Отправлено: 10.03.08 16:27. Заголовок: Здравствуй, это я...

Собственно, я наконец-то решилась выложить чуточку подправленный Forgive me. Теперь у него новое название.
Он теперь называется "Здравствуй, это я...". Мне кажется, оно подходит. Почему - поймете потом.
Роман, конечно, мерзкий и сопливый.
Решайте сами, нравится он вам или нет.

Название: Здравствуй, это я...
Автор: Лина
Рейтинг: R, я полагаю
Пейринг: Издеваетесь? Сами все узнаете, так как изначальный пейринг я нафиг поменяла.
Жанр: роман
Дисклеймер: на финских музыкантов не претендую. Спасибо их родителям, что родили их и воспитали. Героиня полностью моя.
Саммари: жила-была девочка. Ей ужасно не везло, но однажды она встретила фею.. Тьфу, фея. То есть Лаури. То есть... Все увидите.
Размер: макси
Предупреждение: Приготовьте носовые платки и яд. Убить себя ап стену не предлагать, я йад предпочитаю.
Посвящение: Любимому человеку (не Лаури!!!)
Благодарность: Спасибо всем, кто помогал мне. Я вас люблю.

Ссылка на роман полностью (точнее,то что написано, а написано там около 65 страниц): Роман

 Отправлено: 10.03.08 16:28. Заголовок: Ледяными пальцами я..

Ледяными пальцами я набираю сообщение. От холода руки дрожат, я не попадаю по клавиатуре. Ну где же ты, где же ты, где?! Почему не отвечаешь на смс?! Не звонишь? Где ты?! С кем ты сейчас?! Буквы выходят не те, потому что у меня нет перчаток. Пальцы не хотят гнуться. Я постоянно попадаю мимо клавиш.
«Ты меня любишь?» - Написала я без надежды на ответ.
Мобильник пропищал, что сообщение доставлено. Я, не глядя, удалила отчет.А ответ пришел только через полчаса, когда я уже подходила к своему дому. Дрожащими руками я достала телефон.
«А ты как думаешь?». Четыре простых слова. Четыре конца света поочередно.
Я размахнулась и швырнула «Сименс» о землю и, плача, принялась топтать его ногами, пока он не превратился в груду мелких, никому не нужных деталей. Через пару минут я все-таки присела на корточки и, разгребая пальцами мокрый, грязный снег, попыталась разыскать сим-карту, которую, возможно, еще можно было реанимировать. Так и не найдя ее среди ошметков от телефона, я села и снова разрыдалась. От боли, от бессилия, от невозможности что-либо изменить… От того, что винить мне в случившемся некого…кроме себя самой.
Люди ходили мимо, кое-кто оглядывался с усмешкой, кто-то – с удивлением, но никому не было дела до девушки, со слезами на глазах сидящей на снегу. Да и кому я нужна? Даже себе самой-то – не очень.
Снег повалил крупными хлопьями, падая мне на куртку, на шапку, на волосы, торчащие из-под нее, смешивался со слезами. Я знала, что выгляжу глупо, но мне было все равно. Какая разница, что обо мне подумают люди, которых я больше никогда не увижу?
Никакой…
Говорят, есть на свете наши ангелы-хранители, которые появляются всегда в нужный момент. Они просто подходят, кладут тебе руку на плечо, предлагают тебе чашечку чая или поговорить. Они вытирают слезы с твоих покрасневших глаз и сообщают тебе, что жизнь прекрасна. Что бы ни случилось. Однако есть одно «но».
И это «но» - семь простых слов: я не верю, что все будет хорошо.
- Что с тобой случилось?
Я подняла глаза на голос. Сначала я увидела мощные ботинки на огромной платформе, потом – широкие черные штаны, куртку-пуховик защитного цвета и намотанный поверх нее черный же шарф. Затем – шапку, натянутую по самые уши, и только потом – лицо. Широкие скулы, очерченные очень резко, но при этом не создающие впечатление тяжелых, как это бывает при квадратном лице. Короткий курносый нос, так называемая «кнопка финской модели» (почему финской? Просто я живу в Финляндии.). Полные, слегка женственные губы. И, что особенно почему-то умиляло – небритая щетина где-то двухдневной давности. Странно, что мне вдруг захотелось прикоснуться к ней, погладить, почувствовать ее жесткость кончиками пальцев. Странно, да.
Парень. Совсем молодой. Лет эдак девятнадцать. Может быть, двадцать, но не старше.
- Ничего, - угрюмо ответила я, отворачиваясь. – У меня все как нельзя лучше. Не видно, что ли?
- Прости, нет, - он присел передо мной на корточки и взял мои руки в свои. Его перчатки холодили, ведь они были кожаные. – Ты плачешь, - незнакомец провел рукой по моему лицу. Я бы никому не позволила до меня дотронуться, но теперь мне было уже все равно.
Юноша снял с рук перчатки и осторожно надел их на мои. Помог мне подняться, а точнее, поднял сам, обхватив меня за талию. Я двигалась, словно тряпичная кукла, и повисла на его руках. У меня не было сил.
- Идем, - он обнял меня за плечи. – Я помогу тебе.
Через полчаса мы сидели в кафе. Я пила горячий каппучино, обхватив руками чашку. Никогда не любила кофе, но сейчас этот напиток был то, что надо. Он согревал мой замерший желудок, но, к сожалению, не мог согреть душу. Незнакомец сидел напротив меня и ни о чем не спрашивал, просто молчал и пил зеленый чай.
Я не хотела говорить о причине моих слез. Я не хотела распространяться о своей жизни, потому что она не могла быть ему интересной. Я никому не интересна, я никому не нужна, я уже к этому привыкла. Отец бросил нас месяц назад, мать словно потухла и перестала обращать на меня внимания. Я могла не вернуться домой, попасть под машину - ей было все равно, она была занята лишь собой и своими проблемами. Моя мать стала для меня чужой, хотя была едва ли не самым близким человеком за все годы моего существования.
Мои друзья были далеко, они остались в России, а я переехала в Финляндию ровно два года назад. До сих пор отношения с финнами у меня не складываются. Мой парень был единственным родным человеком здесь, но, как выяснилось сегодня, больше я ему не нужна. Отец нашел себе на новой работе девушку и забрал вещи. Мать - с ней все понятно. Она живет, как машина, двигается, как робот, она утеряла все человеческие качества…и я ей больше не нужна. Я похожа на папу, а это – лишнее напоминание о том, что ее бросили, дали ей отставку ради молоденькой. Мама не допускает даже мысли о том, что он полюбил эту девушку, а с матерью отношения давно уже дали трещину. Эта трещина расползалась и ширилась, пока не стала пропастью.
Я ненавидела их обоих, ненавидела и любила. И Паутте, который посчитал, что я больше не достойна его внимания, что я уже стала той, с кем стыдно общаться… Он никогда меня не любил по-настоящему, это я поняла.
Меня никто не может любить. Потому что я никому не нужна.
- Ошибаешься, - негромко произнес сидящий рядом. Я успела забыть о нем, занятая своими невеселыми мыслями.
- Что? – Я взглянула на него. В свете ламп его глаза казались глубоко зелеными.
- Я сказал, что ты нужна. Многим. Ты сомневаешься? – Мой странный спутник улыбнулся уголками губ.
- Нет. Я не нужна. Собственная мать не любит меня, - я отставила в сторону чашку и поднялась. – Спасибо. Сколько я тебе должна?
- Нисколько, - пожал он плечами. – Я угощаю.
Я направилась к выходу. Сунув руки в карманы, я обнаружила, что там лежат перчатки незнакомца. Я обернулась, чтобы окликнуть его, однако за столиком никого не было. Я вернулась и положила перчатки рядом с чашкой, на дне которой все еще плескался кофе.
…Дверь в нашу квартиру была приоткрыта. Полная нехороших предчувствий, я вошла в дом.
- Мама? – Позвала я. – Мама, ты дома? Мама?
В ванной тихо капала вода. Я заглянула туда и громко заорала.
Мама лежала в ванной, рука ее свисала вниз с бортика, и на пол натекла довольно большая лужа крови. Рядом валялась бритва.
Мама… Господи, мамочка, почему ты меня оставила? Зачем? Что мне делать теперь, одной? Что? Что?
Неужели тебе было наплевать на меня? Ты меня не любила? Почему ты не подумала обо мне?
Слезы медленно катились из моих глаз, попадали на губы. Я машинально облизнула их, почувствовав на языке соленый привкус.
* * *
Казалось, что уже весь Хельсинкский университет знал о том, что моя мать покончила с собой. Идя по коридорам, я ощущала на себе взгляды: сочувствующие, местами - довольные ("так ей и надо, дуре"), но чаще всего просто равнодушные и холодные. Никому не было до меня дела...
В одиночестве я сидела за столом в буфете и смотрела на свой поднос с так и не тронутым супом. Есть я не хотела, хотя голова кружилась от недоедания. Внутри было ужасное, невыносимое чувство пустоты, я мучилась от него, но ничего не могла поделать с этой дырой. Когда ушел отец, меня словно бы наполовину не стало, а теперь, когда и мать...
Я не смогла простить ей самоубийства. Она всегда казалась мне такой сильной, я думала, что мы выдержим все, однако, видимо, она была такой, потому что знала - рядом с ней отец, за его спиной можно спрятаться, у него попросить помощи... А без него мать будто сломалась, как старая, брошенная за ненадобностью игрушка...
Она ведь любила его, я знаю. Они не успели оформить развод, но отец отказался от меня и мне больно от этой мысли. Папа вдруг оказался слабохарактерным подкаблучником, а, может быть, он просто любил ту женщину... Я видела ее мельком на похоронах, очень красивая.
Деньги, данные отцом на первое время, стремительно таяли, хотя я и так экономила на всем, на чем могла. Почему-то я уверена, что больше папу я не увижу...
- Вот вы где! - Недовольно окликнула меня секретарша декана. - Я Вас по всему зданию ищу! Вас декан вызывает, потрудитесь придти!
Я стояла, уткнувшись взглядом в ковер, и рассеянно выслушивала речь о том, что, к сожалению, плата за второй семестр внесена не была, а, значит, больше я здесь не учусь, что университет не занимается благотворительностью, что очень, конечно, жаль терять такую замечательную и добросовестную студентку, но правила есть правила, с ними ничего не сделаешь, что я смогу восстановиться на следующий год, уже на бюджетной основе, если буду упорно заниматься и не терять надежды, что он приносит свои соболезнования от всего коллектива и от себя лично, и тэдэ, и тэпэ. Я слушала, кивала, а мир вокруг меня рушился на тысячу осколков. Все то, о чем я мечтала, осталось там, в той жизни, где я жила с родителями, мы были вместе, где мой молодой человек был рядом со мной, где я не была одна против всех.
- Документы мы пришлем почтой, - завершил свою речь декан.
Я, даже не попрощавшись, на ватных ногах двинулась в сторону выхода. Перед глазами все плыло, будто я за раз выпила добрый стакан перцовки.
Не помню, как я вышла на улицу, как добралась до дома. Открыв дверь, я вползла в темную, неприветливую без родителей квартиру, не снимая ботинок и куртки, рухнула на кровать в своей комнате и заснула.
Проснулась я под самый вечер. Есть хотелось нестерпимо, но в холодильнике повесилась мышь. На полках обнаружилась одинокая буханка хлеба. Слезы хлынули из моих глаз, но я усилием воли загнала их обратно. Нет денег? Так что же ты ревешь, заработай! Ничего, что нет высшего образования, ты его получишь, а пока можешь и уборщицей поработать, не принцесса! Или ты хочешь закончить свою жизнь так же, как и твоя мать - взять и резануть себя лезвием по венам? Думаешь, она бы это одобрила? Нет, моя дорогая, ты не сломаешься!
Настанет день, и твой отец будет гордиться тобой. Пусть сейчас ему стыдно за свою бывшую семью. Пусть он бросил вас, как ненужных котят. Когда-нибудь он будет с гордой улыбкой говорить всем, что ты - его дочь!

 Отправлено: 10.03.08 16:28. Заголовок: Прошло несколько мес..

Прошло несколько месяцев. Я сменила много офисов и магазинов, заработав репутацию заслуженной поломойки. Утром и поздно вечером я корячилась на работе, а днем, не жалея сил, зубрила юриспруденцию, которую до недавнего времени изучала в университете. После ночной смены я падала в кровать и засыпала, чтобы в шесть утра проснуться от резкого вопля будильника и идти на работу, где с семи до девяти приходилось скрести пол и безостановочно вытирать пыль. Но я до боли сжимала зубы: пусть жалуются на малейшие трудности те, кого жизнь пощадила. Я не сломаюсь.
Отчетливо помню тот день, когда меня уволили с работы в очередной раз. Сокращение штатов, под которое мне сомнительно посчастливилось попасть... Мне выдали аванс за месяц и довольно вежливо указали на дверь. "Извините, наша компания не может содержать сразу трех уборщиц..."
Стоял апрель, неожиданно теплый для Финляндии. Солнце пригревало макушку, я шла по улице и вдруг наткнулась взглядом на висящее на водосточной трубе объявление: "Требуется уборщица в звукозаписывающую студию!"
Съев единственный бутерброд, что завалялся в холодильнике, я набрала номер, указанный на бумажке. Долго никто не подходил, и я уже собиралась было повесить трубку, как хрипловатый мужской голос произнес:
- Алло?
- Это звукозаписывающая студия "Династия"? - Спросила я, с трудом преодолев невесть откуда взявшееся волнение. Отчего-то у меня даже пересохло в горле, и я нервно сглотнула. - Вы давали объявление о том, что вам требуется уборщица?
- Минуточку, - раздался звук положенной трубки, потом громкий вопль: "Ма-а-ртин! Ты давал объявление?!"
Прошло несколько томительных минут.
- Девушка? - Все тот же голос, немного пьяный и развязный. - Вы можете подъехать прямо сейчас? Пишите адрес.
Почему-то я долго стояла перед зеркалом, прихорашиваясь, хотя уже давно не делала этого. Черные обтягивающие джинсы, запихнутые в девятишнурковые гады, обрисовывали попу. Темный свитерок с короткими рукавами. На лице никакого макияжа: денег нет на косметику.
Я накинула куртку и выбежала из дома.
Спустя полчаса я стояла перед черной дверью и никак не решалась нажать на звонок. У меня было такое чувство, что это изменит всю мою жизнь, и вдруг захотелось убежать, скрыться от неотвратимо надвигающихся перемен. Мне казалось, их ветер то ласкает мою шею и лицо, то налетает резкими порывами. Страх заполз в мою душу: перемены? Зачем? Разве я не шла к намеченной цели? Разве я не распланировала свою жизнь? "Верным путем идете, товарищи!".
Да нет, глупости какие! Однако я нервно вертела вокруг пальца кольцо с надписью "Пусть ненавидят, лишь бы боялись" и никак не решалась позвонить.
Я уже собиралась развернуться и послать все к черту, как дверь распахнулась сама, и на пороге возник довольно полный молодой человек. Волосы его были взлохмачены и торчали в разные стороны, рубашка расстегнута на несколько верхних пуговиц и неаккуратно заправлена в штаны.
- Д-девушка, - протянул он, - а чего вы тут стоите?
Я не успела ответить. Рядом с ним материализовался высокий, худой мужчина лет тридцати с хвостом.
- Это вы нам звонили? Меня зовут Мартин Хансен, - он протянул мне руку, я неловко ее пожала. - Проходите.
Меня провели собственно в саму студию. Повсюду бегали какие-то странные люди, орали, ругались...
- Лаури, она пришла! - Крикнул тот, которого звали Мартин. - У меня дела в банке, поговори с ней, а я поехал!
- Иду! - Откуда-то сбоку возник невысокий парень. Увидев его, я обомлела: несколько месяцев тому назад. Капуччино. Перчатки, которые я потом забрала и в которых проходила всю зиму....
От удивления я не могла и слова вымолвить, а он стоял и просто улыбался. Наверное, он уже забыл обо мне...
На этот раз щеки его были гладко выбриты, и оказалось, что он старше, чем я предполагала. Странно...щетина его молодила, а обычно она прибавляет лет.
На нем была черная рубашка с закатанными до локтей рукавами. Когда он поднимал руку, чтобы заправить за ухо непослушную черную прядь волос, на ней обозначивалась проглядывающая сквозь кожу, пересекающая татуировку вена. Разговаривая со мной, Лаури сидел с ногами в крутящемся кресле, потом встал, обошел кругом свой стол, сел на его край и пристально посмотрел на меня.
- Я помню тебя, - тихо улыбнулся он. - Девушка с разбитым телефоном.
От взгляда Лаури на сердце вдруг стало тепло-тепло, словно бы кто-то налил туда какао.
- Я верну тебе перчатки, - прошептала я, - честно!
Он засмеялся.
Они пили водку, не чокаясь, только произнося тосты, и то не всегда. За столиком постоянно звучали шутки и смех.
Я мыла пол, скребла его дурацкой щеткой, смутно угадывая на себе взгляды ребят. Никогда я не считала себя красавицей и не привыкла к тому, что меня откровенно изучают мужские глаза.
Проходя мимо, Паули хлопнул меня по заднице. Не думая о том, что делаю, я резко развернулась и огрела его со всей дури по спине шваброй. Остальные парни присвистнули, а Лаури одобрительно улыбнулся.
- Ух ты! - Паули приобнял меня за плечи. Я вырвалась и убежала.
Сидя в туалете, на холодном кафельном полу, я не замечала, что плачу. Какого черта?! Я ему, что, бесплатная шлюха?! Думает, если поломойка, так и лапать можно?! Да размечтался!
Теперь меня уволят.
- Ты все сделала правильно!
Я подняла голову и увидела Лаури. Он сидел передо мной на корточках.
- Это была проверка, - он провел рукой по моему лицу, от виска до шеи. - Ты молодец. Понимаешь, слишком много девушек приходят к нам за...ладно, ты поняла меня, и не гнушаются ради этого ничем. Если бы ты начала строить глазки, то вылетела бы пинком отсюда. Но я сразу понял, что ты не такая...
Вернувшись домой, я упала на кровать и раскинула в стороны руки. Мне хотелось обнять весь мир. Лаури не выходил у меня из головы, его слова звучали у меня в ушах. "Ты не такая..". И его прикосновения... Я закрыла глаза, вспоминая его от кончиков ботинок до последнего волоска на голове.
Я не хочу думать о нем... Не хочу вспоминать его руки... Что нас вновь свело вместе...
Кто он? Кто я? Работодатель. Работник.
А сердце кричало о грядущих переменах...
* * *
Мне нравилось работать в "Династии". Со стороны ребят я не чувствовала никакого снобизма, как это было там, где я работала раньше. Наоборот: они всячески меня поддерживали.
Часто я приходила на несколько часов раньше и просто слушала, как они репетируют, как Лаури записывает вокал... Его я могла слушать часами, закрыв глаза и утопая в богатых интонациях его голоса. Иногда я тихонечко ему подпевала, но так, чтобы никто не услышал. Всю жизнь мне говорили одно и то же: нет голоса, да и слух подкачал, слон на ухо наступил. Не хотелось бы услышать это и от них.
Я уже не спотыкалась о раскиданные повсюду гитары, шнуры и усилители, научилась вытирать пыль с инструментов и мыть пол так, чтобы ничего не повредить. Атмосфера в студии влекла меня, как магнитом, и тем тяжелее мне было возвращаться в пустую квартиру, где меня никто не ждал...
Я старалась не думать о том, что я никому не нужна, это чувство я оставила в прошлом. Встреча с группой The Rasmus четко провела грань между старой и новой жизнью. Четверка горячих финских парней перевернула мир вокруг меня, я больше не чувствовала себя раздавленной и униженной. Мир перестал быть одним огромным "Нет", все засияло яркими красками, словно кто-то обмакнул мою душу в радугу. И я даже знала его имя... Это знание пришло в тот миг, когда я увидела перед собой его фигуру.
...Как я думала, все уже ушли, потому что в студии было необычно тихо. Я принялась за работу.
Прибираясь в помещении для записи вокала, а точнее - в так называемом "стакане" - я поглядывала на мирно пристроившиеся на пюпитре для нот наушники. Когда искушение стало уже совсем непреодолимым, я не выдержала, надела их на себя, и, внимательно вслушиваясь в свой собственный голос, запела одну из тех песен, что слышала в студии.
Sail away, it's time to leave
Rainy days, I ask the keep...
Fade away, twighlights calling my name,
You will stay, I'll sail away...
Пожалуй, это была моя самая любимая песня из всех тех, что исполняла четверка.
Я так увлеклась, что не заметила, как к моему голосу примешался второй, мужской. Как же я перепугалась, когда увидела почти рядом с собой Лаури! Он испуга я чуть было не выронила наушники.

 Отправлено: 10.03.08 16:29. Заголовок: - Что ты здесь делае..

- Что ты здесь делаешь? - Выдавила из себя я. - То есть...
- Я задержался, - пожал он плечами. - Ты замечательно поешь!
Я почувствовала, как уши заливаются краской.
- Не ври, мне медведь на ухо наступил, да и вообще, - помотала головой я.
- Чудесно! - Отрезал Лаури. - Просто научись слушать себя, и все пойдет, как по маслу. Слушай себя, вот так, - он положил ладонь себе на грудь и похлопал. - Пой не только диафрагмой. Пускай разум и сердце сойдутся в едином порыве, и только тогда ты услышишь то, что должна...
Я вслушалась в ритм своего сердца. Оно колотилось в бешеном темпе, временами затихало, потом опять начинало бежать, как полоумное. Когда оно чуточку успокоилось, я попробовала вновь запеть.
Наши голоса сливались в единый, который уносил мелодию к потолку, а сквозь него - прямо в небо. Я пела с ним, и это было так...так...незабываемо, что я не знала, что и думать.
Мы репетировали до утра. Он помогал мне научиться чувствовать музыку, следил за тем, правильно ли я вывожу ноты... Часов в шесть мы уснули прямо там, на диванчике, почему-то в обнимочку, хотя особо комментировать это событие я не стала...
...- Нет, нет и нет! - Мартин орал на всю студию. - Мало тебе Киллер?! Мало тебе Сиири?! Еще один проект продвигать собрался?! А как же группа?! ЗАБЫЛ?!
- Да ты послушай ее хотя бы! - Лаури вышел из себя, пошел красными пятнами и, схватив меня за руку, подтащил к продюсеру. - Линн, спой то, что мы вчера репетировали!
Но я от неожиданности не смогла выдавить и звука, я села на пол и заплакала. Они смотрели на меня выжидательно, а Мартин - еще и с насмешкой.
Слезы все еще текли по моему лицу, когда я запела. Собравшийся было уйти Мартин остановился в дверях. Лаури довольно улыбался, словно кот, наевшийся сметаны. Голос мой дрожал, возносясь вверх, я смотрела только на Илонена.
Песня была не той, которую мы с ним прорабатывали всю ночь, я даже не могу понять, откуда она взялась, почему возникла в моем сознании.. Я просто пела, и слова совпадали с моими чувствами, бившимися под кожей, рвущимися наружу. Я не могла понять, что же это были за чувства, но это было и неважно...
- No I can't ever let you go, You're a part of me now, Caught by the taste of your kiss, And I don't wanna know, The reason why I, Can't stay forever like this, Now I'm climbing the walls cause I miss you, - пела я, время от времени смахивая со щек набегающие слезы.
Улыбка медленно сползла с лица Лаури, зато появилась у Мартина.
- Черт возьми, она поет лучше, чем Сиири раз в двадцать! - Заорал он через несколько долготянущихся минут. - Только надо найти ей педагога по вокалу, чтобы дыхалку поставить.
- Я сам ей займусь, - глухо произнес Лаури. - Линн будет моим проектом. Только моим...
...Время летело огромными скачками. Мы работали, как проклятые. Четыре часа занятия вокалом. С Лаури. В день. Потом шли на запись.
Лаури заставлял меня повторять одну и ту же строчку из песни раз по сто. Двести. Триста. Столько, сколько нужно, чтобы достичь идеала. Одну-единственную вещь мы записывали месяц, и оказалось, что это еще мало.
Мы нашли музыкантов, которые согласились играть со мной, и репетировали до тех пор, пока я не падала от усталости. Весна и лето слились для меня в одно большое целое, иногда мне казалось, что я схожу с ума... Я шла по улице и не замечала вокруг никого и ничего. Я сутками не бывала дома. Из-за меня The Rasmus взяли небольшой отдых, не гастролировали, не записывали альбомов. Лаури и Паули занимались только мной.
Конечно, Лаури чаще бывал мною недоволен, чем наоборот. Он мало того, что думал, будто я могу петь еще лучше, он утверждал это с полной уверенностью. Он многого от меня хотел, но и многое мне отдавал.
Наконец, в июле был готов первый сингл, и настала пора снимать на него клип. Лаури договорился с братьями Баранга, которые снимали почти все клипы на dead letters, и где-то до полуночи мы разрабатывали сценарий. Так за столом и уснули, а наутро болела шея и спина...
... - Поехали! - Николас Баранга вытер пот со лба.
Хельсинкское кладбище выглядело в этот день весьма и весьма необычно. Повсюду сновали гримеры, операторы и прочий технический персонал. Мы с Лаури валились с ног от усталости, особенно я - у меня было две роли: девушки, влюбившейся в Ангела Смерти, и собственно певицы. Ангелом, как нетрудно догадаться, был Лаури...
...Он привлек меня к себе, и я на миг увидела его глаза, болотно-зеленые, в окружении, как ни странно, рыжих ресниц, осторожно убрал с лица мои растрепавшиеся ветром волосы. Сердце у меня моментально рухнуло куда-то вниз и забилось, заколотилось где-то в районе коленок. Его губы коснулись моих. Почему-то закружилась голова. Мне захотелось распробовать вкус его губ, и я ответила на поцелуй...
- Стоп! Снято! Молодцы! - Крикнул Фред. - Все могут быть свободны, все сцены для клипа отсняты!
Крик его резкой плетью ударил по ушам, но мы не сразу смогли перестать целоваться, уже скорее по инерции. Отпрянув друг от друга, мы встретились ошеломленными взглядами.
- Прости... - Это было последним словом, которое мы сказали друг другу в этот совершенно безумный, суматошный день.
Боль. Сплошная тупая боль, заполнявшая все мое существо при мысли о том, что завтра мне снова предстоит встреча с Лаури.
Почему он? Почему именно его выбрали на роль Ангела Смерти? Почему не Аки?! Не Паули?! Не Ээро?! Почему, черт возьми, почему?!
Я не хочу больше его видеть, боже, ну зачем он меня поцеловал?!
Я не люблю его. Он просто...просто друг.
Утром следующего дня, направляясь в студию, я купила журнал. Открыв его на первой странице, я охренела в буквальном смысле этого слова.
Первым моим желанием было провалиться сквозь асфальт, вторым - убить журналиста, который каким-то непостижимым образом сумел пробраться на съемочную площадку, а третьим - повесить себе на шею плакат: "Я не сплю с Лаури Илоненом!!!".
На первой полосе крупными буквами шел заголовок: "Солист The Rasmus выводит звезд через постель?!". Ниже были помещены две фотографии: каким-то образом сделанный снимок с кадром из будущего клипа (где мы целуемся!), а рядом - фото Лаури и Сиири на приеме у президентши лет этак пять назад. Завершающий все это текст гласил: "Ровно пять лет тому назад вся Финляндия с восторгом и умилением в глазах следила за набирающим обороты романом Лаури Илонена и его подопечной Сиири, солистки группы Killer. Однако идиллия закончилась так же быстро, как и началась, и, казалось, господин Илонен зарекся закручивать романы со своими продюсируемыми. Некоторое время он исполнительно соблюдал свой обет, но совсем недавно, пролетая над Хельсинки, ваш покорный слуга, Синий Воробей, увидел весьма любопытную сцену, и, конечно, не удержался от фотоснимка. Неужели Лаури забыл свое обещание и встречается со своей новой подопечной, начинающей певицей под псевдонимом Darkness? Родители, прячьте детей от экранов! Чувствую воробьиным чутьем: эта парочка еще себя покажет!".
...Стиснув зубы так, что в глазах чуть ли не потемнело, я влетела в кабинет к Илонену и шлепнула перед ним гадкий прессняк Bravo.
- Что это?! - Выпалила я, буквально прожигая его взглядом. Если бы я умела испепелять, он бы уже не сидел там...
- Журнал, - пожал он плечами. - Сама не видишь?
- Да уж не слепая! Там написано, что мы с тобой спим вместе!
Наверное, минуту Лаури внимательно смотрел на меня, пытаясь понять, разыгрываю я возмущение или нет. Когда до него дошло, что я по-настоящему разгневана, он заливисто расхохотался.
- Что тут смешного?! - Окончательно озверела я. - Не для того я пахала, чтобы получить сомнительную славу твоей любовницы!
- Почему это сомнительную?! - Изобразил возмущение Лаури. - По-твоему, я недостаточно хорош для того, чтобы быть твоим хахалем?! - Лаури хохотал, как ненормальный еще минут пять. Потом он вытер выступившие слезы и пояснил:
- Если бы я воспринимал всерьез каждую сплетню о себе, я бы уже давно сошел с ума! - В его зеленых глазах скакали веселые чертики. - И тебе не советую, а то быстро окажешься в желтом доме!
Я села на стул и истерически расхохоталась, да так, что у меня полились слезы из глаз. Я вытерла их рукой и швырнула ни в чем не повинный журнал об стенку.
- Ненавижу!
- Кого, журнал?! - Сделал большие глаза мой продюсер и друг. Как же он любит издеваться надо мной.
- Не делай из меня дуру! - Рявкнула я. - Желтую прессу!
- Как можно делать из тебя ту, кем ты уже являешься? - Ухмыльнулся Лаури, и в его зеленых глазах я увидела всю иерархию ада, начиная с мелких бесенят и заканчивая самим Князем Тьмы.
Мне немедленно захотелось его расцеловать, а потом убить... Причем я не знала, чего мне хочется больше и что следует осуществить первее...
Раздался стук в дверь и в комнату вошел...нет, влетел радостный Мартин. На его лице всеми красками было написано счастье. Мы с Лаури переглянулись. На лицах обоих читалось: «Ну что, звоним в дурдом, или подождем кого-нибудь еще с похожим приступом?». Мартин выглядел немного возбужденным… Пожалуй, «немного» - это еще слабо сказано. У него был такой вид, словно бы у него родился сын после того, как на протяжении лет эдак ***цати рождались одни дочери.
- Мартин, что случилось? Ты сияешь, как начищенная монетка в пять евро! – Полюбопытствовал мой непосредственный продюсер, мистер Лаури Йоханнес Мартин Пааво Илонен. Ну конечно, теперь он перенесет свои шуточки на несчастного Хансена. Хорошо, что Мартин незлопамятен. И выражение: «Я не злопамятен, я просто злой и память у меня хорошая!» тоже к нему не относится. К счастью…
Я задумчиво почесала нос, решая, высказаться мне насчет слухов сейчас или подождать, когда Мартин Хансен будет в состоянии меня выслушать. Решила подождать – слухи никуда не денутся, а любопытство, между прочим, разбирало не только Лаури…
Мартин в порыве чувств прошелся пару раз по кабинету, плюхнулся на стул, через полминуты с него вскочил, подошел к окну и, не оборачиваясь, произнес:
- Линн будет участвовать в конкурсе молодых талантов. – Было видно, что его так и распирало.
- Что?!
Не помню, что произошло, только уже через пару секунд я обнаружила себя на руках у Лаури, а он кружил меня по комнате. Глаза его сияли, как северные огни. Никто никогда еще не радовался за меня так… И это было нереально.
«Глупая!» - Зашипел мне внутренний голос. – «Он не за тебя радуется, а за себя! Ведь это он – твой продюсер, так?! Это он вывел тебя в свет? Он! Естественно, он счастлив, что потраченные деньги не уплыли в трубу и надеется, что его затраты сторицей окупятся! А ты-то, дура! Что ты себе возомнила?! Что он в тебя влюблен?! Смешно, ха-ха-ха!»
«Заткнись, урод!» - Я мысленно послала свой внутренний голос куда подальше. Он свернулся обиженным калачиком где-то в глубине подсознания и время от времени возмущенно пофыркивал.
Наконец Лаури опустил меня на пол. Голова у меня слегка кружилась, и я не могла понять, от чего – от того, что он меня кружил на руках или от того, что был рядом…
Оглядевшись, я заметила, что Мартина в кабинете уже не было. Из-за стены раздавался его радостный голос и голос Паули, просивший говорить понятнее, что он ничего не понимает и что вообще происходит?! Мы с Лу расхохотались. Я села на край стола и поболтала ногами в воздухе. Конечно же, я понимала огромную ответственность, что на мне лежала с этой минуты, но сейчас мне вовсе не хотелось думать о ней. Я была счастлива. Не в полной мере, но счастлива.

