Вилле. У меня перед глазами была такая же «хартограмма», какая была нарисована на той афише. Я помню, как у меня задрожали руки, как мне показалось, что я сейчас взорвусь. Ведь это был именно тот знак, та зацепка, которую мы искали. Но вот как это использовать, я не знал. И тогда я обратился к Интернету. С той афиши я запомнил только одно – название. HIM. Но этого мне хватило. И первая же ссылка показала мне все ту же «харту». Теперь я знал, как она называется. Знал, что ее придумал ты. Знал, что это ваш, ТВОЙ знак. Первой моей мыслью было то, что все это делаешь ты. Но это было полным бредом. Полным, законченным и абсолютным бредом. Немного остыв и поразмыслив, я пришел к выводу, что убийцей мог быть кто-нибудь из фанатов группы. Пока не увидел твою фотографию. Большую. Цветную. Это было моим вторым шоком за день. Потому что, смотря на тебя, я начинал понимать, в чем сходство всех тех несчастных, которые погибли под его рукой. В каждом из них была частичка тебя. У первого были почти такие же глаза, как у тебя. Второй обладал длинными тонкими пальцами музыканта. Третий….имел густые, слегка вьющиеся волосы. Строение тела четвертого было похоже на твое. Казалось, что маньяк собирает тебя по кусочкам, отнимая эти кусочки у кого-то другого. А последние жертвы…. Они не вписывались сюда, потому что у них он ничего не забирал. Он их просто зверски убивал, словно мстил им за то, что они в чем-то похожи на тебя. И тогда я собрал все заметки, все фотографии и рисунки и пошел к знакомому психиатру. Выложил все это, и заставил его поработать головой. И он выдал мне версию. Убийца с явно нарушенной психикой, зацикленный на тебе. Но вот более подробно было сказать трудно. Что двигало им? Ненависть к тебе? Страсть к тебе? Или и то и другое, перемешанное в жутком коктейле? Этого не мог сказать никто. Единственное, на что психиатр дал мне стопроцентную гарантию, так это на то, что вы не знакомы. Ты никогда не встречался и не разговаривал с ним. Это усложняло поиски, но я со страхом ждал следующий труп. Потому что кое-что все-таки не смог понять. Зачем? Зачем он все это начал? Что было той отправной точкой, которая повлекла за собой все остальное? Этого я не знал и поэтому на тот момент все, что я узнал, мог засунуть себе в задницу. Я не знаю, зачем я это сделал, но я пошел на твой концерт. Тот самый, который рекламировала та афиша, с которой и началось мое прозрение. Я стоял в первых рядах, всматриваясь в окружающие меня лица, как тогда, на улице. Пытаясь найти среди них того, кто мне нужен. Но здесь все, все подходили на эту роль. Их горящие яростью и бешеной страстью глаза…. Сейчас они были способны на все. Махни ты рукой, прикажи им всем перерезать глотку соседу, и они бы, не задумываясь, сделали это. Я чувствовал ту же энергию, но она словно проходила мимо меня. Пока я не взглянул на сцену. На тебя. В первый раз за все то время, пока был там. Я смотрел на тебя, на то, как ты двигаешься, как улыбаешься, как держишь сигарету, и внезапно понял, что чувствуют все эти визжащие фанатки и фанаты. Дикое желание обладать тобой. Безраздельно. Навечно. Это желание накрыло меня с головой, мне казалось, что я схожу с ума. И, чем больше я был там, чем больше смотрел на тебя, тем сильнее это меня захватывало. Во мне просыпалась ярость к тем, кто стоял рядом со мной. Я готов был убить их за то, что они тоже здесь, тоже видят тебя и тоже, как я, купаются в твоем совершенстве. Они делят со мной то, с чем я делиться с ними не хотел. Я хотел тебя. Тебя всего. Я чувствовал, как горят мои глаза, мой голос охрип, но мне было все равно. Я нашел своего бога. А потом….потом все закончилось. Концерт закончился, ты ушел за кулисы, но твое сияние все еще слепило мне глаза. От того, что я не вижу тебя, мне было больно. Но я устал. Отдал слишком много энергии и просто валился с ног. Кое-как дополз домой и просто рухнул на постель. А ночью…ночью мне приснился ты. Я не помню, что там было, но помню то ощущение безумного счастья. Утром с моей постели встал уже не я. Пришел на работу, взглянул на фотографии жертв и удивился тому, как я мог быть раньше так слеп. Они все были похожи на тебя. ВСЕ. Но это было НЕПРАВИЛЬНО. Они не имели права походить на тебя. Ты уникален, ты единственный. Никто не имел права иметь такие же глаза или волосы, как у тебя. И теперь я понимал того, кто совершил все эти убийства. Желание видеть тебя всегда заставило его «собирать» тебя по кусочкам. Это было слепое, неразумное желание. Потому что тело, собранное из частей – всего лишь бездушная и мертвая кукла Франкенштейна. Думаю, если хорошенько поискать где-нибудь в озере или на свалке, то можно найти останки тех, кого он убивал. И последующие жертвы…. Это были действительно жертвы. Тебе. Я знаю, что он чувствовал, когда шел по улице и встречал юношу или мальчика, хоть чем-то похожего на тебя. Боль. И ярость. Хотя, думаю, тот мальчик-проститутка вызвал желание. Но потом, когда убийца понял, что тебя не заменишь ни чем, ни какой подделкой, ни какой похожестью, в глазах его потемнело от ярости. Именно потому ЭТО убийство было самым жестоким, самим страшным и кровавым. Я знаю. Потому что сам чувствовал это. И чувствую до сих пор. И однажды ночью я сорвался. Возвращаясь домой, я думал о тебе. Теперь в моем внутреннем кармане всегда лежала твоя фотография. Я шел и вспоминал то ощущение, которое владело мной на концерте. Я мечтал встретиться с тобой, мечтал прикоснуться к тебе. И вот мне навстречу вышел мальчик. Такая же уличная проститутка, как и та, растерзанная в дешевом отеле. Вульгарно накрашен, с абсолютно блядскими глазами…. Шлюха на молекулярном уровне. И он был похож, так похож на тебя не смотря на весь свой безумный макияж. Он остановился передо мной, улыбнулся, и перед моими глазами полыхнуло пламя. Как он смеет? Как он смеет быть похожим не тебя? На тебя, совершенного, сияющего…. Как эта грязная шавка посмела быть похожим на тебя?!? Моя рука сама потянулась к кобуре, висящей на поясе. Только холодная сталь пистолета смогла отрезвить меня. Я отшвырнул мальчишку и понесся по улицам, ничего не видя перед собой. Домой я вернулся только под утро. Измотанный, грязный, но окончательно принявший решение. Сходил на работу, кое-что уничтожил, кое-что доложил, а потом…. Потом пришел к своему начальнику и сказал, что все это совершил я. Он мне не поверил. Но я полицейский, который, к тому же, вел это дело с самого начала, и я смог доказать свои слова. И они мне поверили. Я знал, что суд вынесет именно такой приговор. Я надеялся, что будет именно так. И я сделал так, потому что больше не мог. Погружаясь в свое безумие, я шел точно по следам того убийцы. Но он не смог остановиться, и не было рядом никого, кто бы смог остановить его. Я знаю, что если бы чуть промедлил, то тоже бы стал убийцей. Как и он. Этот день и то, что произойдет через полчаса – единственный способ остановить меня. Ни больница, ни доктора мне не помогут, а быть привязанным к кровати в буйном отделении сумасшедшего дома я не хочу. Сейчас ты сидишь передо мной, я смотрю на тебя и все больше убеждаюсь, что поступил правильно. Я вижу твои глаза, твое сияние почти ослепляет меня…. Твое совершенство заставляет сердце болеть. Желание обладать будет единственным желанием, которое я заберу с собой. Потому что оно затмило во мне желание жить. Я знаю, с каким чувством ты уйдешь отсюда. Но я прошу, я умоляю тебя…. Не считай себя виноватым в этом. Это не твоя вина. Ты – всего лишь орудие в руках слепой и жестокой судьбы. Не ты, так кто-нибудь другой. Но я рад, что это ты. Потому что твои глаза я буду видеть, когда закроются мои собственные. Прости, что взвалил на тебя все это, но ты должен знать…. - Время окончено, - дверь открылась так резко, и прозвучавший голос показался настолько громким, что оба вздрогнули. На пороге стоял исполнитель и еще двое охранников. Дирк перевел затуманенный взгляд на Вилле и печально улыбнулся: - Вот и все, малыш. Мое время истекло, - он поднялся, и обратился к стоящим у двери. – Одну минуту. Я прошу у вас всего одну минуту. Пожалуйста…. Исполнитель кинул сомневающийся взгляд на заледеневшего Вилле, а потом коротко кивнул. Прикрыл за собой дверь и принялся считать. На счете «шестьдесят» пожал плечами и вступил в камеру. - Давай, Дирк. Тебя уже ждут. Тот только молча кивнул, не спуская с Вилле глаз. Один из стражей подошел к вставшему музыканту и застыл рядом с ним в ожидании. Тот молча развернулся и направился к двери. Но на пороге оглянулся. Его последний взгляд заставил спокойного Дирка закрыть лицо руками и тихо-тихо застонать. - Не надо…. Пожалуйста, не надо…. Не смотри…. ТАК. Охранники и исполнитель вздрогнули от той тоски и отчаяния, которые прозвучали в его голосе. А, когда он оторвал руки от лица, и они увидели его глаза, кровь отхлынула от сердца. Обреченность…. Нежность…. Боль…. Сожаление. Вилле молча развернулся и исчез за дверью, провожаемый охранником. Он шел по коридору и, казалось, что смерть, живущая в этих стенах, прячется, исчезает.
Он сел в машину, охранник захлопнул дверь, и она тронулась с места. На Дирка надели цепи, сковавшие его запястья, и вперед выступил священник. - Готов ли ты покаяться, сын мой? - Да, святой отец. - Признаешь ли свою вину? - Да, святой отец. - Готов ли принять и понести наказание за совершенные тобой преступления? - Да, святой отец. - Готов ли предстать перед Богом, Отцом нашим? - Да, святой отец. - Да будет так. Аминь.
Машина выехала на дорогу, и Вилле показалось, что мир стал черно-белым… Дирк переступил через порог камеры…. - Ты должен знать…
... елилась под колеса…. Дирк шел, смотря прямо перед собой…. - Тот убийца все еще на свободе.
Светофор загорелся красным, и покрышки машины завизжали…. Другие приговоренные встали возле своих дверей и, стуча по ним кружками, провожали Дирка в последний путь. Путь, который им всем придется пройти. Через несколько дней или недель. Но придется. - И я знаю, кто будет его следующей жертвой.
Вилле сидел в машине и смотрел в окно, бездумно вглядываясь в лица прохожих…. Дирка ввели в комнату, на которой стоял большой стол. Подвели его к нему и сняли цепи. За зеркальной стеной сидели наблюдатели, и у него мелькнула мысль есть ли среди них те, кто когда-то работал с ним. - Когда его ярость и его желание достигнут высшей точки…
Машина остановилась возле дома Вилле, и он вышел, пробормотав тихое «спасибо» водителю. Дирка уложили на стол, сняв тюремную рубашку и привязав его руки к столу. Так, словно распяли его на кресте. Попасть ключом в замочную скважину оказалось не так-то просто, но после нескольких неудачных попыток ему это удалось. -…он придет к тебе.
Исполнитель заново прочитал приговор, и все взгляды устремились на часы. 11:59:45. Один из конвойных поднял руку и положил ее на рычаг. Вилле скинул курточку и прошел в комнату, бросив ключи на тумбочку. Его взгляд наткнулся на часы, и он замер, словно парализованный. - Придет в попытке избавиться от этого.
Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят. Рычаг потянули вниз, и с потолка начала опускаться стальная рама, в которой было шесть шприцов, наполненных прозрачной жидкостью. Глаза Дирка безразлично следили за их приближением. Вот иглы коснулись его кожи, и боль от проколов заставила его чуть поморщиться. Вилле тяжело осел на кровать, смотря в одну точку перед собой. Руки почему-то заломило, но ему было все равно. - Но ты не дашь ему этого избавления.
Яд наполнил его тело, побежал по венам, и рама снова поползла вверх. Дирк закрыл глаза. Сколько выдержит его организм? Десять секунд, двадцать? Перед глазами проносилась вся его жизнь, с которой он сейчас без сожаления расставался. Ведь ЕГО свет остался с Дирком. Теплое сияние зеленых глаз не должно погаснуть. Темнота начала подступать со всех сторон, голова закружилась…. Он лежал и слышал, как бьется его сердце. Все медленнее и медленнее…. Вилле лег на кровать, раскинув руки. Глаза смотрели в одну точку на потолке, не видя ее. Сердце билось ровно и спокойно. - И тогда он убьет тебя.
Перед глазами вспыхнула одна звезда, потом другая…. Грудь заломило, разрывая пополам, а потом пришла восхитительная легкость. Куда-то ввысь унеслось последнее «прости» измученной души. В наступившем мраке он увидел серебряную ниточку, которая тянулась куда-то…. А потом, зазвенев, лопнула. Он улыбнулся... И судебный исполнитель зафиксировал в своем протоколе время смерти. 12:02. - Чтобы ты не принадлежал никому. Даже себе.