 Отправлено: 10.03.08 16:30. Заголовок: И полетели недели по..

И полетели недели подготовки. Лаури взялся за меня еще серьезнее. Он был намерен вывести меня в победительницы. А я даже не знала, чего хотела. Вернее, нет, знала. Но все равно я никогда этого не получу. А раз так…
Работали мы в поте лица. За месяц, оставшийся до первого тура, я похудела на пять килограмм – мне было очень тяжело. Лу не жалел ни меня, ни себя. Он тоже немного похудел, главным образом, потому, что часто мы просто забывали поесть. Работа, работа – и ничего больше. Однажды я застала его спящим на диване. Он мирно сопел, прикрыв одной рукой глаза, и я умиленно вздохнула, глядя на него. Потом присела рядом и осторожно провела рукой по его лицу. Он пробормотал что-то и перевернулся на другой бок. Его лицо заросло щетиной, жесткой на ощупь. Мне вдруг захотелось потереться о нее щекой, просто прижаться, поцеловать. Я едва не стукнула себя от злости по голове. Дура! О чем ты думаешь?!
- Линн? – Лаури сел на диване. – Прости, я кажется… Я отключился.
- Ничего, - я улыбнулась. – Я понимаю, ты устал. Все в порядке.
Лаури улыбнулся в ответ какой-то печальной улыбкой.
- Боишься? – Вдруг спросил он. – Завтра мы едем в Турку на конкурс.
Что я могла ему сказать? Соврать? Он догадается, он знает меня, как облупленную. Я себя так не знаю, как он меня знает. Врать бессмысленно.
- Иди сюда… - Он притянул меня к себе и обнял. Мое сердце быстро-быстро заколотилось, я несколько раз вдохнула и выдохнула воздух. Как утопающий.
Некоторое время я просто полулежала-полусидела в его объятиях, мечтая, чтобы эти мгновения длились вечно. Меня не покидало ощущение защищенности, какое я испытывала рядом с Илоненом. И это чувство меня пугало.
Как только я начинала кому-то доверять, кого-то любить – меня предавали. Теперь я предпочитаю не верить никому. Но с ним…с ним все иначе. Я чувствую – он не обманет, не предаст меня. «И никогда не полюбит!» - Услужливо добавил голос разума. – «Сдалась ты ему!» Конечно, я ему не нужна. Просто подопечная. А он – продюсер. Быть ничего между нами не может. Я смирилась. Но почему же так больно?!
Наконец я подняла голову, которая до этого покоилась на его груди, и посмотрела на Лаури. Он спал, ресницы бросали легкую тень на щеки, и он так напоминал мне ребенка… Закусив губу, я долго разглядывала его, а потом, подтянувшись на руках, осторожно поцеловала – просто дотронулась губами до его губ. Лаури заворочался, но не проснулся. К счастью.
Я привстала и высвободилась-таки из его объятий, хотя хотела бы лежать в них вечно, просто глядя на его наивно-детское и в то же время – дъявольско-порочное лицо, в эти глаза, полные безумного огня, которые дала ему природа. Но права такого мне никто не давал.
Поднявшись с диванчика, я снова взглянула на Лу – но уже мельком. Он перевернулся на правый бок и теперь спал, уткнувшись носом в обивку спинки дивана. Такой…такой…
Я мысленно тряханула себя за уши. Успокойся, слышишь?!
Паули сидел на кухне, пил кофе и читал журнал Guitars. Услышав мои шаги, он поднял голову, отвлекшись от чтива.
- Привет, - я открыла дверцу холодильника. Полки поражали своей гениальной пустотой. – А что у нас есть из еды?
- Черт его знает, - отвлеченно пробормотал Паули. – Линту постоянно чего-то таскал, очевидно, ничего и не осталось… А в магазин лень сходить.
- Ладно, - вздохнула я. – Сейчас все равно кусок в горло не лезет.
- Боишься? – Паули отхлебнул еще кофе из кружки, а я невольно вздрогнула. Точно так же меня буквально полчаса назад спрашивал Лаури…
- Боюсь… - Кивнула я и села за стол с чашкой зеленого чая. Ээро приучил меня к нему. Да и Аки его пил. Одно время я плевалась, кричала, что отраву подсовывают, потом привыкла. Понравилось…
- Все будет хорошо! – Улыбнулся мне Паули, и я поняла, что так и будет. Почему-то ему я верила. Он был мне как старший брат, вразумляющий глупенькую сестренку… Я любила дергать его за торчащие во все стороны лохмы и вообще вела себя с ним как маленькая девочка. Аки был мне как ровесник и лучший друг, Ээро – что-то, близкое к отцу, ну а Лаури… С ним все понятно и ясно до крайности. Я умудрилась в него влюбиться. Или нет?
- Я знаю… - Я потянулась и потрепала Паули по волосам. – Спасибо тебе…
Паули ухмыльнулся и вновь уткнулся в свой журнал. Потом вновь поднял голову.
- Линн, глянь, я себе новую любимую женщину приглядел! – Почти хвастливо сообщил он.
Я послушно глянула на картинку, которую он подсовывал мне под нос. Красивый силуэт инструмента прямо-таки кричал о дороговизне и качестве. Захотелось просто пробежать пальцами по грифу, дотронуться до струн, извлечь звук… Доверить такую гитару кому-то, кроме Паули, мне казалось кощунственным. Ни Линде из группы HIM, ни кому либо другому – только Паули Рантазалми, и все…
- Красавица! – С восхищением произнесла я и вздохнула.
- А какая фигура! – Продолжал восхищаться Паули. – Ты только посмотри, какие линии…
Со стороны могло показаться, что мы с ним обсуждаем какую-нибудь девушку, однако мы говорили о гитаре, о самой красивой на сегодняшней день и самой дорогой гитаре из всех, что можно было найти в каталоге…
- Лаури бы она тоже понравилась… - Тихо произнесла я, глядя куда-то в дверной проем, словно бы там мог появиться предмет моих мыслей и слов.
И он появился. Лаури прошел в кухню, на ходу снимая футболку и обнажая грудь и живот. Я судорожно и почти бесшумно вздохнула и отвернулась. Паули чуть нахмурился.
Лу плюхнулся на соседний со мной стул, держа в одной руке невесть откуда взявшийся гамбургер – и откуда он его взял, я же все полки обшарила, ну что за способность находить еду там, где ее в принципе быть не могло?! – а в другой – стакан минеральной воды.
Я наконец отважилась посмотреть на него. Взъерошенный, какой-то еще не совсем проснувшийся, с красным пятном на правой щеке – отлежал на подушке. Футболка смята и комком лежит на коленях. Я улыбнулась.
- Чего? – Илонен непонимающе уставился на меня.
- Ничего… - Я протянула руку и осторожно смела пушинку с уголка его глаза.
- Спасибо…
Лаури доел свой гамбургер, одним глоткой выпил воду и, одевая футболку, вышел из кухни.
- Что у тебя с Лу? – Голос Паули, прорезавший тишину, звучал неожиданно и строго.
Я вздрогнула вновь и поставила на стол чашку – если бы я продолжала держать ее, Рантазалми бы заметил, что рука у меня дрожит.
- Ничего, а почему ты спрашиваешь? – Я приподняла брови в деланном удивлении.
- Ты его любишь, - утвердительно, а не вопросительно произнес гитарист. – Я же вижу.
Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но Паули жестом заставил меня замолчать.
- Когда ты рядом с ним, ты светишься. И не отрицай, не надо! У тебя взгляд становиться как бы отрешенным от себя, и обращен только на него. Словно бы наш Лаури – единственный человек на земле… - Паули смотрел мне в глаза абсолютно серьезно, и я знала, что он все там читает – начиная от страха, что кто-то узнает, что Лу мне не безразличен – я все еще считала, что не люблю его – и заканчивая тем, что он полностью и безоговорочно прав. – Понимаешь… Неискушенный человек скажет, что ты смотришь на него с обожанием и благоговением, как обычно и смотрят начинающие певицы на своих продюсеров. Кто-то, извращенный этим миром, скажет, что ты просто его хочешь, хочешь потому, что не можешь получить. А я скажу – ни то, ни другое неверно. Так на нашего Линту еще не смотрел никто. Может быть, ты еще не понимаешь, но ты отдашь за него жизнь, если придется. Знаешь, что? Так его еще не любили…
Паули поставил чашку в раковину и вышел из кухни, оставив на столе открытый журнал о гитарах. Я откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
…Квартира встретила меня звенящей тишиной. Я разулась и прошла в свою комнату, упала на постель. Рядом с кроватью стоял чемодан с одеждой и сценическим костюмом. Назавтра предстояла поездка в Турку – почти весь день в автобусе, а на послезавтра назначен первый тур конкурса – одна из знаменитых на весь мир песен перед жюри… Я боялась. Мы с Лаури выбрали не такую уж легкую вещь – как ни странно это было слышать – Селин Дион, «Мое сердце не остановится». Я не знаю, почему Лу остановил свой выбор именно на этом произведении. Сценический образ – корсет, длинная юбка, высокие сапоги на небольшом тонком каблуке. Мне было страшно. Страшно сорваться, не вытянуть…подвести его… Я уже не думала о том, что в случае неудачи опозорюсь сама. Я не хочу, чтобы Лаури было за меня стыдно… Я умру, если он посмотрит на меня с укоризной… Один взгляд может и вознести меня до облаков, и ранить, как охотничий нож в спину, куда-то под лопатку… С левой стороны. Там, где находится сердце…

 Отправлено: 10.03.08 16:30. Заголовок: …Утром я, нагруженна..

…Утром я, нагруженная сумками, стояла возле туравтобуса и одиноко озиралась по сторонам. Никого из ребят еще не было, Мартин сидел уже внутри, рядом с водителем, и что-то тому втирал. А парни еще не подъехали.
Наконец неподалеку остановилось такси, и из него вывалилась вся четверка Расмусов, улыбающиеся и похоже, что уверенные в моей победе. Аки и Ээро прошли в автобус, на ходу поцеловав меня в щеку, Паули, с улыбкой мне кивнув, скрылся там же – хотел проверить, полон ли холодильник, Пу любил хорошо поесть. Я отвлеклась на закрытие разошедшейся молнии на одной из сумок – не хотелось, чтобы все вывалилось из нее и оказалось в пыли багажного отделения.
Чьи-то ладони закрыли мне глаза. Я вздрогнула.
- Угадай, кто?
Знакомый голос, и по телу пробежала приятная дрожь.
- Лаури! – Я взяла его за руки и развернулась к нему лицом. Зеленые глаза насмешливо и в то же время ласково поблескивали.
- Он самый! – Илонен взял меня за руку. – Не волнуешься?
- Пока нет. Завтра буду…
- Я буду рядом, - шепнул Лу мне на ухо и скрылся внутри автобуса. Я селя на чемодан и уткнулась лицом в ладони. Все как-то смешалось – чувства, мысли, эмоции… Когда я глядела на его удаляющийся силуэт, мне хотелось подбежать к нему, обнять так, чтобы никто не смог забрать… И убежать с ним на край света…
Не без труда отогнав эти мысли, я зашла в автобус, позволив шоферу разбираться с моими вещами. Парни сидели в самом конце салона и перекидывались в картишки. Улыбнувшись им, я села на одну из кроватей – кажется, на постель Лу, потом прилегла и прикрыла глаза. Автобус тронулся – впереди был день поездки…
…Проснулась я от того, что кто-то мягко и вместе с тем – настойчиво тряс меня за плечо. Я села и тут же ударилась головой о другую кровать, что была как бы «вторым этажом».
- Ой!
- Больно? – Лу осторожно отнял мои руки от головы. – Извини, не хотел пугать.
- Ничего… - Я потерла ушибленное место и улыбнулась. - Сама виновата!
- Ты просто спишь на моей кровати, а я тоже поспать хочу, - Лаури состроил обиженную мордочку и заморгал.
Я не смогла сдержать смеха – когда он моргает вот так, мне хочется обнять его… Я сделала попытку встать и перейти на освободившийся диванчик – парни тоже разбрелись по своим постелям и теперь просто валялись. Паули вновь изучал журнал, Ээро дремал, Аки слушал в наушниках Бьорк. Наверняка Илонен подсунул… Лаури задержал меня за руку.
- Я думаю, тут двоим хватит места…
Дыхание у меня напрочь перехватило, и я не сразу смогла его восстановить, но виду все равно не показала. Глупо это.
Лаури принял тишину за знак согласия и начал молча забираться на постель. Мне ничего не оставалось, как подвинуться и вообще отвернуться к стене. Десятью минутами позже его руки обвились вокруг моей талии, Лу придвинулся ближе и тихо засопел мне в затылок. Я на мгновение замерла, чувствуя, как краска заливает мое лицо, уши и шею, потом попробовала устроиться так, чтобы свести физический контакт к минимуму. Получилось не совсем хорошо, точнее, плохо. Его руки властно обнимали меня, и я вдруг совершенно успокоилась. Ну и пусть. Ну и ладно. Пусть так…
Все для тебя… Я буду..я буду твоя…
Ладонь Лаури каким-то образом нашла мою руку. Пальцы переплелись. И мозги в голове как-будто совсем отказались работать, и все мысли вылетели в трубу, возможно, даже на метле. Столько боли и счастья приносили вот такие вот минуты рядом с ним, пусть даже я не чувствовала в его прикосновениях любви, я знала, что он спит, он принимает меня за другую девушку, я знаю, он любит Паолу, Боже мой, она красивая, он думает, что я – это она, я знаю, я слышу, как его губы шепчут: «Паола…», но я не хочу сейчас об этом думать… Только не сейчас, Господи, позволь мне быть счастливой.
Он всегда вел себя только как друг, это чувствовалось. Но мне не хочется сейчас знать этого… Позвольте мне помечтать…
…Когда автобус остановился, я подскочила, и поняла, что Лу рядом нет. Внутри сразу стало как-то пусто, но потом я догадалась, что мы приехали, и пустоту мгновенно заполнил страх.
…Нас поселили в небольшом трехзвездочном отеле, достаточно уютном. Там даже была горячая вода и душ. Конечно, никаких изысков типа джакузи, но нас прекрасно устраивало и это, тем более, что, кем бы ни были мои продюсеры, я была еще, по сути, никем в музыкальном мире, где жестокость и деньги правили бал. Мня терзали смутные сомнения, что ни за что бы мое демо не прошло конкурс, если бы моими продюсерами не были Паули Рантазалми и Лаури Йоханнес Илонен, но как только я посмела их высказать, Лу наорал на меня, надулся и отказался говорить, пока я не извинюсь.
И сейчас он сидел на диване в комнате Паули и дулся, а мне хотелось подойти к нему, обнять и поцеловать. Просто чтоб не злился… Но такой номер пройдет только с человеком, которые тебя любит. Лаури меня не любил, это было ясно с самого начала. Поэтом я пошла к Аки. Он один мог меня сейчас понять.
Аки сидел на полу и тихо выстукивал что-то по ковру ладонями. Я вошла в номер, который занимали они с Лаури, и села рядом.
- Привет.
- Привет, - он отвлекся от своего занятия и повернулся ко мне. Его лицо без очков казалось каким-то странно-беззащитным и трогательным. Совсем как Лаури, когда спит…зубами к стенке. На этой мысли я даже улыбнулась сама себе.
- Как ты? – Аки участливо глядел на меня серо-голубыми глазами, которые недавно перенесли операцию по восстановлению зрения. – Волнуешься?
- Знаешь…нет, - я улыбнулась. Я и правда не чувствовала волнения. – Просто страшно…
- Это пройдет… Лу в тебя верит, и мы – тоже…

 Отправлено: 10.03.08 16:31. Заголовок: …Девушка в ярко-сине..

…Девушка в ярко-синем трико вылетела из-за кулис, на ходу зажимая рот рукой. Это была Виола – одна из самых главных претенденток на победу в конкурсе. Мой выход был почти за ней – после короткого антракта, или перерыва, я до сих пор не знала, как назвать те пятнадцать минут, когда настраивали инструменты для другого исполнителя.
- Виола, это было великолепно, - услышала я голос ее продюсера. – Другие с тобой и рядом не стояли, особенно эта…как ее…Darkness, подопечная Илонена! Да ей и не дадут приза, она же его любовница, а вот ты…
Слова мистера Халоскинена ударили по моим ушам плетью. Слезы начали подниматься откуда-то из груди, было так больно, словно бы из меня живьем вынули сердце и заставили смотреть, как оно гибнет на асфальте. Лаури, видимо, тоже устал от этих слухов и держался от меня чуточку отстраненно, так и искал повода, чтобы поссорится со мной. Это было невыносимо, но, с другой стороны… Нет, все же я не права. Когда он рядом – мне плохо, а когда его нет – мне еще хуже… Это как проклятие, как наваждение… Преследует повсюду…
- Я отвратительно пела! – Взвизгнула Виола истерично. – Неужели вы не слышали?! Фальшивила!
- Но, Виола…
- Но в одном вы правы, с этой дурочкой в черном я и рядом не стояла! – И Виола бросилась в свою гримерную, сопровождаемая одновременно воркующим и причитающим продюсером. Да… Лаури со мной так не церемонился…
Я устало опустилась на какой-то стул и тупо уставилась перед собой. Ну да. Снова услышала в свой адрес комплименты. Мило, ничего не скажешь, очень мило… Впрочем, пора бы привыкнуть, это сопровождало меня всегда и будет сопровождать, как бы я ни старалась доказать себе, что я чего-то стою, я не докажу, потому что это недоказуемо…
Внезапно захотелось всплакнуть, уткнувшись носом в любимое плечо.
Десять минут до выхода.
- Лаури… - Я попыталась позвать продюсера, но из горла почему-то не вырвалось ни звука. Глаза сами по себе расширились. Нет, пожалуйста… Только не это… - Лаури… Лаури… Лаури… - Я хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. – Лаури… любимый… - Мне уже было все равно, что говорить, главное – говорить, слышать себя, слышать свой голос… Но я не слышала ничего, кроме сипения и хрипа.
- Что случилось? – Ко мне подскочили Аки и Паули, они находились неподалеку. – Линн, что с тобой?
Я только помотала головой, голосовые связки отказывались мне подчиняться. Паули схватился за голову.
- Где Лаури?! – И Аки умчался куда-то быстрее ветра, я даже не удосужилась проследить за ним – так было и страшно, и больно, и как-то тяжело, и в голове билось осознание того, что я подвела их, подвела их всех… И Лаури, и Паули, и Аки, и Ээро, и Мартина.
А Лу и Ээро уже бежали откуда-то из служебных помещений.
- Что случилось? – Запыхавшийся Ээро присел передо мной на корточки.
- Я потеряла голос… - Прошептала я едва слышно. – Я даже говорить не могу, не то что петь…
- Что?! – Лаури поперхнулся. – Нет, не может быть!
Я покачала головой, задыхаясь от невыплаканных слез. Потеряла, потеряла…потеряла… Это слово молоточком стучало в мозгу.
Пять минут до выхода.
- Я не пойду туда, я не могу петь…
- МОЖЕШЬ! – Лаури властно схватил меня за плечи, поднял со стула и сильно встряхнул. – Слышишь меня?! Можешь!
Четыре минуты.
- Я не могу петь… - Еле слышный шепот. Я готова расплакаться.
- НИЧЕГО ТЫ НЕ ПОТЕРЯЛА! – Зеленые глаза полыхнули яростью, безудержным огнем. В такие минуты Илонен может убить и не заметить… - С ТОБОЙ ВСЕ ХОРОШО!!!
- Я потеряла, потеряла… Прости меня…
Две минуты.
- А сейчас на сцену выйдет молодая, подающая огромные надежды певица Darkness! Она споет вам знаменитую песню из кинофильма «Титаник» под названием «Мое сердце не остановится»! Уважаемое жюри, будьте внимательны, и не забывайте оценивать! – Аплодисменты следом за словами, но ведущий еще не ушел.
Одна минута.
- Я не пойду…
- ТЫ ПОЙДЕШЬ!
Лаури размахнулся и влепил мне пощечину, такую тяжелую, что я даже покачнулась. На лице уже через пять минут появится красная отметина, и ее не скроет никакой грим. Слезы выступили на глазах.
- Ненавижу! – Крикнула я ему в лицо и тут же поняла, что вновь обрела голос.
Полминуты…
…Лаури едва ли не пинком вышвырнул меня на сцену. Огни. Я ничего из-за них не вижу, музыка… Какие-то люди за столами в первом ряду, кто они такие, я ничего о них не знаю, но, Боже мой, я на сцене…
Первые аккорды. Я прилагала столько усилий, чтобы не оглянуться за кулисы, я знала, что он стоит там, стоит и смотрит на меня, и пощечина забылась, как страшный сон, я не должна подвести его…
- Every night in my dreams I see you, I feel you, That is how I know you go on… - Голос мой поначалу слегка дрожал, потом стал увереннее. Я уже не боялась ничего, я закрыла глаза и тут же, почти мгновенно, увидела Лаури. Не таким, какой он был минуту назад, а совсем другим, таким, каким я встретила его на промозглой хельсинкской улице, когда он отдал мне свои перчатки и напоил кофе в местном «Кофе Хаузе».
Да… Таким… Именно такой он и был на самом деле.
- Love can touch us one time And last for a lifetime And never let go till we're gone. Love was when I loved you, оne true time to hold on to In my life we'll always go on…
Я пела только для Лаури, хотя и осознавала, что на меня смотрит жюри, зрители, меня слушает снующий за кулисами обслуживающий персонал. Но мне было на них плевать, исчезли мысли о том, что я должна победить, потому что не могу подвести ребят, которые вложили в меня столько сил. Остался только он, он один… Он и его зеленые глаза…
- … And you're here in my heart…
Песня закончилась, и я все же открыла глаза. Свет вновь ударил, заставляя прищуриться. Ненавижу осветительные приборы, отвлеченно подумала я. Они могут окончательно мне зрение испортить…
Аплодисменты. Одобрительные, пусть и заглушенные хлопками голоса жюри. Но мне уже все равно. Поблагодарила, как в прострации. А за кулисами тут же попала в его объятия. Он кружил меня по всему свободному пространству, кружил, пока у меня перед глазами не запрыгали фиолетовые точки и я не взмолилась, чтобы он отпустил…
- Я знал, я знал, что ты сможешь… - Его горячий шепот над ухом, и вот уже Аки, Паули и Ээро едва ли не душат меня от радости.
- Ты молодец, ты справилась, ты сделала все, что смогла, все, что от тебя зависело, все будет хорошо… - Успокаивающие, ласковые слова. Они меня любят, мои ребята. И это и есть счастье. Неважно, прошла ли я во второй тур. Они со мной. Они рядом. Они меня не бросят.
...Вечером того же дня я лежала на полу в номере и рассматривала потолок. В ушах играла музыка. Одна из ныне популярных русских групп – «Друзья». Вряд ли я бы о них узнала, если бы их солист не был в бытность свою школьником моим одноклассником. И совсем недавно я обнаружила в почтовом ящике письмо от Кости, а в письме – ссылка на их первый хит…
Ты кричишь, ты кричишь! Пожелтела в окне луна.
Наши встречи, простишь, превращаются в полный бедлам!
Я не в силах устать, ты не в силах владеть собой-
Предоставила это мне и царапаешь спину рукой!
Вот уже второй час в моем плеере играла только эта песня. И не потому, что ее пели ребята, которых я знала с первого класса, а просто потому, что она ясно отражала сейчас состояние моих чувств.
«Но ночью ты кричишь сильней…»
- Тук-тук, - раздался знакомый голос, и в комнату заглянул Ээро. – Можно?
Я кивнула, вытащив из ушей наушники. Ээро сел на пол в позу лотоса и ласково улыбнулся.
- Ты сегодня была молодцом, девочка.
Я немного смутилась. Хейнонен никогда не был щедр на похвалу, и поэтому лестные слова от него слышать было вдвойне приятно.
Ээро смотрел на меня с лаской в карих глазах. Совсем как добрый отец, который доволен успехами своей дочери. Когда-то и у меня был такой отец… Когда-то мне было ради кого быть хорошей девочкой. Теперь у меня есть только я сама…и ребята. Но у них своя жизнь. Поэтому я живу только ради себя. Ради своего собственного успеха. Ради того, чтобы однажды посмотреть в зеркало и сказать самой себе – «Да, я сделала себя сама, я добилась всего сама!».
А у Ээро есть дочь. Своя собственная дочь. И он никогда не бросит ее, как меня бросил ой отец. Он не сможет…
- Линн, скажи… - Хейнонен чуть улыбнулся. – Ты любишь Лаури?
От неожиданного вопроса я чуть было не поперхнулась своими мыслями. Это прозвучало так странно в устах Ээро – «Ты любишь Лаури?»
- Нет, с чего ты взял? – Я попыталась сделать «честные глаза». Однако Ээро было этим не провести. Он словно бы читал меня, как раскрытую книгу. Поэтому он лишь слегка ухмыльнулся.
- С того, что я много чего вижу, Линн, и не такой дурак, чтобы не понять… Я, конечно, делаю вид, что меня это не касается, но уже и Паули, и Аки заметили, как ты на него смотришь.
Я густо покраснела. Еще не хватало, чтобы об этом все узнали… Вот ужас-то…
- Не волнуйся, - Ээро потрепал меня по волосам. – Я никому не скажу. Я считаю, что это ваше дело, и только ваше. Только хочу дать тебе совет, можно? – Он мог бы и не спрашивать, я всегда была рада его советам, ведь Ээро был взрослый, умный мужчина. – Не надейся ни на что. Наш Лаури – как бабочка – порхает туда-сюда и о чувствах других особо не заботиться. Он может сделать тебе больно, и даже не заметить этого. Будь с ним поосторожнее. Он иногда совсем не следит за словами и действиями, не беспокоится о чувствах девушки, которая любит его всей душой… Однажды ему сделали больно, и поэтому он больше не доверяет лицам женского пола. А тебя он воспринимает как подругу, как ребенка. Так что – прости меня за эти слова – лучше забудь его поскорее. Понимаю, это сложно, но хотя бы постарайся относится к нему так же, как ко мне, как к Аки. У него сейчас – Паола. Не знаю, любит ли он ее. Но бросать не собирается.
С каждым словом Ээро я все больше грустнела. Нет, конечно, он был прав, он был прав на сто, нет, на двести процентов! Но как же невыносимо больно было это слышать…
- Прости, малышка, я, кажется, тебя обидел? – Хейнонен расстроился. – Наверное, не стоило тебе этого говорить…
- Нет, Ээро, все в порядке! – Я натянула на лицо улыбку. – На правду не обижаются, ее принимают. Да и не влюблена я в Лаури, он просто красивый мужчина, вот и все.
От моего вранья мне стало тошно, но я не собиралась говорить правду даже этому человеку, ставшему мне заместо отца. Зачем? У Ээро хватает своих проблем, его не должны загружать еще и мои. Я с ними как-нибудь сама разберусь. Да и с чего я взяла, что люблю Лу?! Нет, это не любовь. Ведь он на девять лет старше, он – мой продюсер, да и вообще, у него есть Паола! Так что…
- Хорошо, если так… - Медленно и как-то задумчиво произнес Ээро, потрепал меня по волосам еще разок и вышел из номера.
Я свернулась калачиком на ковре и всхлипнула. Мне было тяжело думать о том, что Хейнонен прав, но ведь от этого не уйдешь. Ээро прав. Ну что ж… Попытаемся это принять.