Резкий порыв ветра распахнул окно, и на пол посыпались осколки стекла…. Чей-то тихий вздох пронесся эхом по комнате, и Вилле, вздрогнув, закрыл глаза. Свернулся клубочком на постели, впиваясь ногтями в покрывало. Щеки чем-то обожгло, а в ушах зазвучал чуть дрожащий голос: - Он придет за тобой. ТЫ будешь его последней жертвой.
И так, пару слов по теме. Очередной убийственный шедевр, не знакома конечно, с особенностями смертной казни в Европе (страна наверное в не из состава Евросоюза, раз мораторий не распространяется, но кого волнует такая мелочь, когда для усиления впечатления нужно кого-то заколбасить. Кого в данном случае будет парить такой пустяк, кроме меня:-))) но описание автором всех деталей не может не впечатлить. Видимо в данном случае на техническую сторону написания было потрачено больше чем пол часа как обычно. Вилле. Оооо! Как всегда просто полигон для исследования. Конечно данный образ не затмил (видимо из-за малых размеров повести, некуда было впихнуть его нервические капризы и таинственные заявления) моего любимого – неуравновешенной прокладки между Юрки и Бэмом из «Одержимости». Но и здесь есть за что поговорить – Вало ведущая себя как нервная барышня, на которую неожиданно свалилось счастье всеобщей любви и ненависти, не знающая что же с этим счастьем делать, определенно стоит внимания. Можно было бы найти еще пару впечатляющих эпизодов, с помощью которых госпожа Автор дополняет свой образ гениального писателя, да времени жаль. Пишу по памяти, что порадовало при первом прочтении. Автор – бог, его воля – закон? Хм, возможно, только в этом случае уберите из текста имя реального человека и тогда я со всеми своими претензиями заткнусь сразу же, но пока этого не случилось, я все же оставляю за собой право залупаться на волю этого самого бога. Не претендую на образчик хорошего вкуса, но все скажу: не знаю почему подобные творения имеют такой успех, пытаюсь это выяснить уже год. Обратиться за помощью к дедуле Фрэйду? Почему описание моральной и физической смерти человека, который по сути ничего вам не сделал, вызывают такой возбуждение... Первобытная кровожадность + метастазы современного общества? Не знаю, пока не могу понять... Но исходя из элементарных понятий (типа не пожелай зла и прочей шняги) сопливые зоофилические фантазии Valo для меня более приемлемы. Они безвредны, по крайней мере. Благодарю за внимание.
Отправлено: 15.03.08 19:58. Заголовок: Нашла в Инете. Умерл..
Нашла в Инете. Умерла.
бьюсь об стол: читаю фанфик. на хер русский, бету - на фиг! и грамматика жрет мозг- не хватает в школе розг! не, конечно, я б поржал, если б автор так стебал. но ведь он это серьезно! "не пиши"-прошу я слезно. если б, автор, ты узнал, как в конвульсиях я спал, видя поцелуй глазами страстной пары синигами, представляя как стенали заплетенные в спирали языки, то ты бы всек: русский - важный был урок!
Отправлено: 16.03.08 09:12. Заголовок: Третья банка пива. Г..
Третья банка пива. Глаза горят, как два черных агата. Они как две пропасти, бездонные и манящие. Черная прямая челка до бровей еще больше подчеркивает их глубину. Громкий смех. Пьяная. И игра начинается. Она сидит на диване, вытянув ноги, как будто нечаянно касаясь пальцами моих бедер. Джинсы с таким низким поясом, что бедренные косточки видно. Рубашка именно такой длинны, что бы подчеркнуть худобу и плоский живот. О нем она заботиться, я знаю, боится что мышцы обвиснут. Качает пресс до изнеможения, что бы потом вертеться перед зеркалом разглядывая свой живот. Она ляжет именно так что бы подчеркнуть изгиб бедер. Если бы не они, пол этого существа с ходу было бы вообще определить сложно. Выступающие ребра и маленькая грудь. Из-за ее размера она вообще предпочитает о ней забыть. По этому приемы, которые так любят мужики, вроде облизывания сосков и прочей ерунды, ее не заводят, наоборот, раздражают. Нееет, я то знаю, что нужно сделать, что бы заставить ее выть от возбуждения и когтями простыни рвать. Спина. Покусывая шею, поглаживаю гибкое тело с выступающими лопатками и позвонками, целую гладкую бледную кожу. Вздрагивая, она закрывает глаза и стонет в подушку… Я знаю, что она любит. - Что-то случилось? Она невинно хлопает глазами удивляясь: - Нет. Стандартный ответ. Кривая улыбка ярко-алых губ выдает ее. Я вижу что-то не так и все равно это узнаю. Она тоже знает и соблюдает правила игры. Наверное, ей самой это нравиться. Я киваю на ее рубашку. Кроваво красная ткань подчеркивает бледность кожи и черноту льющихся по плечам волос. - Клево. Тебе идет этот цвет… - Я знаю. Мне все идет. - Тебе нужна пересадка скромности. - Жаль, что ты не можешь быть донором… Она смеется и потягивается, так чтобы продемонстрировать свой любимый животик. Хитрые глаза скользят по моему телу. Пьяный, развратный взгляд… Когда видишь это впервые – мозги начинают кипеть, у меня уже есть иммунитет, сейчас это даже интересно. Знать что будет дальше и ждать. Когда терпение кончается, я стаскиваю ее с дивана на ковер и шепчу в приоткрытые губы: - Что случилось? Гибкое тело извивается подо мной, пытаясь вырваться, но это бесполезно. Она терпеть не может когда ее принуждают, начинается обратная реакция. На нее нельзя давить. Но я добьюсь, потому что знаю как заставить ее говорить. Сдергиваю рубашку и переворачиваю на живот. Она не носит нижнее белье. Зачем? С такой грудью это совершенно не обязательно. Запустив пальцы в ее длинные волосы, сжимаю их. Провожу языком по щеке. Она все еще сопротивляется. Правила игры. - Моя зверюшка решила поупрямиться? Да? Что случилось? Я подожду. Ворс ковра почти сдирает нежную кожу. Если она будет так дергаться на груди останутся ссадины. Когда мои губы прикасаются к ее спине, она начинает стонать. И сопротивление прекращается… Расстегиваю узкие джинсы. Пальцы дрожат, ее срывающееся дыхание доводит до безумия. Покусывая выступающие косточки, целую живот. - Что случилось? Выгибается и стонет, запуская длинные пальцы в мои волосы. Тонкая полоска кожи еще бледнее чем все тело, не тронутая прошлогодним загаром. Нежная кожа внутренней стороны бедер… От ее криков контролировать себя практически невозможно, но еще рано. Мне нужно узнать… Ее начинает трясти мелкой дрожью и я останавливаюсь. - Расскажешь? - Что? Господи… - почти задыхается. - Расскажешь? - Оооооооооооо черт! Да! - Ты обещала… Еще одно прикосновение и тонкое тело как будто пробивает током. Выгнувшись, она кричит. Несколько секунд и расслабившись, вздрагивает, пытаясь восстановить дыхание… - Ты обещала. Не забудь… К этому невозможно привыкнуть. Пять минут назад она царапает когтями мою спину и стонет, а сейчас молча курит с таким видом, как будто мы вообще не знакомы. Обнимая подушку, смотрит в пустоту с таким видом как будто ее предал весь мир. Разговаривая со мной, не выпускает из рук мобильник, который постоянно пищит извещая о приходе сообщения. На мой вопрос с кем она разговаривает, хитро усмехнется: - С моей персональной ведьмой… Это бесит до слепоты и я никогда не привыкну… Когда ей кто-то надоедает, она просто забывает о нем. Вот так просто. И на все мои увещевания, что так поступать нельзя, она с невинным видом пожимает плечами: - А что я могу сделать? Да, конечно. Разве она может что-то сделать? Разве она знает, как тому о ком она забыла не хватает ее? Она уже нашла новую жертву, что бы отрабатывать на ней свое обаяние, замешанное на сексе, двусмысленностях и обожании, которое в тот момент правдиво, потому что она в него верит. Слушаю все ее пьяные истерики, которые обычно не отличаются разнообразием тем: «как я его люблю… он такой необыкновенный…» Сама ревнивая, как сука охраняющая своих щенков, она даже не задумывается как я себя чувствую слушая это все. Стоит мне обратить на кого-то внимание реакция не замедлить проявиться. Она не будет устраивать истерики и орать, просто замолчит. И пытки не помогут вытащить из нее хоть слово. Мнительная иногда просто до абсурда, раздражительная, самолюбивая и в то же время неуверенная в себе как подросток, мстительная… Мой скрытный ручной зверек… И я все равно люблю ее. Иногда я говорю об этом, но она не верит. Она никому не верит. Я шепчу это, когда она не слышит, вздрагивая в сжигающих все тело волнах оргазма… Но это не важно. Я люблю ее за то, что если в два часа ночи я позвоню ей и скажу, что мне плохо, она примчится, заспанная и встревоженная. Будет гладить мои волосы и трепаться обо всем что придет в голову, что бы отвлечь, до тех пор пока в окно лениво не заползет рассвет. Я засну у нее на коленях, а она так и будет сидеть, перебирая мои волосы, глядя огромными черными глазами куда-то в дебри своих собственных мыслей. Она будет носиться по магазинам в поисках редкого диска, который я хочу получить на день рождения, закатывая истерики продавцам и требуя найти нужный ей диск так, будто от этого зависит судьба мира. Ее признания в любви можно записывать и издавать как руководство по обольщению. Я не хочу думать о том моменте, когда все это кончиться. Просто получаю удовольствие от того, что есть сейчас. Единственный разумный выход, иначе свихнуться можно… - Зачем ты забиваешь себе голову всякой хренью? Забей… лучше поцелуй меня… Да. Конечно. Я сделаю все, что ты скажешь… Мой прирученный хищник…
Отправлено: 17.03.08 17:40. Заголовок: Еспешали фор май сви..
Еспешали фор май свитест Ману...
Хим, Шолашег и Ману.
- Маааааняяяя!!!! – Шолах потрясла дверь ванной. Нет ответа. - Ну Мааааань! - Отвали…- мрачно донеслось оттуда. - Ага. Оставь меня старушка, я в печали. Вылезай! Тишина. - Манула! Вылезай немедленно, или я дверь вынесу! - Да бля! Выноси что хочешь, шкаф, картины, побрякушки, только отцепись! Шолли вздохнула и уселась на пол. - Я не могу спокойно слушать, как моя подруга третий час выстукивает лбом об ванну похоронный марш! - А что мне еще выстукивать? Марш Мендельсона??? - Ну зачем так сразу… хотя бы «Танец с саблями» попробуй… Предсмертный стон гарпии заставил Шолашу торопливо отползти в сторону и сныкаться за шкаф… Причина депрессии Ману была проста и тривиальна. Сегодня вечером Химы давали концерт, а они с Шолашкой пролетели, как два куска прессованной стружки над Кустанаем… и теперь о том, что у Ману депрессия, знал весь дом. Правда, мнения были разными: кто-то считал, что в квартире у Шолли кого-то зверски пытают (с этим Шолли могла согласиться – депрессия Ману не сравнима ни с какими инквизиторскими пытками, и даже ей, поклоннице бдсма, было слегка не по себе), кто-то считал, что в квартире поселился мятежный дух, и вовсю названивал парапсихологам (приехавшим ученым был предъявлен этот самый мятежный дух, после чего поседевших ученых в срочном порядке увезли в Кащенко, а квартиру дружно объявили аномальной зоной). - Мань! – Шолах предприняла очередную попытку воззвать к временно отсутствующему разуму подруги, - ну хватит уже! Ты мне весь потолок в ванной закоптишь, и проспиртуешься похлеще Вало! - Шолли! Изыди! Вот прикинь если б ты на концерт Лакримы не попала… - Я бы взяла зал штурмом! Что и тебе предлагаю сделать уже битый час! Нет, ну если тебе так нравится стяжать себе славу рылеевского полтергейста, то я не против… - ехидно уточнила Шолли, уловив интерес в молчании из ванной. - Шолли… - донесся из ванной горестный всхлип, - ты это серьезно??? - Да чтоб мне всю оставшуюся жизнь Сердючку и Зверева слушать! – с чувством побожилась Шолли, - Манечка! Солнышко мое ненаглядное, рыбка моя вяленая, сокровище мое стройное, я тебя умоляю, вылезай оттуда, зараза! А??? Задвижка щелкнула. Шолли издала длинный переливчатый вой, и ринулась в ванную, наступив на кота. Кот привычно обхамил ее антисемиткой, и скрылся с глаз. - Шолли… - Ману попыталась выскрестись из ванной, но затекшие ноги девушки предательски подвернулись. Шолажко невозмутимо стряхнула с себя пену, и решительно выловив Ману, завернула ее в полотенце. Потом критически оглядела. - Ндааааа… красодко. - Чдо дебе де ддавится? – Манула выдала раскатистый чих, и украдкой высморкалась в полотенце. - Вот это мне не нравится! – Шолли обличительно ткнула пальцем в обнажившееся дно ванной, усеянной пивными бутылками. Маня смущенно кашлянула, пытаясь задвинуть подальше тазик, доверху наполненный окурками, что не укрылось от бдительного взора Шолах. - Ману!!!! Ты охимела???? Да. Ману в гневе ужасна. Но 90 кг в гневе – это уже стихийное бедствие. Маня поежилась и попыталась закосплеить кота из Шрека – на Шолах это обычно действовало. Но делать умильные глазки, когда они то и дело пытаются разъехаться в стороны – товарищи, да вы сами-то пробовали? Да еще когда на вас неотвратимо надвигается нечто большое и злобное… Тогда девушка принялась усиленно шмыгать носом, но чавкающе-свистящий звук, под аккомпанемент громкого подквакивания желудка, напугал ее саму. - Тьфу на тебя, - вздохнула Шолашь, - марш на кухню. Щас думать будем… - А чего тут думать? – Ману покорно зашлепала в указанном легким пинком направлении. - Ага! – Шолли оглядела ванную, мысленно плюнула на нее рукой, и двинулась за подругой, - трясти надо? - Меня и так уже всю трясет, - Ману с нежностью прижала к себе горячий чайник. - Эт с перепою, - тоном знатока отозвалась Шолаш, отбирая у нее чайник, и вручая офигевшего кота, - а так же с перегреву, перелегу, перепугу… - Шолли!!!! - Ну хулли??? Не пыли, свитхат, еще не выстроили ту стену, которую Шолашъ не пробьет своей грудью! – Шолли воинственно напыжылась. - … предварительно не осторгамившись, - язвительно добавила Ману, изо всех сил удерживая извивающегося пиявкой кота, который решил что он здесь явно задержался. Шолах смутилась. Критически оглядела рекомую часть тела. - Не нравится – бей сама, - она отобрала у Мани кота, небрежно завязала его в узел, и сунула его обратно. - Чем? – Ману красноречиво уставилась на свою грудь. Шолах тоже, с куда большей нежностью. - Лбом! – мрачно буркнула она, не отводя глаз. Ману смущенно кашлянула и повыше натянула полотенце. - Свитти… ну ты же что-нибудь придумаешь? – глаза наконец удалось привести к единому знаменателю, и кот из Шрека пошел на ура. - А куда я денусь? – уныло вздохнула Шолах, поняв, что стриптиз окончен.