 Отправлено: 10.03.08 16:31. Заголовок: Я потянулась к плеер..

Я потянулась к плееру, переключила рычажок в положение FM/AM и попыталась настроится на волну русского радио. На мое удивление, это получилось. Европа Плюс, будь она неладна. Зазвучали аккорды знакомой с ранней юности песни. «Гости из будущего». Никогда не любила попсу, но, как ни странно, именно сейчас эта песня была кстати…
Это сильнее меня,
Это больнее огня,
Я никогда не кричу,
Только тебя я хочу!
Это страшнее беды,
Это важнее воды,
Это сильнее меня,
Это сильнее меня…
Какая же я дура. Дуристее только поискать.
* * *
Утро наступило для меня с солнечного света, бьющего прямо в глаза, и вопля Илонена над ухом:
- Подъем, нечего дрыхнуть, нас зовут великие дела!
Я с трудом разлепила веки. Лаури склонился надо мной и с ехидной улыбочкой держал в руке кружку воды.
- Хотел вылить тебе на лицо, чтобы ты проснулась! – Как ни в чем ни бывало добавил он.
- Ах, ты..! – Заорала я, швыряя в него подушкой. Он ловко отпрыгнул в сторону и подобрал ее с пола, оглядел со всех сторон.
- Она тебе не нужна? Тогда с твоего позволения я заберу ее у тебя и отнесу к нам с Аки в комнату, потому что вчера этот гад забрал и мою подушку! Спать было очень неудобно.
Лу сделал несколько шагов к двери, но я соскочила с постели и понеслась за ним с воплями: «А ну, верни сюда подушку, пернатый мерзавец!». Пернатый мерзавец ( а так же гад, подлец и урод) ничего возвращать не собирался. Он довольно быстро бегал от меня по всему номеру, но потом я все же приперла его к стенке.
- Ну? – Поинтересовалась я, упирая руки в бока. – Подушку!
- Хорошо, хорошо… - Лаури состроил невинную рожицу и захлопал глазками. – Вот, держи… - И он неожиданно кинул в меня моей же подушкой и бросился к выходу, но запнулся о загнутый угол ковра и грохнулся на пол. – Черт! – Илонен перевернулся с живота на спину и заржал, уставясь в потолок
- Попался, пернаты-ый! – Я села на него верхом, не позволяя встать. – Теперь ты ответишь за все и за свет! – Я сама уже давилась смехом, но усиленно делала грозный вид.
- И за газ! – Лу вновь истерически захохотал, даже не пытаясь вырваться. Похоже, что ему нравилось положение вещей. Мне тоже.
Лаури приподнялся, обнял меня за талию – сквозь тонкую ткань пижамы я чувствовала тепло его рук – и притянул к себе. Я пискнула и попыталась вырваться. Что, мать вашу за ногу, он делает?! Эй…отстань…отпусти...
Лу уже сидел на полу, прижимая меня к себе и глядя в глаза. Я попыталась отвести взгляд, потом отвернулась, но он взял меня двумя пальцами за подбородок и повернул к себе. С минуту он просто смотрел, потом осторожно коснулся губами моих губ… Мы сидели и целовались так, словно бы это был последний день в нашей жизни, словно бы не было ничего вокруг и никого, кроме нас, больше не существовало. Меня сводили с ума мягкие прикосновения его губ и языка. Обвив Лу руками за шею, я зарылась пальцами в его волосы и тихо вздохнула. Лаури моментально отреагировал. Прекратив поцелуи, он спросил:
- Что-то не так? – Его зеленые глаза глядели прямо в мои глаза, на коже я чувствовала его горячее дыхание, и захотелось плакать.
Я мгновенно отпрянула назад и залепила ему пощечину. Илонен схватился за щеку. На миг в его взгляде мелькнуло что-то злое, он рывком поднял меня с пола и встряхнул.
- Пусти! – Взвизгнула я. – Какого черта..?! Кто тебе позволял меня целовать?!
Лаури впился в меня злыми глазами, и мне стало страшно. Таким я его еще никогда не видела.
- Ты сама этого хотела, - бросил он, швырнул меня на постель и отступил к двери. – Я в твоих глазах это видел, и не оправдывайся! Черт тебя возьми, ты хочешь меня, я же вижу! Но не надейся! – Фыркнул он и быстрым шагом вышел из номера, оглушительно хлопнув злосчастной дверью. Я вздрогнула и всхлипнула. Чтобы никто не услышал, что я плачу, я засунула в рот угол подушки.
Он тысячу раз прав, я этого хотела, но вовремя сообразила, какими последствиями грозит исполнение моего желания. И я обидела его… Но я не хочу, чтобы меня целовали из жалости. Да и не люблю я его. Я с детства такая – хочу то, что не может мне принадлежать, а как только получаю – сразу забываю об этой вещи, и она начинает пылиться в углу. Но Лу – не вещь.
«Я должна извиниться…»
…Я постучала в дверь номера Аки и Лу. Сначала никто не открыл. Я постучала по второму кругу, и только тогда дверь распахнулась, и хмурый Лаури появился на пороге. Выражение его лица не обещало ничего хорошего, во всяком случае, для меня. Я поежилась слегка.
- Проходи, - он пропустил меня в комнату и запер на ключ. – Что хотела?
Я села на кровать и теребила в руках край футболки. Честно говоря, я просто не знала, чего начать извинительную, так сказать, речь.
- Ну, в чем дело? – Поторопил меня Илонен. – Или ты пришла молчать?
От его тона мне стало еще хуже. Лучше бы он опять наорал на меня, встряхнул, ударил, но только не был вот так вот холоден… Как будто мы чужие. Хотя, по сути, мы и есть чужие…
- Лаури, прости меня… - Начала я. – Я… Ты был прав. Мне не стоило набрасываться на тебя. Это было…неправильно. Просто… Просто ты любишь Паолу, и мне показалось, что ты хочешь поиграть со мной, сделать больно…
Я избегала его взгляда. Не хотела смотреть ему в глаза. Боялась.
Лаури шумно вздохнул, потом присел передо мной на корточки и взял мои ладони в свои. Я даже вздрогнула. Почему-то я думала, что сейчас он начнет орать, брызгать слюной, скажет, что я дура и вовсе не так все поняла, хотя там невозможно было вообще что-то как-то понять… Вместо этого он сидел сейчас рядом и держал меня за руки. Я осторожно подняла на него взгляд. Лаури улыбался!
Он улыбался! Уму непостижимо!
- Глупая… - Он сел рядом со мной на постель. – На самом деле я так разозлился, потому что чувствовал свою вину. Но я не умею просить прощения первым. Давай забудем этот инцидент. Снова друзья? – Лу подмигнул меня.
Я кивнула. С души словно бы камень упал. Однако что-то внутри меня подсказывало: истории еще не конец. Я отмела эти предчувствия. Он никогда не сможет влюбиться в меня. Ну что ж, зато я приобрела настоящего друга… О чем еще можно мечтать..?
Правильно, ни о чем…
…Репетиция в принципе прошла неплохо, но Лаури все равно был недоволен. Сегодняшнее выступление должно было показать мои вокальные данные в полной мере, ведь мне предстояло выступать акапелла, без сопровождения музыкальных инструментов. Мы долго выбирали песню, и в итоге Илонен, ничтоже сумняшеся, остановил свой выбор на своей собственной песне. “Keep Your Heart Broken”. Не знаю, почему именно на ней, но я не возражала.
Песня мне самой очень нравилась, особенно слова «Однажды я вернусь, если дверь будет открыта, только чтобы сохранить твое сердце разбитым…» Он разбил мне сердце, хотя сам не знал об этом. Я привязалась к нему, и мне больно осознавать, что мы просто друзья. Больно и страшно от того, что так будет всегда. И ничего больше. Все.
Перед началом концерта я сидела в гримерной и собиралась с силами. Меня не покидало ощущение, что сегодня случиться что-то ужасное. Что-то неприятное, что-то жуткое. Но что? Конечно, я не могла этого знать, от этого было еще страшнее.
Порывшись в ежедневнике, я вынула оттуда фотографию Лаури, стыренную с его стола, когда он просматривал новые промо-фотки. Потом он долго еще искал ее, но так и не нашел, и ругался, потому что не знал, что соврать фотографу. Все же что-то соврал. А мне даже не было стыдно. Да. Я давно забыла что такое совесть. Ведь я люблю…
На фотографии Лу стоял, заслонив одной рукой лицо, и глядел искоса в камеру. Глаза его казались почему-то серыми. Впрочем, я давно уже выяснила,что они у него серо-зеленые. Если перевернуть фотографию, можно было увидеть четыре строки, написанные от руки моим почерком. Шариковой ручкой по глянцу.
«Сколько было уже боли, сколько,
Горько, каждый день так странно-горько,
Но только роли не изменишь, и только,
Сколько будет еще боли, сколько?»
Конечно, песня вовсе не про то и не о тех людях. Песня сама по себе о борьбе. О борьбе человека с самим собой и со своей судьбой. Но именно эти слова, если отбросить куплеты, подходят к моим чувствам. Сегодняшний день…
Один-единственный поцелуй. Причинивший столько боли.
А сколько ее еще будет?
Тихо скрипнула дверь гримерной. Я быстро перевернула фото стихами вверх, и подняла глаза, ожидая увидеть Лаури или кого-нибудь из ребят или технического персонала. А увидела…Виолу. Она стояла, прижавшись спиной к двери, и поигрывала связкой ключей, вертя ее на пальце и усмехаясь.
- Что тебе надо? – Я напряглась. Только ее здесь сейчас не хватало!
- Что мне надо? – Она спрятала ключи в карман и подошла ко мне. Схватив фотографию, отступила назад.
- Верни! – Я рванулась вперед, чтобы забрать у нее свою собственность, но Виола, хихикнув, спрятала фотку за спину и, сделав еще несколько шагов, вновь прижалась к двери.
- Как мило-о… - Протянула она. – Певица, влюбленная в своего продюсера… А он ничего, миленький.
- Отдай! – Я выхватила у девицы фотографию и спрятала в ежедневник вновь. – Откуда у тебя ключи?
- Украла, - пожала Виола плечами. – Делов-то…
- Что тебе надо?

 Отправлено: 10.03.08 16:32. Заголовок: - Хочу предупредить ..

- Хочу предупредить тебя, деточка, - голос у нее стал угрожающе-серьезным, и я тут же поняла, что не 20, как я думала, и даже не 25, а хорошо за 30. – Я слишком долго ждала этого приза, чтобы отдать его какой-то невесть откуда взявшейся соплюшке! Да кто ты такая?! Думаешь, я не знаю о тебе ничего? Твой отец бросил вас с матерью, и твоя мать покончила с собой, бросив тебя на произвол судьбы. Не жизнь, а мыльная опера, не так ли, малышка? Дальше – круче, тебя выгнали с юридического факультета, кому ты там нужна?! Ты мыкалась по офисам и магазинам, портя свои ручки средствами для мытья пола и прочими химикатами, пока чудом не наткнулась на «Династию», где в тебе углядели талант и сделали из безвестной девочки певичку! Только я не верю в добрых фей, пускай даже и мужского рода! Ты мне вот что скажи – каков Лаури Йоханнес Илонен в постели, а?! Думаешь, я не догадываюсь, каким путем ты пробиваешь себе путь наверх, а, деточка?! Ошибаешься, об этом знают все, вся страна! Кому ты нужна, малышка? Лучше откажись от конкурса подобру-поздорову, пока я только предупреждаю, но моего терпения хватит ненадолго, я, знаешь ли, нетерпеливая… - Виола достала из кармана ключи и отперла дверь. – Так что подумай… - И она выскользнула в коридор.
Я закрыла лицо руками и заплакала. Боль, которую я так долго держала в себе, вылилась слезами наружу. Она знала обо мне все. Знала про отца, про маму. Про университет и про работу. Откуда?! Откуда она все это откопала?! Этого не могло быть ни на одном сайте, мы не раскрывали столь сокровенные моменты моей биографии! Никогда…
Слезы бежали по щекам, смывая грим, обжигая. Почему?! Почему я просто не могу заниматься любимым делом?! Неужели, чтобы меня не связывали сексуальной связью с продюсером, им должен стать Сеппо?! Что это за бред, черт возьми?! Ненавижу. Ненавижу! Ненавижу…
- Что случилось, Линн? – Чьи-то руки обняли меня, привлекли к себе. – Ну не плачь, пожалуйста, не надо…
Я подняла глаза и увидела Лаури. Он сидел на корточках рядом со мной и осторожно обнимал меня, прижимая к груди. Его зеленые глаза светились нежностью и добротой.
- Я больше не могу так… - Выдохнула я. – Я больше не могу, Лаури, понимаешь?! Я не могу…
- Что такое? – Он приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза. – Кто тебя обидел, скажи?
Облизнув губы, я уткнулась ему в плечо носом и, всхлипывая, рассказала ему о появлении Виолы и о ее словах. Умолчала только о фотографии в ежедневнике, ему вовсе не нужно об этом знать, зачем? Это ничего не изменит…
Лаури слушал меня, не перебивая, и только почувствовав, как он напряжен, я поняла, что Илонен злиться. Очень злиться.
- Я должен поговорить с ее продюсером, - он выпустил меня из объятий и шагнул к выходу, но я схватила его за руку, и удержала.
- Лу, не надо!
- Почему это?! – Он вновь притянул меня к себе. – Она угрожала тебе! Никто не может угрожать моим друзьям.
- Ты ничего не докажешь… - Я обняла его со спины за плечи, вдыхая знакомый запах одеколона. – Никто не видел, как она сюда заходила… Понимаешь?!
Илонен вздохнул. Несколько минут мы постояли друг у друга в объятиях, потом он отпустил меня и направился к двери. Уже на пороге он обернулся, ободряюще улыбнулся мне и негромко, но успокаивающе произнес:
- Она ничего тебе не сделает… - И ушел.
…До самого выступления Виолу я больше не видела. Оно было для меня и к лучшему. Я снова выступала после нее, и, когда она сошла со сцены, то даже и взгляда в мою сторону не бросила, что меня очень обрадовало.
- Вот видишь, это были пустые слова, - шепнул мне Лаури.
Как бы мне хотелось, чтобы это было так! Но…
Когда я вышла на сцену, у меня дрожали колени. Судьи смотрели на меня с легким одобрением, видимо, им понравилось мое вчерашнее выступление. Акапелла. “Keep Your Heart Broken”… Я глубоко вздохнула, припоминая первую строчку текста, успокоилась и, взяв микрофон в руки, запела.
Но из усилителей не раздалось ни звука… Я похолодела. Черт… Кажется, мы погорячились… я чувствовала на себе взгляды жюри, видела их строгие лица и нахмуренные брови, и со всей отчетливостью поняла, что Виоле удалось подставить мне подножку. Облизнув губы, я закрыла глаза, чувствуя, что где-то там, за кулисами, Лаури рвет и мечет.
И, со все еще закрытыми глазами – я просто боялась их открывать – я запела, сев на край сцены и отложив в сторону бесполезный микрофон.
- Como poder recuperar tu amor, Como sacar la tristeza de mi corazon, Mi mundo solo gira por ti, - запела я. Честно говоря, я сама не знаю, почему именно эту песню – ведь мексиканская группа уже давно не интересовала меня, только в плеере до сих пор оставались некоторые их песни. - Como sanar este profundo dolor, Siento correr por mis venas, Tu respiracion. Estoy tan conectada a ti, Que hasta en mis suenos te veo…Sin ti yo me muero… - Я пела и думала, как хорошо, что никто здесь не знает испанский, пела, а перед глазами, как в плохом кино, стоял Лаури… Я не видела ни жюри, которое удивленно покачивало головами, ничего… - Y este corazon que te robaste cuando te marchaste Tu te marchaste con mis besos, Con mis besos y mis suenos, Y este corazon esta latiendo cada vez mas lento, Y estoy sintiendo en mis adentros, Como el fuego no se apagо,No se apago… - Я знала наизусть эту песню когда-то, знала перевод. Вряд ли жюри были знакомы с творчеством этой группы, но в принципе это не имело значения. Они улыбались. – Как вылечить эту боль? – Прошептала я, поднимаясь и делая несколько шагов назад, к кулисам. Оглянувшись, я увидела, что Лаури стоял там вместе с Аки, и в глазах его все еще плескалось волнение. Если он и испугался вначале, то сейчас это уже прошло. – Я жалею, что в моих венах – твое дыхание… - Шепнула я и, повернувшись к жюри, глубоко вздохнула. Один из неуверенно зааплодировал, а за ним – и все. – Спасибо, - негромко произнесла я и медленно ушла за кулисы. В душе царила какая-то странная пустота, будто бы там уже ничего не осталось. Совсем. Пусто. Как после нашествия татаро-монгол. Не совсем верно – но первое, что приходит на ум. Даже странно.
Я опустилась на стул и закрыла глаза, пытаясь абстрагироваться от всего, что произошло. Не получилось.
- Лин, откуда ты взяла эту песню? – Я открыла глаза и обнаружила, что передо мной на корточках сидит Лаури. – Ты разве не помнишь, что ты должна была петь? Keep Your Heart Broken и в списке заявлена! – В его голосе слышался упрек.
- Я спела то, что смогла спеть, - я резко поднялась. – Мне плевать на твое дешевое тщеславие, хоть я и понимаю, что ты хотел, чтобы девушка, которую ТЫ продюсируешь, спела именно ТВОЮ песню, но ты не стоял там, на сцене, не у тебя отключили микрофон, и сделали это специально, хотя я и понимаю, что теперь фиг что докажешь, но стояла там я, а не ты! И мне все равно, что ты считаешь, что я должна была спеть эту песню, я спела другое, и нет нужды обвинять меня теперь! – Я упрямо загнала обратно слезы, что плескались у краев глаз.
- НО ТЫ ДОЛЖНА БЫЛА ПЕТЬ ДРУГОЕ!! – Взвыл Лу, теряя терпение. – Ты понимаешь, ты вообще осознаешь, что за все это с нас снимут баллы, и ты НИКОГДА не победишь, а для твоей карьеры это ОЧЕНЬ важно!
- Тебя не волнует, что происходит со мной! – Выкрикнула я. – Тебя волнуют те деньги, которые ты получишь в случае моей победы! – И я метнулась в сторону гримерной.
Вбежав в комнатку, я упала на стул и разрыдалась. Я стала часто плакать в последнее время – после смерти мамы совсем сдали нервы. Я не могу держать себя в руках… Это сложно, очень сложно… Сейчас мне хотелось провалиться сквозь землю.
Раздался стук в дверь, потом она приоткрылась, и Мартин вошел в гримерную.
- Лин, не помешаю? – Он взял стул, поставил его напротив меня и сел. – Ты плачешь, это из-за микрофона? Или вообще?
- Нет, все нормально, - я вытерла слезы и улыбнулась. – Просто Лаури сделал мне выговор за то, что я спела не ту песню.
- Дурак, - пожал плечами продюсер. – Это была прекрасная песня. Я в юности изучал испанский, и я знаю, о чем ты пела и кому ты это пела. Я вижу, что тебе больно не от того, что Лаури сделал тебе выговор, а от того, что он не оценил… - Я удивленно смотрела на Мартина, не понимая, о чем он вообще говорит. – Скажи, я прав?
Я вздохнула.
- Почему все пытаются указать мне на любовь к Лаури? – Я отвернулась. – По-че-му?
- Потому что ты не решаешься признаться в этом сама, - улыбнулся Хансен и вышел. Я вздохнула. Вообще-то Мартин прав. Я не решаюсь.

 Отправлено: 10.03.08 16:32. Заголовок: На следующий день – ..

На следующий день – третий день конкурса – утро застало меня врасплох. Я не спала всю ночь, просто сидела за столом, смотрела на фотографию Лаури, думала, думала… Много думала, я не знала, что я еще и думать так много умею. Но не плакала – почему-то не хватало слез. Наверное, же занимался рассвет, когда на листке бумаги вдруг появилось стихотворение:
Он глазами поймает
Стылый рассвет.
Он собою спасает
Тех, кого уже нет.
Он чувства убил -
Растоптал их ногами,
Но бездушным он был
Не всегда пред богами.
Не всегда он терял,
Что считал неоплатным.
Но теперь позабыл
Любви пыл необъятный.
Среди всех мелочей,
Среди боли и крови,
Среди яростных дней
Проводит он годы.
Он опаснее ночи,
Холодней он звезды,
И среди людей прочих
Не нужна ему ты...
Я не знаю, откуда в мою голову пришли эти строчки. Я не знаю, почему я написала их. И не хочу знать. Просто слишком много всего, что навалилось… Откинувшись на спинку стула, я прикрыла глаза. Стихотворение было на русском – я могла не бояться, что кто-нибудь поймет его и разгадает скрытый в нем смысл. Посвящение человеку, который никогда не будет рядом со мной… Который не знает, что такое любовь.
Который только думает, что любит…
…В дверь раздался стук. Я посмотрела на часы – восемь утра. Как?! Уже? А я и не заметила, как пролетело время…
- Входите, - крикнула я, убирая фотку Лаури в ежедневник.
- Можно? – В комнату заглянул Илонен. Я повернулась к нему и кивнула. – Лин, - он подошел ко мне и сел передо мною на корточки. – Я много думал над тем, что ты сказала. И, знаешь, ты ведь права. Я эгоист, и мое самолюбие тешило то, что продюсируемая мною девушка споет мою песню. Понимаешь, это… Это как словно бы тебя признают великим поэтом. Я не знаю, как объяснить, у меня лучше получается писать песни, чем выражать свои чувства словами. Но я хочу, чтобы ты меня поняла. Извини, я тогда погорячился.
Я пожала плечами. Я уже забыла обо всем. С нежностью глядя в любимые глаза, я думала сейчас только о том, как мне важна его похвала, любое его слово одобрения. Как мне хочется услышать что-то вроде: «Ты молодец, моя девочка…». Почему-то именно его похвала сейчас казалась мне самой важной.
За окном лил дождь. И вовсе не хотелось ехать сейчас туда, в концертный зал, в котором проводится конкурс, и сначала ждать, когда наступит моя очередь, а потом репетировать… И снова видеть Виолу, и не знать, какой гадости от нее ожидать. А хотелось бы просто сидеть… Сидеть здесь с ним. И говорить, говорить на разные темы, а потом… Хотя бы просто иметь право взять его за руку, но не так, как берут за руку друзей, а как берут за руку любимого человека.
Но это было невозможно. Не-воз-мож-но. Не люблю это слово, просто ненавижу. Но в последнее время оно стало слишком часто сопровождать мою жизнь. Невозможно…
- Лин, ты спела замечательно, - Лаури взял мои пальцы в свою ладонь, тихонечко сжал. – Я не знаю испанского, и вообще-то я не очень люблю этот язык, но это звучало волшебно. Без подготовки… Как ты смогла это – ведь ты только начинающая… Даже я не всегда бы это смог, признаю. Молодец, - он улыбнулся. – Пойдем на завтрак, а потом нужно будет ехать на репетицию – нам зал назначен на 11 утра.
- Хорошо, - вздохнула я и поднялась со стула. – Идем…
…Заключительный, третий этап конкурса должен был состоять из исполнения дуэтом с каким-нибудь известным исполнителем песни. Мне почему-то это напомнило нашу русскую «Фабрику Идиотов», то есть звезд. Всегда ненавидела эту ширпотребную передачку…
Песню я должна была исполнять вдвоем с Лаури. В репертуар мы взяли песенку из мультика «Король Лев. Гордость Симбы.». На ней настояла я, потому что мне казалось, что она идеально подходит для дуэта – как-никак, она уже изначально была разбита на два голоса – мужской и женский. Илонен не возражал. Мартин только хмыкнул и неожиданно мне подмигнул. Я сделала ему «страшные глаза». Он пожал плечами.
Ровно в одиннадцать мы с Лаури стояли на сцене. У меня дрожали колени – хорошо, что под длинной юбкой этого не было видно. Лу ободряюще мне улыбнулся, а я неотрывно глядела в пустой зал – просто, чтобы отвлечься. Чтобы не думать…
Музыка полилась из колонок – спокойная, приятная, убаюкивающая, уносящая за собой – в мультфильмовские саванны и джунгли, на Скалу Прайда, где стоял гордый Симба…
- In a perfect world, one we’ve never known, we would never need to face the world alone… - Запела я, держа обеими руками микрофон. За спиной вдруг будто бы появились крылья, и я взлетела над миром, глядя на него сверху и удивляясь его ограниченности и тупости даже какой-то…
- I was so afraid, now I realised, love is never wrong, and so, it never dies… - Подхватил Лаури. Наши голоса сплетались в один, и я ничего уже не видела перед собой – только его глаза…
Но допеть до припева мы не успели. Откуда-то из-за кулис раздался взволнованный голос Аки:
- Лин, у тебя гримерку кто-то вскрыл, проверь, ничего не пропало?!
Я вздрогнула. Я точно помню, что запирала гримерку. И ключ отдала охраннику, которые всегда его забирает и вешает в специальный шкафчик, пока я не вернусь и не заберу его. Вернув микрофон на стойку, я побежала к себе.
Дверь была приоткрыта, и было видно, что внутри кто-то побывал. Ничего особенного, бардака никто не устроил, но мой ежедневник был открыт. Я почувствовала, как на лбу выступают капельки пота. В записной книжке лежала фотография Лаури… я бросилась к столику и начала судорожно перелистывать страницы. Ничего. Я в отчаянии встряхнула ежедневником надо полом – ничего. Только листочек со стихотворением тихо спланировал на пол. Облизнув разом пересохшие губы, я села на коврик и уткнулась лицом в ладони.
- Ничего не украли? – В гримерную заглянул Ээро. – Эй, малышка? – Он вошел и присел рядом со мной на корточки. – Ты чего? – Хейнонен отнял мои руки от лица и, взяв меня за подбородок двумя пальцами, приподнял мое лицо и заглянул мне в глаза. – Ты что, что-то украли у тебя? Или еще что-то случилось?
- Ээро… - Прошептала я еле слышно. – Ээро, у меня украли фотографию Лаури…
- Я так и думал, - мужчина немного прищурился. – Малышка, зачем ты мне врала, я бы никому не сказал, я бы тебе помог… А теперь уже ничего не сделаешь… Ты хоть примерно знаешь, кто мог это сделать?
- Знаю… - И я рассказала ему о вчерашнем «визите» Виолы. Ээро слушал меня внимательно, не перебивая, а его карие глаза по мере моего рассказа темнели, превращаясь почти что в черные. Это означало, что он до предела напряжен и взволнован.
Когда я закончила рассказывать, Ээро некоторое время просто сидел, тихонько барабаня пальцами по ковру и покусывая нижнюю губу – о чем-то думал. Потом изрек:
- Полагаешь, Виола может показать Лаури его фото, украденное у тебя?
Я кивнула. Почему-то это не казалось мне каким-то удивительным, я знала, чего от нее можно ожидать. Правда, не понимала, зачем она сделала вот это – ведь это не приведет ее к победе на конкурсе? Или профессиональная ненависть уже переросла в личную вражду, а я этого и не заметила? Я терялась в догадках, и мне было страшно…
Как отреагирует Лаури, если ему скажут, что его подопечная хранит в ежедневнике его фотографию?
Что подумает обо мне?
Как мне себя вести?
Как он себя со мной поведет?
От вопросов пухла и разваливалась голова. Мне хотелось сбежать сейчас отсюда куда угодно, хоть на край света, далеко-далеко, лишь бы не видеть его, не мучиться вопросами, ответов на которые я не могла знать…
- Лин, - голос Ээро отвлек меня от невеселых мыслей. – Меня не очень-то беспокоит, что подумает Лу, когда ему покажут его фотографию, вытащенную у тебя. Во-первых, тогда у нас будут неопровержимые улики и можно будет доказать, что это Виола пробралась в твою гримерную. Я думаю, она это понимает, и не станет так подставляться. В крайнем случае, она подкинет ему письмо, в котором напишет все и вложит фото. А Илонен не склонен верить так называемым «доброжелателям». Меня в данной ситуации больше волнуешь ты.
Я непонимающе приподняла брови.
- Понимаешь, - продолжал Хейнонен, - я уже давно понял, что ты в него влюблена, - на этих его словах я отчанно замотала головой, отрицая сам факт этого. Я не люблю Лаури… Нет… - Ну хорошо, - вздохнул Ээро терпеливо. – Предположим, что я прав, - он разговаривал со мной, как с маленьким ребенком, который совершил проступок и теперь искренне не понимает, что же такого он сделал. – Не далее, как несколько дней назад я говорил тебе, что наш Лаури – это своеобразная бабочка, он не заботится о чувствах других и если он не любит человека, то ему все равно, что та девушка к нему испытывает. К сожалению, это правда. Поэтому я и беспокоюсь за тебя – не хочу, чтобы он, пусть даже не желая этого, сделал тебе больно. Лучше забудь о нем, повторяю, забудь. Пока тебе не стало хуже, - в голосе басиста было столько заботы, что я едва не разрыдалась.
- Я все понимаю, - я слегка улыбнулась, хотя на душе скребли кошки. – Я постараюсь, Ээро. Тем более, что это не любовь. Так, увлечение… - Я не понимала, кого уговариваю сейчас в этом – себя или его, да и, по сути, мне было это неважно. – Все будет хорошо, я обещаю тебе…
- Надеюсь, - Ээро вздохнул. – Я волнуюсь просто…
- Понимаю…
…Весь день Виола вела себя непривычно тихо, не обращала на меня никакого внимания и вообще усиленно делала вид, что она не при чем. Я не знала, чего от нее можно было ожидать в тот или иной момент, поэтому старалсь быть начеку. Это все напоминало затишье перед бурей… Неприятный осадок оставался в душе от этого затишья…
А в голове почему-то упорно вертелся вопрос: «Что такое любовь и как с этим бороться?».
…Я снова выступала после Виолы. Когда она слетела со сцены, на сей раз, кажется, вполне довольная своим выступлением, я почувствовала, что внутри меня все дрожит и вибрирует от страха. Я боялась. Сцена вдруг показалась сейчас огромным болотом, которое при любом неверном шаге готово разверзнуться и поглотить меня целиком, а потом громко отрыгнуть мои обглоданные косточки.
- Боишься? – Лаури крепко взял меня за руку. – Я буду рядом, ты же знаешь…
Я кивнула, а на языке застыл невысказанный вопрос: «Что ты будешь говорить мне, когда узнаешь то, чего тебе знать не положено..?».
И снова – зал. И вновь – строгое жюри, и мне казалось, в глазах их – насмешка. Я и Лаури. Только его оценивать никто не будет, он – звезда. Он состоялся как музыкант. Он не может ошибиться. Я тоже не могу.