- Ну? Как я выгляжу? – Манула эффектно нарисовалась в дверях кухни. Шолах подавилась бутербродом. Кот уставился на Ману, захлебываясь слюной. Шолли быстренько сунула его голову себе под мышку, пытаясь обуздать взбунтовавшееся либидо, ибо Маня нацепила на себя нечто столь прозрачное и короткое, что не устоял бы даже… даже… Здесь мысли Шолли оборвались, она закрыла глаза, и пару раз стукнулась лбом об стену. - Что, совсем плохо?!! – переполошилась Ману, - слушай, а если… - А если ты не наденешь вообще ничего? – подсказала Шолах, не открывая глаз. - Ну…- Манула задумчиво оглядела вариацию нижнего белья номер 144. Предыдущие 143 были забракованы как недостаточно сексуальные – ибо Шолли их видела, но мужественно критиковала, - я об этом думала. Но решила, что пробиться в зал будет гораздо проблемнее. Шолли открыла глаза и попыталась отыскать в зеленых очах подруги хоть каплю совести. Однако взгляд Ману, почуявшей, что встреча с любимым вампиром близка как никогда, был затуманен одной единственной мыслью: легко это будет снимать или нет? - Мань, - вновь попыталась вернуть ее на землю практичная Шолах, - ты простудишься и посинеешь. Вряд ли Виляну нравится нежно голубой цвет… он у нас конечно, весь из себя готичный… но отнюдь не некрофил! - Откуда ты знаешь? – подозрительно сощурилась Ману. - Да я вообще цуко догадливая… - Не простужусь! – Ману с любовью разгладила полупрозрачный пеньюар. - Тогда простудится он! – зашла с другой стороны Шолажко, - будет кашлять… сопеть… сипеть… вращать красными глазками… - Исходя из твоих слов у него хроническая простуда. - У него будет хронический нервный тик, косоглазие и заикание если он увидит тебя в таком виде. - Но я так и хотела! – оскорбилась Манула. - Хотела быть изнасилованной нервно дергающимся, косящим и заикающимся типом? И кто из нас бдсмщик? Да он в тебя даже с третьего раза не попадет, если будет так дергаться… - А я на что? Помогу… направлю… придержу… и даже подвигаю, если что… -Маня!!!! – Шолах грохнула кулаком по столу, и повела на девушку налитым кровью глазом. - Шолли!!!! – Ману уперла руки в боки и не менее грозно уставилась на подругу. - Маня!!!! - Шолли!!!! - Маня!!!! - Шолли!!!! - Маня!!!! - Ик… - подруги прекратили орать друг на друга, и с удивлением уставились на судорожно икающего кота. Бедное животное замахало лапами, мол не обращайте на меня внимание, я нечаянно… - Ну вот, - Шолли изловила кота за хвост и нежно обняла. Кот захрипел. - Довела мне животное до истерики… - Ну да, конечно, - Ману скептически оглядела откровенно синевшего кота, находящегося в последней стадии базедовой болезни, - и что ты мне предлагаешь по поводу одежды? - Юбку надень! Именно юбку, не пояс и не пластырь! Учти, я прослежу… Манула оскорблено хлопнула дверью…
Со стосороковой попытки Шолах удалось нацепить на Ману нечто, отдаленно напоминающее юбку. Весьма отдаленно. Ибо прозрачный кусочек ткани совершенно ничего не скрывал, но Ману уперлась рогом, голося, что Шолах хочет сделать из нее монашку… У Шолах опустились руки, ноги, и прочие части тела. Причем опустились именно на Ману, и в итоге юбка ценой неимоверных усилий, поцарапанного носа и подбитого глаза у кота была все-таки надета. В конце концов Шолах пригрозила что запихнет Ману в мешок, и просто сложит ее у двери гримерки, что Ману восприняла с энтузиазмом. Правда, когда Шолах добавила, что именно этим мешком она будет расчищать себе дорогу к гримерке, отчего содержимое может потерять товарный вид, энтузиазм Манулы слегка угас… поэтому до концертного зала они добрались почти без проблем, ибо стенания подруги по поводу недокрашенного левого глаза, недостаточной прозрачности чулков и несоответствующей ее ножкам высоты каблуков Шолли уже давно научилась воспринимать как общий шумовой фон…
- Ну и как мы пройдем? – Ману недоверчиво оглядела плотный заслон безбилетных фанатов, преграждающих заветную дверь. - Учись! – Шолажко потуже натянула кепку и заорала: - Девченки! С той стороны Вилле подъехал, сама видела! Он расписался у меня вот здесь!!! – Шолах распахнула куртку и продемонстрировала какие-то каракули на весьма внушительном декольте. Толпа снялась с места и, улюлюкая, рванула в сторону указанную Шолахой. - Шолли, это что?? – вытаращилась Ману. Шолах застенчиво шмыгнула носом. - Это Тило расписался… еще год назад… - Мда… бедный, - Манула от души посочувствовала незадачливому шведу, представив, что ему пришлось пережить, прежде чем он все-таки соблаговолил расписаться… О том, что пришлось пережить Аннэ, вздумай она воспрепятствовать, Ману благоразумно старалась не думать. Напоминаю: 90 кг в гневе… - А этих мы как? – Ману кивнула на два платяных двустворчатых шкафа, на которых по какому-то явному недоразумению красовалась надпись «Секьюрити», - ты их вырубишь коронным ударом с левой? Или продемонстрируешь им стиль – взбесившийся асфальтоукладчик? Шолли? Шолах! Шолашик, я к тебе обращаюсь… - А? – Шолли сфокусировала глаза на подруге. Выражение этих глаз не сулило охранникам ничего хорошего, ибо любовные флюиды, источаемые ею в бешеном количестве, добрались уже и до них, заставив неуверенно переминаться