 Отправлено: 10.03.08 16:32. Заголовок: Только у меня нет пр..

Только у меня нет права на ошибку… Сердце колотилось быстро-быстро, с каждой секундой поднимаясь все выше к горлу, пытаясь перекрыть кислород. Я закусила губу чуть ли не до крови. Да. Нужно. Нужно стремиться. Бороться. Сейчас. Пока я еще могу…
Музыка ворвалась в сознание пустынным вихрем. Я закрыла глаза, пропуская ее через себя, пытаясь впитать каждую ноту, как губка впитывает воду, а потом выцеживает по капле.
«…Вопреки всему любовь всегда права. Ведь среди любых земных дорог, никто, как мы, любить не смог», - в голове упрямо крутились эти строчки, хотя я и гнала их прочь, а от песни, что мы пели, на глаза наворачивались слезы. «На смену темноте ночной придет свет когда-нибудь. Раз уж мы вдвоем, счастье мы найдем. У любви свой путь…». Когда-то я обожала этот мультик и эту песню. «И твердит твой взгляд, что она жива..».
- …Love is never wrong and so, it never dies, - голос Лаури звонко отскакивал от стен и, достигая моих ушей, уносил за собой, куда-то к потолку. Любовь всегда права.
И я люблю тебя. Мысль молнией пронзила мозг. Я люблю тебя. Твои глаза. Твои губы. Твою прическу. И хриплый спросоня голос. И трехдневную щетину. И твой стиль. И твою шапочку дурацкую. Люб-лю.
«На смену темноте ночной придет свет когда-нибудь…»
Ты – мой свет.
Песня закончилась. Лаури взял меня за руку и слегка улыбнулся. Он был доволен – чем? Мной? Песней? Исполнением? Не знаю…
Результаты и вручение призов должны были быть завтра. Кулисы встретили нас гиканьем и воплями – Аки выражал свой восторг. Лаури схватил меня в охапку и закружил. Я зажмурилась, наслаждаясь минутой близости.
…В гримерной было темно. Я устало плюхнулась на стул. Боже-боже-боже. Сумасшедший, суматошный, чокнутый день. Я так устала, не передать словами. Скорее бы закончился этот конкурс, скорее бы все это закончилось. Фотография! Я вздрогнула, будто бы меня хлестнули кнутом.
Она же у Виолы. Но она… Ээро прав. Вряд ли она станет так подставляться. Я вздохнула и улыбнулась. Соседняя гримерка – Лаури. Мне хотелось постучаться в его дверь. Посидеть с ним на диванчике, попить кофе. Просто помолчать. Но я не пойду. Ни за что не пойду, это же понятно, Боже мой, это ясно, как божий день!
Подойдя к двери, я услышала голоса. Лаури и Ээро.
- Ээро, посмотри, моя фотография! Написано, что она лежала в гримерке Линн! Странно, правда?
- Вранье, сам знаешь, у девочки здесь много врагов…
Я замерла, потихоньку сползая вниз, на пол. Нет, только не сейчас. Пожалуйста. Только не сейчас.
- Знаю, - голос Лаури был задумчив, словно бы он разышлял над чем-то. – Пожалуй, ты прав, Ээро. Я сейчас загляну к ней.
- Думаю, не стоит, - Хейнонен остановил его. – Она, наверное, переодевается, смывает макияж. Поговоришь с ней, когда волнение уляжеться. Сам понимаешь, у нее сейчас и безо всякой клеветы полно проблем и поводов для беспокойства.
- Пожалуй, ты прав, - голоса стали удаляться по коридору, пока не затихли совсем. Я выдохнула и вдохнула несколько раз воздух. На этот раз повезло.
* * *
Я не могла заснуть всю ночь – меня мучили всякие не очень приятные мысли. Меньше всего на свете мне хотелось разочаровать Лаури – но я понимала, что жюри ни за что не даст первого приза девушке,которая только-только появилась в мире шоу-бизнеса – кем бы не были ее продюсеры. Я понимала так же и какие надежды возложили на меня ребята – и вдруг почувствовала себя очень маленькой, беззащитной – просто букашкой в этом мире, где полно жестокости.
Наконец, часа в три ночи, я встала с постели. За окном было темно – хоть выколи глаз, все равно ни черта не увидишь. Я некоторое время просто посмотрела сквозь стекло, даже не пытаясь вглядываться в смутные тени на улице, потом одела кроссовки и направилась к двери, но на полпути вернулась и взяла толстовку – в Финляндии ночами прохладно.
В коридоре было тихо и пусто – в углу стояла одинокая швабра, которую уборщица, наверное, просто забыла поставить в шкафчик с тряпками. Глядя на эту палку с лохматой тряпкой на конце, мне стало отчего-то совсем грустно. Вот так вот и с людьми: когда ты нужен, тебя используют, а как только надобность в тебе отпадает – пожалуйста, пройдите в пыльный угол.
Портье в холле проводил меня сонным взглядом и продолжил дремать за стойкой. Я открыла дверь и вышла на улицу, вдохнула прохладный воздух. Город спал, успокоенно убаюканный то ли полной луной, то ли просто каким-то волшебным существом. Я села на парапет и достала из кармана кофты пачку сигарет. Я ее купила по просьбе Лаури, но так и забыла отдать ему – а сейчас почему-то ужасно захотелось закурить.
Я выдохнула дым и закашлялась – раньше я никогда не курила, и поэтому ощущения были не из приятных – но вместе с тем это занятие странно успокаивало. Пытаясь ни о чем не думать, я смотрела на асфальт – словно бы пыталась сдвинуть вбок крышку канализационного люка.
- Курить вредно, - кто-то вытащил у меня изо рта сигарету и бросил в лужу. Подняв глаза, я увидела Паули. – Я не знал, что ты куришь, - он сел рядом и тоже достал пачку. Malboro Lights. Я ухмыльнулась.
- В первый раз вообще-то, - я передернула плечами и накинула на плечи кофту, зябко поежилась. – Захотелось, понимаешь ли.
- Pall Mall? – Приподнял брови Рантазалми. – Лаури любит эти сигареты. Ты поэтому?
- Нет, просто как-то он попросил меня купить ему пачку, я купила, а отдать забыла, - я сказала чистую правду – именно так все и было.
- Ясно, - протянул Паули.
Мы помолчали, просто глядя перед собой куда-то. Паули задумчиво курил, выпуская изо рта дым, и явно думал о чем-то.
- Что происходит, Лин? – Паули искоса посмотрел на меня, и вновь обратил внимание на крышку люка, которую за несколько минут до этого я безрезультатно пыталась сдвинуть с ее законного места.
- Я не понимаю, - отозвалась я с легким безразличием, даже не стараясь взглянуть на Паули. – О чем ты вообще? В чем дело?
- Ты понимаешь, - Рантазалми бросил окурок в лужу и повернулся ко мне. – Ты и Лаури – вы оба все понимаете.
- Паули, объясни наконец, к чему ты клонишь! – Вышла из себя я. – Что мы понимаем?
- Ваши отношения. Не делай из меня дурака, Лин, я не слепой и все прекрасно вижу. Ты сохнешь по нему, и об этом уже все догадались – и он в том числе, Илонен не идиот. Просто пойми, детка, максимум, кем ты можешь для него быть – это подругой. Иногда ваши отношения будут перемежаться дружеским – чисто дружеским – перепихом. Когда никто никому ничего не должен и не обязан. Никаких обязательств. Он любит Паулу. Она никому из нас не нравится, но это его выбор, и мы уже не в том возрасте, чтобы наше мнение как-то влияло на его жизнь. Он взрослый, Лин, и посему мы просто терпим ее и молчим, - каждым словом Паули словно бы гвозди вколачивал.
Я стиснула зубы.
- Паули, вы все – ты, Ээро, Аки, Мартин, - повторяю, все вы коллективно заблуждаетесь. Я не люблю Лаури. Не любила, и не буду. Мы с ним просто хорошие друзья, Паули, вот и все, - я поднялась с парапета и отряхнула джинсы. – Я пойду спать.
- Я тебя предупредил, - произнес Рантазалми негромко и закурил вторую сигарету. – Просто будь осторожна.
- Я всегда осторожна, - улыбнулась я, но сил на это ушло больше, чем я предполагала. На душе скребли кошки. Паула… Паула… Паула, черт бы ее побрал. – Все в порядке, Паули, правда.
Он пожал плечами, и я поняла, что он нисколько мне не поверил. Ладно, детка, так и быть, говорил его взгляд, я сделаю вид, что верю тебе, но только потом не говори мне, что я тебя не предупреждал. Я тебя предупреждал и совесть моя чиста – читалось в его глазах.
Сминая в кармане пачку сигарет, я направилась к входу в отель, прошла через стеклянные двери и вновь оказалась в холле. Портье по-прежнему дремал на рабочем месте, дыхание со свистом вырывалось через его нос.
- Кхм… - Я приблизилась к нему и пощелкала пальцами над его ухом.
- А? Что? Кто здесь? – Портье вздрогнул и принялся протирать глаза. Это был мужчина лет тридцати пяти, с небольшими залысинами. – Мисс, вам что-то нужно? – Поинтересовался он. – Что-то случилось?
- Нет, - успокоила я его и улыбнулась. – Скажите мне одну вещь…
- Слушаю, мисс, - портье слегка нахмурил брови. – Вам что-то не нравится?
- Нет, я о другом… - Я и сама не заметила, как от почти полной пачки в кармане осталась мятая упаковка и сломанные сигареты – до того я нервничала. – Скажите, для достижения мечты хороши все цели?
Мужчина посмотрел на меня как на ненормальную – а что вы, впрочем, хотите, его разбудили в три часа ночи, когда он прикорнул на пару минут и хотел бы спокойно увидеть сон, и спрашивают, оправдывает ли цель средства. Да ему-то вообще какое до этого дело!
- Смотря какая мечта… - Наконец пробормотал он. – И какие средства, мисс. У вас что-то произошло, могу ли я вам помочь? – Заученно пробормотал он, вряд ли понимая, какой смысл может быть вложен в эти слова.
- Нет, спасибо, я просто спросила, - я улыбнулась. Портье зевнул и тут же потерял ко мне всяческий интерес.
Поднявшись на этаж, я некоторое время просто постояла перед дверью в номер, который занимали Лаури и Аки. Хотелось войти, присесть к Илонену на кровать, осторожно убрать со лба выбившуюся прядь темных волос – однако мне пришлось в корне подавить в себе это желание. Паула. У него есть Паула – чего тебе еще..?
Ничего.
Я уже забыла, когда в последний раз спала всю ночь не просыпаясь, не видя кошмаров или не лежа без сна в постели и банально глядя в потолок. Я уже забыла, когда могла просто рухнуть на кровать и провалиться в сон – и не думать, не думать, не думать… Давно это было. До утра я просидела на широком подоконнике, глядя на улицу, наблюдая, как город медленно просыпается, как зажигаются в домах окна, как по улице ползут на работу сонные и злые финны.
Утро подкралось на мягких лапах и дохнуло своей свежестью мне прямо в ухо. Я словно бы очнулась и спрыгнула с подоконника на пол, прошла в смежную с номером ванную. Из зеркала там на меня смотрела худощавая, бледная девушка с синяками под глазами – наверное, на них придется вылить сегодня много тональника – и искусанными до крови губами.
- Лин, ты спишь? – Кто-то стучал ко мне в дверь. – Лина!
Я быстро ополоснула лицо холодной водой и вышла в комнату, отперла дверь. На пороге стоял Лаури – все еще немного сонный, усталый, в мятой футболке и штанах. Босиком. Его волосы в беспорядке торчали в разные стороны.
- Лин, ты что, не ложилась спать? – Он шагнул в номер, и я инстинктивно шарахнулась от него в сторону, вспоминая слова Паули о его девушке. – Ты чего? – Удивился Лу. – Иди сюда, - он обнял меня и притянул к себе. – Волнуешься, девочка? – Шепнул он мне на ухо. – Не бойся.. Я с тобой… Ты ведь лучшая…
Я обняла его за шею и уткнулась носом в его волосы, вдыхая легкий запах одеколона и мужского тела.
- Все в норме со мной, - пробормотала я ему в прическу. – Правда… Я просто волнуюсь…
- Не бойся, - Лаури отстранил меня от себя и улыбнулся. – Через час придет визажистка, она тебя накрасит, будь готова. Потом поедем на репетицию, а в два часа начнется съемка награждения. Я уверен, что ты будешь первой. Увидимся, - и он вышел, прикрыв дверь за собой.
Я села на пол и несколько мгновений просто тупо смотрела перед собой. Замечательно.

 Отправлено: 10.03.08 16:33. Заголовок: …Не знаю, как я выде..

…Не знаю, как я выдержала хлопоты визажистки над моим лицом, ее охи-ахи по поводу того, что на мое необычное лицо очень сложно накладывать макияж – слишком уж оно и без того запоминающееся, как пережила пространное выступление жюри. Помню, что Лаури все время был рядом – и за это я была ему очень благодарна. Просто безумно. Постоянно видела его глаза и подбадривающую улыбку – спасибо, спасибо тебе…
Председатель жюри, знаменитый финский продюсер, стоял на сцене и уже минут десять говорил свою речь. Я крутила в руках какую-то бумажку – кажется, это был список песен, что должен был прозвучать в этот заключительный вечер конкурса – и сама не заметила, как изорвала ее в куски. Теперь на моих коленях громоздилась куча мелких обрывков.
- Лин, успокойся, - Лаури осторожно взял мою руку в свою ладонь и переплел мои пальцы со своими. – Все будет хорошо…
- Я знаю, - я улыбнулась, но улыбка, как мне показалось, вышла невеселой. На самом деле я не была в тот момент уверена, что вообще что-то знаю. Сердце колотилось, как сумасшедшее, мне казалось, что еще немного – и оно, проскочив через горло, вылетит наружу, прямо под ноги. Это был даже не страх – ужас.
Паули, Аки и Ээро остались в гостинице. Они не пошли на награждение по одной причине – им не хотелось быть лишними. Когда я спросила их, почему они думают, что будут лишними, Паули ответил за всех:
- Лин, если ты победишь – это будет победа только твоя и Лу, а не наша. Мы просто поддерживали тебя, переживали за тебя, но все равно – за этим будет стоять только огромная работа, которую провели ты и Лу, и больше ничего. Если же случится так, что ты проиграешь – мы не хотим быть свидетелями твоих слез и триумфа Виолы. Поэтому мы останемся в гостинице. Поезжайте с Лаури, и не волнуйтесь ни о чем – все будет в порядке. Так или иначе.
Сначала я обиделась на них немного – я очень надеялась, что они будут со мной. Но, подумав, все же согласилась с ними. И теперь в зале, среди других конкурсантов, сидели только мы с Лу – и у меня было ощущение, будто я стою на краю пропасти, готовая упасть, и все наблюдают за этим, но никто не собирается останавливать меня. Тяжелое чувство…
- Третье место заняла исполнительница под псевдонимом Виола! – Председатель жюри сдвинул на кончик носа очки в тонкой черной оправе.
Виола, румянец гнева которой не скрывало даже обилие макияжа, взбежала по ступенькам и приняла из его рук небольшой хрустальный скрипичный ключ и чек на какую-то сумму. Я не вслушивалась в то, что она говорила со сцены, у меня немного мутилось в голове и казалось, что я сейчас грохнусь в обморок. Я уловила в ее речи свое имя, но не придала этому значения – только почувствовала, как Лаури крепко сжал мою ладонь в своей руке. Он зол, машинально подумала я, глядя прямо перед собой.
Он страшно зол.
- Второе место принадлежит начинающей группе LoveX! – Несколько парней практически моего возраста поднялось на сцену.
Первое место. Осталось первое место. Нет, это не могу быть я. Это определенно не могу быть я. Черт возьми, это не я, не я, не я…
Сердце больше не колотилось – оно просто остановилось, как останавливаются часы, у которых кончился завод. Воздух внезапно потяжелел и начал давить на меня всем своим весом. Я почувствовала, как руки постепенно становятся влажными и какими-то скользкими. О, Господи…
- …Darkness…
Услышав свой псевдоним, я сначала даже не поняла, в чем дело, какого черта им от меня надо. Что происходит?
- Лин, ты победила, - Лаури смотрел на меня восхищенно-сияющими глазами.
- Что? – Во рту моментально пересохло. Нет, этого не может быть! Просто не может.
- Господи, Лин, малышка, - Лаури поднял меня с кресла, крепко обнял, шепча что-то на ухо, потом выпустил из объятий и легонько подтолкнул. Как робот, я прошла несколько метров, что отделяли меня от сцены, практически ничего перед собой не видя. Поднялась по ступенькам. Приняла из рук председателя жюри небольшой скрипичный ключ – каким в тот момент он показался мне тяжелым! – и перед глазами все поплыло.
Я с трудом удержалась на ногах, и, когда мне все же удалось как-то восстановить равновесие своего рассудка, я приблизилась к микрофону. Наверное, надо что-то говорить – но слова почему-то не шли с языка, я не знала причины такого ступора. Сглотнув слюну, я наконец взяла микрофон в левую руку – в правой я держала награду – и, отыскав глазами Лаури, пропела в тишину замолкшего зала:
- Но всё равно я буду, буду тебя любить, буду, как прежде, жить, только одним тобой… И, вопреки всему, я выдержу, я смогу, и в сердце я сберегу эту любовь свою, - зал молчал. Улыбнувшись и тихо порадовавшись, что никто из них не знает русского языка, я ясно и четко произнесла: - Хочу поблагодарить своего продюсера, Лаури Йоханнеса Илонена, и моих друзей Паули, Аки и Ээро. Без вас у меня бы ничего не получилось! – Еще одна улыбка. Автоматическая. Я как машина? Я не до конца осознавала, что произошло.
Но я все сделала правильно.

* * *
- Слышишь, это моя награда, никому ее не отдам! - Рыдая, я билась в объятиях Лаури, выкрикивая что-то бессвязное, размазывая по лицу слезы и тушь. Мальчики неловко топтались на месте. По приезду в Хельсинки со мной случилась истерика – я только сейчас поняла, что победила. Победила, хотя никто моей победы, кроме Лаури, уже не ждал, и никто не был в ней уверен.
Мы уехали почти сразу же после церемонии награждения и моего заключительного выступления – на следующее утро у Мартина была запланирована какая-то важная встреча, и поэтому мы не остались на банкет. Весь путь от Турку до столицы я проделала практически в молчании, отходя от шока – я не понимала, что происходит в моей жизни. Еще недавно я была просто девочкой, а теперь… Звезда? Нет, но что-то, близкое к этому.
Мы сидели в Династии, и я никак не могла расстаться со своей наградой – будто боялась, что она исчезнет, и вообще я проснусь и все окажется простым сном. Когда же Лаури попытался забрать ее у меня, я закричала, что никому не отдам ее, что сама ее заработала и буду держать, сколько захочу, и, наверное, я бы еще долго орала, если бы Лу не ударил меня по щеке.
- Тихо, тихо, все будет хорошо, - Илонен прижал меня к себе, хотя еще пять минут назад хлестнул по лицу.
Постепенно я успокаивалась, приз выпал из моих рук и покатился в сторону. Никто его не поднял. Лу увел меня в ванную.
- У тебя все лицо в потеках косметики, - деловито пояснил он, выливая на ватный тампончик молочко для снятия макияжа.
Я сидела на краю ванной и тупо смотрела в одну точку, но от каждого прикосновения его пальцев понемногу оживала. Он не спеша протирал мое лицо, убирая ненужную шелуху краски, а я зажмурила глаза, пытаясь понять себя саму. Что со мной?
- Ну вот, твое лицо свободно от штукатурки, - Лаури улыбнулся. - Тебе лучше?
Он взял меня за талию и помог слезть с бортика. От его прикосновения я вспыхнула, как от огня, а он отнюдь не торопился меня отпускать.
- Мне надо умыться, - каким-то совершенно чужим голосом произнесла я. Внутри у меня клокотало, как в жерле вулкана. Господи, да что же это такое, почему я так хочу прижаться к нему?! Так же нельзя!
Я открыла кран и ополоснула холодной водой пылающее лицо. Капли стекали на шею, но не произвели должного эффекта. Тело горело, буквально чувствуя его близость.
Лаури приблизился ко мне сзади и рывком притянул к себе. Его руки прошлись по всему моему телу, словно узнавая его, остановились на бедрах. Сквозь плотную джинсовую ткань я ощущала жар, исходящий от его пальцев.
- Я хочу тебя, - хрипло и неузнаваемо шепнул он, придвигая меня к себе еще ближе, так, что его ищущие губы дотрагивались до моих волос, затылка, шеи... В его касаниях не было ничего, кроме страсти, но мне было достаточно. – Уже давно…
Меня окатило горячей волной, которая появилась неизвестно откуда. Я пыталась понять, что происходит с нами обоими, но в голове не осталось мыслей. Совсем. Только одна, вспыхивающая неловкими, неровными вспышками: "Я хочу тебя..."
Я медленно развернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Буквально в нескольких сантиметрах.
- Так бери, - выдохнула я, преодолевая расстояние между нашими губами за одну милисекунду.
Конечно, он просто хочет тебя, шептала одна часть моего сознания, а нужен ли тебе секс без любви? Но я отринула ее прочь. Плевать на все!
- Бери, - повторила я, прижимаясь к нему еще крепче...
Я ощутила на своей шее его жадные губы и закрыла глаза.
- Вернемся к парням... - хрипло предложил Лаури, отрываясь от меня с видимым трудом. Я кивнула.

 Отправлено: 10.03.08 16:33. Заголовок: ...Аки и Паули уж..

...Аки и Паули уже изрядно набрались и пытались подрисовать усы мирно спящему Ээро. Мы с Лаури сели на диван. Сначала почти рядом, потом отодвинулись друг от друга по его разные концы. Зачем? Чтобы ненароком не кинуться друг на друга? Случайно так...хм...
- Вы что, поссорились? - Удивился Рантазалми.
- Нет, - поспешно ответила я и, поймав его изумленный взгляд, поняла, что одновременно со мной Лу ответил утвердительно.
- С вами все ясно, - Аки улыбнулся, налил мне вина в стакан и протянул. - За тебя, - коротко обозначил он тост и залпом выпил свою порцию.
Я едва притронулась к напитку и из-под ресниц взглянула на Лаури. Он пил его медленными глотками, и я видела, как двигается его горло, когда вино проходило вниз по пищеводу. Господи...
Мы встретились взглядами, и мне стало жарко. Я быстро отвела глаза и только тут заметила, что расстояние между нами явно сократилось...
...Мы целовались. Прижав меня к стене, Лаури жадно покрывал поцелуями мою шею, изучал ладонями тело... В голове шумело, то ли от вина, то ли от чего-то еще, не знаю... Мы начали медленно сползать вниз, но Лу подхватил меня и крепко прижал к себе... Затем я каким-то странным образом оказалась сидящей на столе, а Лаури освобождал и себя, и меня от ненужной, неуместной одежды.
Бумаги и канцелярские принадлежности с оглушительным грохотом полетели на пол, раскатились, разлетелись... Спиной я почувствовала жесткую поверхность столешницы. Лу был совсем близко. Его губы зашевелились, шепча что-то вроде: "Наконец-то...", а вдумываться в смысл мне не хотелось...
Завтра нам обоим будет стыдно. Но не сейчас. Не здесь...
...Я проснулась на диванчике в комнате отдыха, укрытая до подбородка одеялом. Моя одежда, аккуратно сложенная, лежала на стуле. Я потянулась за джинсами, нащупала записку. Прикрыв рукой глаза от солнца, прочитала: "Спасибо за ночь. Лаури", и слезы сами потекли из глаз. Какого черта?! Или...нет, пожалуй, мне не в чем его винить. Я сама виновата, не стоило... Что это было, я не знаю до сих пор. Почему это случилось - тоже... И что теперь делать...
Я оделась и вышла в коридор. В студии было тихо - ну правильно, выходной день...
В кабинете Лаури кто-то возился, вопила музыка, кажется, группа Muse. Я попыталась пройти мимо, как дверь с громким хлопком распахнулась, и на пороге появился Илонен.
- А, это ты, - протянул он и улыбнулся так, словно бы ничего не случилось. - Как спалось?
- Привет, нормально, - я тоже улыбнулась, преодолевая желание заорать, что ненавижу его, или холодно и язвительно сказать: "С тобой - просто прекрасно".
- Слушай, - Лаури взял меня за руку, - ты прости меня, я, наверное...не знаю, что сказать...в общем, я не хотел...
- Все в порядке, - я высвободила руку. - Все нормально, мы просто переспали, это нормально, все правда в порядке, я совсем не разозлилась! Все нормально! - Я сорвалась на крик, поперхнулась и закашлялась каким-то странным кашлем.
- Господи! - Лаури подскочил ко мне, обнял за плечи, но я вырвалась и убежала в кухню.
...Кашель вскоре прекратился, но в горле осталось какое-то странное ощущение, как будто туда запихали терку...
...Не помню, сколько я просидела за столом, разглядывая клеенку, вернее, тупо на нее пялясь. Мне было необъяснимо плохо, и доканывала какая-то ноющая боль в животе, как от пинка. И в груди царила пустота, словно оттуда вынули сердце...
Дверь разразилась громким звонком. Я выползла из кухни и открыла неожиданному посетителю. На пороге стояла Ханна. Увидев меня, она широко улыбнулась.
- Привет, Лин, видела тебя вчера по телевизору, классно выступила, - сестра Лаури прошла внутрь, кинула сумку на тумбочку. - Ты не могла бы позвать брата?
- Он...занят, - я опустила глаза. - И...
- Так, - Ханна взяла меня за подбородок и посмотрела в глаза, - признавайся: у вас что-то с ним было?
- Ничего, - отвела в сторону глаза я. - С чего ты...?
- Ладно, - смилостивилась мучительница. - Иди. Похоже, ты совсем расклеилась...
Я послушно побрела в комнату отдыха и села на диван. Потом легла. Уставилась в потолок, глотая слезы.
Чего ты ревешь? Сама виновата! Что, теперь уйдешь? Загубишь свою карьеру? Многие регулярно спят с продюсерами. Ничего страшного...
Вся проблема была в том, что он мне нужен... Что я, кажется, люблю его... Что мне было с ним хорошо... что я несу?! Я его не люблю...
Из коридора раздавались громкие вопли.
- Как ты мог?! - Орала Ханна во всю силу своих легких. - Она же еще ребенок, и, если ты не заметил, любит тебя!
На этих ее словах я поперхнулась. Что?!
- Да не любит она меня! - Фыркнул Лу. - Я бы понял. И...и...я извинился! И вообще, отстань от меня!
Воцарилась тишина, в которую я напряженно вслушивалась.
- Какой же ты дурак! - Наконец произнесла Ханна и ушла, громко хлопнув дверью.
Я завернулась в одеяло и села, положив подбородок на колени и закрыв глаза. Наждак в горле потихонечку смягчался, но еще не до конца.
- Лин? - Лаури заглянул в помещение. - Могу я поговорить с тобой?
- Спасибо, что не спросил, можешь ли ты меня трахнуть, - отозвалась я безразлично.
Илонен никак не отреагировал на колкость, просто вошел, аккуратно прикрыл за собой дверь и сел рядом со мной. Несколько минут мы молчали, потом он взял мою ладонь в обе руки.
- Лин, мне очень стыдно... Я повел себя, как последняя сволочь... - Я удивленно подняла брови. - Прости меня. Если...если ты захочешь уйти, я пойму. Я буду знать, что виноват. Тем более, что тебя теперь продюсеры с руками и ногами оторвут, ты же молодец у меня! - Он неуклюже улыбнулся. - А я...я не знаю, что на меня нашло, и, наверное, нам обоим не стоило этого делать... Прости меня, ладно? Останемся друзьями.
Душа моя разрывалась на части от той самой необъяснимой, непонятной боли, что мучила меня с самого утра. Рядом со мной сидел человек, объятия и поцелуи которого были для меня важнее всего на свете, и говорит, что совершил ошибку и хочет все забыть! А я? Что делать мне? Тоже говорить, что постараюсь откинуть все в сторону, как ненужную шелуху? Я не смогу.
Взглянув на Илонена, я поняла, что не стоит даже пытаться.
- Хорошо, - негромко произнесла я, помедлила и добавила совсем уж еле слышно: - Можно, я тебя поцелую?
Лаури ошеломленно взглянул на меня, и я поняла, что если буду медлить, он скажет "Нет". Тогда я потянулась и коснулась губами его губ, сначала несмело, потом обняла его двумя руками, боясь, что он исчезнет.
Несколько минут мы целовали друг друга. Левая ладонь Илонена скользнула по моей спине.
- Нет, мы...я не могу! - Лаури взял меня за плечи и оттолкнул.
На моих глазах появились слезы. Почему? За что ты так со мной? Я же… Черт возьми, я люблю тебя, люблю!
- Ну почему? – Я едва не разразилась слезами, так мне было больно. Где-то там, внутри, с левой стороны груди. Кажется, там находится сердце?
- Господи… - Он потер руками лицо, его взгляд беспомощно блуждал по помещению, остановился на мне. – Я…я не знаю… - Лу облизал пересохшие губы. – Я не люблю тебя… Но когда ты рядом, я теряю контроль над собой. Я понимаю, что если ты не станешь моей в эту же секунду, я просто сойду с ума…
- Так в чем же дело? – Смелость во мне окончательно подняла голову. Я не знала, что со мной происходит. Где я оставила свою совесть…кажется, она потерялась еще вчера, в кабинете Лаури, и сейчас лежит где-то там, под столом, на котором мы занимались любовью. – Здесь же никого нет…
Что я делаю? Что он делает? Что происходит с нами обоими? Страсть между продюсером и певицей – не лучшая идея… Но какая разница, если от одного его поцелуя я теряю голову? Я схожу с ума, кажется…
Я люблю его… Я хочу его… Я не могу подобрать определения этом чувству. А может быть, не стоит этого делать? Пока есть возможность… Пока мы можем.. Почему бы и нет?
- О, Боже! – Выдохнул он и притянул меня к себе, вновь начал жарко целовать.
Мурашки пробили меня с головы до ног, я прижалась к нему, а он запрокинул мою голову назад и стал покрывать торопливыми поцелуями шею. Одеяло медленно сползло на пол, а я очутилась на диване. Его тело накрыло мое…
Я потянулась к его футболке и сняла ее, поглаживала кончиками пальцев его горячую кожу, а он целовал меня то торопливо, то нежно и страстно… Я провела ногтями по его позвонкам, и Лаури застонал еле слышно куда-то мне в шею, покусывая кожу зубами… Не знаю, как бы далеко это зашло, но тут раздался очередной звонок в дверь студии.
- Кого там еще принесло?! – Прорычал Лу, отрываясь от облюбованного местечка на моей шее.
Резко выпрямившись, Илонен сел на диване, тяжело дыша. Я тоже приняла сидячее положение и коснулась губами его спины, отчего он вздрогнул, будто его ударили, и вздохнул.
- Откроешь? – Шепнула я, целуя его сзади в затылок. Лаури замер, еле дыша.
- Не хочу… - Наконец выдохнул он, изловчился и опрокинул меня на диванчик снова. Его губы и глаза оказались совсем близко. – Я не знаю, что со мной происходит, но в данный момент я не хочу этому противиться… Потом… Не сейчас…
Его пальцы скользнули мне под футболку. Я выгнулась ему навстречу, судорожно втягивая в себя воздух. Лу накрыл мои губы поцелуем.
В дверь зазвонили настойчивее, потом заколотили. Кажется, ногами… Я слышала все, как в тумане, думаю, что и он – тоже… Громче любых звуков сейчас для нас было наше дыхание… Хриплое, прерывистое, рассекающее воздух – дыхание…
- ИЛОНЕН, МАТЬ ТВОЮ, ОТКРОЙ!!!
Мартин. Вот черт, что ему понадобилось на студии в выходной?!
Лаури выдохнул и отпрянул от меня. Я села на диване.
Он поднял с пола свою футболку и напялил на себя. Наизнанку, но даже не заметил этого. Я открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но он тут же закрыл его поцелуем, язык скользнул внутрь. Наверное, минуту мы целовались, пока Мартин за дверью не проорал, что сейчас пойдет на таран. Только тогда Илонен оторвался от меня и, прошептав: «Такого больше не повториться, прости…», пошел открывать дверь Хансену.
Я повалилась обратно и, накрывшись с головой одеялом, с трудом сдержала слезы. Господи… Я его люблю… Даже самой страшно от этих мыслей. Зачем он так делает? Зачем мучает меня? Зачем, черт побери, зачем?! Я не могу…я хочу его… От его ласк болезненное возбуждение возникает где-то в животе… А теперь он сказал, что ничего не повториться.
- …Лаури, я чего-то не понимаю?! – Услышала я голос Мартина, он стоял в коридоре, неподалеку от двери в комнату, где находилась я. – У тебя тут девушка?!
- С чего ты взял, Мартин? – Лу отвечал спокойно, врал он виртуозно. – Я один.
- Во-первых, у тебя футболка одета наизнанку, а на шее красуется засос, хотя я думал, что они только у девушек бывают, - язвительно пояснил Хансен. – Ну а во-вторых, в коридоре висит куртка нашей Линн! – Его последние слова прозвучали, как обличитель. Я вздрогнула и прикрыла рот рукой. Он догадался… Догадался, что мы занимались любовью…или сексом, уж не знаю, как это назвать… - Вы переспали? – Жестко закончил Мартин, и мне только сначала показалось, что это вопрос. На самом деле это было утверждением.