с тумбы на тумбу… то есть, простите, с ноги на ногу. Хотя разница в данном случае несущественна. - Шолли, - Ману попыталась удержать подругу, прущую с целеустремленностью танка по направлению к парням, - тебе же такие бугаи не нравятся. - На данный момент Шолах всеяден! – Шолли не обращала на повисшую на ней подругу никакого внимания. - Ты же Тило любишь! - И его тоже… - Он тебе не простит! - Не волнует! - У тебя на него не хватит! - У меня хватит на всех, и на тебя тоже! На тебя в первую очередь, если не отвянешь! Ману решила, что стоять на пути у паровоза дохлое дело, и отцепилась. А Шолажко дошла до охранников и страстно выдохнула, не церемонясь: - Как насчет секса, мальчики?!! - Эээээ… - неуверенно протянул один, рассматривая перевозбужденный центнер, маячивший перед носом. - Я так и думала, - Шолли уверенным движением заломила обоим руки за спины и втолкнула их внутрь, напрочь игнорируя протестующий писк. - Да ладно, ребятки, - Манула уверенно вошла следом, - вам понравится… если не будете сопротивляться.
- Уф! Еле тебя нашла! – взъерошенная Шолах вынырнула из слэмящейся толпы рядом с Манулой. - Че так долго? – возмутилась та. Шолли смерила ее красноречивым взглядом, и тихонько поинтересовалась: - Тебе показать? - Нет!!! – Ману шарахнулась в сторону, - я тебя очень люблю, но прости, жить очень хочется… хотя бы сегодня. - Какая ты… не ласковая, - скуксился Шолашик. - Зато ты блин, любвеобильная наша! – фыркнула Ману, - как там охранники? Шолли честно нахмурила лоб и с сомнением протянула: - Да кажется живы… - Кажется? Шолли пошевелила губами, позагибала пальцы, и неуверенно кивнула. - Теряешь хватку, свитхат! – убежденно сообщила Ману, - раньше не кто из них не уходил от тебя, не сменив ориентацию… Шолашь покаянно вздохнула и уставилась на сцену, на которую как раз выскользнул Вилле. Ману превратилась в соляной столб. - Все, - меланхолично вздохнула Шолажко, - Олень в астрале… - Олень в экстазе, - отстраненно поправила Ману, не отрывая взгляда от сцены. Шолах хмыкнула и тоже уставилась на сцену. Однако через пять минут ей это надоело. - Мааааань! – потеребила она подругу за рукав… за какой там рукав… За юбку. Юбка жалобно треснула и осталась у нее в руках. Шолли икнула и попыталась было повесить ее обратно, да поди это сделай, когда на ней ни одной пуговицы… в конце концов девушке удалось завязать ее узлом где-то в районе Маниных подмышек. «Потом одерну, - подумала она, - если повезет…» - Мааааань!! А это он так раскачивается, чтоб в него труднее попасть было? Ману медленно перевела взгляд со сцены на подругу. «Медуза Горгона курит», - успела подумать Шолли, неторопливо отходя от подруги. Только ветер в ушах свистел.
- А куда теперь? – жалобно стенала Ману, подхваченная, как пушинка, толпой, несущейся к выходу. - Сюда, - рука Шолах вцепилась в остатки юбки, едва не сметя их напрочь. Кое-кто из фанатов мужеского полу остановился было, привлеченный демонстрацией весеннего сезона нижнего белья, но наткнулся на многообещающий взгляд Шолаши, и тихо свалил. Ману же вцепилась в юбку как в спасательный круг, дабы не быть унесенной бурным потоком. - У тебя есть план? – поинтересовалась она у подруги. Шолах с готовностью пошарилась по карманам и продемонстрировала подруге пачку самокруток. - Шолли! Да не этот! Шолах залезла в декольте и выудила пакетик с белым порошком. - Шолашь!!! Под прокурорским взглядом подруги Шолажко сквасилась и извлекла из правого ботинка пачку презиков и с надеждой уставилась на Маню: мол, угадала? Ману глубоко вздохнула, закрыла глаза, помассировала виски и терпеливо спросила: - Как ты собираешься пройти в гримерку? - Зачем? – искренне удивилась Шолах. Ману решила что над ней издеваются. Однако взгляд Шолаши был так сержантски прям и свободен от каких либо мыслительных усилий, что Манула поняла: подругу просто укачало в общем слэме. - Шоличка, - Ману ласково приобняла подругу за квадратные плечи, - ну соберись, бэйби! Ну сообрази… на чей концерт мы пришли? - На Хим, - уверенно ответила Шолах. - Умочка! А кто тогда в гримерке? - Вилле, - менее уверенно ответила Шолах. - А как нам туда пробраться? - Зачем? - ШОЛАХ!!!!!! ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?????? Ману уперла руки в боки и нависла над подругой, которая, потеряв поддержку, от души треснулась копчиком об бетон. - Зачем в гримерку? – кротко поинтересовалась она у разъяренной Ману, - я же знаю в каком клубе они будут отдыхать… - Эээээ… - Ману натянуто улыбнулась. Шолах позеленела. Оскал был хорош… «Рассвет мертвецов» да и только. - Ты охранникам на входе так улыбаться будешь, - буркнула Шолах, пытаясь встать на разъезжающиеся конечности. - Думаешь, поможет? – озаботилась Ману. - Да, мисс робот, ваша улыбка неотразима… - Ой, а можно я прям щас потренируюсь??? – Воодушевилась девушка. - Не надо!!!! – заорала Шолах, отпрыгивая сторону. Кто-то жалобно взвыл. Шолли машинально выудила из под себя чье-то наплющенное тело, и пинком отправила в сторону выхода. Потом аккуратно уцепила дующуюся подругу под локоток. - Экспромт, май дарлинг, - нравоучительно произнесла она, - правит этим миром!
- Шолли, я не могу, - проскулила Ману, цепляясь руками за косяк, - не могу я вот так сразу… Шолах не отвечала. Грозно сопя, она пыталась отодрать пальцы подруги от косяка. - Шолашенькааааа… ну можно я еще пять минут постою, в себя приду… - Пошел уже второй час из твоих пяти минут! – рыкнула Шолах, - выходит, я зря стриптиз на входе танцевала?!!! Что верно, то верно: идея Шолли прикинуться девочками по вызову для финнов, как ни странно, сработала… но не сразу. А только после получасовых воплей Ману, что она не согласна изображать колл-герл (Шолли предложила ей поизображать бордель-маман и до клуба добиралась быстрым шагом, переходящим в медленный бег), поисков черного входа (на которые ушло еще полчаса, поскольку походя приходилось отбиваться от кучи желающих познакомиться с Маней поближе, ибо одернуть ей юбку Шолах благополучно забыло), сами отбивания (ради которых Шолаше пришлось отодрать от какого-то забора здоровенный дрын), и убеждение охранников (применять силу Шолли не хотела и поэтому битых полчаса с пеной у рта они с Ману убеждали секьюрити в своей профпригодности. Сначала на словах, но потом обозленная до крайности Шолах отпихнула Ману в сторону, и исполнила стриптиз вокруг рекомого дрына, после чего охранники, посовещавшись и разглядев, как свистит, рассекая воздух этот самый дрын в могучих руках Шолашика, решили, что умирать мучительной смертью им сегодня не хочется). Но возле самого «кабинета», где заслуженно отдыхали Химы, Манула встала как вкопанная, вцепилась всеми конечностями в косяк и заявила что дальше не пойдет!!! В результате чего Шолах битый час перебирала всю ее родословную, одновременно пытаясь отскрести ее от косяка. - Шоооооллллллииииииииии…. - Тьфу! – Шолах вытерла пот рукавом куртки и злобно уставилась на истерикующую подругу, - и что нам теперь, всю ночь тут стоять? - Ну Шолаааааах… - Что??? Маня жалко шмыгала носом. - Может ты первая войдешь? - Чегоооооо???? Да далось мне это скелетообразное!!! - На своего шведа посмотри! – оскорблено взвилась Ману, - тоже мне секси-пекси, цирлих-манирлих на тонких ножках!! Шолах начала гневно раздуваться. Ману моментально вспомнила, зачем они здесь, и сменила тон: - Ну Шоличка… ну давай ты первая зайдешь… а я потом подтянусь… Шолах глубоко вздохнула. - Господи, - с чувством обратилась она к неоновым лампам, стащив кепку, и молитвенно сложив руки, - ты же все видишь? Скажи, мне это зачтется? - Обязательно, - страстно выдохнула Ману, поняв, что подруга почти согласна. - Аванс будет? – мрачно поинтересовалась Шолах. Ману с готовностью запечатлела на кнопке рылеевского разлива самый страстный поцелуй, и решительно пихнула подругу в дверь. Та, традиционно, по закону подлости, зацепилась ботинком за ковер, и на бреющем полете влетела в помещение… раздался грохот. Ману прижала ухо к двери. - Здоровеньки булы, пани шановни громадяне, - уверенно зачастил голосок Шолли, - а чого вы тут робите? А, водку дуете? А я тоже хочу! Больше Ману ничего не услышала, но гомон за дверьми был определенно доброжелательным… - Так, соберись, - Ману обдернула юбку (та с ехидным треском осталась у нее в руках) , - вот черт… ну ладно, не важно… так, я вот щас войду и скажу… а что я скажу? Привет? Глупо… Вилле, я тебя люблю? Банально… Может, перепихнемся? Вообще идиотизм какой-то… Экспромт? Нет уж, сегодня целый вечер экспроментируем… Так! Значит я просто молча войду и… а если у меня чулки порвались? (судорожное оглядывание) А вдруг прическа растрепалась? (судорожное ощупывание) А вдруг я чихну? А вдруг он чихнет??? Ааааа, была не была… Ману решительно толкнула дверь и закашлялась от клубов табачного дыма. Огляделась… и застыла, вытаращив глаза!!! Ибо коленях у Вилле, блаженно подхихикивая и обнимая его за шею, сидела Шолах!!!!!! - МУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! – звуку, вырвавшемуся из груди Ману, сложно подобрать описание. Что-то типа мува быка производителя, обнаружившего во вверенном ему стаде, нахального бычка малолетку, пристающего к его любимой буренке. Да и Вилле как-то опал с лица… - Эээээ… хи. Хи-хи-хи, - Шолах натужно подхихикивала, аккуратно сползая с коленей Вилле, стараясь держать охреневшую подругу в поле зрения, - Манечка? А мы вот тут… плюшками бал… аааа… в смысле, пиво пьем… - Что ты делаешь на его коленях? – голос Ману громовым раскатом прокатился от одной стены до другой. Столик с пивом явственно вздрогнул. - На чьих? – широко распахнула глаза Шолаша, - ой Вилле!! – со смесью радости и удивления произнесла она, будто только что заметив вжавшегося в угол дивана певца, - а ты что тут делаешь? Виль проблеял что-то маловразумительное, не отводя перепуганных глазищ от Ману. А та никак не могла придти в себя, то закрывая, то открывая рот, пыжась со страшной силой, размахивая руками, пуская пар из ушей, скребя копытом… ой, простите, топая ногами… - Маня, Маня, - Шолах подкрадывалась к Ману, успокаивающе выставив вперед ладони, - дыши глубже! Повторяй про себя: я спокойна… Шолли мой друг… все хорошо… жизнь прекрасна и удивительнааа…уп! Шолах едва увернулась от душевной затрещины. Ману гордо вскинула голову и решительно прошагала к жмущемуся в углу Вилле. Решительно же устроилась на его коленях, решительно положила его руку себе на талию, решительно обняла за шею и обвела подозрительным взглядом остальных, буде кто пожелает покуситься на ее сокровище… Однако все было на удивление тихо… Линде успешно прикидывался пальмой, Бартон – ветошью, Газ безуспешно пытался спрятаться под табуретку и только Миже истово молился… Ману удовлетворено кивнула, цапнула со стола бутылку пива и нежно улыбнулась приходящему в себя Вилле, который, разглядев одежду на Ману (вернее, ее отсутствие), скоренько сориентировался и положил вторую руку девушке на коленку, при этом столь невинно трепыхая ресницами, что Ману почти поверила… - Уф! – Шолах размашисто перекрестилась, и, недолго думая, вскарабкалась на колени к Миже. Сегодня ее явно тянуло на крупнячок… И понеслось. Через полчаса все перезнакомились. Еще