 Отправлено: 10.03.08 16:33. Заголовок: - Нет, - Лаури совр..

- Нет, - Лаури соврал, не моргнув и глазом. – Линн ночевала здесь, да, но я сам пришел только с утра.
Как он хорошо врет, черт возьми, только что пришел! Ха-ха-ха! Ну да, конечно, только что пришел, если не считать того, что полночи мы развлекались, как могли, а потом с утра чуть было не повторили опыт..! Но Мартину лучше этого не знать…
Я накрылась с головой одеялом и вздохнула. Надеюсь, Хансен не зайдет сюда…
…Спустя полчаса хлопнула входная дверь, а потом Лу вошел в комнату.
- Мартин ушел, - мрачно бросил он. – Мы чуть не попались.
- Но не попались же… - Я робко высунулась из-под пледа.
- Да, слава богу… - Процедил мой продюсер, и я поняла, что на этом все и закончилось. Внутри живота тупо заныло. – Тебе лучше уйти.
Я спустила ноги с дивана и поглядела на него. Он старался не смотреть мне в глаза, щеки его слегка побледнели, словно бы он сдерживал что-то, что рвалось наружу. Что-то очень сильное…
Сев рядом с ним, я провела рукой по его лицу. Лаури дернулся, как от удара, в его глазах можно было прочесть: «Уходи, пожалуйста…». Как же больно… Больно осознавать, что любимый человек сожалеет о том, что было. Чего уже не изменить, но и не вернуть.
- Пожалуйста… - Прошептал он. – Это было ошибкой, и ты это знаешь…
Любовь не бывает ошибкой, хотелось крикнуть мне, но я прикусила язык. Он не любит меня, не любит… И ничего с этим не поделаешь, плачь – не плачь. Да и зачем плакать..? Чем это поможет? От боли не избавит. Вчерашнего не вернет. Любви не добавит…
…Я шла по Хельсинки, не обращая внимания на любопытные взгляды встречных. Какой-то мальчик лет десяти подбежал ко мне и, отчаянно смущаясь, попросил автограф. Я машинально подписала ему буклетик от своего сингла, даже не замечая, что пишу. Он пропищал что-то вроде «Спасибо!» и, вприпрыжку, побежал своей дорогой. Я облизнула пересохшие и потрескавшиеся губы и вздрогнула. По непонятной причине…
Дома было пусто и одиноко. Я отперла дверь ключом и вошла. Прихожая встретила меня неприветливой темнотой, и я в сотый раз подумала, что кроме пустоты и тьмы здесь никогда не было ничего, и не будет. Не бу-дет…
Я сняла кроссовки и прошла по коридору босиком – никогда не носила носки летом. Как и осенью – тоже… Моя комната полна пыли – я не появлялась здесь уже давно, дневала и ночевала в студии, спала там же. На моих губах появилась горькая усмешка – сегодня я там не просто спала…
Странно – мне не было стыдно, нет. То ли у меня давно атрофировалось это чувство, то ли еще что, только я не стыдилась. Я ведь его любила… Сильно любила, судя по всему…
Я легла прямо в одежде на кровать и закрыла глаза. Рука сама собой потянулась к плееру, нащупала в ящике тумбочки какой-то диск, вставила в сидюшник и включила. И в уши полилась подзабытая русская речь, точнее, фразы из песни.
На седьмом этаже за семь часов счастья
Спасибо тебе, и знаешь теперь
Увидеть бы вновь тебя, я точно
Знаю, что такое любовь…
На глаза сами по себе навернулись слезы, но я упрямо смахнула их ладонью. Все. Хватит. Больше я никогда не заплачу.
* * *
Разбудил меня утром звонок в дверь. Я продрала глаза и поплелась открывать. Мне совершенно не хотелось никого видеть. Абсолютно. Я хотела побыть одна, черт возьми, неужели это не понятно?! Видимо, нет.
На минуту я задержалась около двери, прислушиваясь в надежде, что незванный гость уйдет и позволит мне наслаждаться обществом самой себя и моих печальных мыслей в полной мере. Несколько минут за дверью было тихо, и я уже было обрадовалась, но тут заколотили ногами. Я тихо выругалась и, подходя к двери, мимоходом глянула в зеркало – скорее уже по привычке, чем действительно беспокоясь, как я выгляжу. Хороша, черт возьми. Лохматая, словно Баба-Яга, глаза опухли от слез, щеки и нос покраснели. Красотка. Хоть сейчас в фильме ужасов снимай. Я вздохнула и спросила:
- Кто?
За дверью кто-то выматерился, и раздался хриплый голос:
- Лаури это… Открой! – До боли знакомый голос, который сейчас мне меньше всего хотелось слышать. Лаури… Нет… Зачем?
Я вздрогнула. Что ему надо? Чего он хочет от меня сейчас? Я не могу его видеть.
- Лин, открой!! – Он ударил по двери ногой. – Открой, слышишь?!
Господи, он сейчас мне всех соседей перебудит! Этого еще не хватало! Я поспешно отперла замки, и Лу, пьяный в драбадан, буквально свалился мне на руки. Я еле удержала его и перехватила поудобнее, а он бормотал под нос что-то бессвязное, ноги у него заплетались. С огромным трудом я дотащила его до ванной и, совершая чудеса акробатики, отвернула кран. Сунув голову Лаури под холодную воду, я держала его, пока он не заорал более или менее трезвым голосом:
- Ты что?! Холодно же! – И завертел головой, отфыркиваясь.
Тогда я отпустила его и устало села на пол. Голова кружилась. Илонен плюхнулся рядом – от него несло водкой за километр.
- Я расстался с Паулой, - бухнул он без предупреждения. Я вздрогнула и повернула к нему голову.
С волос Лаури стекала вода, капала на пол. Он был похож на маленького, взъерошенного птенца, выпавшего из гнезда прямо в воду и чудом оттуда выбравшегося. Сердце у меня защемило от любви и жалости к нему.
- Почему? – Спросила я, глядя почему-то на мокрые пятна на его футболке.
- Потому что она мне изменила, - глухо произнес Илонен, и неожиданно обнял меня, уткнулся мне в плечо. – Она позвонила и сказала: «Знаешь, солнышко, я нашла себе Олави, это начинающий певец, может быть, ты о нем слышал, так что я ухожу от тебя, пока-пока!», и отключилась, а я стоял, как дурак, с телефонной трубкой, и у меня было ощущение, будто меня шарахнули по башке чем-то тяжелым. Я не знал, что мне делать, как жить теперь… Девочка моя… Помоги мне… - Лу едва не плакал. Я не знала, что делать, как помочь ему…
Некоторое время мы просто сидели, обнявшись, потом Лу вдруг порывисто поднялся, схватил меня и, прижав к стене, начал целовать. Куда придется – в губы, в шею – шепча при этом:
- Девочка моя… Пожалуйста… Люби меня… Мне сейчас это очень важно… Люби меня…
У меня на глазах выступили слезы, побежали по щекам. Первой мыслью было: «Зачем он мучает меня?!», потом я поняла – он просто не знает, как жить дальше. Он не понимает, что происходит с ним. Он ведь так тяжело переживает предательство… Ему так необходимо сейчас почувствовать себя кому-то нужным. И все мои переживания показались мне настолько мелкими, что даже стало немного за них стыдно. Пускай… Пускай утром я буду жалеть.
- Любимый, - прошептала я, притягивая его к себе и целуя. – Лаури…
Чувствуя его горячие руки на своем теле, жаркое дыхание и страстные поцелуи, я постепенно погружалась в водоворот чувств, ощущая, как воды этого водоворота смыкаются над моей головой, и впервые в жизни мне не хотелось выплывать, хоть я и знала, что попасть в него – значит, обречь себя на смерть.
Инстинкт самосохранения спал, а руки срывали с Лу одежду, губы искали его губы. Я слышала его шепот, что-то вроде: «Девочка моя… Родная…», и не хотела осознавать, что он на самом деле не любит меня, что просто он так от стресса избавляется или что-то там еще. Я просто урывала у судьбы маленький кусочек счастья.
Утром он ушел. Впрочем, я и не ожидала ничего другого. Он будет уходить всегда – и это хорошо, это правильно, по-другому не может быть.
* * *
После конкурса на меня резко навалилась слава. Столь быстрое превращение простой девчонки в популярную певицу испугало меня, хотя я и должна была это ожидать. Журналисты, поклонники, концерты, afterparty… Новая жизнь, непривычная, но именно тем и привлекательная. Помню дрожащие колени перед первым выступлением в клубе Nosturi. Помню, как боялась, что сфальшивлю. Помню, как неуверенно отвечала на вопросы в первом интервью после конкурса, все еще не свыкнувшись со своей новым статусом победительницы. Помню свое появление на финском MTV. Много чего помню – но это просто отрывки, просто приступы памяти.
Полгода мы проторчали в студии – записывали новые песни, все на английском языке. Так хотел Лаури. В основном слова и музыку писал он, и лишь иногда этим занимался Паули. Впрочем, у последнего были и более важные дела.
Однажды мы с Лаури сидели на кухне в студии и пили кофе.
- Лин, - Илонен со стуком поставил чашку на стол. – У меня для тебя новость.
- Слушаю, - я отпила глоток и облизнула губы. – Она хоть хорошая или плохая?
- Ну… Я бы сказал, что хорошая, - Лу поднялся, подошел к шкафчику, достал банку с кофе и насыпал себе в чашку три ложки, залил кипятком. – Один мой знакомый хочет спеть с тобой дуэтом. Он из России, так что мне показалось, что это будет полезно не только для твоего продвижения в родной стране, но и… - Он секунд на десять замолчал, прожевывая крекер, потом продолжил: - Короче, я подумал, что тебе захочется встретиться с соотечественником. Десятого числа он будет на студии вместе с женой и детьми. Лин, ты вообще как… Не против? – Лаури обернулся, держа в одной руке чашку, в другой – крекер.
- Я… Я не знаю, - честно призналась я. Я правда не могла понять себя, что-то странное творилось в моей душе, чувства смешались. – Но… Я думаю… О Господи, спасибо, Лу! – Я порывисто вскочила и обхватила его за шею. Он смутился, но обнял меня и прижал к себе.
- Все получится, - шепнул он мне на ухо.
«Все получится, все получится, все получится…», как мантру, повторяла я себе этим вечером, ложась спать. «Все получится!». Однако все равно мне было страшно…

 Отправлено: 10.03.08 16:34. Заголовок: Должна сказать, я не..

Должна сказать, я не ожидала, что все будет настолько легко…
Мурат оказался высоким, стройным мужчиной с истинно восточной внешностью. Ровно подстриженные черные волосы спадали на плечи, смуглая кожа, раскосые темно-карие глаза – наверняка он считается одним из самых красивых мужчин и наверняка у него тучи поклонниц… Я даже улыбнулась этой мысли.
Мурат разговаривал с Лаури, они то и дело хохотали, и было издалека видно, что они уже были знакомы еще до появления Насырова на пороге «Династии». Мне же доставило больше удовольствия возиться с его 10-летней дочерью Лией. Шестилетний сын и гражданская жена Мурата Наташа уехали в знаменитый Хельсинкский аквапарк, а Лию не взяли с собой по одной простой причине – девочка боялась воды и катастрофически не умела плавать. Мы с ней успели построить целый воздушный замок для ее любимой куклы барби и уже почти добрались до того момента, как к ней должен был приехать принц-кен, но в этот момент Лаури как раз позвал меня. Усадив малышку смотреть по дивиди мультики, я подошла к Илонену.
Продюсер представил меня Мурату. Тот оглядел меня с головы до ног, но не вызывающим, а каким-то застенчиво-веселым взглядом, и улыбнулся, сверкнули белые зубы. Я протянула ему руку, но мужчина галатно взял ее в свою ладонь и поцеловал. Я слегка смутилась – никогда и никто не делал такого при знакомстве со мной.
- У меня как раз есть песня для дуэта, правда, раньше я исполнял ее один, но я хочу попробовать записать ее вместе с Линой, может быть, получится что-то стоящее, - у него был приятный голос, нельзя сказать, что очень высокий, но и не очень низкий.
Лаури кивнул. Мы прошли в студию, а я все мучительно вспоминала, где же я слышала его имя? Оно казалось мне знакомым, но каким-то…полузабытым, как из старого сна. Только я все никак не могла вспомнить, что это был за сон. Просто старая жизнь, когда мои родители еще не развелись, и мама была жива, и мы жили в России – все это было теперь как полустертое кино, как черно-белая кинопленка. Слишком много всего случилось в последнее время в моей жизни, и новые впечатления вытесняли старые воспоминания, занимали собой всю память.
Мы прошли в «стакан», Мурат вручил мне текст. Я надела наушники, в уши полилась тихая мелодия, подкупающая своей красотой и вместе с тем – искренностью и простотой. Мурат ободрительно улыбнулся мне, и я не смогла не улыбнуться в ответ. Этот мужчина расположил меня к себе буквально с того момента, как появился на пороге студии. Он просто явно был из тех людей, которые, только войдя в помещение, приносят с собой свет и тепло южного солнца и человеческой доброты.
Прищелкивая пальцами правой руки, а левой – поддерживая наушники, Мурат запел:
- Вечер окутался тайной, ты не узнаешь случайно, Что свет в моём окне уже погас давным-давно. Лето, подарок природы, радует тёплой погодой, Июльский вечер мне погасит в этом сне окно… - У него оказался очень приятный голос, с богатыми интонациями и переливами, и вдруг я вспомнила, когда слышала о нем.
Мне было лет шесть или семь, когда по радио начали крутить зажигательную песню «Мальчик хочет в Тамбов». Плохо понимая смысл, я ходила и распевала ее всегда и везде. Исполнителя звали Мурат Насыров. Потом он пропал с ротаций, и я о нем забыла. Как странно, что именно сейчас он появился в моей жизни. Странно и здорово.
- Кто-то простит, кто-то поймёт, Но от меня любовь не уйдёт, И на песке, размытом волной, Я напишу образ твой… - Припев мы пели уже вместе, и я заметила, что Лаури, обычно достаточно критично относящийся к дуэтам, удивленно приподнял брови, а потом улыбнулся и украдкой показал мне большой палец. Я сделала вид, что не увидела его одобрительного жеста, зато его заметил Насыров, и задорно прикусил нижнюю губу.
Следующий куплет был мой. Я всмотрелась в текст, пытаясь разобраться в почерке Мурата – почему-то он принес с собой рукописный текст, а не распечатанный на принтере. Слова мне очень нравились – проникновенные, искренние, пропитанные чувством. Я догадывалась, кому Насыров посвятил песню, впрочем, это и так было ясно – он безумно любил свою жену, очаровательную эстонку Наталью Бойко. Я успела с ней познакомиться, хотя они с маленьким сыном и очень быстро ушли…
Дети… Я любила детей, но даже самой себе не признавалась, что уже нашла человека, которому хотела бы родить детей – сына и дочь. Двоих, троих – сколько угодно. Видеть, как они возятся с ним на ковре перед камином, как он укладывает их спать и целует на ночь. Сердце защемило от непонятной боли.
Я знала, что это невозможно.
Мурат подпихнул меня в бок – пора.
- Дни пролетают как птицы, надо бы остановиться, Прочесть как в первый раз давно забытый стих о нас… И под июльской луною берегом стать и волною, Произнести опять слова, которых не понять… - Я закрыла глаза, пытаясь потонуть в прекрасной мелодии, поглотить ее, вобрать в себя… Я не видела лиц Лаури и Мурата, воображение рисовало мне какие-то другие, свои картины. Одна сменялась другой, а сердце колотилось быстро-быстро.
Мы пропели еще два раза припев, музыка закончилась, и я даже с каким-то сожалением сняла наушники. Мурат обнял меня и прошептал на ухо:
- Ты молодец, девочка, я и не думал, что кто-то сможет мою песню спеть так, как ты… - Он сказал мне это по-русски, и я почувствовала, как по щекам побежали слезы. Слезы радости и слезы тоски по родной стране. По России. Ведь здесь не было людей, которые могли поговорить со мной на языке, на котором я говорила почти всю свою жизнь.
Я плохо помню, как Лаури обнимал меня, успокаивал, шептал, что я умница, что все было просто прекрасно, что удалось записать с первого раза, что он в восторге и все такое. Мне хотелось тогда убежать, скрыться, спрятаться, чтобы дать волю слезам, может быть, мне стало бы легче. Я видела Мурата, он смотрел на меня и улыбался, и я неизвестно откуда знала – он знает, он чувствует, как я отношусь к Лаури, он понимает, что между нами уже все было, отсюда и эта неловкость при общении – ведь теперь мы просто друзья, но того, что было ДО – не вернуть никогда.
Мурат попрощался и ушел, обняв меня на прощанье еще раз. Назавтра он должен был улетать в Россию, и обещал, что постарается пропихнуть запись в ротацию на российском радио, и, если это удастся, он позвонит и пригласить в Москву – снимать клип. Было 10 января…

 Отправлено: 10.03.08 16:34. Заголовок: Телефон пропищал, чт..

Телефон пропищал, что у меня – одно непрочитанное смс. Отвлекшись от мытья посуды – интересно, почему у меня всегда столько грязных кастрюл и тарелок, я же одна живу?! – я вытерла руки полотенцем и взяла свою Нокиа.
«Мурат погиб... Наташа».
Сначала смысл сообщения до меня не дошел. Я села на стул и вновь перечитала смс. Нет. Ничего не пропало. Ни одного слова не исчезло, не изменилось, не трансформировалось. Мурат погиб… Что?!
Когда смысл окончательно дошел до меня, я разрыдалась, глухо и горько, уткнувшись лицом в полотенце и всхлипывая. Боже, нет, я не могу в это поверить… Как… Этого не должно быть… Нет… Ему было всего 37 лет. Как… Больно, несправедливо…
Я вспомнила его смеющиеся карие глаза, хотя мне еще с самого начала показалось, что в их глубине прячется какая-то затаенная боль. Я вспомнила его чудесную жену, его детей. За что?
- За что? – Прошептала я, на автомате снимая фартук и выходя в коридор. – За что..? – Слезы по-прежнему бежали по щекам солеными струйками, я не замечала их. Действуя как робот, надела ботинки и вышла на лестничную клетку. Абсолютно необдуманно закрыла дверь на ключ, не удосужившись проверить, выключила ли я на кухне воду.
Спустилась по лестнице на первый этаж, хотя могла воспользоваться лифтом.
Открыла подъездную тяжелую дверь.
Мурат успел стать моим другом всего за несколько часов знакомства.
Вышла на улицу.
Казалось, он узнал обо мне все, хоть я ему ничего не рассказала.
Перешла дорогу.
Я помнила, как он смотрел на меня, когда я стояла в крепких объятиях Лаури – понимающе смотрел. И улыбался.
Не помню, как дошла до парка. Тем более не помню, почему села не на скамейку, а в снег. Абсолютно не понимаю, почему при этом отмахивалась от людей, что пытались мне помочь, а кого-то из них даже послала по адресу.
Слезы застилали глаза серым туманом. Откуда в человеке их столько? Плачешь, а они все равно текут и текут, как будто так и надо.
Горячий ком встал в горле, и мне начало казаться, что сейчас я задохнусь.
Как странно – я почти не знала его, не считая нескольких часов личной встречи, да писем на электронную почту и смс-сообщений. Как странно – я привязалась к человеку, песни которого распевала в детстве на каждом углу и даже подумать не могла, что когда-нибудь познакомлюсь с ним… За 10 дней до его смерти.
Как странно, странно, странно…
«Девушка, вы плачете? Девушка, может быть, Вам помочь?».
Уходите. Отстаньте. Не спрашивайте.
Помню, я бродила по городу, кусая губы, не чувствуя боли – я отморозила себе все, что можно. Наверное, тогда я не смогла бы сказать ни слова, только шевелить губами, которых не чувствовала вообще.
Пальцы окоченели.
Я плохо помню все те часы, которые я провела на улицах города, бродя на морозе в -10 градусов без куртки, шапки и шарфа, и уж тем более – без перчаток.
Щелчок. Я открыла подъездную дверь.
Шлеп-шлеп – шагают бесчувственные ноги по лестнице, хотя есть лифт.
Обмороженный палец нажимает на звонок обитой кожей двери, и не сразу попадает на маленькую пипочку.
Дверь раскрывается, и я не сразу соображаю, кого вижу на пороге.
- Господи, Лина! – Он подхватил меня на руки, и я обняла его руками за шею, задыхаясь от слез. – Девочка моя… Моя девочка, моя маленькая…
Хлопок двери, которую он закрыл ногой.
- Господи, глупенькая, зачем же ты по улице таскаешься без куртки, а если бы ты где-нибудь упала, получила полное обморожение, не смогла бы двигаться? – Сердито тараторит он, укутывая меня в плед, растирает замерзшие ладошки, согревает своим дыханием.
Мне хотелось сказать, что ничего такого не случилось, но ледяные губы не слушались меня. Лаури влил в меня две кружки горячего, обжигающего чая с бренди, пока я смогла прошептать:
- Мурат умер.
- Я знаю, - тихий голос в ответ, и, подняв на него изумленные глаза, я увидела в его взгляде грусть. Он понимал меня, понимал, как больно терять людей, которых ты знал, которые успели стать дороги.
Слеза поползла по щеке. Я попыталась оттереть ее ладонью, но Лу сам осторожно поддел ее пальцем, вытер о футболку, а потом привлек меня к себе, поглаживая по голове. В мозгу крутились строчки: «Кто-то простит, кто-то поймет, но от меня любовь не уйдет…», в сердце что-то переворачивалось. Он прижимал меня к себе и молчал, но слова были не нужны.
Молчание.
Умиротворение.
Мы сидели в объятиях друг друга, и боль постепенно отступала, становилось не такой болезненно-острой. Я медленно согревалась, укутанная в плед, прижатая к его груди. Промерзшие части тела оттаивали, и мне казалось – я вижу, как лед каплями воды падает на пол, собирается в лужицы и испаряется, сливается воедино с воздухом. Пульс приходил в норму.
Тепло Лаури передавалось и мне, равномерно распределялось по телу, и как-то так получилось, что я подняла голову, а он как раз-таки ее опустил, и наши губы соприкоснулись. Лу охнул, не отрываясь от моих губ и стискивая меня в объятиях, и я почувствовала, как с плеч соскользнуло одеяло, но не обратила на это внимания. Хотелось, чтобы время остановилось, не бежало вперед так быстро, отстукивая положенные минуты, хотелось всегда вот так вот сидеть в его объятиях и целоваться… Его губы казались такими горячими по сравнению с моими, и меня не покидало ощущение, что он стремится меня согреть. Кровь разгонялась по венам от его поцелуев, а по спине бежали мурашки.
Я не знала, что так соскучилась по нему, по его губам, рукам, телу. Черт. Когда Лаури отстранился, я протестующе простонала что-то и снова потянулась к нему – маленькая дурочка, нуждающаяся, как никогда, в защите и ласке.
- Что ты со мной делаешь..? – Прохрипел Лу, вновь разыскав мои губы и прильнув к ним в страстном поцелуе.
Голова кружилась от всего происходящего. Я захлебывалась чувствами, они рвались наружу, пытаясь освободиться. Обнимая его, я шептала что-то вроде: «Пожалуйста… Не уходи сейчас…». Только не сейчас. Когда он мне так нужен…
Я. Тебя. Люблю…
Ты. Мне. Нужен…
Нет нужды в каких-то словах, когда губы и руки говорят совсем другое. Когда вопреки любому «Нет!» тела кричат: «Да!». Когда разум понимает, что большего, чем ночь любви, не будет, а сердце этого осознавать упорно не желает. Когда одежда летит по углам, а пальцы сплетаются вместе. Когда поцелуи оставляют ожоги на обнаженной коже. Когда сердца колотятся в такт. Когда твое дыхание становится продолжением моего. Когда мир сужается до размеров кровати.
Когда ты со мной.
А потом я лежала в его объятиях, свернувшись калачиком, и плакала, а Лаури гладил меня по голове и изредка касался губами моих губ. И в этот момент мы оба понимали две вещи: что утром придется в очередной раз «остаться друзьями» и что периодически нас все равно будет кидать друг к другу в постель, как бы мы ни старались этого избежать.
А утром я ушла домой, пока он спал. Боясь, что он проснется, вздрагивая от каждого шороха – ушла. Улица встретила меня холодом – ведь я была без куртки, но удалось быстро поймать такси. Доехала до дома, сходила за деньгами, оплатила – все на автомате, а сердце осталось там, с ним. Я ведь никогда не видела, как он просыпается по утрам, потягивается, протирает глаза. И от этого так странно, невыносимо больно.
На телефоне – несколько непринятых звонков и две смс. Одна от Наташи. Я строчу ей ответ, а глаза вновь застилают слезы.
Страшно представить, как ей сейчас плохо.
И тишина давит всем своим весом.
Но надо жить.
Надо.

 Отправлено: 10.03.08 16:35. Заголовок: Прошел месяц. Постеп..

Прошел месяц. Постепенно я оправилась от шока, связанного со смертью Мурата, моя жизнь вернулась в обычное русло.
Утро февральского дня настигло меня вместе с телефонным звонком. Я отрыла мобильник и сонно пробормотала в трубку:
- Пентагон слушает. Министр обороны Роберт Гейтс на связи…
- Линка, хорош прикалываться! – Это был Лаури, и меня снесло с кровати, как всегда бывало от звуков его голоса. – Давай приезжай на студию, у нас появилась новая группа, интересно было бы узнать твое непредвзятое мнение.
- Хорошо, - и я отключилась.
Значит, в «Династию»…
Лаури встретил меня у входа на студию. Я мимоходом улыбнулась ему, пытаясь принять бодрый вид, хотя после вчерашнего обморока мне до сих пор было не по себе. Врач сказал, что ничего страшного, что это просто переутомление, но все же, все же…
- У нас группа новая появилась, между прочим, из России, - Лаури пропустил меня вперед, собственно в репетиционный зал. – Тебе понравится.
Я кивнула. Внутри уже сидели Паули, Антти (третий совладелец «Династии») и Аки, который, как всегда, ничего не делал и просто шатался по студии. Проигнорировав стул, я села на полу, скрестив ноги в позе йога, и с интересом прищурилась на новых исполнителей.
Лидер коллектива определился сразу же – невысокий молодой человек с пронзительно-голубыми глазами и в красной бейсболке козырьком назад. Он сидел на стуле и задумчиво перебирал струны гитары, в то время, как другие музыканты потихоньку настраивали инструменты.
- Группа называется Offroad, - просвятил меня шепотом Паули, сидящий рядом на табуртетке. – Я их пригласил.
Я удивленно приподняла брови, обычно мальчики сами не занимаются прослушиванием демо, а оставляют все это на Антти. Словно услышав мои мысли, Рантазалми пояснил:
- Антти дал мне их запись прослушать, и они зацепили меня чем-то, я даже не могу объяснить, - Он беспомощно пожал плечами и улыбнулся. – Они, между прочим, из России, твои земляки! – Он подмигнул мне.
- Что-то мы совсем много стали русских звать на студию записываться, - ворчливо заметил Антти. – Как будто своих нету..!
- Не ворчи, а лучше слушай, - шикнул на него Аки, поигрывая в воздухе барабанной палочкой. Он никогда с ними не расставался. Вообще никогда, и у меня было подозрение, что мой лучший друг даже в туалет с ними ходит.
Offroad, Offroad… Что-то знакомое сквозило в самом названии, слово перекатывалось на языке, как маленькая льдинка, но я никак не могла понять, что же меня так затронуло в этом простом слове. Я закусила губу, глядя на вокалиста, и почему-то его лицо тоже начало казаться мне знакомым, как будто он пришел из того самого прошлого, которое я так стремилась забыть… Прошлого, которое осталось всего за восемдесят километров отсюда – так близко и так далеко…
Наконец, инструменты были настроены. Парень в бейсболке провел рукой по струнам, и гитара послушно запела. Казалось, сам инструмент признал в нем своего хозяина, хотя до этого на нем играли сотни претендентов на запись в «Династии». Ребята никогда не позволяли на первом прослушивании играть на своих инструментах, только на студийных, и я не могла понять, почему они это делают, но не спрашивала.
- You know as well as I, I’m mad for loving you… I really lose my mind, I lose my head whatever you do… And when I see your eyes, I’m really sure you’re only beautiful girl in the world…You’re the only one I ever need…Just believe me that I do indeed, - голос вокалиста поражал богатыми интонациями и силой, ласкал слух. Я закрыла глаза, полностью утопая в музыке. Для меня сейчас не существовало каких-то технических тонкостей, тональности, точности звучания – только сама музыка, слова, голос…
И это ощущение, что слышу я его не в первый раз… Оно не исчезло, а только усилилось…
-Queen of my heart, Queen of my heart, If you’ll share my feelings Believe me nothing will tear us apart… Queen of my heart, Queen of my heart Just give me a sign On a where to start…
Сердце неуловимо сжалось в груди. Каждая девушка мечтает, чтобы ее любили, чтобы называли ее так – Queen of my heart, и неважно, на каком из языков мира будет звучать эта фраза, главное, чтобы она шла от чистого сердца. Я оглянулась на Лаури – он неотрывно смотрел на ребят, чуть нахмурившись, и я даже знала, о чем он сейчас думает – о группе, о звучании, о тексте, о технике… О чем угодно, но он никогда не догадается, что сводит меня с ума… Что у кого-то на свете есть владычица всех мыслей и чувств, а у кого-то – только безжалостный хозяин, только человек, который, сам того не зная, уничтожает изнутри… Как орава гуннов, он оставляет за собой только выжженную пустыню, только боль… Но при этом – он, только он способен внушить безумную любовь.
Только от его взгляда задыхаешься и понимаешь, что никто другой никогда не заставит чувствовать то же самое.
Лаури… На глаза навернулись слезы, но я закусила губу и упямо загнала их обратно.
Маленький хрустальный шар чувства, которое переполняет меня, и я никогда не позволю никому дотронуться до него, залапать грязными пальцами… Пускай он не будет рядом, но я никому не позволю сделать ему больно… Никогда…
- All the time I think of you, you know it’s true. Wherever you are doesn’t matter how far… You just believe in this and forgive me please, So what can I do if I can’t stop loving you?
Усилием воли я заставила себя вернуться в реальность, на студию «Династия». Вокалист как раз закончил петь и отложил гитару, сдернул с головы бейсболку. Бейсболку…
Догадка пришла неожиданно.
- Ян! – Заорала я, вскакивая. Все удивленно обернулись на меня. Спиной я почувствовала, как Лаури напрягся – он не ожидал, что я окажусь знакома с лидером группы. – Ян, черт возьми, это же я, Линка, помнишь меня?!
Наверное, со стороны это выглядело странно – глупо улыбающаяся девушка и удивленный молодой человек, в глазах которого постепенно, по мере прибытия воспоминаний, появлялась радость.
- Линка!
Я бросилась ему на шею и крепко обняла.
Я так давно его не видела… Когда я училась в восьмом классе, Ян уже заканчивал школу. Он повсюду таскался с гитарой, что-то сочинял и напевал. Спортивный зал после последнего урока физкультуры. Я зашла туда в поисках преподавателя – он должен был принять у меня зачет. Учителя я не застала, зато мое внимание привлек юноша, сидящий на скамье и что-то напевающий под гитару.
- Здорово играешь, как тебя зовут? – В тринадцать лет я не умела бояться знакомиться с интересными мне людьми…
А потом Ян окончил школу и уехал в Америку, учиться. И я его не видела больше… До сегодняшнего дня.
- Господи, как ты тут оказалась?! – Ян отстранил меня от себя немного и с удивлением и лаской смотрел мне в глаза своим пронзительным и чистым взглядом. Он почти не изменился. - Я не думал, что вообще встречу в Финляндии кого-то из старых друзей!
- Потом расскажу, - отмахнулась я, вцепившись в его руку. – Ты-то как?
Случайно я бросила взгляд на Лаури, и даже на мгновение застыла – он выглядел ледяной статуей, так холоден и страшен был его взгляд. Мне стало не по себе, и, глядя на его напрягшуюся фигуру, я облизнула пересохшие губы.
В чем дело?
- Вы знакомы? – Чеканя каждый слог, спросил Лу, сверля меня глазами.
- В этом есть что-то, что не дает вам покоя? – Спокойно парировал Ян. – Вы хотите поговорить об этом?
- Я просто хочу знать, каким образом оказалась знакома девушка, которую я продюсирую, - «и с которой я периодически сплю», закончила я мысленно и горько, - с вами? – Лаури чуть-чуть смягчил тон, и меня вдруг посетила дикая мысль: «Да ведь он…ревнует?!», но я тут же отбросила ее как невозможную, и даже мотнула головой, чтобы окончательно от нее освободиться.
- В этом нет ничего удивительного, мы учились вместе в школе, - Ян улыбнулся открыто и дружелюбно, и Илонен не смог не улыбнуться в ответ, хоть улыбка и получилась преизрядно натянутой.
Паули, стремясь разрядить обстановку, подошел к Яну и протянул ему руку:
- Нам очень понравилось, как вы поете, и я хочу пригласить вас к себе в кабинет, чтобы обсудить детали.
Мне показалось, или я уловила, что Лаури прошептал что-то вроде: «Понравилось, нам? Говори за себя…». Но, может быть, мне действительно почудилось.
- Я подожду тебя у выхода, и мы сходим в кафе, - я подтолкнула Яна в спину. – Расскажешь обо всем.
Он кивнул и вышел следом за Паули, а Лаури подошел ко мне и отвел в сторону.
- Ну и что ты себе позволяешь?! – Прошипел он.

 Отправлено: 10.03.08 16:35. Заголовок: - Тебе что-то не нра..

- Тебе что-то не нравится?! – Я с вызовом посмотрела ему в глаза и почувствовала, что колени опять подгибаются, как назло, и хочется верить, что он ревнует, потому что любит. Меня пронзили две зеленые молнии, и я упрямо сжала губы. – Ян – мой старый друг, - я облизнула пересохшие губы. – И я не собираюсь отчитываться перед тобой! – Я прищурилась, и вдруг… В его глазах промелькнуло что-то странное. Сердце замерло, а потом заколотилось так быстро, что пульс, наверное, зашкаливал. На секунду мне удалось поймать в его взгляде пронзающую до костей боль, но потом она опять скрылась за громом и молниями.
Показалось. Как всегда.
- Не собираешься?! – Выдохнул он злобно. – А придется! – Он сжал мои плечи обеими руками, и от боли у меня потемнело в глазах на мгновение. – Я не хочу делать тебе больно… - Он немного ослабил хватку. – Я просто прошу понять и меня, - губы у него дрогнули. – Я не хочу, чтобы в один прекрасный момент ты заявила, что выходишь замуж и вы оба уезжаете обратно в Россию, а я остаюсь у разбитого корыта! Я вложил в тебя столько сил…
- …И денег, - жестко закончила я. – Ты жалеешь тех денег, что стоила моя раскрутка. Мне следовало бы догадаться. Прости, что вешалась тебе на шею! – Процедила я, стараясь скрыть звучащие в голосе слезы.
Нет. Я не сломаюсь. Не заплачу.
- Дура! – Лаури крепко обнял меня. – Какая же ты дура… - Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в губы, страстно, почти до боли. Я почувствовала, что ноги перестали меня держать, и, если бы не его руки, я бы давно оказалась на полу. Илонен отстранился от меня и вытер губы тыльной стороной ладони. – Прости… - Шепнул он. – Я… Я не хотел делать тебе больно… Прости… - И он быстрым шагом вышел из зала.
Я сползла вниз по стене и уронила голову на сложенные на коленях руки. Лаури… Что же ты со мной делаешь? Зачем? Перестань! Я не плакала, нет, просто на душе опять было пусто и выжжено, как и всегда. Как и всегда, когда он прикасается ко мне. Или обнимает. Или целует. Ведь он не придает этому значения, а я умираю от боли и счастья.
Странно – почему-то боль и счастье всегда рядом, будто одно не может без другого.
- Лин, что с тобой? – Я подняла глаза. Ян присел передо мной на корточки. – Он тебя обидел?
- Нет… Нет, что ты! – Я через силу улыбнулась. – Просто он…
- Против того, что мы с тобой старые друзья, - закончил за меня Ян. Он даже не спрашивал, он утверждал, и я узнала окончательно того Яна, с которым дружила много лет назад. – Лин, даже не старайся меня обмануть, у тебя ничего не получится, девочка, я тебя читаю, как раскрытую книгу, - он улыбнулся. – Пойдем, - взяв меня за руку, Ян помог мне подняться и потянул к выходу. – Ты, кажется, обещала сводить меня в кафе? Я могу понимать это как приглашение на свидание? – Он лукаво подмигнул мне, и я не смогла не рассмеяться.
…Мы сидели в каком-то кафе неподалеку от студии и пили кофе с мороженым. Народу было немного, но на нас в основном никто не обращал внимания. Возможно, потому, что никто еще не видел меня в обычных джинсах и куртке – для всех я была девушкой а-ля «финская Эми Ли», или, как называл меня Вилле Вало, «готическая цыпочка». Оно и к лучшему… Я улыбнулась, помешивая кофе и разбалтывая таким образом мороженое.
- Ну, рассказывай, - Ян подпер рукой щеку и выжидательно уставился на меня. В приглушенном освещении его глаза казались совсем синими.
Я открыла рот и поняла, что не знаю, с чего начать.
Ну совсем не знаю.
Вот ни капельки.
- Давай сначала, - подсказал мне друг. – С самого момента, как увидела этого человека в первый раз. Я никуда не тороплюсь.
И я рассказала. Рассказала, сбиваясь, срываясь, кусая губы и иногда даже замолкая, но – рассказала. Все без утайки. И то, как мы в первый раз переспали, и то, как его бросила Паула, и многое другое, что никому бы никогда не рассказала. Ян выслушал меня, не перебивая, лишь иногда барабаня пальцами по столу, что выдавало крайнюю степень его задумчивости. Некоторые фразы давались мне с невыносимым трудом, некоторые вылетали с такой легкостью, что я даже удивлялась этому немного.
Наконец, я закончила рассказ и вздохнула, опираясь на спинку стула.
- Вот так.
- Мда-а… - Протянул Ян. – Ситуация…
- Без тебя знаю, - огрызнулась я, и тут же спохватилась: - Извини.
Ян только махнул рукой.
- Знаешь, я сразу понял, что между вами что-то есть, - начал он, отпивая немного остывшего кофе из белой кружки. – Когда мы с тобой стояли рядом, этот Лаури на тебя так смотрел, будто бы ты его собственность, уж прости. А ты его любишь безумно. Я вижу.
- Ян, он не такой, каким ты его представляешь, - я почувствовала, что должна как-то оправдать любимого человека. – Он…
- Он просто бесчувственное бревно! – Заключил друг не терпящим возражения голосом. – Он спит с тобой, но он просто пользуется тем, что от любого его прикосновения ты теряешь силу воли! Лина, он не любит тебя, ему просто нужна женщина, с которой он будет трахаться, когда ему припрет в штанах, вот и все, - голос Яна стал жестче. – Ты ведь и сама это понимаешь. Он не любит тебя. Прости, что делаю тебе больно, но из твоего рассказа получается именно так.
- Я знаю, что он не любит меня… - Прошептала я, отставляя в сторону чашку. – Но я люблю его, понимаешь? Он сводит меня с ума. Я нуждаюсь в нем как в воздухе, в пище. Мне тяжело дышать, когда его нет рядом.
- Все с тобой понятно, - протянул Ян тоном мальчика-ботаника. – Ты влюблена до колик в животе.
- Я ничего не могу с собой поделать… - Я беспомощно взглянула на друга. – Совсем ничего.
Ян ничего не ответил, но в его глазах, таких пронзительно-голубых и знакомых, я увидела и сочувствие, и понимание, и вообще все, в чем я так нуждалась все это время, но не решалась кому-то рассказать о своих сомнениях и чувствах. Боялась? Возможно.
Только сейчас я почувствовала себя вновь восьмиклассницей, которая впервые влюбилась и которой любимый мальчик отказал в танце. Да, и такое было, и на этой дискотеке я с трудом разыскала Яна, и он бросил свою девушку, чтобы успокоить меня, и мы сидели в фойе, а я рыдала ему в футболку.
Ничего не изменилось.
Все та же влюбленная девчонка и все тот же Ян.
Лучший друг.
Дверь кафе распахнулась, впуская нового посетителя. Он направился к нашему столику, и я ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Не Лаури. Я подсознательно сжалась в комочек, пытаясь как-то скрыться.
- Привет, - он, как ни в чем ни бывало, сел на свободный стул. – Я вам не помешал, голубки? – Вроде бы ничего особенного в его фразе не было, но сердце у меня упало куда-то в желудок и забултыхалось в разъедающем его желудочном соке. – Лин, мне нужно с тобой поговорить.
- Я тебя слушаю, - я улыбнулась. – Что-то случилось?
- У меня есть песня для тебя, - Илонен улыбнулся в ответ. – Написал еще вчера, но сегодня не успел тебе показать. Может, пойдем, попробуем ее сыграть? – Он взял меня за руку под столом и крепко сжал, и я поняла, что за одно это пожатие я прощаю ему все.
Приступ прошел, он вновь стал самим собой – моим продюсером, другом, любимым человеком. И пускай он меня никогда не полюбит, пускай… Главное, что он здесь, он со мной, он рядом, он не бросит, не оставит. Он рядом.
Ян тихонько хмыкнул, переводя взгляд с меня на Лаури и обратно и, похоже, что делая какие-то свои выводы, только ему одному известные. Потом он поднялся, задвинул стул и направился к выходу, шепнув мне на прощанье на ухо:
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Как бы это опять не закончилось в постели…
Я показала ему большой и указательный палец, сложенные буквой «о» в знак того, что все нормально. Он ухмыльнулся и ушел.
- Лин, - Лу выпустил мою руку, - я хочу попросить тебя кое о чем, - он облизнул губы. – Постарайся пореже с ним появляться на людях. Не пойми неправильно, просто журналисты не знают слова «дружба», особенно им непонятны подобные отношения между девушкой и парнем. Поэтому… Сама понимаешь, - он побарабанил пальцами по столу. – Пойдем на студию?
Я согласно кивнула.
Нет, Ян, ты неправ.

 Отправлено: 10.03.08 16:36. Заголовок: Прошло несколько нед..

Прошло несколько недель с тех пор, как я вновь обрела старого друга. Пожалуй, именно встреча с ним дала мне возможность пережить то, что происходило между мной и Лаури. Я пыталась понять, в чем дело, почему его отношение ко мне может меняться по нескольку раз за день, но я так и не смогла разобраться в причинах этого.
Он вел себя со мной как-то странно. То добрый и ласковый, как это было раньше, то жесткий и грубый. Я не понимала, что же я делаю не так. Почему происходит такая перемена настроений. Что вообще творится в наших отношениях.
Ян поддерживал меня теперь, как и раньше, но я не могла до конца доверять и ему. Не знаю, почему, но что-то изменилось в нашей дружбе, неуловимо,но изменилось. Конечно, может быть, сказались несколько лет, которые мы провели в разлуке, но предчувствие говорило мне, что дело тут в чем-то другом. Ян крайне негативно относился к Лаури и не упускал случая нахамить ему, причем так, что мой продюсер не понимал, что ему хамят, зато это отлично понимали все остальные. Понимали и потихоньку прыскали в кулак.
За эти несколько недель мы успели записать две песни для моего первого альбома. Конечно, дались нам эти записи нелегко – Лаури и раньше был ко мне строг, а теперь словно бы с цепи сорвался. Я, наверное, еще никогда так не мучилась с записью. Ему все было не так, буквально все. Был момент, когда я не выдержала и вылетела из студии, закрыв лицо руками – он конкретно разозлил и расстроил меня. Но извиняться все-таки пришел, хотя я думаю, что так своей вины и не понял.
У Яна и Паули дела шли веселее – за три недели они успели записать три песни и теперь собирались снять клип на одну из них – “You Promised Me Heaven”. Рантазалми направил запрос в модельное агенство с просьбой прислать им красивых темноволосых девушек для съемок клипа начинающей рок-группы.
Агенство прислало. И много.
Очередь начиналась в коридоре студии, у самой лестницы, и заканчивалась собственно в кабинете у Паули. Никто не ожидал, что на просьбу явится столько девиц, но, очевидно, слава бежала впереди «Династии». А, может быть, даже кто-то из них хотел словить здесь жениха и сделать удачную партию. Все возможно.
Я прошла мимо ожидающих девушек. Красивые, высокие, модельные, они поражали взгляд своей прелестью. Я почувствовала себя гадким утенком по сравнению с ними, и настроение испортилось окончательно. Спиной я чувствовала, что они шептались, переговаривались явно по моему поводу. Среди их разноцветных мини-юбочек, топиков и каблуков я выглядела белой, точнее, черной вороной – длинная юбка, ободранная снизу, и корсет. Причина моего столь эпатажного вида была проста – мы только что закончили снимать последние кадры нового клипа, и я не успела передоеться.
Пройдя мимо них, я уже собиралась зайти к Паули в кабинет, как вдруг услышала позади себя:
- Девушка, если вы не заметили, тут очередь! – Произнесена тирада была жеманным тоном и чуть ли не с придыханием. Я обернулась и увидела высокую, где-то под 180 см девушку с длинными, завитыми в мелкие кудряшки светлыми волосами. Она накручивала на палец прядь и презрительно оглядывала меня с высоты своего роста.
- Вообще-то я тут работаю, - в тон ей ответила я, - и вполне могу сделать так, что Вас, девушка, не возьмут не только в этот клип, но и в любой другой, снятый с участием музыкантов, записывающихся на нашей студии.
Модель сначала покраснела, потом посинела, потом позеленела. Воспользовавшись ее шоком, я открыла дверь и проскользнула внутрь, едва не столкнувшись с очередной претендеткой на роль девушки Яна в клипе. Она вылетела из кабинета, закрываясь длинными волосами и всхлипывая.
- Привет, как у вас дела тут идут? – Поинтересовалась я, плюхаясь на диван.
- Отвратительно, - Ян протер глаза. – Это просто ужасно, Лин, невыносимо, они все такие дуры, что им на съемках придется объяснять, куда поставить ногу, а это убьет и меня, и братьев Баранга, и Паули вместе с нами, - он вздохнул. – Я просто не знаю, что делать.
- У нас уже слова закончились объяснять этим ненормальным, что они не подходят, - поддакнул Паули. – Надоело!
- А давайте помогу? – Я улыбнулась. – Я хорошо умею людей отшивать!
- О, это я знаю, - ехидно протянул Ян.
Устроившись на диванчике поудобнее и закинув ногу на ногу, я полностью вжилась в роль маленькой нахалки-директора по подбору актеров, и дело пошло веселее. От моих ядовитых замечаний любая самовлюбленная и самодовольная модель краснела-синела-бледнела-зеленела и выбегала в коридор со скоростью света, а Ян и Паули просто покатывались со смеха. Наконец, в кабинет, виляя бедрами, вошла та самая, что нахамила мне в коридоре. Я злобно прищурилась и усмехнулась.
Пожалуй, эта – ее звали Анн-Катрин – по своей наглости переплюнула всех. Она сразу же по-хамски уселась к Яну на колени. Мой друг даже оторопел от такого поведения, а я не переминула вставить:
- Девушка, я понимаю, что Вы привыкли работать в более…хм…раскрепощенных местах, но тут Вам не бордель, а приличная студия, поэтому будьте так добры, пересядьте на стул. Если вы его не заметили – вот он, перед Вами.
Паули хрюкнул в кулак, а Анн-Катрин, скорчив недовольную рожицу, слезла с Яна – мне показалось, или мой друг вытер пот со лба? – и присела на предложенный стул, при этом ее юбка задралась по самое не хочу.
- Хм, можно к вам? – В кабинет заглянул Лаури. – Или у вас тут секретный консиллиум, и вы меня не примете?
- Проходи, Лу, - Паули явно обрадовался еще одному человеку в нашей теплой компании. – Гостем будешь.
Илонена двадцать раз просить не надо было – он вклинился в комнату и сел рядом со мной на диван. Я закусила губу, чувствуя кожей его близость. Лаури ухмыльнулся и пододвинулся еще ближе ко мне, так, что колени наши соприкоснулись. Я вздрогнула.
Анн-Катрин тем временем строила ему глазки. Я сжала руки в кулаки и для себя решила – в клипе Яна она сниматься не будет и вообще не появиться на пороге «Династии» больше никогда, во всяком случае, пока я здесь.
- Паули, нам в клип нужна брюнетка? – С самым невинным и ангельским видом поинтересовалась я.
- Ну да, - Рантазалми не понял, к чему я клоню, зато до Яна дошло мгновенно, и они с Лаури одновременно хихикнули, не очень удачно попытавшись скрыть это за кашлем.
- Значит, брюнетка… - Протянула я и, повернувшись к Анн-Катрин, окинула ее оценивающим взглядом. – Мне показалось, или перед нами сидит блондинка? А, может быть, у меня галлюцинации? Девушка, я полагаю, Вам понятно наше решение?
- Да кто ты такая, чтобы решать за продюсеров и музыкантов, ты, паршивая готка?! – Зашипела на меня модель. – Маленькая мерзавка! – И она кинулась на меня, стащила на пол с дивана.
Вцепившись друг другу в волосы, мы покатились по полу, Анн-Катрин пыталась разодрать на мне корсет или еще как-нибудь навредить, я же просто защищалась. Наконец, нас растащили.
Анн-Катрин фыркнула, вырываясь из рук Паули и приводя в порядок волосы, растрепавшиеся во время борьбы. Лаури держал меня в объятиях и что-то шептал на ухо, успокаивая, я даже не вслушивалась, что именно, только тяжело дышала.
- Маленькая моя, успокойся, все в порядке, я здесь, я с тобой… - уловила я его шепот. Лу обнимал меня за талию, прижимая к себе, и я вновь почувствовала, что колени начали потихоньку подгибаться. Илонен усадил меня на диван и сел рядом, крепко взял за руку.
Почувствовав на себе взгляд Яна, я подняла глаза. Мой друг смотрел мрачно и как-то…не так, как раньше. В чем дело..?
- Все, девушка, вы свободны! – Устало произнес Паули, выпроваживая Анн-Катрин, которая успела из дверей кинуть на меня злобный взгляд. – Все остальные тоже свободны! – Крикнул он в коридор. – На сегодня кастинг окончен! – Вернувшись в кабинет, несчастный Паули плюхнулся на стул и достал сигарету, закурил. – Мы так никогда не найдем девушку для клипа… - Мрачно заключил он. – С чем я вас, родные мои, и поздравляю!
- У меня идея, - робко заметил Ян. Паули вскинул на него взгляд, а Лаури процедил сквозь зубы что-то вроде «Твои идеи нас не интересуют!», но похоже, что услышала это только я. – Может быть, - продолжал друг, гипнотизируя Паули своим пронзительно-чистыми глазами, - Лина сможет сыграть в моем клипе?
- Что?! – Взвился Лаури стрелой. – Да ни за что! Я не допущу этого!

 Отправлено: 10.03.08 16:36. Заголовок: - Но почему, Лаури?..

- Но почему, Лаури? – Удивился Рантазалми, которому идея, похоже, пришлась по вкусу. – Лине пойдет на пользу побольше побыть перед камерой, она скорее привыкнет к тому, что она будет преследовать ее большую часть жизни. И идея клипа хорошая, девушка погибает в аварии, в которую попадает со своим парнем, а потом приходит за ним, хеппи-энд, девочки будут визжать и плакать перед экранами.
- Потому что я сказал – НЕТ! – Илонен выпустил мою руку. – Лина не будет сниматься в клипе OffRoad. Как хочешь ищи замену, я не согласен! – И он вылетел из кабинета, хлопнув дверью о косяк так, что стекла задрожали.
- Больной, - пробормотал Ян по-русски.
- Я сейчас, - я тоже поднялась и вышла следом за Лу.
…Он был в своем кабинете, как я и предполагала. Стоял у открытого окна и курил, стряхивая пепел на улицу. Из дверей я видела только напряженные плечи, неестественно прямую спину, будто бы к ней привязали палку. Рядом стояла пепельница, но он ее, казалось, не замечал, а просто смотрел на улицу, на дома напротив.
- Лу? – Позвала его я.
Лаури вздрогнул и обернулся. Я приблизилась и присела на край стола.
- Лу, в чем дело? – Я старалась поймать его взгляд, а он так же старательно отводил его прочь, словно бы не желая смотреть мне в глаза. – Почему ты против того, чтобы я снялась с Яном в клипе? В этом ведь нет ничего плохого, верно?
- Я уже говорил тебе однажды, - отрывисто пояснил он, садясь на подоконник и глубоко затягиваясь сигаретой. – Это может породить огромное количество слухов, Лин, а сейчас – не тот случай, когда они нужны, как воздух, понимаешь? Роман начинающей певицы с начинающим певцом не добавит тебе популярности, а наоборот, уменьшит ее.
- Какой роман, о чем ты, мы же просто старые друзья! – Я начала серьезно нервничать.
- А ты докажи это журналистам! – Лаури с силой затушил сигарету в пепельнице и исподлобья взглянул мне в глаза. – Помнишь, какие слухи распространялись о нас?! Что у нас с тобой служебный роман! Но эти слухи были тебе только на пользу, понимаешь? Все сразу же кинулись узнавать, кто ты такая – чтобы понять, почему я сплю с тобой! А тут… Никто не станет узнавать ничего о тебе, все кинутся слушать группу Яна, чтобы понять, почему ты бросила меня из-за него! А тебе это никак не на руку, - закончив свою тираду, он достал еще одну сигарету и закурил, сильно и глубоко затягиваясь.
Наступило тяжелое молчание. Он уже все сказал, а я просто не знала, что ему ответить, как защитить и себя, и Яна от его подозрений и нападок. Воздух давил своим весом, и становилось все труднее дышать. Было такое ощущение, что мы оба находимся высоко в горах, и кислорода слишком много, и от его избытка сейчас пойдет носом кровь. Сердце билось гулко и тяжело, и казалось, что его стук заполняет все вокруг.
В окно врывался холодный ветер, на дворе был конец февраля. Лаури подрагивал от холода – он был в одной футболке и штанах. Огонек сигареты дрожал в полутьме кабинета.
- Говоришь, слухи о нашем с тобой романе… - Медленно произнесла я, и Лу поднял на меня глаза, не понимая, к чему я клоню. – А ты сам подумай, такие уж ли слухи?
- Я не понимаю тебя, - Илонен выкинул сигарету в окно и внимательно посмотрел на меня.
Я вздохнула.
- Я понимаю, что я для тебя – всего лишь девушка, которую ты продюсируешь, всего лишь подруга, но ты подумай сам – слухи о романе могут оказаться не такими уж и слухами… - Я говорила спокойно, но внутри меня будто бы тайфун клокотал, и мне казалось, что сейчас я не выдержу и сорвусь на крик. – Ты спишь со мной, черт возьми, Илонен, ты со мной спишь! – Я не выдержала и повысила голос, мне хотелось кричать, как кричат сумасшедшие, мне хотелось заплакать, как плачут обманутые женщины, мне хотелось убежать, как убегают трусы, но я продолжала сидеть на краю стола и выкрикивать ему в лицо: - Ты спишь со мной, но тебе все равно, что я чувствую, когда ты рядом, что со мной происходит! Когда ты утром уходишь от меня, оставляя за собой выжженную пустыню, тебе все равно, что я буду пытаться как-то вернуть душевное равновесие, ровно до того момента, как ты снова потащишь меня в постель, чтобы утром забыть обо всем благополучно! И ты не хочешь даже подумать, что я чувствую себя какой-то…продажной шлюхой по типу этой Анн-Катрин! Что я не хочу быть заменителем Паулы! Ты не диабетик, а я не лекарство, не сахарозаменитель! Я – живой человек, черт бы тебя побрал!
Все это я выкрикнула ему в лицо, чувствуя, как лицо начинает гореть, а температура – неуклонно повышаться. Лаури смотрел на меня непонимающими глазами.
- Ты сама не понимаешь, что ты несешь, - он спрыгнул с подоконника, подошел ко мне, взял за плечи и сильно встряхнул. Мои волосы рассыпались по плечам, закрыли лицо. Я чувствовала себя в его руках маленькой тряпичной куклой, марионеткой, впрочем, наверное, такой я для него и была. – Ты сама не понимаешь, что ты со мной делаешь! Ты не сможешь себе представить, что сжигает меня изнутри, когда ты рядом, и как я не хочу, чтобы это происходило, насколько я боюсь делать тебе больно!
- Но все равно делаешь! – Я истерически захохотала. – И такое ощущение, что в эти моменты тебе все равно! Прав был Ян – я для тебя просто маленькая бесплатная проститутка!
Илонен размахнулся и влепил мне звонкую пощечину. В голове зазвенело и помутилось на мгновение, и я почувствовала, как горячий ком обжигает горло…
- Прости, прости, прости меня… - Лу схватил мое лицо в свои ладони и начал покрывать его поцелуями. – Я… О, Господи, девочка моя, прости…
Я обхватила его обеими руками, прижимая к себе и чувствуя, как слезы бегут по щекам, уже не таясь. Господи… Ну что же ты с нами делаешь, почему все так сложно..?
* * *
- Лин, а мы не ожидали, что в клипе будешь ты сниматься, - Николас Баранга чмокнул меня в щеку и улыбнулся, - с другой стороны, это и хорошо, во всяком случае, мы знаем, что тебе не нужно повторять дважды, что делать! – Он негромко засмеялся, надевая бейсболку. – Все готовы? – Он обернулся уже в съемочной группе.
Раздался нестройный хор голосов. Гример наносила последние штрихи на мое лицо. Ян маялся в сторонке. Лаури сидел на стуле в углу съемочного павилиона и мрачно смотрел прямо на меня. Он по-прежнему был недоволен тем, что я снималась в клипе OffRoad, но поделать ничего не мог. Паули и Ян высказались за мою кандидатуру. Конечно, Лаури мог прямо запретить мне, но он… Наверное, он просто немного боялся, что я совсем брошу его… Не знаю. Только он согласился, правда, предупредив, что не позволит своей подопечной сниматься в сценах с поцелуями. Под предлогом того, что могут пойти нежелательные слухи. Ян только хмыкнул ядовито на это его заявление.
…Съемки шли достаточно гладко, во всяком случае, Николас был доволен. Настал черед заключительной сцены клипа – когда Ян и его погибшая в автокатастрофе девушка – то есть я – встречаются на небесах.
Ян лежал на койке, закрыв глаза. Я приблизилась к нему, присела на край кровати. Рука легла на лоб моего друга… Спиной я чувствовала, как Лаури напрягся, наблюдая за съемками. Я потихоньку сглотнула, пользуясь тем, что сижу спиной к камере. Господи, только бы он не разнервничался и не устроил скандал… Встав с якобы «предсмертного одра» моего друга, я прошла к «двери» и, остановившись, обернулась.
Ян сел на койке, спустил вниз ноги, его ступни коснулись ковра. Приблизившись ко мне, он обнял меня и, приятнув к себе, поцеловал.
Так вот, значит, что чувствуют актеры, когда им приходится целоваться перед камерой. Никакого удовольствия, наслаждения, ничего… Даже как-то…безразлично, что ли? Просто тупое желание сделать все правильно, чтобы не пришлось переснимать сцену.
- Стоп, снято! – Заорал Николас. Отодвинувшись от Яна, я облизнула губы.
А в следующее мгновение разъяренный Лаури уже пригвоздил его к стенке. Зеленые глаза метали гром и молнии – я редко видела Лу настолько разозленным.
- Лаури, не надо! – Крикнула я, пытаясь оттащить его от приятеля, но Илонен только оттолкнул меня в сторону, продолжая держать моего друга. - Если ты еще хоть раз прикоснешься к ней своими грязными лапами… - Тем временем шипел он, сверля взглядом Яна. – Если ты ее хоть еще раз тронешь…
- То ты – что?! – Выпалил Ян, не отводя прищуренных глаз от моего продюсера. – Ну что ты мне сделаешь, а?
- Тебе не придется уже больше когда-нибудь кого-нибудь вообще трогать, - выдохнул Лу злобно и отпустил солиста ОffRoad, при этом на лице у него застыло самое что ни на есть брезгливое выражение, словно бы он только что съел таракана.
Съемочная группа, застыв, наблюдала за этой сценой, но никто не решался вмешаться, чтобы не навлечь на себя еще больший гнев моего продюсера. Я опустилась на пол и зарылась пальцами в волосы, стараясь глубоко дышать и считая мысленно до десяти.
Боже. Боже. Боже… Как же мне все это надоело, просто безумно. Я больше не могу так. Не могу…
Устала.
- Идем! – Лаури схватил меня за руку, поднял и потащил куда-то, вон из комнаты.
- Пусти меня! – Я попыталась вырваться, но он крепко стиснул пальцами мое тонкое запястье – с некоторых пор я очень похудела, точнее – постройнела. – Пусти меня немедленно! – Никакой реакции.
- Нам надо поговорить, - Илонен втолкнул меня в подсобку с инструментами и, закрыв дверь, прижался к ней спиной. Он еще не успокоился окончательно, и в глазах метались маленькие гневные молнии. – О твоем поведении.
- А что не так? – Я вызывающе уставилась на него, скрестив на груди руки. – Я не понимаю, почему ты злишься. Я просто сделала то, чего от меня хотел режиссер. Я должна была это сделать. И, между прочим, получилось с первого дубля! – Я вздернула подбородок.
Лу в какое-то странное мгновение оказался рядом со мной и стиснул до боли мои плечи, встряхнул. Я зажмурилась, боясь, что он опять ударит меня. В последнее время я не знала, чего еще можно от него ожидать…
- Ты целовалась с ним, вот в чем дело! – Выкрикнул он мне в лицо.
- Тебя это задевает? – Я открыла сначала один глаз, потом другой, и посмотрела ему в лицо, хотя внутри все сжалось от предчувствия надвигающегося тайфуна. – Тебя задевает, что девушка, с которой ты спишь, целуется с другим?! Как интересно! Тебе же плевать на меня! Тебе же просто нужно с кем-то трахаться, вот и все!
- Заткнись! - Лаури схватил меня за руки и развернул так, что я оказалась прижата спиной к его груди. Слезы покатились по лицу – я не понимала, почему он так обращается со мной, что я ему сделала, и только бессвязно шептала его имя. Он убрал мои волосы и начал целовать меня в шею – сильно, жадно, наверное, таковы вампирские поцелуи… Я тяжело дышала, пытаясь вырваться, но уже понимала, что это бесполезно. Он был сильнее меня. Морально. Физически.
Развернув меня к себе, Лаури выпустил мои запястья и с силой притянул к груди, впиваясь в мои губы.
Господи… Прекрати же мучить меня! Что ты пытаешься доказать?!
Сердце колотилось, как безумное, оно уже подобралось к горлу. Я чувствовала горячие руки на своем теле – а от губ не было сил оторваться. Воздух раскалился и стало нечем дышать – он обжигал легкие, как языки пламени. Чертовы языки пламени…
Малейшее колебание воздуха вызывало какие-то непонятные ощущения. Я ничего перед собой не видела, а ногти царапали его спину, впивались в кожу. Пока еще возможно – сделать его ближе, ближе, ближе…
Волна болезненно-сладкого чувства прокатилась по телу, заставляя содрогнуться.
- Моя, слышишь? – Прохрипел Лу мне прямо в ухо.
- Да! – Выдохнула я, оставляя на его спине дорожки от ногтей и рыдая от какого-то странного ощущения.
Возможно, именно так чувствуют себя шлюхи?
Возможно…
…Когда воздух понемногу вернулся в норму и стало легче, я смогла оглядеться. По подсобке с инструментами словно Мамай с войском прошелся, и, глядя на футболку Лаури, сиротливо и даже как-то обвиняюще висящую на футляре с гитарой, я вдруг поняла, что плачу, и сквозь слезы шепчу:
- Боже, ну что же ты со мной делаешь, что?! Почему? Зачем? Что ты хочешь от меня? Неужели ты не понимаешь, что причиняешь мне боль? – Шепот ножом для бумаги разрезал остывающий воздух, бился в висках пойманной птицей.
Сильные руки обняли меня, прижали к груди. Слезы душили, и, когда он повернул мое лицо к себе и начал целовать, я даже не сопротивлялась. Не было ни сил, ни желания.
Поцелуй был другим – не требовательным, не властным, а умиротворяюще-нежным. Легкие прикосновения губ – как дуновение летнего ветра. Уткнувшись носом Лаури в шею, я всхлипнула.
- Девочка моя, не плачь… - Его шепот у самого уха. – Девочка моя, знала бы ты, как дорога мне… К черту все, неужели ты не понимаешь этого… - Он покрывал невесомыми поцелуями мой висок, а я боялась даже пошевелиться, чтобы не обнаружить, что сплю… - Как долго я боролся с чувствами к тебе – такими странными, противоречивыми, я сам не понимал, что ты значишь для меня. Как много…
Вдруг он отстранился. Я подняла на него изумленные глаза – и вновь передо мной был тот самый Лаури, которого я знала.
- Прости, о Боже, прости меня, - лихорадочно пробормотал он и, быстро одевшись и ни слова больше не сказав, вышел из подсобки. А я осталась сидеть, думая почему-то о том, сколько тонального крема изведу на уничтожение последствий его страсти.
Хотелось свернуться калачиком среди всех этих инструментов и лежать так долго-долго, пока мир не прекратит вращаться под ногами, словно бы ничего не случилось… Пока все чувства не потонут в глубине сердца. Пока они не умрут мучительной смертью…
Без тебя так холодно.
Холодно.
* * *
У меня кружилась голова от того шума, что производился вокруг меня, из-за меня. Стрекот камер, щелканье затворов фотоаппаратов поклонников, вспышки цифровиков – мне казалось, что от всего этого я рано или поздно сойду с ума. Лаури Йоханнес Илонен и Паули Рантазалми туго знали свое дело – не прошло и года с тех пор, как они пустили в ротацию мою первую песню, а журналисты готовы разорвать меня на тысячи, миллионы кусков. Мне хотелось сжаться в маленький комочек, спрятаться в самом темном углу, а если кто-нибудь приблизиться – то громко закричать что-то из серии «Не приближайтесь ко мне!». Мне хотелось сейчас, в данный момент, немедленно превратиться в улитку, юркнуть в свою ракушку-домик и никогда, никогда не вылезать оттуда.
- Скажите, а эти слухи о романе с солистом новой группы OffRoad - правда?

 Отправлено: 10.03.08 16:37. Заголовок: - А как же Илонен? ..

- А как же Илонен?
- Скажите…
Мне хотелось закричать, да так, чтобы от моего крика треснули стекла и посыпались на их корреспондентсткие головы. Легко говорить о том, то публичные люди должны держать себя в руках, но попробуйте это делать, если к вам в переносном, конечно, смысле лезут в постель, при этом прихватив с собой фотоаппарат и диктофон, ловят каждое твое неосторожное слово, чтобы потом вывернуть его наизнанку…
Добро пожаловать в школу под названием «Жизнь», детка. Учись хорошо.
В последнее время эта мысль стала появляться все чаще и чаще. Она не давала мне покоя, вгрызалась в мозг, хваталась за него зубами и не отпускала.
Чем дольше я анализировала свое обучение в жизненной школе, тем отчетливее понимала, что переводные экзамены в следующий класс я не сдам. Моей самой крупной ошибкой стал Лаури, и исправить эту ошибку я не могла. Наверное, если бы я тогда не появилась на пороге «Династии», все было бы гораздо легче и проще, только смысла говорить об этом уже нет. Время невозможно повернуть назад. Оно неумолимо. И остается только надеяться на чью-то милость.
…Перед релизом моего первого альбома Лаури и Паули решили организовать автограф-сессию для всех желающих. К этой их затее я отнеслась довольно скептично, главным образом потому, что мне казалось – никто не придет. Илонен лишь загадочно улыбнулся и пожал плечами, мол, всякое может случиться. Поразмыслив, я решила, что, возможно, человек двадцать и появится, однако, выйдя из машины вместе с Лаури, я никак не думала, что увижу человек сто – сто пятьдесят. Заметив меня и Лу, подростки ломанулись вперед, и я вцепилась в руку Лаури. Наверное, я была бледна, как толченый мел, потому что он обхватил меня за талию и прижал к себе. Тут же замелькали фотовспышки, и я отчетливо услышала возглас:
- Так это правда! Они действительно встречаются!
Решительно схватив меня за руку, Лаури протащил меня сквозь толпу подростков, и только когда мы оказались внутри музыкального магазина, в котором должна была проходить автограф-сессия, то смогли вздохнуть более или менее спокойно.
- Как ты? – Лу ободряюще мне улыбнулся. – Я уже привык просто, а вот ты…
- Знаю, - я потерла руками предплечья. – Немного странно не стоять в этой толпе с блокнотом и ручкой наготове, а быть причиной всего этого сумасшествия. Лаури, я не привыкла.
- Я понимаю, - прервал он, обхватив меня за плечи и притягивая к себе. – Ты привыкнешь, - шепот на ухо, и я почти успокоилась.
Как всегда, когда он рядом. В такие моменты мне мир становится не нужен – лишь бы Лаури подольше побыл со мной. Держал за руку, говорил что-то, не отпускал от себя – все, что угодно. Это стало какой-то зависимостью, и меня это пугало безумно, однако сделать что-то с этим было выше моих скромных сил.
А потом мне стало не до каких-либо мыслей вообще. Входящие подростки, смущаясь, протягивали мне обложки сингла, фотографировали. Вспышка на мгновение могла ослепить, но потом все вновь приходило в норму. Девчонки весело щебетали, прося меня расписаться «Ханне, Пауле, Сабрине» и так далее и тому подобное. Под конец у меня уже даже не было сил улыбаться, но я понимала – это моя работа, и ее надо выполнять так, чтобы никто не придрался.
Вдруг передо мной положили фотографию. Не глядя, я взяла ее в руки, и мне показалось, что движение частиц в воздухе остановилось. На меня смотрела счастливая семья – девушка в голубых джинсах и топике, мужчина и женщина. И этой девушкой была я, а супружеской четой – мои родители. Я почувствовала, как на глаза навернулись слезы, казалось, вот-вот они хлынут по моим щекам, ничуть не считаясь с умело наведенным макияжем. Губы задрожали.
Я медленно подняла взгляд, стремясь посмотреть в глаза человеку, что принес мне фото из моего собственного семейного альбома, спросить, где же он взял его, черт побери, но когда я это сделала, необходимость в каких-либо вопросах вообще отпала. Сверху вниз на меня смотрел высокий мужчина средних лет, с пронзительно-серыми глазами, прятавшимися за стеклами очков. Мой отец…
Я сглотнула.
- Папа...? – Я изо всех сил пыталась заставить свой голос звучать спокойно, однако ничего не получалось – он все равно предательски дрожал. – Что тебе нужно?
- Дочка… - Отец сделал какое-то движение, что можно было принять за попытку дотронуться до моей руки, лежащей на столе, но я нервно отдернула ее и спрятала на коленях. Лаури подался вперед, переводя настороженный взгляд с меня на отца и обратно. Он не понимал, о чем мы говорим, потому что между собой мы всегда говорили по-русски, но, видимо, инстинктивно чувствовал, что происходит что-то экстраординарное. – Дочка, я хотел извиниться перед тобой. Я, наверное, виноват, что тогда не…
- Виноват?! – Я сорвалась на крик, вскочила, оттолкнув стул, который тотчас же с грохотом рухнул на пол. – Да, черт побери, ты кругом виноват! Ты выбросил нас, как ненужных котят, на помойку, и тебя абсолютно не волновало, что будет со мной и мамой! Ты оставил нас, думая, что мы проживем и без тебя, но моя мать не могла без тебя существовать, и теперь я одна, совсем одна, и угадай, кто в этом виноват?! Правильно, ты! – Папа пытался вставить хоть какое-то слово, но я не могла этого ему позволить. Я кипела изнутри, как какой-то злобный чайник, разве что только не пыхтела. – Я выбиралась из этой грязи сама, как умела, и у меня это получилось, черт возьми, получилось, и я вовсе не хочу, чтобы теперь ты заявился со своими покаянными речами в мою заново отстроенную жизнь! Я тебя ненавижу! – Выплюнула я и разрыдалась, громко и с какой-то мазохистской радостью. – Ненавижу… - Всхлипывала я, растирая по лицу косметику. – Ненавижу…
- Господи, Лин! – Лаури подскочил ко мне и крепко обнял. Я уткнулась в его плечо и вцепилась зубами в футболку, силясь сдержаться. – Убирайтесь отсюда! –Зашипел он на папу. – Немедленно убирайтесь! Тихо, Лин, тихо, малышка… - Он гладил меня по волосам. – Тихо…
Я спинным мозгом чувствовала, что отец ошарашен и раздражен.
- А Вам-то какое дело, молодой человек?! – Папа перешел на финский. – Это наше семейное дело, не вмешивайтесь в него! Вы ей даже не муж!
Илонен напрягся.
- Я ее парень, - процедил он. Я отшатнулась и уставилась ему в глаза. Что он несет?! – И все, что ее касается, касается и меня. Поэтому проваливайте, пока охрана не вытолкала вас взашей, - Лаури говорил тихо, но меня пугали угрожающие нотки в его голосе. Я никогда не видела его таким, ведь даже когда мы ссорились, он не говорил со мной таким тоном – одновременно и холодно, и злобно, и еще черт знает как. По позвоночнику пробежали мурашки.
Папа переводил глаза с меня на Лу и обратно. Я чувствовала, как обстановка в комнате накалялась. Охрана уже давно сообщила ждущим на улице подросткам, что автограф-сессия закончилась, и теперь молча ждала в стороне. Я знала, что если отец попробует что-то сделать мне или Лаури, то они мгновенно его скрутят, но мне все равно было не по себе.
Как будто стоишь в огромном тоннеле, видишь, что на тебя несется поезд, но ничего не можешь сделать. Так и сейчас. Я понимаю, что нужно что-то сказать, что-то предпринять, но меня не слушается даже мой собственный язык.
- Ты с ним спишь? – Подозрительно спокойно поинтересовался отец. Я молчала. Язык присох к небу и был похож на кусок наждака. – Лина, ты спишь с ним? – Я всегда чувствовала, когда отец еле сдерживается от гнева. Сейчас был как раз такой случай. И мне стало жутко. – Отвечай! – Я молчала.
- Вам не кажется, что после того, как вы официально отказались от уплаты алиментов собственной дочери, которой было всего семнадцать, и бывшей жене и были лишены родительских прав, ее личная жизнь перестала Вас касаться? – Лаури мог бы поспорить с моим отцом по холодности тона.
- Я не хочу, чтобы моя дочь спала с мужиком на десять лет старше ее только из-за того, что хочет пробиться в шоу-бизнесе! – Взвизгнул папа. – Я не хочу, чтобы моя дочь стала шлюхой!
Этого я уже не могла стерпеть. Вся эта сцена казалась мне мерзкой, отвратительной и пафосной. Я закрыла лицо ладонями и бросилась к черному ходу. Вслед мне что-то кричал Лаури, шипел отец, но я ничего не слышала – хотелось бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше. Оказавшись на улице, я прислонилась к стене и сползла по ней вниз, задыхаясь от колотящегося у горла сердца. Ненавижу…
Ноги все еще дрожали, они словно бы превратились в кисель и не желали держать меня в вертикальном положении.
Почему все именно так?
- Лин, - кто-то позвал меня, и я открыла глаза. Передо мной на корточках сидел Илонен. – Лин, он ушел…
Подавшись вперед, я обхватила его руками за шею и заплакала еще сильнее, прижалась лицом к его плечу и позволила взять себя на руки. Не помню, как он привез меня домой, плохо помню, как отпаивал меня валерьянкой и крепким кофе, но зато помню, как, обнявшись, мы лежали на диване, и я, все еще всхлипывая, рассказывала ему о родителях, о нашей когда-то счастливой семье, о тяжелом бракоразводном процессе, о самоубийстве матери. Лаури слушал меня, не перебивая, и только иногда шептал на ухо что-то успокаивающее. Потом я заснула, но даже сквозь сон мне казалось, что он смотрит на меня…
…Прошло два дня, два длинных дня, которые показались мне вечностью. Каждую минуту я боялась, что в прессе всплывет вся моя история, вся та грязь, в которую меня помимо моей воли окунули. Желтая пресса не переминет потрясти всю мою биографию, без мыла пролезет куда угодно… Они такие. И дело было не в том, что это могло бы на корню испоганить мой имидж. Просто я только вылезла из грязи, а тут меня могли втоптать в нее опять. А я отнюдь не была уверена, что смогу из нее вновь подняться. Я слишком устала. Мне надоело доказывать – нет, не себе, а всему миру! – что я чего-то стою. Мне надоело пытаться стать кем-то большим, чем просто девочка, вылезшая «из грязи в князи».
Я хотела, чтобы меня приняли такой, какая я есть.
Два дня подряд мы с Лаури напряженно работали над новой песней. Вопреки нашему правилу: «Петь только на английском языке!», эта песня была на русском, и написала ее я, в ночь после автограф-сессии. Лаури ушел, не дожидаясь того момента, когда я проснусь, и оставил только приготовленный ужин. Я разогрела макароны с мясом и доела их, давясь слезами злости и обиды – но не на него, а на отца, который, видимо, решил, что знаменитая дочка ему не помешает. Но он не учел одного – теперь он мне не был нужен.
Его маленькая девочка перестала быть его дочерью в тот день, когда он подписал отказ от родительских прав. Теперь он был просто человеком, который много лет назад поспособствовал моему появлению на свет своей спермой, вот и все. Биологическая единица, когда-то совокупившеяся с моей матерью. Человек, который бросил меня именно тогда, когда я в нем нуждалась.
И он мне не нужен.
В наушниках тихо играла музыка – группа Muse, песня “Can’t Take My Eyes Off You”. Огни в доме напротив уже давно погасли. Экран копьютера мягко освещал лицо, а на чистом листе программы Microsoft Word постепенно появлялись строчки…
Звукозаписывающая студия. Паули, Лаури и Ян. Я знала, что голос у меня дрожит, но я все равно пела, не осознавая, что смотрю только на Илонена. Только в его глаза, и чем меньше дрожал мой голос, тем сильнее хмурился Ян. Потому что он знал, кому я пою и что я пою. А еще я знаю, что моих чувств к Лаури он не одобряет, так же, как не одобряет и того, что мы периодически занимаемся любовью. Так странно – иногда появляется ощущение, что газеты правы, и я действительно иду к вершинам шоу-бизнеса через постель. Но я люблю Лаури. И почему-то не могу найти выхода из лабиринта чувств, а, может быть, просто гоню от себя все мысли, которые могли хоть как-то помочь мне вновь обрести почву под ногами.
- Столько разных, непохожих на тебя прохожих, непохожих в городе моём. Перекрёстки, замигали светофоры жёлтым, город замер перед сном… - Голос слегка подрагивал. Вскоре я уже не видела вокруг ничего – только перекресток, и на одной стороне улицы – я, а на другой - Лаури. Машины идут разделительной полосой, а я боюсь потерять его из вида, потому что знаю – если он развернется и уйдет, то я его больше не увижу. - За углом спастись от ветра, с ночи до рассвета караулить счастье, ждать ответа…
Когда-то он говорил, что девушка его мечты вот-вот выйдет из-за угла, просто он этот угол еще не нашел. Как мне хотелось бы быть ею! Горло сдавило, и я с трудом допела до конца песню. Мне хотелось убежать, как убегают те, кому сделали больно. Но я просто села на стул и уставилась в пол. Делала вид, что линолеум – это единственное, что интересует меня в этой жизни, но на самом деле я просто стремилась скрыть слезы.
Прости меня, прости. Мне не стоило делать этого – посвящать тебе песню. Прости меня за то, что вообразила на минуту, что ты можешь любить меня. Прости за то, что позволяю тебе пользоваться собой, как куклой. Прости за то, что люблю.
Несколько минут длилось молчание. Потом Лаури подошел ко мне и присел передо мной на корточки. Я упорно избегала его взгляда – не хотела сейчас смотреть в его глаза. Не хотела видеть в них понимание, но вместе с тем – полное отсутствие любви.
- Мы запишем ее, - тихо произнес Лаури. – Ты молодец, - и эти его слова сейчас были для меня дороже всех денег мира и всей популярности на свете.
- Спасибо… - Шепнула я, обнимая его за шею и сквозь какую-то отчаянную слабость чувствуя, что он обнимает меня в ответ, прижимает к себе.
В тот же день запись была готова – рекордный срок. Паули и Лу были довольны, и, как ни странно, я тоже. Даже какая-то гордость распирала.
- Лин, тебя к телефону! – Крикнула наша сектретарша, Ханна Перкканен. – Какой-то журналист! Подойдешь? Я так понимаю, он хочет договориться об интервью, а менеджера на месте нет!
Я глубоко вздохнула и вышла из собственно студии. Лаури, Паули и Аки даже не заметили моего ухода – они прослушивали получившуюся запись голоса и громогласно спорили на тему музыкального оформления. Ян тихо наигрывал что-то на гитаре в репетиционном зале – может быть, новую песню.
Взяв телефонную трубку, я присела на стул в приемной. Ханна, воспользовавшись случаем, помчалась на кухню – заварить себе чашку горячего, крепкого кофе, такого, какой она всегда любила. И обязательно без сахара. И обязательно в чашке с нарисованной на боку мультяшной собачьей мордой. Честно говоря, я не понимала, что она находила в кофе, но о вкусах не спорят.
- Алло? – Произнесла я в трубку.
- Привет. Вы не возражаете, если я буду называть Вас Лина? – Приятный мужской голос, преодолев все провода и электрическое сопротивление, достиг моих ушей. – Меня зовут Марат Пелтонен, я корреспондент газеты «Ten Stars». Если вы не против, я бы хотел взять у Вас интервью. Понимаете, вокруг Вас ходит много слухов, но Ваши поклонники имеют право знать правду. Не могли бы мы встретиться в любое удобное для Вас время?
Я мельком глянула на часы – девять вечера, а спать хочется ужасно. Сегодня я уже никуда не пойду, да и поздно.
- В принципе, я свободна завтра, во второй половине дня… - Медленно произнесла я, уже предчувствуя шикарный разнос, который мне устроит Лаури за то, что назначила интервью и не посоветовалась ни с ним, ни с менеджером. – Вы знаете кафе «Туман»? – Когда журналист ответил утвердительно, я продолжила: - Тогда давайте встретимся завтра в два часа в кафе? Меня уже знают работники, но Вам лучше спросить у них, кто из сидящих в зале девушек – певица Darkness, потому что я боюсь, что Вы меня не узнаете!
Марат засмеялся негромким, приятным смехом.
- Думаю, что я узнаю Вас без труда. До завтра, - и молодой человек повесил трубку.

 Отправлено: 10.03.08 16:37. Заголовок: …К моему огромному у..

…К моему огромному удивлению, Лаури не то, что не был против того, что я дам интервью газете “Ten Stars”, но еще и похвалил меня за это решение. Оказалось, он сам хотел договорить обинтервью с каким-нибудь журналом, но никак не мог решить, с каким, и нам повезло, что Марат позвонил. Я вздохнула с облегчением – мне очень не хотелось с ним ссориться теперь, когда наши отношения наконец-то вошли в нормальную колею.
Ровно в два я сидела в кафе и ждала неизвестного мне журналиста. Передо мной стояла чашка крепкого, горячего чая и тарелка с куском шоколадного торта – целой бомбой калорий. Впрочем, это меня мало волновало – почему-то сладости на мою фигуру никак не влияли. Наконец, дверной колокольчик звякнул.
В кафе вошел высокий молодой человек. На голубые глаза спадала темная челка, а черты лица были тонкими и, как их называют художники, классическими. Одет он был в джинсовый костюм и черную куртку. Юноша огляделся, а, заметив меня, помахал мне рукой и подошел к моему столику, отодвинул стул.
- Лина? – В жизни его голос оказался еще глубже, чем это казалось по телефону.
- Да, она самая, - засмеялась я, протягивая ему руку. – Разочарованы в моем повседневном имидже? Как видите, я вовсе не та мрачная и готическая девушка, что предстает перед вами на фотосессиях и в клипах.
- Разочарован? – Марат взял мою руку и поднес к губам. – Что Вы, наоборот, я очарован, - галантное прикосновение мягких губ заставило меня вздрогнуть.
Какой странно-красивый парень… Я пожала плечами, наблюдая, как Марат заказывает себе чашку кофе без сахара и достает диктофон и блокнот. Закончив все приготовления, журналист неспешно отхлебнул глоток кофе, поглядывая на меня сквозь длинные ресницы. «Зачем ему такие ресницы!? – Вяло подумала я, ковыряясь ложкой в пирожном. – «Отдал бы какой-нибудь девушке, которую природа внешностью обделила…».
Марат отставил в сторону чашку и открыл блокнот, перелистал исписанные мелким, ровным почерком страницы. Остановившись на какой-то из них, он попытался незаметно включить диктофон, и, хотя я и не сразу увидела его движение, столь же стремительное, как, видимо, и он сам, но зато я смогла очень хорошо разглядеть горящую на аппарате красную кнопочку.
- Начнем? – Марат чуточку приподнял брови вопросительно. Я кивнула. – Я не стану задавать тебе избитые вопросы насчет твоих творческих планов и тому подобных вещей, потому что понимаю, что вся информация, которую следует знать фанатам, лежит на твоей личной страничке на официальном сайте «Dynasty Recordings». Поэтому начнем сразу с того, что не дает покоя многим из твоих поклонников – правдива ли та информация, что распространяется о тебе во Всемирной Паутине и прессе?
- Какую именно информацию ты имеешь в виду? – Я мгновенно напряглась. Марат оказался профессиональным «желтым» журналистом, за каждым его словом так и чувствовался подвох, не выдуманный, но реальный. – Обо мне много чего распространяется, и большинство из этих слухов – неправда.
Я думала, что мне удалось уйти от ответа, но Марат не дал мне этого сделать. Чуть наклонившись вперед, так, что я могла слышать его спокойное, ровное дыхание, неотразимая акула пера чуть улыбнулась.
- А что насчет слухов о том, что ты выгнала с автограф-сессии собственного отца? Говорят, ты устроила настоящую истерику. После этого в прессе активно стали муссироваться слухи о том, что ты – нервная истеричка, которая из-за любой мелочи может вцепиться в волосы, - я слушала его, чувствуя, как зрачки все больше и больше расширяются от удивления. – Твой отец лично заявил журналистам о том, что ты едва ли не выцарапала ему глаза, хотя он всего лишь хотел помириться с тобой…
- Без комментариев! – Отрезала я, возможно, излишне резко, но по-другому сейчас я просто не могла. – Я не хочу об этом говорить, а если кто-то считает, что я истеричка, то флаг ему в руки и мотор в задний проход! – Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
- А ты красивая когда злишься, - совсем тихо произнес Марат, а, заметив мой удивленный взгляд, слегка пожал плечами. – Так же в Интернете появились сообщения о том, что, когда твой отец ушел из семьи, твоя мать покончила с собой, насколько правдивы эти слухи?
- Ты что, корреспондент желтой газеты? – Вскипела я, и чтобы успокоиться, отпила большой глоток кофе, чудом им не поперхнувшись. – У тебя совсем нет других вопросов? Давай договоримся – на личные вопросы я не отвечаю, поэтому, прошу, не задавай ничего из серии «Как зовут твоего парня?» и «Что произошло в твоей семье?», ладно? – Я с легким стуком поставила на поверхность стола свою чашку. С небольшим удовлетворением я заметила, что лицо Марата изменило свое выражение – ну да, наверняка у него только такие вопросы и есть, судя по всему, журналисты без провокационных вопросов – практически то же самое, что акула без зубов, у них сразу становиться нечем кусаться.
- Мне кажется, что твои фанаты имеют право знать ответ хотя бы на один вопрос – что происходит между тобой и твоим продюсером Лаури Илоненом? – Марат снова чуть подался вперед, гипнотизируя меня взглядом ярко-голубых глаз.
- А я считаю, что моя постель – это все же моя постель, и кто бы там вместе со мной не находился, я не хочу это обсуждать! – Фыркнула я. – И никого это не касается, кроме меня и него! – Мое раздражение переходило уже практически в последнюю стадию. – То, что происходит у нас с Лаури, не касается никого, кроме нас!
- Так значит, что-то все-таки происходит? – Сразу же уцепился Марат за мою неосторожную фразу, и я пожалела, что в свое время научилась говорить. – Или было, но прошло? Твой отец утверждал в своем заявлении прессе, что своими ушами слышал, как ты заявила, что Лаури Йоханнес Илонен – твой молодой человек, это правда?
Черт… У меня из глаз едва не брызнули слезы, хотя ничего подобного я от себя вообще не ожидала. Кто его за язык тогда тянул при моем отце, кто? Неужели он не догадывался, что через пару дней эта новость облетит все газеты, а в Интернете появится еще раньше? Какого черта он вообще тогда рот раскрыл?!
Схватив рюкзачок, я, чуть не уронив стул, рванула к выходу из кафе, ничего вокруг себя не видя. Кажется, я врезалась на выходе в какого-то молодого человека, и он даже, кажется, крикнул мне вслед, что я истеричка и дура и надо все-таки смотреть, куда бежишь, но я даже не заметила его оскорблений. Домой, домой, и поскорее!
- Лин, подожди! – Марат догнал меня уже на улице, крепко схватил за запястье, не давая вырваться. Хватка у него была до безумия крепкая, как будто в тиски зажали и не отпускают.
- Пусти! – Я дернулась, но это никакого эффекта не возымело – запястье высвободить я так и не смогла.
- Прости меня, - журналист чуть ослабил хватку, но я уже не пыталась вырваться, тронутая его извиняющимся и в чем-то даже жалобным тоном. – Это моя работа, такая же, как и твоя, только ты поешь на сцене, а я пишу о таких, как ты, выдуманные интервью, чтобы выжить. Я привык, что звезды, конечно, ломаются при ответах на личные вопросы, но им нравится это, ведь вопросы о личной жизни показывают им, что они все еще интересны публике, о них не забыли. Журналисты – всего лишь посредники между общественностью, которая «желает знать, где сидит фазан», и знаменитостями: в какой-то степени мы даже похожи на проституток. И те, и другие платят нам за то, что имеют нас в оба конца. Прости за грубость, но такова жизнь, а она, как известно, штука жестокая, а в некоторых случаях и достаточно невезучая… - Марат отпустил мою руку, но я уже не стремилась убежать, растроганная тем, что он наконец-то сказал мне правду, то, что думает, а не то, что ему велели говорить его начальники. Я смотрела в его голубые, пронзительно-ясные глаза, и мне не хотелось, чтобы он даже выпускал мою руку – просто стоять бы рядом с ним и улыбаться друг другу.
Вдвоем мы вернулись в кафе, все еще держась за руки. Марат клятвенно пообещал, что будет спрашивать в дальнейшем интервью только про работу, и ни про что более. Но наш столик, как выяснилось, был уже занят – за ним сидела благообразная пожилая пара и ждала своего заказа.
- Извините, а вы не видели здесь диктофона? – Марат огляделся, но нигде не увидел своих вещей. – Кажется, я его именно тут оставил.
- Наверное, его забрал тот молодой человек, что как раз уходил, когда мы вошли, - любезно ответил мужчина. – Мы подумали, что это его вещи, но, кажется, ошиблись, - добавила его жена.
Мы с Маратом переглянулись и вдруг начали громко смеяться. Ближайшие столики обернулись на нас, но нам было все равно – мы хохотали так, как, наверное, никогда в жизни не смеялись.
Так в моей жизни начался период под кодовым именем «Марат»…
* * *

 Отправлено: 10.03.08 16:38. Заголовок: Недели бежали за нед..

Недели бежали за неделями, день за днем я просиживала в студии. Группа The Rasmus уехала на долгожданные гастроли, пока только по Финляндии, но все-таки это было продвижение. У них было всего несколько новых песен, однако Мартин решил, что отпуск в связи с раскруткой новых имен и лиц слишком затянулся. Лаури неохотно покинул меня – он считал, что мне еще рановато начинать выплывать самой в мире шоу-бизнеса, где любая акула была готова ухватить за ногу и откусить ее по самое бедро. Но спорить с Мартином Хансеном означало почти то же самое, что биться непокрытой головой о бетонную стену – продюсер стоял насмерть.
Паули тоже был не очень-то доволен – на носу был первый концерт OffRoad в хельсинкском баре Fever, и он не был уверен, что они успеют вернуться к этому времени. Однако уехать пришлось, и 10 марта я осталась в студии одна, без Лаури, без человека, который был для меня одновременно и продюсером, и другом, и любовником, и всем на свете… И любимым человеком, хотя я, как могла, старалась от этой любви избавиться.
Антти как раз показывал мне один из возможных вариантов аранжировки последней записанной мною песни, когда в собственно студию вошел Ян.
- Привет, - друг оперся подбородком о мою макушку и улыбнулся. – Как идут дела?
- Дела, - проворчал Антти недовольно. – Дела, Ян, как сажа бела, вот как дела! Лаури, сволочь такая, уехал на свои гастроли, трахает там девочек по ночам…
- Антти! – Воскликнула я. У меня почему-то никак не получалось привыкнуть к тому, что наш звукорежиссер не стесняется в выражених, когда дело касается того, чем он жутко недоволен.
- …А мы тут работаем, как лошади! – Совершенно не обратив внимания на мой возмущенный возглас закончил Антти. – Ян, чего ты хотел, у нас работа простаивает!
Мой друг улыбнулся. Я не видела этого, но чувствовала. Мы были знакомы уже давно, и в ранние годы знакомства всегда чувствовали друг друга. Я думала, что с годами эта возможность потерялась, но я ошибалась.
- Ты не против, если я Лину украду минут на десять? – Я практически увидела, как голубые глаза приятеля сверкнули задорным блеском. – Я просто хотел сыграть ей свою новую песню, чтобы она оценила, мне это важно.
- Против я, - буркнул Антти, однако махнул рукой в воздухе. Насколько я знала его, это означало – «Валите отсюда, пока я не передумал!».
Ян привел меня в репетиционный зал. Там было пусто – все уже разошлись, ведь часы на стене давно пробили девять вечера. Без Лаури и Паули работники студии могли позволить себе нарушить правило «Работать до посинения!», и старались уйти пораньше.
Ян сел на стул и взял в руки свою любимую гитару. Он прошел с ней все годы становления его музыкальной группы, с ней же он приехал сюда. Гитара приносила ему удачу и счастье… Я села на пол, поджав под себя ноги, и закрыла глаза, приготовившись слушать. Почему-то Яна я не могла слушать с открытыми глазами – только в импровизированной темноте.
- Знаешь, я не Лаури, - начал мой лучший друг, и я в изумлении приоткрыла один глаз, пораженная началом его речи. Ян сидел, остоожно поглаживая кончиками пальцев струны гитары, и задумчиво глядел на меня. – Я не Лаури, но, надеюсь, ты не очень рассердишься, если песню тебе посвятит такой простой смертный, как я?
Я шокированно покачала головой. Тогда Ян осторожно взял пару аккордов, словно бы это был не его родной и любимый инструмент, а чей-то чужой, в первый раз увиденный. Дрожащие, но прекрасные звуки поплыли по комнате.
I’m walkin’ down the streets
In the city that never sleeps
Yeah it’s always the same
In my own point of view

Passin’ slowly through the noisy crowd
Lookin’ nowhere not lookin’ around
There’s somethin’ that I think about
And it is you

There’s somethin’ I’ve got inside
Somethin’ makin’ the wrong things right
Anything that may come
Аnything that I do

There’s something that keeps my engine hot
And I keep on thankin’ God
For amazing precious one I’ve got
And it is you

And let the winds go wild I don’t care

Let the showers pour
It doesn’t matter anymore
If you’re with me forever
Forever and ever

Everyone needs a hand to hold
In this strange cruel and crazy world
When I’m out of the road
And don’t know what to do

Someone’s there for me to hold the light
Someone’s there for me to help me fight
There is someone special by my side
And it is you

Got the greatest treasure by my side
And it is you…
Когда Ян закончил петь, я некоторое время просто сидела, глядя перед собой и ничего не видя. В голове ослепшей летучей мышью билась одна-единственная мысль – «Нет, Ян, пожалуйста, только не это, я не хочу, Ян, умоляю, не надо… Ты же все понимаешь, не надо…». Когда же я наконец осмелилась посмотреть в глаза лучшему другу, то прочитала в них мягкое понимание и нежность. Ян протянул руку и осторожно коснулся моей щеки.
- Лин, будь счастлива, - шепнул он. – Это все, о чем я прошу. Я не ожидал, что знакомая мне с юности милая, застенчивая девчушка превратиться в ошеломляюще красивую девушку, которая даже, кажется, не осознает, как она действует на мужчин. Ты замечательная, я очень надеюсь, что у тебя все будет хорошо…
От ответа меня спас телефонный звонок. Я почти бегом бросилась за рюкзачком. Мобильник разрывался от звонков.
- Алло?
- Лин, привет, - голос Марата, как всегда, ворвался в мое сознание. – У меня к тебе предложение. Наш журнал хочет устроить фотосессию с тобой, а я буду писать статью о начале твоего творческого пути. Я могу заехать за тобой завтра в десять утра? На студию или лучше домой?
Я оперлась спиной о стенку, переваривая полученную информацию. Марат, опять Марат, он что, преследует меня?!
- Лучше на студию, - я услышала свой голос как бы издалека, и даже успела удивиться своему ответу. – До завтра, Марат.
- До завтра, целую, - и он положил трубку. Я села на корточки, все еще держа мобильник в руке, сердце ухнуло куда-то в пятки.
Завтра.
…Редакция журнала, в котором работал Марат, находилась на третьем этаже одного из тех самых зданий, что обычно арендовались компаниями и офисами. Марат уверенно провел меня через пост охраны, но после этого практически сразу же исчез, оставив меня в коридорах редакции, растерянную, смущенную и, к тому же, беспрерывно толкаемую вечно куда-то спешащими «акулами пера».
Почувствовав, что у меня начинает кружиться голова, я прислонилась к стене и уставилась прямо перед собой. Мое состояние можно было назвать ступором. Не в самой тяжелой форме, но близком к этому.
Наконец, ко мне подбежала девушка с ярко-синими взлохмаченными волосами, подстриженными очень коротко, почти под мальчика.
- Лина? – Она затормозила и схватила меня за рукав блузки. – Ну наконец-то, я уже думала, что вообще тебя не найду! Я же могу с тобой на «ты», правда? – Незнакомка тараторила без умолку, нисколько не обращая внимания на мой, мягко говоря, ошарашенный вид. – Меня зовут Сиири, я твой фотограф сегодня. О Господи, да ты не одета еще, идем, Анника свободна сейчас, она тебя накрасит и шмотки подберет!
Сиири, все еще что-то быстро-быстро тараторя (я не успевала за ходом ее мыслей), потащила меня за собой. Я едва поспевала за стремительной девушкой, которая, казалось, состояла из комка нервов. Впрочем, к ней больше подошел бы эпитет – «импульсивная». Насколько я знала людей – а знала я их неплохо – такие, как Сиири, обычно брались за несколько дел сразу и метались между ними, как между двух огней, но при этом каким-то странным образом умудрялись довершить всех их до конца и причем успешно.

 Отправлено: 10.03.08 16:38. Заголовок: - А вообще я была в..

- А вообще я была в шоке, когда Марат сказал, что хочет написать полноценную статью о тебе! Никогда не видела его настолько увлеченным, даже хотела у него температуру померять! Мне кажется, что он от тебя в безумном восторге, и я сначала не понимала, почему, пока не увидела тебя! Ты очень красивая, - Сиири чуточку завистливо вздохнула. – Черт побери, иногда мне кажется, что он влюблен… О, мы пришли! Аннике, эй, Аннике! – Фотограф толкнула какую-то дверь, и мы очутились в небольшой комнате, заполненной одеждой. Еще в комнате стояло трюмо, забитое разнообразной косметикой, и стул. – Анника, давай, приведи Лину в порядок минут за…полчаса, и мы уже на фотосессию пойдем, в павильон, а то дел еще по горло! – И, впихнув меня вовнутрь, Сиири хлопнула дверью, оставив меня наедине с рыжеволосой пухленькой женщиной лет тридцати с хвостиком.
- Ну-с, приступим, - и Анника поманила меня пальцем.
…Через полчаса из зеркала на меня смотрела совершенно другая девушка – яркая, красивая, совершенно не похожая на ту девятнадцатилетнюю девчонку, что переступила порог гримерки. Длинные темные волосы свободно струились по плечам и спадали на спину, серо-зеленые глаза, благодаря умелому макияжу, казались совсем изумрудными – я не узнавала себя. Аннике удовлетворенно окинула меня взглядом и улыбнулась.
Фотосессия прошла довольно быстро – мы управились меньше, чем за предоставленный нам на все про все час. Сиири, чмокнув меня в щеку, унеслась проявлять и печатать фотографии – за проведенное вместе время мы успели стать приятельницами, и она даже обещала привезти мне фотографии домой, чтобы я посмотрела и решила, какие из них подойдут лучше всего.
Вернув Аннике корсет и длинную юбку, врученные мне на время фотосессии, и избавившись от излишне яркого макияжа, я вновь оказалась в наполненном журналистами главном коридоре редакции. Повсюду сновали работники ручки и бумаги, хлопали двери, откуда-то вопила музыка. Журналисты, пробегая мимо, то и дело натыкались на меня, роняли свои бумаги, матерились, собирая их, и снова продолжали свой марафон.
Выворачивая из-за угла, я, конечно же, со свойственной мне ловкостью, налетела на высокого молодого человека, и едва не упала. Он успел подхватить меня, и, уже утопая в ярко-голубых глазах, я поняла, что только что столкнулась с Маратом.
- Марат..? – Чтобы не упасть, я вцепилась в его плечи обеими руками. Ощущение было странно-сладким и непривычным.
- Лин, ты в по… - Он не договорил. Возможно, он наклонился слишком близко, или еще что-то произошло, но только осторожный поцелуй вобрал в себя вопрос, не дав ему прозвучать. Я вздрогнула слегка, однако же отстранятся не стала – ощущения поглотили меня целиком. Все было не так, как с Лаури, но почему-то именно в этот момент мне казалось – все правильно…
- Э-э… Лин, прости, - Марат шагнул назад, стараясь не смотреть мне в глаза. – Я, кажется, сделал глупость. Обещаю тебе, что ничего подобного больше не повторится.
«Какого, собственно говоря, черта?!» - Пронеслось у меня в голове. – «Я что, Божья Невеста, или у меня на лбу печать непорочности стоит, или на мне пояс верности одет?!» - Эти мысли окончательно разозлили меня, разозлили настолько, что я едва удержалась, чтобы не плюнуть себе под ноги от гнева. – «Почему так происходит?!».
- Останемся друзьями? – Марат протянул мне руку, старательно отводя глаза куда-то вбок, словно бы у него вдруг появилось косоглазие.
Наверное, полминуты я просто смотрела на протянутую ладонь и категорически не понимала, что же мне теперь делать, а потом, легко отодвинув ее в сторону, обвила руками шею парня и поцеловала его в губы. Понятия не имею, зачем я это сделала. В тот момент мне хотелось забыть обо всем, перечеркнуть мою предыдущую жизнь одной жирной линией. Мне очень нужно было почувствовать себя кому-то нужной, какая разница, кому, что я даже не задумывалась тогда, а что же будет, если наши с Маратом отношения зайдут слишком далеко? Хотя, куда уж дальше, чем с Илоненом…
Как говорила великолепная Скарлетт О’Хара: «Я подумаю об этом завтра.».
Взявшись за руки, мы с Маратом брели по улице в сторону студии. В синих глазах журналиста я видела отражение его чувств, и мне уже было стыдно за мой своеобразный обман. Да, он мне нравился, но я его не любила. В моем сердце жил абсолютно другой человек, не имеющий к нему никакого отношения. Человек, который никогда не будет со мной. Может, это и к лучшему, кто знает?
Марат что-то горячо мне рассказывал, даже не подозревая о том, что я его почти не слушаю. Его слова не долетали до моего сознания, замирая где-то на полпути и падая на землю с легким звоном. Я улыбалась ему, кивала, однако не понимала из его речи ни одного слова, а Марат об этом даже не догадывался.
У станции метро Kamppi мы расстались. Чмокнув молодого человека в губы, я быстро спустилась под землю и вскочила в подошедший поезд, как всегда, наполовину пустой. Опустившись на жесткое сиденье, я закрыла глаза и попыталась отключить сознание. Не получилось – в голову постоянно лезли какие-то идиотские мысли. Что за кашу я заварила и каким образом мне ее теперь расхлебывать – я понятия не имела. Ужасно хотелось есть и еще почему-то спать. Хотелось вернуть время назад. Хотелось перевести на часах стрелки и сделать вид, что ничего не было.
«Кто встречается с Маратом, я?! Вы с ума сошли!».
Бесстрастный женский голос объявил мою станцию. Как сомнамбула, я встала с места и вышла из вагона, едва не столкнувшись в дверях поезда с толпой галдящих ребятишек с огромными ранцами за спинами. Поднявшись вверх по эскалатору на улицу, я свернула в знакомый переулок, откуда было рукой подать до студии.
Кивнув охраннику, я поднялась на четвертый этаж, толкнула дверь с табличкой “Dynasty” и вошла внутрь. Помещение студии встретило меня тишиной и прохладой. Пройдя на кухню, я села за стол и положила голову на скрещенные руки.
- Привет, - раздался знакомый голос.
Я приподняла голову и увидела Яна. Он стоял в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку, и внимательно смотрел на меня.
- Привет, - отозвалась я и попыталась улыбнуться. Получилось плохо, точнее, совсем не получилось – только уголки губ дрогнули. – Как твои дела?
- Я-то в порядке, - Ян достал из кармана пачку термоядерных Camel, вытащил одну сигарету и закурил, выдыхая сизый дым. – Чего не скажешь о тебе.
- Я в норме, - мотнула головой я, не желая сознаваться, что больше всего на свете была бы рада сейчас куску мыла и мотку хорошей веревки, не говоря уже о крепкой табуретке.
- Да уж, - хмыкнул друг, потушил о косяк двери недокуренную сигарету и воткнул хабарик за ухо. – Я вижу. В гроб кладут краше – вот в какой ты норме, - Ян прошел в помещение, отодвинул стул и сел напротив меня. – Лин, не дури. Скажи, что случилось? – Он протянул руку и осторожно коснулся пальцами до моей щеки. – Обещаю, что все твои проблемы я унесу с собой в могилу! – Чумаков шутливо приложил правую руку к сердцу. – Клянусь.
Я какое-то время просто внимательно смотрела на него, а потом улыбнулась.
- Спасибо тебе за поддержку, Ваня, - я впервые за последнее время назвала его по имени. – Но со мной правда все в порядке!
Так странно было разговаривать с ним на родном языке, и слышать в ответ русскую речь. Я не слышала ее уже очень и очень давно. И говорить на ней было…непривычно, но как-то правильно. Я улыбнулась своим собственным мыслям. Иногда я несу какую-то чушь.
- Да не за что, - усмехнулся Чумаков. – А тебе, детка, надо бы развлечься, а точнее, отвлечься. Сходи, например, в клуб, развейся… Или… У меня идея! Антти! – Крикнул он.
Звукорежиссер выполз из монтажной с выражением глубочайшего недовольства на небритой физиономии.
- Ну чего надо?
- Слушай, кто сегодня в Тавастии выступает? – Ян достал из-за уха хабарик и выкинул его в мусорку. Потом подошел к окну и открыл его. В помещении стало сразу же прохладно и, мягко говоря, ветрено.
Антти почесал голову.
- Вроде бы Negative… А что?
- У тебя контрамарки остались? – Друг достал из шкафчика банку с кофе, сыпанул себе в чашку аж три ложки, налил воды из чайника. Вдохнув аромат, усмехнулся: - Нет ничего лучше горячего кофе в тот день, когда рушится все! – Пропел он.
Антти скрылся в монтажной. Оттуда донеслось какое-то шуршание и громкий финский мат, потом грохот и бормотание: «Ну где же эти чертовы контрамарки?!». Ян невозмутимо пил свой кофе.
- Ванька, что ты задумал? – По-русски поинтересовалась я.
- Хочу, чтобы ты сходила на концерт и развеялась. Ни один парень, ни одна проблема не стоит того, чтобы из-за нее так убивались!
Вернулся Антти с контрамарками. Одну он протянул мне. Я взяла в руки плотный прямоугольничек и повертела в руках. Обычный пропуск на backstage… Ничего особенного, я уже много раз такие видела.
- А кто эти Negative? – Спросила я у Яна.
- А вот и увидишь!
…Когда я заявилась в Тавастию, концерт уже начался. Не без робости проскользнув в клуб, я показала пропуск охранникам. Они переглянулись и передернули плечами, что означало, видимо – проходи, что с тебя взять. На сцене выступала какая-то группа. Я поймала пробегающую мимо девушку и спросила, это ли Negative. Она засмеялась:
- Нет, что ты, это Flinch, они у них на разогреве! А Negative сидят в гримерной. А ты, собственно, кто? – Она прищурила голубые глаза. – Среди клубного стаффа я тебя не видела, и с группой ты не приехала...
Я улыбнулась, но не стала раскрывать свою личность. В конце-концов, кто я такая, чтобы торчать на бэкстейдже у группы…как ее там? Negative, да… Девушка, видя, что отвечать я не собираюсь, пожала плечами и побежала дальше по делам. А я отправилась блуждать по запутанным коридорам Тавастии. Честно говоря, была я здесь в первый раз, и потому понятия не имела даже где здесь туалет, не говоря уже о чем-то другом. Я блуждала по коридорам довольно долго, пока не свернула в какой-то. Стены в нем были разрисованы граффити.
Я медленно брела по нему, читая надписи на дверях. В основном я натыкалась на отпринтованные бумажки с именами, и догадалась, что это гримерные. За одной из дверей раздавались громкие голоса. Я невольно остановилась, прислушиваясь к речи.
- И ты что?
- Да Йонне, черт тебя побери, не прерывай меня, я же рассказываю! Ну так вот, и значит…
Я улыбнулась. Понятно, музыканты что-то обсуждают за пятнадцать минут до выхода на сцену. Обычная ситуация… Тут дверь распахнулась, и в коридор кто-то вышел.
- Привет, а ты кто, поклонница? – Я подняла глаза наверх. Передо мной стоял парень где-то под два метра ростом, темноволосый, в джинсах и футболке. Он смотрел на меня чуть насмешливо, скрестив руки на груди, и этот его насмешливый взгляд безумно меня обидел.Я нахмурилась.
- Интересно, где ты видел у поклонниц проходки за кулисами? – Я помахала перед ним картонным прямоугольником. – И предупреждаю сразу – я не группиз, понятно?
- Какая грозная, - заржал парень. – Ладно, не кипятись. Меня Джей зовут. А тебя я где-то уже видел, кстати говоря, - мой собеседник нахмурился. По выражению его лица было видно, что мысли посещают его голову нечасто. – Только не могу вспомнить, где, - вынес вердикт он.
Я усмехнулась. И слава богу, что не может. Только этого мне не хватало. Почему-то сейчас мне не хотелось, чтобы раздались вопли: «Ах, это та самая Darkness, которую продюсирует Лаури Илонен и которая победила на конкурсе талантов?». Странно, кстати, что они не слышали об этом, ведь, кажется, группа из Тампере? Но уточнять я не стала.
- Вспомнил! – Вдруг заявил Джей. – Ты же вроде как первый приз получила на каком-то конкурсе, верно? Я тебя в журнале видел! Пойдем, с ребятами познакомлю, - и он, не дожидаясь моего согласия, схватил меня за руку и потащил в гримерную.
- Эй, погоди, я не… - Я по инерции влетела в гримерную следом за ним и тут же натолкнулась на какого-то парня. – Хочу, - закончила я начатую фразу и медленно подняла глаза. Черт, я не привыкла задирать голову. Видимо, переобщалась с Лаури.
Белая рубашка, расстегнутая на несколько верхних пуговиц. Черный в белый горошек галстук, и еще четки с католическим крестом. Светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Голубые глаза. Парень улыбнулся мне.
- Привет. Я тебя напугал? Извини.
- Нет, все нормально, - пробормотала я, сглатывая. – Просто я так резко влетела, что не заметила, что ты собираешься выходить.
- Я Йонне, - он протянул мне руку, я несмело пожала ее, чувствуя прикосновение теплых пальцев. – А тебя как зовут и как ты здесь оказалась?
Я собиралась было ответить, но тут влез Джей:
- Помнишь, в нашем городе проходил конкурс талантов? И там победила девушка, которой покровительствует вокалист The Rasmus? Так вот, это она.
Йонне с изумлением посмотрел на меня, видимо, оценивая, как же я могла оказаться победительницей такого конкурса. Я улыбнулась – ведь на сцене и на фотосессиях я предстаю этакой готической леди, а на самом деле… На самом деле я просто девушка, которая в обычной жизни носит майки, джинсы и кроссовки.
- Я слышал твои песни, у тебя красивый голос, - он улыбнулся. – Кстати, познакомься, это вся моя группа: Ларри, Антти, Снэк, ну с Джеем ты уже знакома, - Йонне плюхнулся на крутящийся стул, что стоял перед зеркалом.
Я присела на валяющуюся на полу подушку, с интересом разглядывая их. Странные ребята, но они мне почему-то уже нравились…

 Отправлено: 10.03.08 16:39. Заголовок: Дальше, собственно, ..

 Отправлено: 10.03.08 22:04. Заголовок: :sm11: :sm15: :sm..

ёпт

 Отправлено: 10.03.08 22:34. Заголовок: Kuolematon enkeli с..

Kuolematon enkeli
странная реакция.

 Отправлено: 11.03.08 14:04. Заголовок: Лина а какая она до..

Лина
а какая она должна быть при виде этого?)))

Лина пишет:

цитата:

Дальше, собственно, идут куски, между которыми есть некоторый перерыв

когда соеджинишь- сразу сюда ))мы ждём)

 Отправлено: 11.03.08 14:06. Заголовок: Kuolematon enkeli к..

Kuolematon enkeli
конечно, кину:)

 Отправлено: 11.03.08 15:36. Заголовок: Лина :sm29: ..

Лина

 Отправлено: 11.03.08 18:18. Заголовок: Лина я читала полнос..

Лина я читала полностью до конца мне оч понравилось!