через полчаса, когда за знакомство выпили в пятый раз, парни поинтересовались, как девчонки умудрились сюда пробраться, и Шолажко принялась пересказывать им эту эпопею в лицах, с последующим исполнением стриптиза… Ману, уловив заинтересованный блеск в глазах своего сокровища, оттеснила Шолли обратно на колени к Миже (который облапил ее с намерением больше не отпускать), воткнула дрын в пол и показала класс. После этого равнодушных в комнате не осталось, и даже Шолах попыталась, подсесть поближе, однако Вилян сгреб девушку в охапку, и так выразительно зыркнул на всех, что желание пропало разом… у всех, кроме Шолли. Она еще минут пять побрыкалась, пока Миже благоразумно не сунул ей в руки очередную бутылку пива. Потом… кажется, парни уговорили их сплясать на вдвоем бис… потом они вспомнили что вообще-то на дворе старый Новый год, и принялись водить хоровод вокруг дрына, распевая «Джингл Беллз»… потом Газ завопил что он Йеллопуки и попытался подарить Ману свою футболку… Потом Шолах нарисовала на этой футболке хартограмму с черепом и костями и пошла за новым ящиком пива… Потом удивленный ее долгим отсутствием Миже пошел за ней и вернулся с какой-то грудастой мартышкой, опознанной Ману как солистка Виа Гры… Потом влетела злобная как рой ос Шо и пинками выпроводила вовсю строившую глазки Вилле девицу за дверь… потом она обиделась на Миже… потом Миже исполнял стриптиз, чтоб добиться ее прощения… потом пиво опять кончилось и все пошли пешком до отеля, голося по дороге «Шумел камыш, деревья гнулись», «Калевалу» и почему-то «Нат гона гет ас…» Что было потом, Шолли не запомнила. Последнее что запечатлелось в ее памяти – Ману пинком открывает дверь номера, и волоком, за руки затаскивает туда Вилле…
Очнулась Шолах от того, что ее кто-то настойчиво тряс. - Девушкаааа! – орал кто-то ей в самое ухо. Шолли наугад махнула рукой, и, судя по грохоту и звону, попала. - Девушкаааа, - опасливо и негромко позвали откуда-то издалека. Шолах дрыгнула ногой, и плохо завязанный ботинок, судя по звуку, впечатался в чью-то физиомордию. - Девушкаааа… - шепотом осведомились из-под кровати. Шолах застонала, поняв, что вставать все-таки придется. С пятой попытки приняв вертикальное положение, она честно попыталась открыть глаза. Глаза не открывались, тогда Шолах приподняла веки пальцами. Вокруг все расплывалось, а веки казались неподъемно тяжелыми. Шолах опустила руки и зашарила по кровати. Руки наткнулись на что-то мягкое. Не раздумывая, Шолли двинула по нему кулаком. Услышала визг и смущенно извинилась. - Девушка, - стонущий голос слегка окреп, - вам пора уходить. Мне тут прибираться надо. Философски пожав плечами (мол, надо так надо) Шолах кувыркнулась с кровати, и на четвереньках поползла к выходу, по прежнему не открывая глаз. Звучно приложившись лбом об дверь, она вынужденно открыла глаза, выползла в коридор и огляделась. Из соседнего номера таким же макаром выползала Ману. Не сговариваясь, девушки поползли к лифту, и там, кое-как приняв вертикальное положение, кинулись к ресепшен, где выяснили, что Химы отчалили час назад, а потом, не сговариваясь, в кафе. Бармен не взял с них ни копейки, увидев добрые-добрые глаза Шолах, и дрын, покачивающийся в ее трясущихся от похмелья руках. Выпив по литру кофе, подруги смогли кое-как изображать внятную речь. - Ну и как у вас с Миже вчера? – с любопытством поинтересовалась Ману. - Не помню. А у вас как с Вилле? – с не меньшим любопытством спросила она, взглядом бывалой сплетницы обшаривая точеную фигурку Ману . - Ооооо, - закатила глаза Ману, - чудесно! Мы с ним так… мы с ним… мы с ним… - постепенно голос девушки терял энтузиазм, а лицо вытягивалось. - Мы с ним, - повторила она в четвертый раз, и глубоко задумалась. Пошевелила губами. Потерла лоб. Похлопала глазами и с ужасом уставилась на успевшую задремать подругу. - Шолли!!!! - А??? – Шолли подскочила, ошалело глядя вокруг и уставилась в полные ужаса глаза Ману, - кто??? Где??? - Шолли!!!! Я ничего не помню!!!! - А… ну это и неудивительно, - Шолах успокоилась и закурила, - учитывая, сколько вы вчера выжрали… - Шолли!!!! А вдруг ничего не было??? - Ну, - Шолах со вкусом затянулась, - учитывая, что на тебе черные боксерки в розовую хартограмку… что-то все таки было. Однако Ману ударилась в тихую истерику. - Шооооллииииичкааааааа… у меня единственный шанс был… а я ничего не поооооооомнюююююю…. - Ну… не надо так, - испуганно захлопотала Шолах возле безутешной подргуги, - может вспомнишь еще… - А вдруг нет… - Ну… верь в лучшее! Может, и не надо вспоминать? - Офонарела???? - Шучу-шучу… - Шолах попятилась, однако Ману опять принялась страдать в голос: - Аааааа… я ему не понравилась… он даже телефон мне не оставил… и не попрощааааалсяяяя… - Ну, свитхат, они все сволочи… - Шолах неуклюже погладила Ману по растрепанной прическе. Та вцепилась в ее рубашку и прорыдала: - Шолли!!! Ты мне друг??? - Смотря что от меня требуется… - моментально насторожилась Шолах. - Шолли!!!!!!! - Да друг, друг… - Ты же не хочешь чтоб я умерла от отчаяния? - Ты скорей от похмелья сейчас умрешь… - Ты же не хочешь, чтоб я рыдала в твоей ванной всю неделю? - Вот этого я точно не хочу! Пожалей моих соседей… - Ты же не хочешь, чтоб твой кот скончался во цвете лет от разрыва барабанных перепонок? - А животное-то за что, садюга??? - Шолли!!! Не уклоняйся от ответа!!! - Да не хочу я, не хочу… чего надо-то? - Следующий концерт в Питере через два дня… - Ману отцепилась от мокрой насквозь рубашки Шолах и с надеждой заглянула ей в лицо. Шолли закатила глаза и застонала…
- Хотела быть изнасилованной нервно дергающимся, косящим и заикающимся типом? И кто из нас бдсмщик? Да он в тебя даже с третьего раза не попадет, если будет так дергаться… - А я на что? Помогу… направлю… придержу… и даже подвигаю, если что…
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
потому что помню как я почти плакала в прошлый раз... а я не очень-то сентиментальный в этом плане человек!
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума