Отправлено: 22.07.07 15:43. Заголовок: Слэш. Там, где кончается свет. Колин Фаррел/Джаред Лето.

итак, выкладываю на этот форум слэш, который впечатлил меня до глубины души.во время прочтения которого я можно сказать страдала и радовалась синхронно с героями. это единственный рассказ этого жанра, который мне действительно понравился, поэтому просто не могу его сюда не выложить. как все уже поняли, НЕ МОЙ!!!
а так... читайте, наслаждайтесь=)

 Отправлено: 22.07.07 15:44. Заголовок: Re:

Глава 1

Дождь хлещет в окно упрямми, колючими струями, барабаня по козырьку и моим нервам. Холодный ветер вперемешку с изморосью бьет сквозь распахнутое окно в мое разгоряченное лицо, забирая последние капли тепла, кажется, из самой души. Что мне делать теперь? Как жить? В этом мире нет больше ни радости, ни тепла, ни любви. Ни света. Только боль и отчаяние. И вечная тьма. Мир сошел с ума...

С чего все это началось? С того момента, когда я впервые увидел его? Когда дружески пожал ему руку? Когда уловил нечто особенное в его огромных глазах? Наверное, все началось намного раньше, три десятка лет назад, когда родился малыш, которому суждено было стать в моей судьбе роковой ошибкой. Нет, все-таки - роковой любовью...

***

Тот день не задался с самого утра.
Сначала я умудрился порезаться безопасной бритвой. Из принципа не стал заклеивать порез пластырем: гримеры все равно замажут. Правда потом может воспалиться, но в то утро мне было все равно. Потом у меня сгорели тосты, пришлось пить кофе без сэндвича, поскольку хлеба больше не было, и долго выветривать из кухни запах гари. Но когда я вышел из дома, чтобы отправиться на студию, начался настоящий кошмар. Долго не мог выехать с парковки: там какой-то урод поставил свой старый «шевроле» прямо впритирку к моему «джипу». Из-за потерянного на парковке времени мне пришлось спешить, чтобы не опоздать на съемки: Джоэл собирался снять фильм за пару недель, а потому каждый день с утра до ночи был расписан по секундам. В результате меня остановил на одном из перекрестков полицейский, и, совершенно не желая выслушивать мои оправдания, выписал приличный штраф. Как назло, он сам при этом абсолютно не торопился, и, словно нарочно, старательно выводил каждую букву, периодически отвлекаясь на бессмысленные разговоры по рации. Когда же он, наконец, протянул мне квитанцию, я мысленно представил, как втягиваю его за руку через открытое окно в салон машины, включаю стеклоподъемники, зажимаю его вихрастую голову стеклом и отделываю в синьку эту физиономию с ехидной ухмылкой.
Конечно же, ничего такого я не сделал, но и без того безбожно опоздал. Получил настоящую взбучку от Джоэла, и, чувствуя себя виноватым, зачем-то наорал на ассистентку, нагрубил гримерше и высказал, наконец, зануде-костюмеру все, что я о нем думаю. В общем, в таком вот прескверном настроении меня выловил на выходе из гримерки Джоэл, и потянул за руку знакомить с каким-то новичком.
- Идем, я тебе его представлю, - хлопнул он меня по плечу почти что примирительно.
- На кой черт он мне сдался? – недовольно спросил я.
- Ну тебе же с ним играть сегодня сцену. Надеюсь, ты читал сценарий?
- Джоэл! – возмутился я. Я всегда относился к своим обязанностям очень щепетильно. Свои реплики я всегда знал назубок.
- Ладно-ладно! Пошли. Он хороший актер, я его у Аронофски видел – очень впечатляющая работа. Были даже мысли взять его на роль Стью, - Джоэл подмигнул, и я почему-то заранее возненавидел этого парня. – Но он занят каким-то своим проектом и вежливо отказался.
- И ты решил взять его на роль разносчика пиццы? – удивился я. – Значит, он отказался от главной роли, но согласился на этот эпизод?
- Разносчика пиццы? – не понял меня режиссер. – А, да нет же! Он сыграет Бобби, твоего клиента.
- Которого мне придется уговаривать остаться?
- Ну да. А вот и он!
Невысокий парень стоял к нам вполоборота и, кажется, задумчиво грыз ногти. Его осветленные на концах волосы блестящим шелком спадали чуть ниже плеч, щеки украшала недельная небритость. Одет он был так, словно только что вернулся с подростковой тусовки: куртка грязно-песочного цвета с кучей карманов, из-под распахнутых пол которой выглядывала белая, живописно разорванная в нескольких местах майка, мешковатые штаны, подвязанные жутким розовым ремнем, и нелепого вида кеды с толстыми белыми шнурками. Определенно, это был не мой день. Нет, это выше моих сил! А мне с ним сегодня еще играть!
- Джаред! – позвал его Джоэл. Парень обернулся и сразу же вцепился в меня взглядом. Глаза у него были странными, необычными. Большие, чистые, голубые, как два горных озера, с невероятно длинными ресницами. Он был красив, красив как девчонка. Помнится, я именно так тогда и подумал. У меня отчего-то тут же засосало под ложечкой, но тогда я решил, что это от голода: чашка кофе с утра – это все же маловато для моего организма. – Джаред, познакомься: это Колин Фаррелл, будущая мировая знаменитость. Колин, а это - Джаред Лето – тоже будущая мировая знаменитость.
Я невольно усмехнулся, заметив точно такую же ехидную ухмылку на губах Джареда. Он первым протянул мне руку. Я ее пожал, все еще проклиная это неудачное утро, и с удивлением ощутил, что этот парень как-то по-особенному сжал мою ладонь, при этом неотрывно глядя на меня из-под слегка опущенных век.
- Колин, очень рад с тобой познакомиться, - Джаред хлопнул меня по плечу, все еще не выпуская мою руку из своей теплой, сильной ладони. – Я многое о тебе слышал.
- Да? – только и смог переспросить я. Отчего-то все слова мгновенно улетучились из головы.
- Точно. Про тебя ходят разные байки. Например, что ты трахаешь все, что движется, и любишь бегать по отелям голышом, пугая несчастных горничных.
Я не помню, когда в последний раз краснел. Но в этот момент я, должно быть, был красный, как китайский флаг. Вся кровь разом прилила к моему лицу, и оттого, что этому парню удалось меня смутить, я разозлился на него еще больше.
- О да, у меня есть чем поразить морально неустойчивых женщин, - раздуваясь от негодования, зачем-то уточнил я, выдернув при этом руку из его руки. – Обычно после того, что им посчастливится увидеть, у меня нет отбоя от предложений провести приятный вечер в приятной компании.
- Да? – Джаред изумленно вскинул бровь. Казалось, он в самом деле заинтересовался. Во всяком случае, взгляд его стал даже чересчур серьезным. – У тебя такой большой прибор? Покажешь как-нибудь?
Еще секунда и я, наверное, врезал бы в его вызывающе красивое лицо, но он тут же легко и непринужденно рассмеялся, и вся моя злость мгновенно куда-то улетучилась. Я с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться следом за оценившим шутку Джоэлом, пыхтя и краснея при этом еще больше.
- Ну прости, дружище, - Джаред снова похлопал меня по плечу, когда смог связно говорить. – Ты такой забавный, когда сердишься! У тебя, наверное, с утра какие-то проблемы?
Как он узнал?
- Да ерунда всякая, - проговорил я, ощущая, как на губах расплывается совершенно дурацкая улыбка. Этот парень действовал на меня, как удав на кролика. И я ощущал себя при этом ужасно глупо. Позор.
- Ну что, Стью Шеппард, - Джаред вскинул голову, мгновенно изменившись в лице. – Мне нужен новый агент, новый адвокат, новая пассия.
То была одна из его реплик. И передо мной сейчас стоял совсем другой человек: Бобби Фарбер, а не Джаред Лето. Потрясающе.
- Ну, Джаред, - вмешался в наш разговор Джоэл, прежде чем я успел среагировать на очередной вызов, - новую пассию я тебе не обещаю, но вот нового агента могу предложить.
- О, мистер Шумахер, только не Колина Фаррелла! – улыбнулся Джаред, подмигнув мне. – Мы с ним, вместо того, чтобы работать, будем проводить вечера за разговорами о девочках и машинах, и в результате разоримся оба!
- Это точно! Ну все, парни, пора за работу. У нас крайне мало времени. Джаред, иди к гримеру и костюмеру, а тебя, Колин, уже давно ждут на съемочной площадке.
Джаред на прощание помахал мне рукой и совершенно обезоруживающе улыбнулся.
Шагая следом за режиссером, я все никак не мог выкинуть из головы этот короткий разговор, без конца прокручивая все произнесенные мною слова, заново отвечая на колкие реплики Джареда. О, в своих мыслях это я заставлял его краснеть!
- Колин, черт возьми! – я, наверное, так погрузился в размышления, что не сразу услышал, что ко мне обращаются. – Говорю же – ты не надел пиджак! Куда смотрит Дэрил?! Живо к нему, мы и так слишком выбились из графика!
С Дэрилом, нашим занудой-костюмером, как раз все было понятно: я на него так наехал, что бедняга забыл про все на свете. Возвращаясь назад, я решил, что не стану его добивать, а только лишь по-быстрому возьму свой пиджак, если вообще застану там Дэрила.
Но в костюмерной, расположенной в одном из нескольких студийных трейлеров, примостившихся вдоль узких улочек этой части Нью-Йорка, Дэрила не было. Зато был кое-кто другой. Джаред. Увидев его, я невольно замер на пороге, совершенно не соображая, что бесстыдно пялюсь на его полуобнаженное тело.
Джаред стоял ко мне спиной, раздетый до трусов, и, согнувшись, пытался надеть на себя кожаные брюки. Меня поразила совершенная красота его тела. Упругие, рельефные мышцы рук, широкая спина, тонкая талия, узкие бедра, стройные ноги... Ни грамма лишнего веса: только мышцы, обтянутые изумительного оттенка гладкой кожей... Прежде чем я отогнал от себя наваждение, Джаред обернулся на шум. Его глаза блеснули совершенно особенным огнем, который он почти тут же погасил. Он выпрямился и повернулся ко мне лицом, так и не надев до конца свои брюки, повисшие у него на щиколотках. Я мог прочитать надпись Calvin Klein на резинке его белых трусов. Едва не потеряв над собой контроль, я с трудом оторвал свой взгляд от того, что бугрилось сейчас под обтягивающей эластичной тканью нижнего белья.
- О, Колин! – как ни в чем не бывало воскликнул Джаред. – Ты как раз вовремя! Помоги мне надеть эти дурацкие штаны! Они слишком узкие, терпеть этого не могу! А то я тоже опоздаю.
- А... что... что я должен делать? – в ту минуту я себя буквально ненавидел за свой дрожащий голос. Я едва ли понимал, что со мной происходит. Я жил, нет, существовал тогда лишь только своими ощущениями.
- Просто схватишь покрепче за пояс, и будешь тянуть вверх. А я буду пытаться в них протиснуться. Хорошо?
- А... ммм... да... конечно.
- Колин? – вопросительный тон Джареда почему-то еще сильнее меня испугал. Он долгие несколько секунд буравил меня глазами. – Ты что, никогда не видел полуголого парня?
Черт, я готов был его придушить. Он надо мной издевался! И при этом безошибочно угадывал все, что творилось в моей душе! Осознавать это было невыносимо, особенно в ту минуту. Кажется, я снова безбожно покраснел.
- Колин, иди сюда, - почти промурлыкал Джаред. Ласково, чуть приглушенно. Его постоянно меняющиеся интонации в голосе сводили с ума. – Я же не кусаюсь. Просто помоги мне и все, хорошо?
- Да.
Я подошел ближе. Уставился на его аккуратные розовые соски, потом скользнул взглядом ниже, вдоль безупречно обрисованных мышц пресса, к впадинке на животе, ощущая при этом, как начинает кружиться голова, и уже ничего не соображая. От него просто веяло сексом. Соблазном. Животной похотью.
Я с трудом перевел взгляд на его лицо. Джаред смотрел на меня, слегка прищурившись. Его ресницы отбрасывали тень на голубую радужку, делая ее пронзительно синей. Зрачки пульсировали живой, притягательной чернотой. Рот был слегка приоткрыт, и меж белоснежных зубов едва подрагивал кончик языка. В те бесконечно долгие несколько мгновений я совершенно не осознавал, что со мной происходит.
Джаред первым разорвал связующую нить наших взглядов, но я готов был поклясться, что прежде в его глазах мелькнуло понимание. Он все про меня уже знал. Он нагнулся и подтянул брюки чуть выше колен, пока они не застряли на его бедрах. Потом просто сказал:
- Колин, возьмись за края и потяни вверх.
Мне пришлось наклониться. Я покрепче схватил мягкую черную кожу брюк с обеих сторон и потянул вверх, как он и просил. Джаред выгнулся, стараясь протиснуться в тесное пространство узких штанин. Я невольно уставился на его обтягивающие трусы, белым пятном выделявшиеся на фоне слегка загорелой кожи, но прежде, чем я осознал, что выпуклость под ними приобрела весьма внушительные размеры, я с ужасом понял, что шов на моих брюках уже давно впился в собственный окаменевший член.
Я был почти парализован. Точнее, я все еще двигался, старательно помогая Джареду надеть эти чертовы штаны, касаясь его теплой, мягкой кожи, слыша, как тяжело он дышит, изо всех сил стараясь подавить непреодолимое желание схватить этого развратника за задницу и не позволяя себе думать о том, что следовало бы сделать с ним впоследствии. Я был почти парализован морально: мне следовало тогда от него бежать, скрыться, чтобы никогда больше не видеть, но я упорно натягивал на него штаны, словно находясь под гипнозом.
Наконец, кожаное надругательство над человеческим терпением было благополучно надето на положенное ему место, и я отпрянул от Джареда, как ошпаренный. Он совсем не спешил застегивать ширинку. Наверное потому, что стянуть штаны вокруг этого топорщившегося великолепия сейчас все равно было просто невозможно.
Черт, это я – я!!! – пялюсь сейчас на эрегированный член парня??? Что, черт побери, со мной творится??
Ощутил во рту привкус крови. Это я нечаянно прикусил себе язык, почти не почувствовав боль.
- Колин, - на этот раз голос Джареда тоже слегка подрагивал. Он смотрел на меня в упор. - У меня проблема, ты же видишь. Может, заодно поможешь мне застегнуть молнию?
Паника завладела всем моим существом. В одно мгновенье я осознал, что сейчас на самом деле со мной произошло, и меня едва не стошнило.
- Может тебе еще и отсосать?! – выпалил я со злостью. - Да пошел ты к черту!
Резко развернувшись, я бросился к двери, на ходу опрокинув пластиковый стул.
Мне пришлось бежать в туалет, и там, уже не в силах бороться с самим собой, я почти сразу же спустил в унитаз, только лишь представив его упругое тело в собственных объятиях. А потом меня все-таки вывернуло наизнанку противной темно-коричневой жидкостью...
Обессиленный, я просидел какое-то время на унитазе, с ужасом понимая, что еще ни разу в жизни я, закоренелый гомофоб и известный бабник, не испытывал такого мучительно-сладостного возбуждения. Ни с одной из сотен женщин, прошедших через мою постель.
Джаред Лето – парень с удивительными глазами и безупречной фигурой – в одночасье свел меня с ума, круто поменяв всю мою жизнь.

Глава 2

Ветер манит за собой, зовет. Колючими брызгами стирает все мысли, освобождая от ненужных догм. Хочется шагнуть туда, в его спасительную пустоту, раствориться под холодным дождем и оросить собою землю... Это единственное, что мне теперь осталось...

Я думаю, что тогда, в тот самый первый день нашей встречи, все было предрешено. И этот порез на щеке, и старый «шевроле» и все остальное. Если бы меня, скажем, не остановил полицейский, я не наорал бы на костюмера, и он не забыл бы про этот чертов пиджак. И тогда, возможно, все сложилось бы иначе. Я не хочу думать – лучше или хуже. Потому что случилось так, как случилось. И несмотря ни на что, я ни о чем сейчас не сожалею...

***

Мне пришлось возвращаться в костюмерную, потому что явиться к Шумахеру без пиджака означало подписать себе смертный приговор. Впрочем, в тот момент я это сделал скорее машинально, совершенно не заботясь о собственной участи. Мои мысли были далеко от таких мелочей.
Стараясь не думать о том, что Джаред все еще может быть в костюмерной, я лихо распахнул ногой дверь и, не увидев его, вздохнул почти с облегчением. И даже впервые порадовался присутствию занудливого Дэрила, который вернулся на место своей непосредственной работы.
Увидев меня в дверях, костюмер, уже успевший отойти от шока после общения со мной, сразу заметил, что на мне не надет пиджак, и тут же схватился за голову.
- Боже мой, боже мой! – завел он свою обычную шарманку. – Ну что за безалаберность и расхлябанность! Нельзя так относиться к одежде! То, как вы относитесь к одежде, в полной мере отражает то, как вы относитесь к себе и...
- Дэрил! – снова не выдержал я. – Пиджак! Дай мне всего лишь мой чертов пиджак!
- Это не чертов пиджак, между прочим, - отважно бросился в бой костюмер. – Это пиджак из классической тройки от Гуччи! Да что вы все понимаете в настоящем стиле!
- А мне плевать! – взревел я. – Ты же у нас разбираешься во всем этом, вот и пошевеливайся!
Дэрил притих. Точнее – перешел на обиженное ворчание себе под нос:
- Одеваются, как бродяги, и еще строят из себя невесть кого... Даже этот парень со своим гранжем выглядит лучше, чем многие из нынешних модников...
- Это какой еще парень? – подозрительно переспросил я, забирая из рук костюмера пиджак, только что аккуратно извлеченный им из недр огромного шкафа.
- Мистер Лето, у него прекрасное чувство стиля, хотя я гранж и не очень уважаю, но...
- О, боже! – воскликнул я, воздев очи горе, и выскочил из костюмерной, не желая слышать больше ни слова.
Наверное, все сегодня сговорились. День определенно не удался, и, хотя еще не закончился, можно было смело выбрасывать его на помойку времени. Лишь бы поскорее прошло это мучение со съемками. Почти тут же возникло весьма соблазнительное желание сослаться на плохое самочувствие и уехать домой – в спасительную тишину моей небольшой нью-йоркской квартиры. Если уж на то пошло, то я и впрямь чувствовал себя хуже некуда.
Но, встретив тяжелый взгляд разозленного моим долгим отсутствием режиссера, я понял, что должен пройти эту пытку от начала и до конца. Джоэл Шумахер – это человек, которому я целиком и полностью обязан своим нынешним положением. «Телефонная будка» - это фильм, который мы должны снять за десять дней. А я, в конце концов, – Колин Фаррелл, и есть вещи, которые я должен делать, потому что моя работа – это смысл моей жизни.
Разозленный сам на себя, я с первого же дубля отыграл сцену на улице так, как того хотел Джоэл. Немножко оттаяв, он поблагодарил меня и дал десятиминутный перерыв на перекур. Все-таки Шумахер – гений. Не только замечательный режиссер, но и хороший психолог. Я отошел в сторонку, подальше от общего шума, и закурил, глубоко втягивая ароматный дым и ощущая, как он обволакивает меня изнутри... И чуть не поперхнулся, когда услышал за спиной нарочито громкий кашель.
- Черт, как можно курить такую гадость!
Я стремительно обернулся. Джаред изменился. И дело не в том, что он сейчас был совсем по-другому одет: стройные ноги обтянуты черной кожей (еще бы, я сам постарался), короткая куртка наглухо застегнута на молнию и заклепку воротника-стойки. И даже не в том, что его волосы уложены немного по-другому, от чего выражение лица стало каким-то мягким, домашним. У него изменился взгляд. Словно вместе с внешним видом Бобби Фарбера Джаред примерял сейчас на себя и его характер: немножко капризный, взбалмошный. Впрочем, откуда мне было знать, что это не черты характера самого Джареда?
- Не нравится - вали отсюда! – вырвалось у меня. Я отвернулся и с наслаждением затянулся, вымещая всю свою злость на сигарете и собственных легких.
- Колин, дружище! – Джаред тут же опустил руку на мое плечо, и следующие его слова прозвучали почти мне в затылок: - Ну не дуйся, с кем не бывает? А то прямо смущаешься, как мальчик, - после короткой паузы меня обжег его горячий шепот в самое ухо: - Хотя мне это очень нравится, - по моей спине отчего-то пробежал холодок. Я слегка поежился от легкого озноба. И почти тут же интонации в его голосе изменились. Насмешливый тенор безжалостно произнес: - Ну подумаешь, у тебя встал. На меня у многих встает.
Мать твою, он заметил! И опять издевается! Мои пальцы непроизвольно сжались в кулак, короткие ногти впились в ладони. Я резко развернулся, донельзя разозленный на этого выскочку, возомнившего себя бог знает кем, и наткнулся на его совершенно обезоруживающий, приветливый взгляд. В голубых, до безобразия ярких глазах играли шаловливые искорки. Куда подевалась вся моя злость, спрашивается?
Джаред дружески сжал мое плечо, встав сбоку и слегка при этом обняв, и улыбнулся:
- Колин, ну прости, я же пошутил! Давай не будем ссориться: нам сейчас с тобой предстоит сыграть сцену, а вечером провести время в приятной компании друг друга.
Я совершенно опешил. И даже не столько от его последних слов, сколько от чересчур яркой картины, которую в один миг нарисовало мое предательское воображение. Черт меня побери, но я тут же представил Джареда в маленькой гостиной моей квартиры, вальяжно развалившегося на большом кожаном диване. Вот в этой вот куртке, расстегнутой на груди до середины (а под курткой ничего нет), и в этих обтягивающих штанах. Кожа к коже. Пиршество кожи. Великолепие. Волосы разметались по подлокотнику, одна босая нога спущена на пол, другая – согнута в колене. Руки раскинуты в стороны. Глаза полуприкрыты, а губы, наоборот, слегка разомкнуты. Грудь вздымается от тяжелого дыхания. От этого ассиметричная молния куртки цепляется за оголенный сосок, словно дразня, сосредотачивая на нем все мое внимание... Одуряющее, восхитительное, немыслимо красивое зрелище...
Красивое?! Господи, что за дикие фантазии рождаются в моей голове??
Теперь мне стало жарко, и я вновь ощутил предательскую тяжесть внизу живота. Слава богу, сейчас, стоя сбоку, он не мог этого заметить. Но, черт возьми, что же это такое со мною творится??
Наверное, все мысли легко читались на моем лице, потому что Джаред тут же отреагировал, откинув голову назад и хитро прищурившись:
- Эй, парень! О чем это ты подумал? Наше с тобой первое свидание состоится несколько позже, - он подмигнул мне. - А вечером Форест приглашает своих друзей в бар.
- Форест? – из моей головы напрочь вылетело все, в том числе и имена партнеров по фильму. Меня бросало то в жар, то в холод, я нещадно ругал себя за бредовые мысли. И правда: что это я себе возомнил? Что происходит? Что он творит со мной?! Неужели то, что я почувствовал, услышав про приглашение Фореста, было разочарованием?
- Ну да, Форест Уитакер. Мы с ним приятели. Только что снимались вместе у Финчера.
- У Финчера?
- Колин, ты такой милый, когда растерян! – снова заулыбался Джаред, склонившись ко мне. – Тебе это уже говорили? Не важно: это говорю тебе я. Так вот, неужели ты не знаешь Дэвида Финчера? Известный, просто потрясающий режиссер, это он снял знаменитый «Бойцовский клуб».
У меня голова шла кругом. Он ничуть не был смущен, в отличие от меня, и выглядел совершенно естественным, живым, безумно притягательным. Едва ли я тогда понимал, что он со мной попросту заигрывает, причем делает это настолько умело, что не попасться в расставленные сети практически невозможно.
- Понятно, - пробормотал я куда-то в сторону, только сейчас заметив, что пепел едва держится на кончике моей сигареты, зажатой меж зубами. Я еще раз поглубже затянулся и стряхнул его. Для этого достаточно было только взять сигарету в руки: пальцы заметно дрожали. Снова закурил, пытаясь успокоиться. – Мне Форест ничего не говорил.
- Еще скажет. Ну все, прекращай курить эту гадость, и пошли на съемочную площадку: мне не терпится увидеть тебя в деле.
С этими словами он медленно вытянул сигарету изо рта, как бы ненароком коснувшись пальцами моих губ. Долгие несколько мгновений, пока он растирал на асфальте носком ботинка брошенный окурок, мы смотрели на губы друг друга, и мои нервы тогда звенели, как натянутая тетива лука, как камертон глубоко запрятанного желания, как сигнал к бедствию. Меня как магнитом потянуло к нему. Смертельно захотелось коснуться этих губ: чуть приоткрытых, влажных, манящих... Но столь же могущественная сила удерживала меня на месте.
Черт-черт-черт. На лбу выступила испарина. Мне снова стало жарко. На этот раз нестерпимо. Потому что как только Джаред отвел взгляд, я понял, а скорее просто нашел в себе силы признаться самому себе, что просто безумно, до умопомрачения, хочу его.
Впервые в жизни я хотел мужчину. Этого. Целиком. Прямо сейчас. Это воплощение соблазна. Бороться с которым уже просто не было сил...
Но я все равно боролся, потому что другого выхода просто не было. Я все еще надеялся, что это пройдет, как бывало иногда с женщинами. Пару раз такие вот недоступные попадались на моем пути, я понимал, что никогда не буду обладать ими и как-то справлялся со своей безумной страстью. А тут – вообще что-то из ряда вон выходящее. Ведь я не был геем, совершенно точно не был. Это должно, просто обязано было пройти, как дурь, как блажь. Нужно только немного времени и много терпения.
Джаред потянул меня за собой, но я отстранил его руку, демонстративно поправил воротник своей рубашки и гордо зашагал впереди него.
Господи, как же глупо я тогда себя вел...



Глава 3

Ноги наливаются свинцовой тяжестью, и я сажусь на широкий подоконник, прислоняясь спиной к холодному стеклу распахнутого окна. Кожа даже не ощущает холода: меня уже почти не греет кровь и совсем не греет любовь... Она меня сейчас медленно убивает. Теперь нужно всего лишь наклониться вправо и покончить с этим. Раз и навсегда...

Я знаю сейчас, что на самом деле никогда не был стопроцентным натуралом. И мои головокружительные похождения являлись всего лишь попыткой казаться в собственных глазах самым обыкновенным кобелем, падким на женщин. Но на самом деле я не был таким, как все. Потому что невозможно влюбиться в парня, если ты исключаешь саму возможность такой любви. И Джаред, лишь только ворвавшись в мою жизнь яркой звездой, застлавшей для меня весь свет, мне это очень быстро доказал...

***

Мне нужно было зайти в туалет, чтобы умыться. Но когда я уже приблизился к заветному помещению, то понял, что Джаред идет за мной. Останавливаться было глупо, сворачивать - поздно. Я отважно вошел внутрь и решительно направился к умывальникам. Джаред тут же оказался рядом и серьезно посмотрел на меня через зеркало своими невинно-голубыми широко распахнутыми глазами. Длинные ресницы дрогнули, прогоняя серьезность, и он, непринужденно положив руку мне на плечо, глубокомысленно произнес:
- Ты знаешь, Колин, а мы с тобой очень похожи.
И я вдруг понял, что не в силах больше молчать. Я стряхнул его руку со своего плеча и закричал:
- Да ни хрена мы не похожи! Какого черта, мать твою, тебе от меня нужно? – бровь американца при этих моих словах удивленно поползла вверх. Но я уже не мог остановиться. – Что ты за мной ходишь? Зачем цепляешься к словам, решаешь за меня, куда мне пойти вечером? Почему с того самого момента, как я с тобой познакомился, у меня все идет наперекосяк? Откуда ты такой на хрен взялся?!
Далее следовала длинная, но чрезвычайно колоритная тирада на очень узко используемом ирландском диалекте. Я едва сдержался, чтобы не обозвать его гомиком. И то только потому, что совсем не был в этом уверен. К слову сказать, я втайне надеялся, что это именно так, и ненавидел себя за это. Потому что очень хотел избавиться от этого наваждения.
По мере того, как я говорил, глаза Джареда медленно тускнели. Он не проронил ни звука, давая мне высказаться, но когда я замолчал, тихо и совершенно беспристрастно произнес:
- Я не хожу за тобой. И мне ничего от тебя не нужно. Я всего лишь хотел с тобой подружиться.
И столько затаенной боли было в этих простых словах, произнесенных недрогнувшим голосом, что у меня все застонало внутри. Нет, ну что за день! Ах да, день ненависти к самому себе. Надо будет записать в ежедневник. И каждый год справлять по себе поминки.
Глаза Джареда превратились в две ледышки. Он отошел к противоположной стене, где располагались писсуары. А я готов был биться головой об стенку от собственной тупости. Я тогда и предположить не мог, что со стороны Джареда все это, от начала и до конца, являлось хорошо продуманной, тонкой игрой. Ставкой в которой был я.
- Да, совсем забыл, - усмехнулся Джаред, вернувшись спустя минуту к умывальникам. – Еще я хотел отлить. Прости, что не спросил у тебя разрешения. Я иду на съемочную площадку, а ты можешь тут жалеть себя в одиночестве.
Его слова прозвучали для меня, как удар хлыстом. Это оказалось совершенно невыносимо. Джаред направился к двери. А я сам не понял, как схватил его за руку и потянул на себя.
- Подожди...
И только взглянув в его чуть удивленные, но такие манящие, ждущие глаза, я опомнился. Что я делаю?! И что делает он, черт возьми?
- Прости... Джаред... - промямлил я, выпуская его руку. Голос предательски дрогнул. Его лицо почти тут же изменилось: в глазах появился все тот же плутовской огонек, а на губах – улыбка. Я окончательно растаял. Как он мог так быстро меняться?
- Прощения ты попросишь сегодня вечером, когда мы будем пить сок на брудершафт! – подмигнул он, как ни в чем не бывало.
- Сок?! – изумился я, почувствовав вдруг облегчение: словно камень с души свалился.
- Ну да, у вас же такой напряженный график – вам нельзя пить. Форест говорил, что это было одним из пунктов вашего контракта, и предупредил меня заранее, что вечеринка будет без выпивки. А мне без разницы, я все равно не пью.
- Как, совсем не пьешь?
- Почти.
- Может ты еще и не куришь?
- Точно.
- С ума сойти, - искренне удивился я.
- Не нужно сходить с ума, иначе мир потеряет великого актера Колина Фаррелла, - улыбнулся Джаред, совершенно неподражаемо откинув при этом рукой упавшую на глаза челку.
- Еще скажи, что у тебя вообще нет вредных привычек!
- Ну почему же? Я люблю секс!
- С каких это пор секс считается вредной привычкой? – едва снова не покраснев до корней волос, спросил я.
- Ну... – Джаред загадочно улыбнулся. – Не совсем традиционный секс.
Меня снова бросило в жар. Черт, ...

 Отправлено: 22.07.07 15:44. Заголовок: Re:

... как же это у него получается? Я ни секунды не мог чувствовать себя рядом с ним спокойно! И ни на мгновение не мог выбросить из головы совершенно непристойные образы!
Я принялся лихорадочно умываться, тем самым пытаясь скрыть свое смущение и выиграть некоторое время для раздумий. Что он имел в виду? Неужели же... Впрочем, его слова можно было трактовать как угодно, и они еще ни о чем не говорили. Мало что ли всяких извращений в гетеросексуальных отношениях? Я и сам ими не брезговал... Единственное, что я в тот момент для себя понял, так это то, что меня безумно интересовал вопрос о его сексуальной ориентации.
- Не хочешь поговорить об этом? – спросил Джаред, видимо желая меня окончательно добить, когда я закрыл кран и потянулся за бумажным полотенцем. - Ну ладно, как-нибудь в другой раз: в более подходящем месте и в более удачное время, пока я еще не уехал.
- Ты уезжаешь? – мне не удалось скрыть разочарования в голосе. Черт меня побери, но я действительно расстроился, услышав это! И даже почти не отреагировал на его очередную провокацию по поводу более удачного времени и места.
- Да, возвращаюсь в Лос-Анджелес, завтра. Я же должен сыграть с тобой всего лишь одну сцену. Хотя, конечно, жаль.
- Жаль, что со мной? – не удержался я.
- Жаль, что одну, - прищурился он, серьезно глядя прямо мне в глаза. Я выдержал этот взгляд.
- Не думаю, что это такое уж большое удовольствие – играть со мной.
- А это мы обязательно проверим.
Разрази меня гром, если эти слова не прозвучали, как обещание. Обещание чего?!
У меня кружилась голова от его постоянных намеков. Он словно дразнил меня каждую секунду, оставляя у меня при этом ощущение полной неуверенности в собственных выводах. Его слова можно было понять как угодно.
- А пока нам нужно возвращаться, - заключил он.
- Да, идем.
Мы сняли бессчетное число дублей. У меня ничего не получалось.
Сначала я чуть не свалился с лестницы, когда увидел внизу Джареда, метнувшего в мою сторону совершенно убийственный, дико сексуальный взгляд, поймав себя на почти неконтролируемом желании сейчас же наброситься на него. В этот момент и камеры, и все глаза были устремлены на меня, так что никто не понял, почему я вдруг оступился. Потом еще несколько дублей картина повторялась с той лишь разницей, что я больше не оступался, но всякий раз делал что-то не так. Джаред же продолжал безжалостно надо мной издеваться.
Потом я несколько раз буквально каменел, когда слышал неподражаемое «конечно!» из уст Джареда, дававшего по сценарию автограф своей поклоннице. Затем, уводя его за руку от толпы и разворачивая к себе лицом, я напрочь забывал свои слова, видя то, как он плотоядно облизывает губы. Черт! Его томный взгляд при этом снова мог видеть только я. Наверное, он специально выбирал такие моменты...
Дальше – хуже. Обнимая его (по роли!), на протяжении нескольких дублей я совсем по-детски смущался, ощущая крепость его ответных объятий и слыша щекочущий, чуть насмешливый шепот в самое ухо: «О, Колин!». Или: «Ты такой сильный!». Или: «Ты переломаешь мне все ребра!»... Мне казалось в те минуты... Впрочем, не важно. Я тогда ничего не мог анализировать беспристрастно. Я ощущал, что он меня провоцирует, но никак не мог понять, а точнее – осознать - истинную причину такого поведения. Я все еще сопротивлялся мысли, что Джаред попросту меня соблазняет.
В результате я так и не смог нормально произнести простую фразу: «проблема в том, что я люблю тебя слишком сильно», - и Джоэл, после очередного дубля, наконец, потерял терпение.
- Ну все, с меня хватит! Колин, черт возьми! Тебя словно подменили! Ты что, обкурился что ли? Разве это игра? Это детский сад, самодеятельность, издевательство!! Посмотри, как играет Джаред! А из-за тебя мы полдня не можем снять одну простую сцену!
Я не нашелся, что ответить, осознавая, что пока рядом Джаред, я не смогу сыграть даже самой простой роли.
- Джоэл, - вдруг выступил вперед Джаред. Я удивленно уставился на него: не всякий осмеливался говорить с Шумахером, когда тот был разгневан. – Давайте отложим съемки этой сцены на завтра? Колина я беру на себя, - с этими словами он посмотрел на меня, и в его взгляде я не уловил ни тени насмешки. - Обещаю, что завтра мы сыграем с ним так, как надо.
- Ты готов задержаться еще на день? Что ж, мне остается тебя только поблагодарить, – пожал плечами режиссер.
- Да, я готов, - подтвердил Джаред, глядя на меня. Черт, а я ведь был безумно рад, что он остается! Хотя бы еще на день... Тогда я еще не знал, что Джаред специально сорвал съемки этой сцены, чтобы иметь повод задержаться.
- Колин, ты можешь сегодня еще поработать, или этот день испорчен окончательно?
- Давайте попробуем следующую сцену, - неуверенно произнес я.
- Отлично! Все по местам! Фаррелл, у тебя есть ровно пять минут, чтобы собраться.
Джаред повернулся ко мне, собираясь уходить.
- Я возвращаюсь в отель. Немного отдохну, а вечером мы повеселимся!
Он дружески обнял меня: на этот раз ни в его глазах, ни в жестах не было ничего вызывающего. В очередной раз повергнув меня, тем не менее, в легкий шок, он ушел. И несмотря на то, что с этого самого момента я совершенно успокоился и стал играть так, как того хотел Джоэл, заслужив от него очередное прощение, я все же очень сожалел о том, что Джареда нет рядом и некому меня смущать и дразнить...
По окончании этого сумасшедшего съемочного дня ко мне подошел Форест:
- Колин, я сегодня собираю своих самых близких друзей в баре неподалеку.
- По какому поводу?
- Просто так, без повода. Очень надеюсь, что ты придешь. Иначе обижусь! А ты знаешь, какой я бываю, когда обижаюсь.
- О, да! Пожалуй, лучше прийти, - усмехнулся я. – А кто еще будет?
Вопрос мною был задан, конечно же, не без умысла.
- Да в общем-то нас будет всего пятеро. Кифер, Норман – помощник оператора, и Джаред. Ты, я вижу, уже успел с ним познакомиться.
- О, да!
- Хороший парень. Серьезный, вдумчивый, рассудительный. Впрочем, любит и пошутить тоже. Талантливый актер. С ним очень легко работать. Странно, что у вас сегодня ничего не получилось. Мы ведь вместе снимались у Финчера совсем недавно, так Дэвид от него был просто без ума.
Серьезный, вдумчивый? Это Джаред-то серьезный? И это с ним легко работать? Да еще ни с кем в жизни мне не приходилось так тяжело на съемочной площадке!
- Значит... – мне вдруг в голову пришла одна бредовая идея. – Значит, ты его неплохо успел узнать?
- Не то чтобы очень...
- Это у него подружка – такая длинноногая брюнетка с внешностью супермодели?
- Брюнетка? – удивился Форест. – Нет, насколько я знаю, он уже три года живет с Кэмерон Диас.
Кэмерон Диас? Три года?!! Черт! На меня словно вылили ушат холодной воды. Джаред – самый настоящий натурал! С чего я взял, что он со мной заигрывал? Почему я решил, что я ему интересен не только как партнер по фильму? Я – болван, чертов болван! Стоп. А его эрекция в костюмерной? Мне же не померещилось... Я тут же вспомнил, как восхитительно бугрился под трусами его внушительных размеров орган, и едва не простонал от вновь охватившего меня желания.
Черт меня побери. Джаред тем не менее - натурал. А я, судя по всему, становлюсь конченным гомиком. И еще психом, который видит в каждом его взгляде, в каждом слове какой-то подтекст. А подтекста нет, он всего лишь так шутит. Прикалывается. Я же - просто больной на всю голову придурок... Ах, да! Сегодня же День ненависти к самому себе. Надо отметить его подобающим образом, сделав еще и днем великого мазохиста Колина Фаррелла. Потому что я, несмотря ни на что, собирался пойти на вечеринку к Форесту, чтобы снова увидеть там Джареда.



Глава 4

Я вдыхаю полной грудью холодный воздух, перемешанный с дождем. Это не приносит облегчения: боль, пожирающая меня изнутри, слишком прочно вцепилась в мою душу. Уже не отпустит, не пощадит. Нужно только сдержать стон, рвущийся наружу – он лишь причинит новую боль, освободив из уже таких непрочных оков моей воли дикое отчаяние...

Я сейчас думаю: мог ли я тогда, после совершенно очевидных намеков с его стороны, не пойти на ту вечеринку? Думаю, что уже не мог. Даже сейчас, после всего случившегося, я пошел бы снова. Просто для того, чтобы увидеть его вновь и ощутить на себе его гипнотизирующий взгляд...

***
Я волновался, как мальчишка. Приехал раньше намеченного времени и стоял в сторонке, ожидая, пока не соберутся все. Но так и не дождался: заявился в бар сразу после того, как пришли Норман и Форест.
О, внешне я был таким же, как всегда: балагурил и громко смеялся, курил, не переставая, и постоянно сетовал на то, что нельзя выпить ничего, кроме пива. Но на самом деле страшно нервничал. Я рассчитывал, что как только появится Джаред, я смогу ему противостоять: теперь меня уже трудно было застать врасплох, и я был готов ко всему. Во всяком случае, я на это надеялся и очень волновался.
Но, как и следовало ожидать, я просчитался.
Джаред пришел последним и с порога начал извиняться:
- О, простите, мне позвонил из Лос-Анджелеса мой брат, Шеннон, у нас возникли проблемы с продюсером, так что мне пришлось задержаться, пока я все не разрулил.
Джареда конечно же, никто не стал обвинять в опоздании. Я же только усмехнулся. Еще бы: как такого не простишь? Сама невинность и дружелюбие. И само совершенство. Несмотря на свое нервно-язвительное настроение, я вынужден был это признать. Да, бог создал этого человека, чтобы доказать нам всем, что существует на свете идеальная, абсолютная Красота.
Джаред в этот раз выглядел совсем по-другому. Черные строгие брюки с кожаным ремнем и облегающая белая рубашка-поло с небрежно расстегнутой верхней пуговицей. Ботинки начищены до зеркального блеска. Одуряющий аромат дорогого парфюма. Уложенные волосы, аккуратно зачесанные назад. Все это придавало его внешнему виду подчеркнуто сдержанную элегантность, несмотря на висевший на шее простой кожаный шнурок. Кулона видно не было, но я был уверен, что он должен быть. Интересно, что это за кулон?
Джаред по очереди поздоровался за руку со всеми, но в этот раз даже не задержал на мне взгляда: это было просто дежурное рукопожатие. Мы расселись на диванчиках вокруг заказанного столика, причем Джаред сел вдалеке от меня и тут же завел разговор с Форестом на тему только что прошедших съемок «Комнаты страха».
Я слегка растерялся. Я приготовился к обороне, я, казалось, был в состоянии выдержать любой натиск, но натиска не так и не последовало. Никакого. На протяжении пары часов Джаред попросту не обращал на меня никакого внимания. Точнее – не больше внимания, чем на всех остальных.
Мы говорили ни о чем и обо всем, потихоньку пили пиво, шутили и смеялись, но мне почему-то с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Пиво слегка ударило в голову, и равнодушие Джареда вдруг показалось мне оскорбительным, невыносимым. Я захотел, чтобы он вновь начал меня провоцировать, совершенно тогда не осознавая, что своим подчеркнутым безразличием он уже меня провоцировал, без труда добиваясь нужного для себя эффекта.
Разозленный на него и себя, я извинился и отошел к барной стойке. Не в силах больше терпеть эти мучения, я заказал себе виски. Да гори оно все синем пламенем! Мне просто необходимо было сейчас выпить.
Как раз в этот момент на небольшую сцену, хорошо обозреваемую с моего места, вышли двое музыкантов и молодая девушка со скучающим лицом, которая запела какие-то популярные песенки. Я устроился поудобнее, так, чтобы смотреть на сцену и не видеть наш столик: лишний раз расстраиваться совсем не хотелось. Развлечение не бог весть какое, но все же лучше, чем тупо смотреть на аккуратные ряды бутылок разного калибра за спиной бармена.
- Такой красавчик, и скучает в одиночестве? – раздалось у меня над самым ухом, и я стремительно обернулся.
Блондинка с глазами невероятно зеленого цвета, навевающими мысль о контактных линзах, улыбалась мне во все тридцать два зуба, меж которых была зажата соломинка от коктейля. Призывный взгляд говорил красноречивее всяких слов, и в любой другой момент я непременно откликнулся бы на этот недвусмысленный вызов. Точнее – вплоть до сегодняшнего дня. Произнес бы пару не слишком оригинальных комплиментов, рассказал бы несколько пошлых анекдотов и увел бы ее из бара в более уединенное место сразу же или по окончании вечера – в зависимости от ее реакции. Но не сейчас. Несмотря на ее миловидность, мне совершенно не хотелось общаться с кем-либо. И уж тем более – куда-то идти.
- Да вот, думаю о жизни, - глубокомысленно проговорил я. - После того, как узнал, что болен СПИДом, есть над чем подумать.
Девушку как ветром сдуло. Конечно, насчет СПИДа это я перестарался, но зато не пришлось грубить или что-то долго объяснять. Я на всякий случай трижды плюнул через левое плечо, заказал себе еще порцию виски и снова устремил свой взгляд на сцену. Там как раз солистка куда-то отлучилась, и один из музыкантов, взяв акустическую гитару, принялся играть какую-то грустную мелодию.
- А я уж думал, что тебя нужно выручать, - я чуть не подпрыгнул от звуков этого голоса. Медленно обернулся, чтобы успеть стереть со своего лица безумную смесь радости и смущения, и встретил сияющие глаза Джареда почти что спокойно. Он стоял совсем рядом, облокотившись о барную стойку, и приветливо мне улыбался.
- Выручать? – переспросил я, стараясь выиграть еще время.
- Ну да, эта блондинка так на тебя набросилась, что я за тебя испугался.
- А что за меня пугаться? Не маленький, - буркнул я и отвел взгляд.
- Ну, я подумал, что если она тебя сейчас уведет, нам так и не удастся с тобой выпить на брудершафт.
- Я не пью сок, - гордо заявил я, вспомнив о том, что говорил сегодня в туалете Джаред, и сделал жест бармену плеснуть в стакан еще виски.
- Тебе же нельзя.
- А плевать.
- Тогда я тоже выпью с тобой, - заявил Джаред и, присев рядом, заказал себе какой-то слабоалкогольный коктейль. – Итак, выпьем за дружбу!
Мы скрестили наши руки и осушили свои бокалы до дна. Когда я снова посмотрел на Джареда, тот буквально светился от радости. Не успел я вымолвить и слова, как он сгреб меня в охапку и поцеловал прямо в губы.
- Вот, теперь мы настоящие друзья! – провозгласил он, как ни в чем не бывало, и заказал себе еще коктейль.
Может, конечно, этот скромный поцелуй со стороны и смотрелся, как дружеский, но мне понадобилось несколько минут, прежде чем я более или менее пришел в себя. Я опьянел. И не только от выпитого виски. Легкая небритость Джареда придавала моим и без того сильным ощущениям головокружительную новизну. Его губы были такими мягкими, такими сладкими... Они пахли ванилью и шоколадом – наверное, от только что выпитого коктейля. Они не оставляли ни единого шанса: все мои попытки противостоять его обаянию рассыпались в прах. Я смертельно захотел снова прикоснуться к этим губам, проникнуть внутрь, ощутить сопротивление его языка... О, боже... Как же сложно было удержаться...
- Все, хватит пить, - вдруг заявил Джаред и отобрал у меня очередной стакан. – Я пообещал Шумахеру, что завтра мы с тобой сыграем нашу сцену, как нужно. Я за тебя теперь отвечаю.
- Я сам за себя отвечаю.
- Неужели? – в его глазах промелькнуло нечто, от чего у меня все внутри похолодело.
Как, ну как он это делал? Один мимолетный взгляд – и ты в плену его очарования, его глаз, его голоса. Еще один – и ты уже проклинаешь себя за глупость, ведь этот мужчина ничего такого не имел в виду на самом деле...
- Именно. Я сам. За себя. Отвечаю.
Я специально проговорил раздельно, силясь придать своему голосу уверенность, которой не было и в помине.
- Хочешь, я тебе докажу, что развлекаться можно и на трезвую голову?
Я нервно рассмеялся. Джаред же, какое-то время глядя прямо мне в глаза, вдруг сорвался с места, на ходу крикнув мне:
- Смотри!
Конечно же, я смотрел. Еще как! А еще слушал, разинув рот. Потому что Джаред, подойдя к одинокому музыканту на сцене, что-то прошептал ему на ухо, потом что-то сунул в руку (наверное, деньги) и тот с готовностью передал ему гитару, отойдя в сторонку. Джаред же, совершенно не смущаясь обратившихся на него любопытных глаз, пододвинул к себе микрофон и громко заявил:
- Дамы и господа! Эта песня посвящается моему другу, присутствующему здесь!
Он сделал дружеский жест в мою сторону. На мгновение все обернулись ко мне.
Но тут Джаред заиграл, и зал стал постепенно наполняться тишиной и звенящим, напряженным вниманием.
А потом он запел.
Я не знал, что он поет. Но даже если бы это и не было для меня неожиданностью, я все равно, наверное, в ту минуту реагировал бы точно так же. Его голос меня околдовал, окончательно лишил воли, наполнил глаза слезами. Я не осознавал тогда, что сижу с раскрытым ртом, заворожено глядя на то, как его тонкие пальцы перебирают струны. Не осмеливался заглянуть в его глаза, боясь, что он смотрит на меня и не отпустит своим пронзительным взглядом. Я весь обратился в слух, растворился в этих божественных звуках, едва ли понимая тогда смысл слов этой необычной песни. Я был оглушен, подавлен, уничтожен. Эти долгие несколько минут меня просто не существовало, и я вряд ли тогда хотел возвращаться к скучной реальности. И только когда Джаред замолчал, в звенящей тишине, разрываемой звоном все еще дрожащей струны, в моей голове запоздало, но от того не менее надрывно, всплыли пронзительные слова этой ни на что не похожей песни:

Just a moment away from becoming unclear
Ever get the feeling you're gone
I'll show you the way, the way I'm going

So I run, hide and tear myself up
I'll start again with a brand new name
And eyes that see into infinity *

 Отправлено: 22.07.07 15:46. Заголовок: Re:

И Джаред это пел для меня.
Гром оваций вернул меня к действительности. Наваждение прошло, и я, совершенно обескураженный, ревниво взирал на то, как зрители обожающе смотрят на Джареда. На моего Джареда. Поймав себя на этой мысли, я уже не сопротивлялся ей: это было бесполезно. Затуманенный алкоголем и множеством других, пока еще плохо осознаваемых чувств, мой мозг был не способен сейчас думать – только воспринимать.
- О, когда это вы успели стать друзьями? – раздался за моей спиной голос Фореста. Впрочем, вопрос был чисто риторическим: он не ждал на него ответа, и продолжал свой монолог без моего участия, чему я был несказанно рад. – Джадед мне говорил, что создал свою группу – они как раз записывают свой первый альбом. Но я ни разу еще не слышал, как он поет. У него потрясающий голос, правда? Тебе понравилось? Между прочим, это, кажется, его песня. Он все песни для своего альбома написал сам. Мне кажется, у этого парня большое будущее. Если он не станет знаменитым актером, то обязательно станет известным музыкантом.
- Он станет и тем, и другим, - проговорил я глухо, с улыбкой глядя на то, как Джаред пытается утихомирить своих только что образовавшихся поклонников. Форест говорил что-то еще, но я уже не слушал. Потому что Джаред снова взял в руки микрофон и прокричал:
- А теперь – танцуют все!
И по его команде стоявший в углу музыкант врубил на полную громкость хорошо знакомую танцевальную песню. Джаред же, оставшись на сцене, стал двигаться в такт музыке, призывая всех подниматься со своих мест и следовать его примеру. Поразительно, но люди покорно вставали из-за своих столиков, оставляя на тарелках недоеденные салаты, а в бокалах – невыпитое вино, и потихоньку образовывали круг, танцуя под бешеный ритм, сливаясь с музыкой, заражая своим энтузиазмом остальных. Скоро возле сцены образовалась приличная толпа, а Джаред, совершенно естественно смотревшийся на сцене, продолжал двигаться со все возрастающей энергией, зажигая остальных.
- Черт, ты как хочешь, - прокричал мне на ухо Форест, к которому присоединились уже и все остальные, - а мы пошли немного растрясемся!
И еще трое уже немолодых мужчин пополнили ряды беснующихся вокруг сцены. И вокруг Джареда.
И тут он поманил меня к себе. Если можно было бы что-то услышать в этом оглушающем грохоте, он бы, наверное, крикнул. А сейчас – только энергичный и красноречивый жест рукой.
Я понял, что не могу больше сидеть здесь, как полный придурок. Я попросил бармена налить себе двойной неразбавленный виски, осушил стакан одним большим глотком и направился к сцене, не очень-то вежливо расталкивая людей и видя перед собой только улыбающегося Джареда, выделывающего такие па, на которые не способно было сейчас даже мое воображение. Я подошел к сцене. Она не была слишком высокой, но Джаред тут же протянул мне руку, затащив одним сильным рывком к себе.
С этой самой минуты я окончательно перестал себя контролировать.
Вам когда-нибудь доводилось сливаться с музыкой в ее бешеном ритме? Ощущать удары своего сердца под звуки барабанов? Отрешаться от всего на свете и превращаться в существо, спонтанные, неконтролируемые движения которого, тем не менее, очень похожие на танец, наполняют его диким количеством адреналина? Вот таким существом был в тот момент я. Мы зажигали с Джаредом на пару, не видя никого вокруг, кроме друг друга, и не слыша ничего, кроме музыки. Это было таким восхитительным сумасшествием, что сейчас, вспоминая то свое состояние, я мог бы вполне сравнить его с экстазом. И когда Джаред расстегнул на своей рубашке-поло все пуговицы и вытянул ее из-за пояса, это мне совершенно не показалось чем-то необычным, странным. Наоборот! Это было так естественно, что я тут же последовал его примеру, расстегивая одним резким движением заклепки на своей джинсовой рубашке.
Глаза Джареда горели бешеным, сумасшедшим огнем. Он был бесподобен в свете разноцветных софитов, в ауре собственного великолепного безумия. И он был свободен! А потому, совершенно не задумываясь, он стянул через голову свою рубашку, и, покрутив ею немного над головой, кинул куда-то в сторону.
Его восхитительное тело играло каждой мышцей. Сейчас я смотрел на него, совершенно не пряча свой восторженный взгляд, и совершенно ничего не стесняясь. Я тут же ответил на его выпад, оголив свой тоже довольно внушительный торс, и испытал ни с чем не сравнимое удовольствие, встретив его не менее восхищенный взгляд.
А музыка по-прежнему гремела вокруг нас. К ней примешивались, кажется, уже улюлюкавшие возгласы разгоряченной толпы, но нам было наплевать. Не сговариваясь, мы устремились друг к другу, обхватив один другого за талию, и уже стали двигаться синхронно, вместе, размахивая свободными руками и сотрясая головами. Я даже не заметил, как мы прижались друг к другу ближе, все еще продолжая двигаться, и уже совсем не помню, как случилось, что мы остановились, а губы наши встретились. Даже сейчас я не могу сказать, кто же из нас потянулся с поцелуем первым. Я только услышал спустя какое-то время восторженный гул толпы и понял, что музыка уже стихла, а я все еще ощущаю на своей талии сильные руки, а во рту – язык Джареда, хозяйничавший там безраздельно.
Краешком сознания я понимал: то, что сейчас происходит на глазах у десятков невольных зрителей – противоестественно, но я не в силах был остановиться. Этот поцелуй, такой долгий и сладкий, наверное, снился бы мне ночами, прерви я его сейчас, как недосмотренный, повторяющийся кошмар. И только когда уже стало трудно дышать, а губы заболели от сильного давления, я слегка отстранился от Джареда, отпустившего меня без малейшего сопротивления. Мы и так позволили себе слишком много.
Под улюлюканье толпы, смущенно прикрываясь рукой и слегка пошатываясь от выпитого алкоголя, охвативших меня чувств, и заметной сейчас усталости, я спустился со сцены, взяв из чьих-то заботливых рук свою джинсовую рубашку, и целенаправленно пошел к бару. Мне тут же был выставлен двойной виски за счет заведения (еще бы, мы тут такое шоу устроили на пару с Джаредом!), который мгновенно был мною употреблен по назначению.
Джаред, пришедший за мной следом, не успел, тем не менее, вырвать стакан из моих рук. Я уставился на его все еще обнаженное тело и только сейчас заметил, что оказался прав насчет кулона: на кожаном шнурке висело что-то вроде такого же кожаного медальона. Но перед глазами у меня почти сейчас же поплыло, и я, постепенно начиная осознавать, что произошло, понял, что должен немедленно отсюда уйти. Слишком много глаз смотрело в мою сторону, слишком много оказалось свидетелей этого безумия, слишком много было выпито за один вечер.
Я порывисто поднялся на ноги и пошел к выходу. Но тут же зацепился за чей-то стул и рухнул на пол, ударившись головой о его ножку. Джаред, видимо сразу бросившийся за мной следом, но не успевший меня подхватить, оказался рядом и теперь силился в одиночку поднять меня на ноги. Несмотря на его весьма впечатляющую силу, сделать это было совсем непросто, потому что весил я немало, хотя это и была лишь только мышечная масса. Но тут подоспели другие ребята, и когда общими усилиями им удалось поднять меня на ноги, я с удовлетворением услышал успокаивающий голос Джареда:
- Не волнуйтесь, я его сам отвезу, завтра он будет как новенький!
И счастливо закрыл налившиеся тяжестью глаза, мимолетно успев подумать, что завтра на лбу обязательно выскочит шишка...


* Отрывок из песни Capricorn



Глава 5

Мои глаза закрыты, и я ощущаю, как из-под ресниц медленно вырываются наружу слезы. Или это только брызги дождя, доносимые ветром? Не хочу об этом думать. Я прислушиваюсь к мерному гулу большого города, доносящемуся снизу. Люди спешат домой и на встречи, куда-то идут и едут. У каждого – своя неповторимая судьба. Моя – всего лишь песчинка в людском океане. И ничего не случится, если эту песчинку смоет прибоем...

Тот танец мне часто снится по ночам. Мы были тогда свободны, словно птицы над морем, как ветер, срывающий с деревьев листву. И наши сердца бились тогда в унисон. Это восхитительное ощущение забыть невозможно: такое нечасто удается испытать в жизни. И я бесконечно благодарен Джареду за то, что он подарил мне эту настоящую, ни с чем не сравнимую свободу...

***

Я плохо помню, как мы оказались в такси. Должно быть, я ненадолго отключился, потому что очнулся уже на заднем сидении машины от жгучего холода на лбу. Я открыл глаза и увидел рядом с собой Джареда, сидящего ко мне вполоборота, и прикладывающего лед к месту уже, наверное, выскочившей шишки. На его губах играла загадочная улыбка: как и почти всегда. В окнах мелькал свет уличных фонарей и разноцветной рекламы, и в этом таинственном, постоянно меняющемся освещении Джаред был чертовски хорош.
- Почему мы так медленно едем? – спросил я первое, что пришло мне в голову: молчание тяготило.
- Наверное, водитель заботится о нашей безопасности, - подмигнул мне Джаред. Поди пойми, что это значило.
- А где ты взял лед?
- Конечно же, в баре, - улыбнулся он. - Не вертись, а то завтра будешь таким красивым, что с тобой не справятся даже гримеры.
Только сейчас я понял, что другой рукой он обнимает меня сзади за талию. Хотя на мне и была надета моя рубашка, но она не была застегнута и заправлена в джинсы, а потому я ощущал тепло его ладони собственной кожей. Чертов лед не давал до этого возможности сосредоточиться на собственных ощущениях. Я испытал дикое желание притянуть Джареда к себе и снова коснуться его губ в глубоком поцелуе. Хотя я все еще не позволял себе думать о том, чем могут закончиться подобные игры. Слишком новым было для меня это ощущение: сходить с ума от парня.
Наверное, я был чересчур неуклюж, потому что когда я и в самом деле потянулся к Джареду, он со смехом отстранился, вернул меня в прежнее положение и, холодно сверкая изумительно синими глазами, произнес:
- Сиди спокойно, ковбой, и не распускай руки.
Я зажмурился, проклиная себя за тупость. Было уже, наверное, далеко за полночь, но день ненависти к себе все не хотел заканчиваться. Я всерьез тогда испугался, что он будет продолжаться всегда, пока Джаред рядом.
- Колин? – осторожный полушепот заставил меня снова открыть глаза. Джаред выжидательно смотрел на меня, все еще держа лед у моего лба. По моей щеке и его запястью медленно стекала талая вода. Я, словно завороженный, смотрел на тоненький ручеек, бегущей за его рукав, и никак не мог отвязаться от желания стать этим ручейком, чтобы вот так вот безнаказанно касаться кожи Джареда, скользить по ней и впитываться в поры...
- Что? – рассеянно отозвался я, не отрывая взгляда от его руки.
- Я тебе нравлюсь, да?
Его слова, как удар хлыста, вернули меня к реальности. Это было произнесено таким тоном, что захотелось провалиться сквозь землю. Я едва не простонал. Ну почему, почему он все время надо мной издевался? Наверняка при этом прекрасно осознавая, что нравится мне настолько сильно, что временами у меня попросту сносит крышу...
- Я не педик, чтобы мне нравились парни! – выпалил я со злостью.
- В самом деле? А кто полез в баре целоваться? – в этот момент я готов был его придушить. Однако вместо этого просто попытался отстранить его руку и отодвинуться подальше. Но Джаред был почти трезв, а я – почти пьян, и он меня без труда удержал на прежнем месте.
– Ну, ну, Колин! Какой же ты горячий, мой ирландский ковбой! Я же пошутил. Конечно же, ты не педик, успокойся! Просто... – последовала небольшая пауза. Фраза осталась незаконченной, а я пребывал в таком состоянии, что не в силах был сейчас ломать голову над тем, что Джаред хотел сказать. - Просто закрой глаза, приятель, и сиди тихо, и завтра у тебя на лбу не будет никакой шишки.
- Какого черта! – не унимался я. - Куда мы едем?
- К тебе домой. Я же должен доставить тебя целым и невредимым.
- Разве я оставлял тебе свою визитную карточку? – съязвил я.
- О, Колин! Сейчас же подари мне свою визитку. Я коллекционирую визитки парней, которых подвозил домой.
Я вдруг подумал, что на самом деле очень странно, что Джаред сидит сейчас передо мной, целый и невредимый, и с потрясающей самоуверенностью продолжает надо мной издеваться!
- Мать твою, я не давал тебе своего адреса!
- Я узнал сам.
- Узнал сам?! – опешил я.
- Ну да, я подготовился, - хитро улыбнулся он.
- Подготовился к чему?
На этот вопрос ответа не последовало: только еще одна загадочная улыбка, от которой снова закружилась голова. Я демонстративно отвел взгляд, чтобы больше не смотреть в эти одурманивающие глаза, совершенно растеряв всю свою злость.
- Попробуй немножко поспать, пока мы едем, - промурлыкал мне на ухо Джаред. - Тебе нужно быть в форме. Закрой глаза.
Я не сразу понял, что он не уточнил – когда мне нужно быть в форме.
И покорно закрыл глаза, потому что это было значительно проще, чем держать их сейчас открытыми. Прошло какое-то время. Тихий гул мотора, шуршание шин по асфальту, мерное мелькание огней за окнами и несколько стаканов выпитого виски сделали, должно быть, свое дело. Я и в самом деле, наверное, задремал, потому что все дальнейшее, что происходило на заднем сидении такси, помню очень смутно.

Когда моей щеки касается что-то горячее и шершавое, я не сразу осознаю, что это язык, медленно слизывающий талую воду. Я силюсь понять, что со мной происходит, сон это или реальность, но для этого нужно открыть глаза, а веки словно налились свинцом. Потом меня охватывает ощущение близости чьего-то лица: я чувствую чужое дыхание сначала на своих губах, потом на щеке и возле уха, но моей кожи так ничто и не касается. Лишь дразнящее, мимолетное дуновение. Джаред!
У меня кружится голова, мне хочется открыть глаза, чтобы убедиться, что все это происходит на самом деле, но я физически не могу это сделать и страшно боюсь испытать жестокое разочарование, обнаружив, что это только лишь сон. Я смиряюсь с этим, просто решив, что лучше уж испытать эти странные, но такие волнующие, возбуждающие ощущения во сне, чем не испытать их вовсе. По крайней мере, Джаред не будет надо мной издеваться...
Потом почти растаявший лед на моем лбу начинает медленно скользить вниз, оставляя за собой холодный мокрый след. Сначала по щеке к шее, потом пробирается под моей распахнутой рубашкой к впадинке на ключице, сворачивает сначала вправо, а затем, сделав несколько оборотов вокруг соска, перемещается влево, чтобы то же самое проделать с другим соском. Я вздрагиваю от охватившего меня возбуждения: какой восхитительный, чудесный сон! Я так разгорячен, что мокрая дорожка на теле почти сразу же просыхает, и я совсем не чувствую холода, зато прекрасно ощущаю, как встает мой член, требуя разрядки. А лед тем временем уже спускается к пупку и на какое-то время задерживается там, вызывая почти непереносимую боль в паху и дикое желание немедленно, сейчас же наброситься на своего мучителя... Но тело тоже почему-то не слушается, оно словно парализовано, и я вынужден покориться воле терзающих меня рук.
Потом внезапно лед, так и не спустившись еще ниже, исчезает, будто сразу растаяв. Вдруг кто-то хватает мою ладонь и, преодолевая мое неосознанное сопротивление, кладет ее мне между ног. Я ощущаю твердость своего члена и против своей воли начинаю растирать его прямо поверх джинсов: удержаться от этого просто не хватает сил. Я вспоминаю всеми порами своей кожи ощущение близости Джареда во время нашего сумасшедшего танца и понимаю, что уже нахожусь на грани...
Но вдруг мою правую руку также бесцеремонно хватают и тянут куда-то в сторону. Я не сразу понимаю, что то, к чему прикасается моя ладонь – это брючная ткань с несколькими швами и молнией, под которой...
О, Боже!!!
Я застонал, поняв, что держу в правой руке буквально окаменевший член Джареда. Он такой большой и такой горячий, что это ощущается даже под тканью... Я издаю несколько судорожных всхлипов и кончаю прямо себе в штаны, не в силах больше ни шевелиться, ни думать, ни дышать. Но когда моего лба вдруг опять касается что-то холодное...
... я вскрикиваю от неожиданности и распахиваю глаза.

Джаред по-прежнему сидел вполоборота ко мне и держал лед. Мои руки безвольно лежали у меня на коленях. На теле не было видно и следов от ледяной дорожки.
Это сон... Это был всего лишь сон! Сон!!!
Отчаянию моему не было предела, и я с трудом скрыл это, отвернувшись в сторону. На глазах протрезвел, поняв, что кончил по-настоящему...
- Боже мой, Колин! – безжалостно воскликнул Джаред слегка дрожащим голосом, выбрасывая остатки льда. – Да ты и правда похотливый самец! Ты даже умудрился кончить во сне!
Я обернулся и встретился с ним взглядом. Его глаза горели, дразнили, испепеляли, но его лицо было бледным, а дыхание едва заметно сбилось. А что если...
- Признавайся, парень, кто тебе приснился? – продолжал наступление Джаред. - Твоя подружка? Клаудиа Шиффер? Мэрлин Монро? Нет? А может быть я?! Э-э-э, приятель! Надо держаться от тебя подальше! А то еще изнасилуешь в подворотне...
- Замолчи, - прошипел я, едва сдерживаясь. Отвернулся и перехватил совершенно обалдевший взгляд водителя в зеркале заднего вида. Он, конечно, не слышал за перегородкой, о чем мы тут говорили, но при желании мог все прекрасно видеть. Я посмотрел на него, наверное, слишком сурово, потому что он поспешно отвел взгляд.
- Колин, ну не сердись! – Джаред, как ни в чем не бывало, совершенно по-детски обхватил меня обеим руками и поцеловал в щеку. – Это я так шучу. Ничего страшного с тобой не случилось, мы почти приехали к твоему дому, а там ты быстро приведешь себя в порядок.
- Скажи, - вдруг отважился я. – Ответь мне прямо сейчас. На что ты меня постоянно провоцируешь?
Джаред на глазах превратился из милого котенка в хищную пантеру, готовую к прыжку. И в этот самый момент визг тормозов возвестил о том, что наше столь насыщенное путешествие по ночному Нью-Йорку подошло к концу.
Джаред быстро расплатился с водителем и вышел из машины первым, а я, задержавшись на секунду, открыл перегородку и угрожающе произнес:
- Не смей никому рассказывать о том, что видел! Понятно?
Тут мой взгляд упал на приборную панель, и я прочитал на карточке имя таксиста.
- Понятно, мистер Майкл Харрис? Если что – я тебя найду!
Пригрозив для верности кулаком стремительно уезжающей машине, я развернулся и попал в объятия Джареда.
- Цепляйся за плечо, - предложил он. - Я доведу тебя до квартиры.
- Вот еще! – вырвался я почти тут же. – Сам дойду!
Джаред безразлично пожал плечами.
- Ну как хочешь. Только любой встретившийся местный житель увидит здоровенное пятно на твоих штанах. Я просто хотел тебя прикрыть.
Я простонал, взглянув вниз и увидев, что Джаред прав. Голубые джинсы на причинном месте темнели большим пятном. Мне пришлось воспользоваться его помощью, и она в самом деле пригодилась, потому что повстречали одну мою соседку – добропорядочную даму.
В лифте Джаред повернулся ко мне лицом. Встал совсем рядом. Одной рукой облокотился о стену за моей спиной. Черт меня побери, но я тогда его буквально боялся. Он мог сделать со мной все, что бы ни захотел!
- Дай-ка я посмотрю твою шишку... – он провел тонкими пальцами по моему лбу, сосредоточенно что-то рассматривая, пока, улыбнувшись, не вынес вердикт: - Жить будешь. Шишка уже не появится, - и тут же снова перешел на интимный шепот: - Ты не хочешь меня поблагодарить, Колин?
Меня снова бросило в жар. Его голос сводил с ума, в который раз. Его губы были в нескольких дюймах от моих. Он был так близко, что я ощущал его тепло. Аромат его одеколона. Вибрацию воздуха между нашими чуть дрожащими от возбуждения телами. И был не в силах разорвать это мизерное пространство: таким плотным оно казалось от давящей на плечи, почти физически ощущаемой жажды секса.
- Спасибо, - только и смог произнести я, чувствуя, что мой член опять готов взорваться.
Еще никогда в жизни дорога на мой восемнадцатый этаж не казалась мне такой длинной. Лифт буквально полз вверх.
Джаред внезапно отпрянул к противоположной стене и скользнул взглядом ниже. Я тоже, как завороженный, уставился на его ширинку.
- Колин, а ты гигант, - в его голосе я впервые уловил легкую хрипотцу. Это так возбуждало! Тысяча ирландских чертей вместе с их чертовой бабушкой! Но в этом парне возбуждало буквально все!
Джаред облизал губы:
– Не зря про тебя говорили... Несколько минут назад ты заделал себе такое огромное пятно на штанах, и вот у тебя опять стоит!
- У тебя тоже, - криво усмехнулся я, глядя на его топорщившиеся брюки и ощущая, как затрудняется мое дыхание.
- Ты уверен, что ты натурал?
- А ты?
- Отвечай, Колин! – в глазах Джареда блеснули беспощадные яростные молнии. – Я не шучу!
- Был уверен... Когда-то...
- Когда-то?
Дверь лифта, наконец, раскрылась, освободив меня от необходимости отвечать. Я какое-то время пытался попасть ключами в замок, уже понимая, что развязка неизбежна. Что Джаред сейчас окажется в моей квартире, и мы там будем совсем одни. Но руки не хотели слушаться.
Джаред обжигал мне спину раздевающим взглядом. Я не мог видеть его глаз, но знал, что так оно и есть. Я это чувствовал позвоночником, каждой клеточкой своего организма, доведенного до состояния шока.
Наконец, дверь открылась, и я завалился внутрь первым, включив в холле свет. Разувшись, тут же направился в ванную, чтобы смыть следы своего позора... Или триумфа?
Мой член буквально пульсировал от желания. Моя голова раскалывалась от миллиона самых разных мыслей. Мои руки дрожали мелкой, противной дрожью. Но я ничего не мог с собой поделать. Я до умопомрачения хотел его...
Когда я вышел из ванной, все еще слегка пошатываясь от выпитого, моя квартира встретила меня оглушающей тишиной.
А вдруг он ушел?!
Меня едва не прикончила эта мысль, и я бросился в гостиную в надежде найти его там...
И остановился, как вкопанный. Попятился назад, ошалев, почти ослепнув от представшего передо мной зрелища.
В гостиной царил полумрак: лишь свет из холла и с улицы слегка разбавляли ночную темноту. Джаред, раздетый до пояса, лежал на моем кожаном черном диване, выделяясь на его фоне ярким пятном, приковывающим взгляд. Кожа к коже. Пиршество кожи. Великолепие. Волосы разметались по подлокотнику, одна босая нога была спущена на пол и, словно приглашающе, отставлена немного в сторону, другая – согнута в колене. Руки неспешно гладили между ног. Глаза полуприкрыты, а губы, наоборот, слегка разомкнуты, словно в ожидании поцелуя. Обнаженная грудь вздымалась от тяжелого дыхания.
Все это, с точностью почти до мельчайших деталей, я видел в своем воображении вчера, когда нервно курил рядом с Джаредом.
Какое-то время я всерьез думал, что схожу с ума или что вижу сон. Пока Джаред не поманил меня к себе.
- Иди сюда, Колин, - успокаивающе проговорил он. – Ничего не бойся, ведь мы оба этого желаем, правда? Я хочу тебя. Прямо сейчас.
- Джаред, ты... – мне нужно было столько всего сказать, но я буквально захлебнулся словами, потому что он расстегнул молнию на своих брюках и достал оттуда...
- Молчи, Колин, просто иди сюда, иди ко мне, иди же скорее...
Я понял, что окончательно пропал. Тут же наплевал на это и послал все к чертовой матери.
И устремился к нему...

 Отправлено: 22.07.07 15:47. Заголовок: Re:

Глава 6

Как же трудно справиться с болью. Никогда не думал, что буду не в состоянии что-то вытерпеть. Но может и хорошо, что от моих воспоминаний боль становится все сильнее. Может, наконец, настанет момент истины, когда замолчит низменный инстинкт самосохранения, и я обрету свою последнюю свободу: от мучений, от себя... и от Джареда...

Та нескончаемая лавина чувств, мыслей, открытий, обрушившихся на меня вместе с осознанием своего сексуального влечения к мужчине, произвела в моей душе поистине колоссальные изменения. Я не понял это сразу, но в тот момент, когда я бросился к манящему меня Джареду, моя жизнь круто изменилась, а сам я стал совершенно другим человеком...

***

Джаред приподнялся мне навстречу, прогибаясь всем своим восхитительно гибким телом, раскрывая свои объятия, в которые я тут же безоглядно окунулся, рискуя утонуть. Дрожь пробежала по моей спине, когда я всей грудью ощутил прохладную мягкость его кожи, силу его рук, когда заглянул в эти затуманенные желанием глаза, едва различимые в разноцветном от уличных неоновых огней полумраке. Он потянул меня за собой, на диван, и когда я оказался сверху, крышу у меня окончательно снесло. Я устремился к его губам, но он увернулся, сверкнув хищным взглядом, и запрокинул голову назад, подставляя под поцелуи шею.
Я едва ли тогда соображал, что делаю. Я повиновался какому-то внутреннему инстинкту и... Джареду. Как можно было не заскользить ладонями по его изумительной, гладкой коже? Не впиться поцелуями в его беззащитную шею? Не заставить вскрикнуть от легкого, но ощутимого укуса в адамово яблоко? Не застонать самому еле слышно от настойчивой ласки его уверенных рук? И не поддаться ему сразу же и безоговорочно, лишь только он решил взять инициативу на себя?!
Я сдавленно охнул, когда рука Джареда переместилась с моей спины вниз, беспрепятственно проникнув за резинку моих спортивных штанов. Я чуть не задохнулся, когда сильные пальцы, мгновенно справившись с трусами, обхватили мой готовый взорваться член плотным кольцом. И едва не умер, когда эти пальцы заскользили по всей его длине...
- Какой ты горячий, Колин! – восхищенный, чуть надломившийся от возбуждения голос Джареда заставил меня вернуться к реальности. Но не успел я сделать хотя бы один вдох полной грудью, как его рука обхватила мое запястье и потянула вниз. И когда мои пальцы сомкнулись на его окаменевшем члене, успев вызвать изумленный восторг этим новым для меня ощущением, я окончательно утратил способность мыслить.
- Джаред! – мучительно простонал я, и он сейчас же притянул меня к себе, впившись в губы страстным поцелуем.
Я захлебывался собственными стонами, не желая ни на миг отрываться от его губ. Я дрожал всем телом от каждого движения его руки вдоль моего ствола, готовый кончить в любой момент, но изо всех сил сдерживающийся. Я упивался до сумасшествия восхитительным ощущением пульсирующей плоти в собственных руках. Член Джареда был большим… о черт! Он был очень большим! А еще он был очень твердым, головка обильно сочилась смазкой, и все это возбуждало меня даже больше, чем это могли бы сделать его руки. Я ощущал каждое движение Джареда кожей, чувствовал каждый его вздох собственными легкими, ловил малейшие импульсы его тела губами и каждую секунду знал, что нужно сделать, чтобы ему было хорошо, впервые постигая таким образом всю прелесть мужской любви. Ведь никто не знает мужское тело лучше, чем сам мужчина, ни одна, даже самая искушенная женщина не способна доставить ему столь же полное удовлетворение, как тот, кто испытал все это на себе.
Я хотел… нет, я страстно желал, чтобы Джареду было со мной хорошо. Не просто хорошо – лучше, чем когда бы то ни было. И с кем бы то ни было. И это помогало мне не сойти с ума и не кончить практически сразу же. Но умелые руки Джареда, наводившие на мысли о том, что он это делал далеко не впервые, всячески этому мешали. Я понимал, что долго такой пытки не выдержу.
Джаред словно прочел мои мысли и тут же среагировал, прервав поцелуй:
- Потерпи, мой хороший, еще не время...
- Джаред... Джаред... Джаред... – прошептал я в дюйме от его зовущих губ.
Я сам удивился, сколько в моем голосе было восторга, даже обожания. Но тогда я совершенно не контролировал свои эмоции.
- Только ничего не бойся, слышишь? – задыхаясь проговорил он, легкими поцелуями покрывая мои пылающие щеки, и вытворяя обеими руками с моим членом такое, что едва ли способствовало выполнению его просьбы потерпеть.
Его губы коснулись и утреннего пореза на щеке, с которого начался вчерашний знаменательный день. День ненависти к себе. День, когда я встретил Джареда... День, изменивший всю мою жизнь. Мог ли я тогда вообразить себе, что уже почти через сутки этой царапины будут касаться такие желанные мужские губы?
- Ты кое-что обещал мне, Колин, там, в костюмерной, не забыл? – прошептал Джаред. - Я хочу, чтобы ты это сделал сейчас...
Я не мог ответить, да от меня ответа и не требовалось. Джаред положил руки мне на плечи и подтолкнул вниз, давая понять, чего именно он хочет. На мгновение я растерялся.
- Сделай это для меня, Колин, ну же, давай, отсоси, как уличная девка! Я знаю, ты можешь! Ну же!
Я сомневался недолго. Охрипший, властный голос Джареда требовал беспрекословного подчинения, но дело было даже не в этом. Я действительно очень хотел доставить ему удовольствие.
Я стал спускаться вниз, покрывая его тело поцелуями, исследуя его губами и языком. Не удержался от того, чтобы остановиться на соске. Это такое странное ощущение: твердая горошина на плоской широкой мужской груди, играющей мускулами. Маленькая жемчужина на лоне грудных мышц совершенной формы. Живой комочек плоти, теплый, манящий, почти сладкий на вкус... Восхитительно!
Джаред застонал. Запустил пальцы в мои волосы, поглаживая по голове... Еще ни разу эта простая ласка не была мне столь приятна и так нужна. Джаред... Я стал спускаться дальше, скользя по гладкой, изумительно мягкой коже языком, руками, с упоением ловя легкие судороги наслаждения этого гибкого, красивого тела, сотнями поцелуев отдавая дань его совершенству. Добрался до восхитительной, безупречной формы впадинки на животе и задержался там языком настолько, насколько смог вытерпеть близость касавшегося моей груди подрагивающего члена. Недолго...
Руки Джареда уперлись в мою макушку и требовательно подталкивали к заветной цели.
- Ну же, Колин, давай! Ты сведешь меня с ума!
Я соскользнул с дивана и опустился на колени, почти задохнувшись от представшего передо мной зрелища. Впервые я видел это сокровище так близко. Член Джареда был столь же безупречен, как и он сам. Дрожащими руками я схватился за пояс его брюк, чтобы выпустить на свободу это торжество гения природы, и Джаред с готовностью приподнял бедра, помогая мне стянуть с него казавшуюся сейчас кощунственной одежду. Брюки вместе с трусами тут же отлетели в сторону.
- Джаред... Ты такой... красивый! – вырвалось у меня невольно: его обнаженное тело, раскинувшееся на кожаном диване в столь сладострастной позе, заставило меня ненадолго оцепенеть.
- Коооолин, мать твою! – простонал Джаред. – Я же не железный!
И я тоже не был железным. Я жадно накинулся на его восставший орган, силясь сразу заглотить его целиком. От непривычного вторжения горло тут же отозвалось спазмом, и я едва не задохнулся. Но подавил порыв и, помогая себе одной рукой, а другой в том же ритме накачивая собственный член, принялся скользить по его горячему стволу плотно сомкнутыми губами. На мгновение в затуманенной голове пронеслось изумленное осознание, что это я – я!!! – с упоением сосу сейчас член парня, как последняя шлюха из подворотни, подчиняясь его воле, и сходя с ума от его бешеной сексуальности...
Джаред протяжно застонал. Он положил обе руки мне на голову и стал с усилием давить, насаживая меня на свой пульсирующий орган и подмахивая одновременно бедрами. Это было так грубо, так унизительно, так странно... но так возбуждающе, что я понял: еще немножко – и я кончу второй раз за сегодняшний вечер...
Я не смог сдержать сдавленный крик, тут же застрявший в горле, в которое все быстрее врубался член Джареда, и оросил ковер, лежащий под ногами, собственным семенем. Почти одновременно Джаред, изогнувшись подо мной и характерно простонав, выплеснул мне в рот несколькими упругими струями теплую сперму, от непривычного вкуса которой меня едва не стошнило. Но я, почти ничего сейчас уже не соображая, подавил рвотный рефлекс и проглотил все, не желая терять ни единой капли этой драгоценной жидкости. Потом еще долго слизывал ее остатки с уже слегка обмякшего члена...
- Черт тебя побери, Колин! – выругался Джаред, отдышавшись. – Не могу поверить, что ты сделал это в первый раз! Черт!
Обессиленный, я сел на полу возле дивана и устало прислонился головой к его бедру.
- Или не в первый? – в голосе Джареда появилась прежняя язвительность. – Ну-ка, мой похотливый ирландский мачо, признавайся!
- Конечно же ты у меня первый, - честно ответил я. – Я всегда считал себя убежденным натуралом, а тут...
- Но ты же видишь, в этом нет ничего страшного. Правда?
- Теперь я точно знаю, что не натурал...
- Черт, Колин, если бы все ненатуралы были такими, как ты... – Джаред встал с дивана и сел на полу рядом со мной. Его член все еще стоял, приковывая взгляд, хотя эрекция и не была такой сильной. – Ты би, как и я.
- Би? То есть ты и твоя подружка... Кэм...
Джаред рассмеялся. Его глаза, казалось, осветили царящий в гостиной полумрак голубым светом.
- О, да ты, я вижу, тоже навел справки!
- Мне Форест сказал. Я думал, что ты...
- Натурал? Нет, мне всегда нравились и парни тоже. Особенно такие, как ты.
Хорошо, что было темно, потому что я, кажется, в очередной раз покраснел.
- То есть ты думаешь, что я не гей? – вопрос застрял у меня в горле.
- Какая, в сущности, разница? Просто получай радость от жизни! Люби тех, кого ты хочешь сам, а не кого тебе навязывает мораль. Хотя в твоем случае я думаю, что ты все же би. Тебе же нравилось трахать женщин?
Я задумался.
- Теперь я не уверен... Мне нравится... мне нравишься ты... – я ощутил почти непреодолимое желание заплакать. Разреветься, уткнувшись в его плечо. От счастья. - Черт, Джаред, что со мной? Что ты со мной сделал?
- Это эйфория, - он слегка приобнял меня и проникновенно заглянул в глаза. - Просто ты освободился, нашел то, чего тебе всегда не хватало.
- Ты... ты...
- Что? – я не в силах был выдержать сейчас его взгляд. Он смотрел на меня слишком... слишком откровенно.
- Спасибо тебе... – только и смог вымолвить я.
- О, Колин, ты еще не познал и десятой части всего того прекрасного, что есть в мужской любви! И я не замедлю восполнить этот пробел, так и знай, - Джаред облизал губы. – А сейчас мы идем в душ.
Он мгновенно вскочил на ноги и протянул мне руку.
- Что, вдвоем? – я посмотрел на него, не в силах удержать еще один восхищенный взгляд на его стройное тело.
- Конечно, вдвоем, - Джаред довольно улыбнулся моему взгляду. - Ты же теперь меня не стесняешься, правда?
- Нет. Пошли.
Я принял протянутую руку и поднялся на ноги, посмотрев вниз. О, черт! Мои спортивные штаны все еще были на мне, лишь слегка приспущенные. Джаред тут же отреагировал: опустился передо мной на корточки и стянул их вместе с трусами, задержавшись руками на ягодицах, а взглядом – где-то в области паха.
- Колин, про тебя в самом деле не врали. Это великолепно. Это самое великолепное, что я когда-либо видел.
- Джаред, прошу...
- Идем.
Он поднялся и потянул меня за руку...
Теплая вода хлестала по нашим рукам и спинам, не успевая смывать с нас пену, стремясь проникнуть в уши и нос, затопить глаза... Но мы почти ничего не замечали. Растирая друг друга гелем для душа, мы самозабвенно целовались, соприкасаясь животами, гладя друг друга по спинам и ягодицам, медленно вращаясь в вальсе страсти. Это было так прекрасно, что кружилась голова, и уже совсем не от алкоголя, почти начисто из меня выветрившегося. Сознание, переполненное счастьем, отказывалось в него верить... Никогда, еще никогда в жизни я не был так счастлив. Ни с одной из женщин. Это единственное, что я отчетливо осознавал...
Поцелуи Джареда постепенно становились все более страстными. Я тоже распалялся, и уже скоро нам обоим стало ясно, что наши тела требуют продолжения. А после того, как палец Джареда вдруг прикоснулся к моему анусу, проталкиваясь внутрь, я вдруг понял, что он имел в виду, когда говорил, будто я не познал еще и десятой части всех прелестей мужской любви...
- Колин... ох... – сквозь шум воды донесся до меня его горячий шепот. – Какой же ты там... узкий... о-о-о... Хочу тебя, сейчас же... Коооолин...
Джаред вдруг схватил меня за руку и потянул из душа. Мы были мокрые, как котята, с нас стекали ручьи воды вперемешку с остатками геля, мы скользили по гладкому полу и оставляли за собой влажные следы. Но оба не обращали на это никакого внимания, потому что наши члены уже были снова в полной боевой готовности, а мною к тому же целиком овладели мысли о том, что должно неизбежно случиться.
- Твой диван просто создан для секса, - проговорил Джаред, подталкивая меня к нему. Его глаза полыхали сейчас безудержным синим пламенем. – Скажи мне, скольких баб ты тут уже раскладывал?
- Не помню... – рассеянно проговорил я, хотя на самом деле сюда еще не приводил никого: эту квартиру я приобрел совсем недавно и в Нью-Йорк приехал перед самым началом съемок.
- Так вот сейчас на нем я разложу тебя, мой прекрасный ирландец.
Джаред толкнул меня в грудь, но я устоял на ногах и посмотрел на него растерянно.
- Ах так? Хочешь посопротивляться?
Джаред набросился на меня, завязалась короткая борьба, в результате которой мы оба повалились на диван, и я все-таки оказался снизу. Глаза Джареда горели жадным огнем. Его твердый, как камень, член упирался мне в живот, а коленом он пытался протиснуться между моих ног.
- Я все равно возьму тебя, Колин! И насажу на свой член! Ты будешь трепыхаться и просить пощады, но я буду безжалостен! – рычал он мне в ухо. А я, совершенно обескураженный этим напором, этой внезапной переменой в нем, уже совершенно не мог сопротивляться. А потому Джаред быстро раздвинул мне ноги и улегся между ними.
Как это странно, необычно... Его член касался внутренней поверхности моего бедра, готовый протолкнуться выше. Я пытался убедить себя, что ничего ужасного в этом нет, ведь я же сам хотел сделать так, чтобы Джареду было со мной хорошо. Я по-прежнему его безумно хотел, и дело было вовсе не в позиции снизу или сверху... Просто Джаред вдруг стал совершенно неузнаваемым – холодный, жестокий, чужой... Чужой? А разве он уже стал для меня близким?

Мысли мои окончательно перепутались. Я зажмурился, пытаясь прогнать их – все до единой, и сосредоточиться на своих ощущениях.
- Колин? – вопросительный тон Джареда заставил меня открыть глаза. Его голос изменился, дьявольский огонь исчез из сапфировых глаз. Он тряхнул головой, убирая мешавшие волосы, и словно преобразился: теперь на меня смотрел печальный ангел. – Что с тобой?
- Ничего, Джаред... все хорошо!
- Колин, черт... прости... – он нахмурился. – Я такой болван. У тебя же это впервые...
- Джаред... – я чуть не задохнулся от переполнившей меня благодарности.
- Я не хочу, чтобы твой первый раз был таким же, как мой.
- А что с тобой случилось? – обеспокоено спросил я.
- Потом как-нибудь расскажу... Колин, если ты сейчас скажешь, что не хочешь этого, я остановлюсь.
- Нет, не надо...
- Ты уверен?
- Уверен, - теперь я действительно был в этом уверен.
- Ты просто сводишь меня с ума, и я хочу тебя, хочу быть в тебе... Поверь, это необычайное ощущение! Хочешь ли ты испытать его?
- Да, Джаред, хочу. Вместе с тобой.
- Тогда доверься мне и ничего не бойся. Сначала может быть больно, но если ты будешь меня слушать, то боль быстро пройдет.
- Хорошо.
Джаред вдруг встал.
- Мне нужен крем или масло. Есть у тебя что-нибудь подобное?
С трудом понимая, зачем это, я указал на стеллаж, где на полке стояла аптечка. Джаред быстро вернулся с тюбиком массажного крема. Выдавил себе на ладонь длинную белую полоску и хотел растереть по своему подрагивающему от возбуждения члену, но я перехватил его руку.
- Подожди... позволь мне?
Глаза Джареда по-кошачьи сверкнули в полумраке. Я собрал почти весь крем с его ладони и обхватил обеими руками его орган, сорвав с пересохших губ блаженный стон:
- Колин!..
Почувствовал, что меня буквально трясет: адреналин выплескивался в кровь лошадиными дозами. Сильнейшее возбуждение почти не давало дышать, сосредоточиться на чем-то, кроме члена Джареда и мысли о том, что он вскоре окажется внутри меня...
- Возьми меня, Джаред! – выпалил я, удивившись собственной смелости.
- Боже, Колин... – выдохнул он. – Ты... ты...
Я потянулся к его губам. Он с готовностью устремился мне навстречу, мы упали на диван и слились в одуряющем поцелуе, сплели наши руки и вжались в тела друг друга. Каждая частичка меня рвалась к нему, я был готов ради него вытерпеть любую боль, вытерпеть все.
Его рука скользнула вниз, пальцы, на которых еще оставался крем, быстро нашли пульсирующее в предчувствии чего-то нового отверстие и устремились внутрь, по одному. Я не мог лежать спокойно. Эти пальцы внутри меня... эти поцелуи... эти полные неконтролируемой, безумной страсти объятия, легкие прикосновения, настойчивое проникновение... Все это сводило с ума, заставляло извиваться под Джаредом в нетерпении. Я с трудом удерживался от того, чтобы не взмолиться взять меня сейчас же, безо всякой подготовки, грубо и глубоко...
Но Джаред хотел этого отнюдь не меньше, а потому он не стал долго мучить себя и меня. Когда головка его члена прикоснулась к моему анусу, я взвыл, уже не контролируя свои эмоции.
- Вставь мне, Джаред, ну же!!! – почти прокричал я.
- Расслабься, Колин! – прохрипел он. – И держись!
Резким движением он вошел примерно наполовину и замер. Вспышка боли ослепила меня, на миг залив белым светом окружающую темноту, заставила мое потревоженное внезапным вторжением отверстие импульсивно сжаться. Джаред застонал от наслаждения, вцепившись пальцами в мои плечи, и, утратив над собой контроль, начал с усилием проталкиваться все глубже и глубже, пока не уткнулся пахом в мои ягодицы. Я закричал. От боли и сильнейшего возбуждения, от переполненности изнутри и от иррационального желания ощущать в себе Джареда как можно дольше. Всегда.
Безумие, чистое безумие. И дикая страсть...
- Тихо-тихо-тихо... – горячо зашептал Джаред, прикрыв ладонью мне рот. – Расслабься, Колин, получай удовольствие... Только расслабься, сейчас все пройдет...
Он начал резкие движения вперед-назад, нависая надо мной, касаясь животом моего напряженного члена, тяжело дыша и время от времени отрывисто вскрикивая. Опущенные ресницы чуть подрагивали, пересохших губ постоянно касался кончик языка. С еще мокрых волос стекали капельки воды и, падая на мою разгоряченную кожу, почти тут же высыхали. На теле Джареда плясали разноцветные тени, от него веяло жаром и совершенно непередаваемым ароматом секса. Как же он был красив в этом безудержном танце чистой страсти!
Я вдруг понял, что уже почти не ощущаю боли. Закрыл глаза, чтобы сосредоточиться только на Джареде, и почувствовал, как ни с чем не сравнимое наслаждение разливается по моему телу удушающими, все усиливающимися волнами. Это оказалось так непередаваемо прекрасно - принимать его внутри себя, сжимать руками его упругие ягодицы, задавать темп, устремляясь навстречу, насаживаясь на его ствол до самого конца, слушать шлепки кожи о кожу, ловить прерывистое дыхание, ощущать биение пульса в висках и собственном члене, трущемся о его живот! Я забился под Джаредом в экстазе, заставляя его двигаться все быстрее и резче, и вскоре темп стал таким высоким, что от перевозбуждения, овладевшего нами, мы не в состоянии были бы выдержать его слишком долго, и почти одновременно издав протяжные стоны, кончили, изливаясь долго и мучительно сладостно: Джаред – в меня, а я – нам на животы и грудь...
Несколько минут Джаред просто лежал сверху, не шевелясь. Я чувствовал, как бьется его сердце, и умирал от счастья, боясь даже пошевелиться, чтобы не нарушить это молчаливое единение. Еще ни разу в жизни я не испытывал ничего подобного, и даже не подозревал, что такое возможно... Джаред...
Наконец он пошевелился и молча скатился с меня. Я приподнялся на локте и посмотрел на него, улыбаясь. Джаред был растерян. Его глаза глядели на меня с какой-то странной, непонятной мне грустью, от чего в душу тут же закрались сомнения в том, что все прошло нормально. А вдруг это просто мне так показалось?
- Джаред?
Он протянул ко мне руку и коснулся щеки. Долго смотрел на меня, затопляя мою душу смятением, а потом вдруг откинулся на подлокотник и закрыл глаза.
- Черт, Колин... Ты заляпал нас обоих, нужно идти в душ, а так не хочется...
В душ мы все-таки сходили. Но Джаред был таким задумчивым, таким странным, что я не решался ни о чем его спрашивать. Лишь только его голова коснулась подушки на кровати моей спальни, как он уснул. А я до самого рассвета лежал рядом и любовался его точеным профилем, прислушиваясь к его еле слышному дыханию...
Начинался новый день...


Глава 7

Пока я все еще цепляюсь за свои воспоминания. Они живые, яркие, насыщенные. И бесконечно счастливые, несмотря ни на что. Наверное, стоит жить только ради того, чтобы такое испытать. Но чем сильнее счастье в такие моменты, тем отчаяннее безысходность оттого, что ничего подобного уже больше никогда не будет. Так зачем теперь жить?..

Наша первая ночь. Тысяча самых разных чувств и мыслей, не поддающихся описанию. Я даже не пытался тогда в них разобраться – попытка изначально была бы обречена на провал. Но теперь-то я знаю, что уже тогда любил Джареда, просто еще не понимал этого. Потому что до того момента не знал, что такое настоящая любовь, и уж тем более не мог и предположить, что вспыхнет она по отношению к мужчине...

***

Всю ночь Джаред спал тихо, так, что я с трудом улавливал его дыхание. Только однажды он перевернулся на бок, лицом ко мне, свернувшись при этом калачиком, совсем как ребенок. Мне так сильно захотелось обнять его, защитить от всего мира, но я боялся разбудить, а потому только поправил на нем одеяло. Спи, Джаред, сладко спи...
Я встал рано утром. К чему лежать, когда все равно уснуть невозможно? Его лицо я изучил до мельчайших подробностей. Если бы я умел рисовать – смог бы теперь изобразить Джареда с закрытыми глазами.
Голова нещадно гудела от выпитого накануне, от удара головой и от бессонной ночи. А еще от огромного количества мыслей, буквально ее распиравших. Поэтому первым делом я взял из аптечки аспирин и выпил сразу три таблетки, глядя на свою физиономию в зеркале. Видок у меня был сильно помятый, однако глаза лихорадочно светились. Шишка на лбу, кстати, так и не образовалась, только небольшое покраснение, которое без труда замажут гримеры.
Впервые я пожалел, что нужно идти на съемочную площадку. Как бы мне хотелось провести этот день с Джаредом, смотреть в его завораживающие глаза, слышать его голос: иногда чуть насмешливый, иногда – проникновенный, и иметь возможность дотрагиваться до него, не рискуя вызвать чью-то неадекватную реакцию! Но пропустить съемки было нельзя, оставалось только утешаться тем, что Джаред будет там вместе со мной.
А потому я решил быстро сбегать в продуктовую лавку неподалеку, чтобы купить хлеба, который еще вчера закончился, и всего необходимого на завтрак. Расплачиваясь за покупки, я то и дело оглядывался на окна, из которых был виден подъезд моего дома. Меня вдруг охватил ужас оттого, что Джаред мог проснуться и уйти. Но когда я бегом вернулся к себе, то обнаружил его по-прежнему сладко спящим в моей спальне. Он только перевернулся на живот и откинул одну руку в сторону. Волосы разметались по подушке, губы были чуть приоткрыты, ресницы подрагивали в ритме сна, который снился ему в тот момент... Как же он был красив!
Пытаясь унять бешено бьющееся сердце, я поспешил на кухню. Поджарил тосты, едва не подпалив их опять, соорудил сэндвичи с ветчиной и тунцом, сделал омлет с беконом, сварил кофе. Это был для меня настоящий подвиг: обычно я обхожусь утром бутербродом и потом перекусываю в какой-нибудь кафешке, а тут приготовил нечто действительно похожее на настоящий завтрак. Разложил все на подносе и понес в спальню.

 Отправлено: 22.07.07 15:49. Заголовок: Re:

Джаред все еще спал. В комнату сквозь плотные жалюзи пробивалось солнце, окрасившее все в теплые оранжевые тона. Но мне было не до красот утренней зари: одеяло Джареда сползло к ногам, оголив его мускулистую спину и чертовски соблазнительные ягодицы... При этом его левая нога была отведена в сторону и согнута в колене, отчего между двумя полушариями угадывалось темное отверстие, а между ног можно было увидеть предмет гордости любого мужчины... Джареду, несомненно, было чем гордиться.
Волна крупной дрожи пробежала по моему телу, я сделал глубокий вдох и почувствовал, что не могу выдохнуть. Руки дрогнули, и две чашки с кофе, звонко стукнувшись друг о друга, расплескали темно-коричневую горячую жидкость на поднос, залив салфетки и сэндвичи.
Джаред пошевелился и открыл глаза. Слегка потянувшись, обернулся ко мне. Я замер, внезапно испытав нечто вроде страха. А вдруг он сейчас пожалеет обо всем, что между нами было? Вдруг рассмеется, глядя на мои попытки быть гостеприимным хозяином? Или будет таким же пугающе молчаливым и задумчивым, как вчера?
- Колин... – еще не проснувшимся, слегка охрипшим голосом проговорил Джаред. – Черт, мне снился такой сон!
Он блаженно улыбнулся, дав мне возможность перевести облегченно дыхание, повернулся на спину и, как ни в чем не бывало, заложил руки за голову, без малейшего стыда выставляя на обозрение свое обнаженное тело: безупречно сложенное, гибкое, мускулистое. Он снова наслаждался моей растерянностью, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц и улыбаясь.
- Доброе утро, Колин.
- Доброе утро, Джаред, - я был ему благодарен за то, что он заговорил первым. - Я вот тут принес завтрак...
- Так чего же ты стоишь? Неси сюда! Зверски хочу есть.
Джаред подвинулся на кровати, освобождая для меня место. Я же, поглядев на поднос, понял, что на самом деле завтрак был испорчен: кофе попал даже в омлет. Снова посмотрел на Джареда.
- Эй, Колин! Мы же с тобой, кажется, вчера занимались сексом, а ты смотришь на меня, как девственница на насильника!
Опять этот язвительный тон. Но, по крайней мере, Джаред не собирался никуда убегать или отмалчиваться.
Я присел на кровати и поставил рядом поднос. Джаред с любопытством посмотрел на него и поморщился.
- Что это? – он небрежно взял в руки промокший сэндвич и заглянул между ломтиками хлеба.
- Сэндвичи, а еще омлет с беконом и кофе, – проговорил я упавшим голосом. – Вот только кофе я только что пролил... Но я сейчас сварю еще.
- Колин, разве я тебе не говорил? – холодно осведомился Джаред, брезгливо вернув сэндвич на прежнее место. - Я не ем мясо. Я – вегетарианец.
- Прости... – я совсем растерялся, обескураженный этим заявлением. – Я не знал... Сейчас что-нибудь придумаю... Черт, у меня в холодильнике есть только пиво...
Я судорожно схватил поднос, намереваясь немедленно отправиться на кухню и выкинуть в мусор все его содержимое. Есть совершенно расхотелось. День снова начинался неудачно. Но Джаред остановил меня, схватив за запястье.
- Колин, какой же ты забавный! – улыбнулся он. Его глаза загорелись ярким, теплым светом. – Да хрен с ним, с этим завтраком! Иди сюда.
Он потянул меня к себе, крепко обнял и коснулся губ легким поцелуем.
- Прости, но я еще не чистил зубы, так что все поцелуи потом! Сколько у нас есть времени?
Если бы я мог ответить! Но все мысли начисто выветрились из моей все еще болевшей головы, я потерялся во времени и пространстве, потому что рука Джареда спустилась вниз, пробралась под одежду и белье к моим ягодицам, а пальцы быстро нашли звездочку ануса.
- Колин, ты такой... мммм! – Джаред подался ко мне всем телом.
У меня тут же снова снесло крышу, а член почти моментально принял вертикальное положение. Я прижал Джареда к себе и жадно приник к его губам. К черту зубные пасты и все остальное! Я хотел проникнуть в его рот, почувствовать, как его упрямый язык борется с моим за каждый дюйм пространства. Я хотел сжать его тело в объятиях так сильно, чтобы напряглись все его мышцы, чтобы ощутить их непокорную твердость – это так возбуждало! А еще очень хотел заставить его зажмуриться от удовольствия, чтобы эти колдовские глаза не обжигали и так испепеленную ими душу – хотя бы какое-то время.
Мне удалось совершить почти все задуманное. Мы целовались неистово, сталкиваясь языками, покусывая губы, пробираясь друг другу в рот между полусжатых зубов. Мы боролись почти как на ринге, меряясь силой в стремлении не уступить ни в чем. Катались по кровати, давно скинув поднос на пол, путаясь в простынях и одеялах, постоянно меняясь местами. Я прижимал Джареда к матрасу с расставленными в стороны руками и терзал его губы настолько долго, насколько позволял он сам. Извиваясь подо мной всем телом, он улучал подходящий момент и скидывал меня в сторону, тут же наваливаясь сверху, сжимая крепкими бедрами мои ноги и заводя руки за голову. Он покрывал поцелуями и укусами мои плечи, грудь и шею, стремясь, кажется, оставить на моем теле свои отметины. В этом вихре страсти не было ни доли разума – лишь только слепое желание, дикая, необузданная, почти животная похоть. Но это было то, чего хотел он. И то, чего хотел я.
Мне так и не удалось погасить его убийственный взгляд, потому что Джаред придумал для меня новую пытку, от которой мне, а не ему, пришлось зажмуриться в неописуемом удовольствии. Когда мы, уставшие от борьбы, остановились на том, что я опять оказался снизу, Джаред грубо раздвинул мне ноги и спустился вниз. Он приник к моему разгоряченному отверстию губами и стал методично проталкиваться внутрь языком, едва не прикончив меня этими новыми ощущениями. Я задыхался, кричал, стонал и, наверное, даже несколько слезинок сбежали по моим щекам, прежде чем мой член, которого ни разу не коснулись ни его, ни мои руки, не изверг невероятное количество спермы.
Но и на этом моя пытка не закончилась. Джаред слизал остатки семени с моей покрасневшей, разбухшей головки, с живота и груди и, перевернув меня на живот и широко раздвинув ноги, одним протяжным движением вошел в меня сзади, вырвав из горла еще один приглушенный крик боли-наслаждения, и заставив в экстазе двигаться ему навстречу. Я слышал шлепки о свои ягодицы, я ощущал тяжесть его тела, я чувствовал его внутри – о, да, да, Джаред!!! - но я не мог его видеть, уткнувшись в подушку, как того хотели его требовательные руки на моем затылке, и от этого в глазах моих темнело, а весь мир, словно будущая сверхновая, схлопывался в одно мгновение до размеров нашей кровати, и взрывался мириадами осколков сознания... И так много раз, пока Джаред не излился внутри меня...
Ошеломленные, мы лежали рядом, глядя в потолок, пытаясь выровнять дыхание и унять бешеное биение своих сердец. Мой разум отказывался воспринимать происходящее. Я только ощущал руку Джареда, сжимающую мою руку, и понимал, что отдал бы жизнь за то, чтобы эти мгновения длились хотя бы еще на несколько мгновений дольше, чем их отмерено...
- Колин, - серьезный, тихий голос Джареда заставил меня вздрогнуть. – Что ты чувствуешь?
- Что хочу умереть, - ответ всплыл сам собой. – И хочу жить.
- Да, очень похоже. Я знал, что ты особенный. С той самой минуты, когда увидел тебя впервые.
Я повернулся на бок, чтобы видеть его лицо.
- Джаред, я благодарен тебе за то, что ты открыл во мне нечто совершенно новое.
- Не я, так кто-нибудь другой. Оно рвалось у тебя на поверхность, но не находило выхода.
- Я счастлив, что это был ты.
Джаред обернулся и внимательно посмотрел на меня. Этот взгляд я выдержал, но он вновь посеял в моей душе сомнения.
- Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спросил он.
- Только то, что ты... ты мне очень нравишься.
- Ты тоже мне нравишься, - слишком поспешно ответил Джаред и отвел взгляд, окончательно меня смутив. Неужели он сейчас говорил это, чтобы меня не задеть?
Я тоже опустил глаза, и мой взгляд вдруг задержался на его медальоне, который все это время висел у него на шее. Маленький кожаный амулет круглой формы, связанный по краям тонкими полосками кожи.
- Этот медальон я купил в сувенироной лавке, только приехав в Нью-Йорк, - вдруг сказал Джаред. Он смотрел в потолок и одной рукой теребил сбившуюся простыню. – Он мне просто понравился: люблю такие вещицы. Говорят, он приносит удачу, а она мне сейчас ох как нужна. На самом деле это один из пары медальонов. Продавец долго меня уговаривал купить второй, убеждая, что это лучший подарок моей девушке, но Кэм равнодушна к таким вещам, она предпочитает бриллианты.
Кэмерон. Как я мог о ней забыть? Зарождающаяся ревность острой иглой кольнула меня в самое сердце.
- Колин, а у тебя есть сейчас девушка?
По правде говоря, одна красотка увивалась за мной вот уже второй месяц, но теперь мне вдруг почему-то совершенно не хотелось ее видеть.
- Да, ее зовут Ким.
- Забавно. Кэм, Ким. Надо кстати ей позвонить.
- Джаред?
- Ммм?
- Ты говорил вчера, что расскажешь мне про твой первый раз...
- О... – Джаред помрачнел. – Не сейчас.
- Прости...
- Ничего.
- Просто ты вчера был таким странным после этого... Я подумал, что, может, это твои воспоминания...
Джаред вдруг развернулся на бок лицом ко мне. Долго смотрел, и я не мог прочесть в его удивительных глазах ни единой эмоции. Потом он резко сел в кровати и заявил:
- Пора вставать. Я обещал доставить тебя целым и невредимым на съемочную площадку.
Я думал, что сегодня-то уж мы отыграем нашу несчастную сцену с первого раза. Но не тут-то было! В моем взгляде, наверное, действительно что-то изменилось, потому что после десятка неудачных дублей Джоэл вдруг смачно выругался и закричал на всю съемочную площадку:
- Черт побери, Фаррелл! Вчера ты не мог в этой сцене и двух слов нормально связать, а сегодня ты смотришь на Джареда так, будто вы любовники! Пойми же, Бобби для Стью почти как Галатея для Пигмалиона*! Но совсем не как Бози для Оскара**!
На площадке тихонько захихикали. Я встретил начинающий что-то понимать взгляд Фореста и странный, неожиданно потяжелевший взгляд Джареда, еще совсем недавно смотревшего на меня мягко и приветливо, и понял, что сцена окончательно загублена: я не смогу ее сыграть. По крайней мере, сегодня. Следующие несколько дублей это только подтвердили.
Мне было стыдно перед Джоэлом, я нервничал, курил сигарету за сигаретой, но у меня ничего не получалось. В конце концов, издерганный и уставший режиссер объявил перерыв и вынужден был принять решение, что сегодня мы эту сцену снимать больше не будем.
Я потерял ненадолго Джареда в начавшейся суматохе, которая предшествовала смене места съемок, и, окончательно расстроенный, отошел в сторонку, подальше от любопытных глаз, смотрящих сейчас как-то уж совсем подозрительно.
Я как раз докуривал вторую сигарету, когда сзади на меня налетел Джаред. Он отшвырнул в сторону мой окурок и прижал меня к стене. Черт побери! Как же мне не хватало его губ все это время!
- Колин, надеюсь, ты пригласишь сегодня вечером меня к себе, – прошептал он мне на ухо, когда мы, наконец, с усилием оторвались друг от друга. Но Джаред все же как-то почти неуловимо изменился: его взгляд снова стал колючим, а в голосе появилась сталь. Следующие его слова, вроде бы произнесенные в шутливой форме, тем не менее, повергли меня в шок: – Надеюсь, мне не придется опять тебя спаивать, чтобы отвезти твое полубесчувственное тело домой и надругаться над ним? У тебя, кстати, замечательный диванчик. Я его арендую на эту ночь вместе с тобой, хорошо?
- Если ты подождешь меня здесь, на съемочной площадке, то мы можем поехать ко мне вместе... – проговорил я, не понимая, что произошло. Еще утром Джаред был совсем другим!
- И будем заниматься сексом на заднем сидении такси...
Мне тут же вспомнилась наша вчерашняя поездка. Может, мне ничего не приснилось?
- А потом в лифте. Я вчера заметил, что он слишком долго поднимается вверх...
Зачем он все это говорит?
- А потом на полу в гостиной. Там такой заманчивый коврик... Я должен успеть слишком многое тебе показать...
- Должен успеть? – переспросил я, нахмурившись.
- Ну да, - Джаред пожал плечами. В его голосе не было ни намека на сожаление. - Я же завтра возвращаюсь в Лос-Анджелес.
Сердце мое упало. Завтра!
- А как же съемки?
- Я только что говорил с Джоэлом, а он со своими ассистентами и сценаристами. Они решили, что этой сценой можно пожертвовать, поскольку она грозит сорвать весь съемочный процесс. Джоэл твердо намерен уложиться максимум в двенадцать дней.
- А как же ты?
- А что я? Этот эпизод для меня почти ничего не значил. У меня сейчас гораздо более серьезный проект. Джоэл решил, что так будет для всех лучше. И я с ним согласен. Опять же – тебе мучиться не придется.
Джаред мне подмигнул, но моя душа медленно сжималась в холодный липкий комок.
- А... нельзя ли все-таки как-нибудь отложить твой отъезд?
- Я должен был уехать еще вчера вечером, но остаюсь здесь до завтра. Я никак не могу дольше откладывать. На завтра намечена презентация нашего первого альбома. Шен и так уже нервничает: мне придется с самолета отправляться прямо в студию восьмого канала. А потом – бесчисленные концерты.
На те несколько секунд, пока Джаред говорил про брата, и голос, и взгляд его снова потеплели. Что, ну что опять с ним произошло? Я чувствовал, что внутри него скрывается какое-то чудовищное противоречие, и был полон решимости помочь ему с ним справиться. Но что я мог сделать, если он уже завтра собирался уезжать на тихоокеанское побережье? Нужно было как-то попробовать убедить его остаться.
- Джаред... - начал было я.
- Послушай, Колин, – бровь Джареда удивленно поползла вверх. - Да ты никак в меня втюрился?!
- С чего ты взял! Вот еще! – это была чистой воды защитная реакция, и я не мог не признаться себе, что его слова больно полоснули по сердцу.
- Вот и хорошо, - пожал плечами Джаред. - Смотри на это проще. Мы с тобой прекрасно провели время, не так ли?
- О, да, - проговорил я, злясь на себя за свою глупую доверчивость, и на него – за его бесчувственность. Эти слова были слишком похожи на то, как я сам много раз давал от ворот поворот бесконечным девочкам на одну ночь.
Я почувствовал нестерпимую боль.
На что же я рассчитывал? На счастливую совместную жизнь что ли? Мне стало смешно от своей наивности. У Джареда – собственная жизнь, грандиозные планы, а я - просто временное увлечение. Мы всего лишь перепихнулись себе в удовольствие. Только и всего.
Спазм сдавил мне горло клещами, но я все же процедил сквозь зубы:
- Знаешь, тебе лучше уехать сегодня. Я только что вспомнил: мне будет некогда этим вечером. Я должен выучить несколько страниц сценария.
Прозвучал сигнал к началу съемок. Я развернулся и решительно зашагал прочь, пытаясь справиться со своей болью. Прошло несколько секунд, прежде чем Джаред крикнул мне вслед:
- Черт, Колин! Подожди!
Он тут же догнал меня и преградил дорогу. Вцепился в руки и заглянул в глаза. Мне стало плохо от его взгляда: в этих лазурных озерах плескались слезы.
- Колин, прости, я не хотел! То есть я не это хотел сказать... Колин, не уходи... не уходи так! Ты мне нужен.
Я не мог вымолвить ни слова. Смотрел на него, и не знал, что делать.
- Прости, слышишь? – Джаред обреченно опустил глаза. Потом сцепил руки у меня за шеей и осторожно поцеловал в губы. – Я тебя подожду. Я буду поблизости, ладно?
Я так и не смог ничего ответить. Просто пошел на съемочную площадку, столкнувшись взглядом с Форестом, случайно проходившим мимо: он все видел. Но почему-то это меня мало тревожило. В душе моей бушевала буря смятения.
Джаред и правда постоянно был в поле моего зрения. Я невольно наблюдал за ним, когда предоставлялась такая возможность, но старался не выдавать своих эмоций. И играл так, как, наверное, не играл еще ни разу в жизни: внутренние переживания подхлестнули меня каким-то совершенно невероятным образом.
Я увлекся и не заметил, как Джаред куда-то исчез. Много раз потом я искал его глазами в толпе осветителей, ассистентов и прочей околокиношной публики, но не находил. На протяжении двух часов, которые еще продолжались съемки, паника охватывала меня все сильнее и сильнее. Я уже жалел о том, что так сурово с ним обошелся, что проявил излишнюю резкость и холодность. Наверное, он подумал, что я его не простил, и предпочел уехать, чем терпеть унижение. Я ругал себя последними словами, и когда Джоэл, наконец, возвестил о том, что на сегодняшний день съемки закончены, кинулся искать Джареда.
Слабая надежда на то, что он ждет на парковке, провалилась тут же. А когда я отыскал многострадального Дэрила – нашего костюмера, и спросил его, давно ли он видел Джареда, тот, не задумываясь, ответил, что видел, как он уезжал на такси пару часов назад.
Я почувствовал, как ком подкатывает к горлу, и ощутил полную растерянность. Мне захотелось его вновь увидеть, позабыв обо всем на свете, окунуться в омут страсти, пусть и мимолетной, но зато такой сильной и такой естественной. Свобода. Разве не этому научил меня сам Джаред? Только свобода важна, и каждый имеет право поступать так, как он хочет. Нет большего преступления в жизни, чем обманывать самого себя. А я не хотел его отпускать. Совершенно точно не хотел.
Я нашел помощника режиссера и выведал у него, в какой гостинице остановился Джаред. К черту все. Поеду к нему сам.
Буквально влетев в холл отеля, я немедленно направился к стойке администратора.
- Мне срочно нужен мистер Лето, он остановился у вас.
- Мистер Джаред Лето?
- Да, да, именно. В каком номере я могу его найти?
- О, дело в том, сэр, что мистер Лето час назад съехал из своего номера.
- Куда? – тупо спросил я, ощущая, как холодеют пальцы.
- Кажется, он сказал, что возвращается домой.
- Боже...
Сердце ухнуло и провалилось куда-то вниз. Он улетел. Просто взял билет на самолет и улетел, ничего мне не сказав. Не оставив даже номера своего телефона. И не попрощавшись.
Ноги мои подкосились, и я на какое-то время вынужден был облокотиться о стойку.
- Как ваше имя, сэр? – я не сразу услышал вопрос администратора.
- Что?
- Мистер Лето оставил одному господину записку, возможно, это вам.
- Колин Фаррелл! – выпалил я, тут же встрепенувшись. – Меня зовут Колин Фаррелл!
- О, да, эта записка – вам. Прошу вас.
Дрожащими руками я взял из рук администратора конверт. В нем что-то топорщилось. На лицевой стороне аккуратным почерком было выведено мое имя. Я отошел в сторону, присел на диван и вскрыл конверт, разорвав его чрезмерно резким движением чуть ли не напополам. Из него мне на колени выпал кожаный медальон. Тот самый.
Сердце зашлось в бешеном галопе. Внутри была еще записка. Непослушные пальцы не сразу смогли раскрыть вчетверо сложенный лист бумаги.

«Колин, если ты читаешь это письмо, значит, ты меня искал. Я хотел в этом убедиться. Прости меня еще раз. Я вынужден был срочно уехать – проблемы с завтрашней презентацией: мне позвонил брат. Этот медальон я дарю тебе: я все-таки купил второй у того самого продавца. Я найду тебя сам.

Джаред».

Я сжал в руке медальон. В этом кусочке кожи для меня сейчас заключался весь мир...



* Бернард Шоу «Пигмалион»
** Имеется в виду Оскар Уайлд и его молодой любовник Альфред Дуглас (Бози)



Глава 8

Я достаю из пачки последнюю сигарету и закуриваю. Я уже очень давно не курил: ни моральных, ни физических сил пойти в магазин за новой пачкой у меня просто нет, а эту сигарету я оставил... как последнюю пулю. Контрольный выстрел в легкие. Пора. Буду курить медленно и вспоминать, пока не докурю до фильтра. Пустая пачка летит в открытое окно. Туда ей и дорога. Adios...

Наверное, даря медальон, Джаред хотел привязать меня к себе, вряд ли подозревая, что и без медальона я уже никуда бы от него не делся. Этот амулет, как напоминание о мелькнувшем молнией счастье, и сейчас висит у меня на шее. Я много раз за последние дни порывался его выбросить, сжечь, порезать на мелкие кусочки. Но потом понимал, что память все равно не уничтожить, и мне от этого уже не станет легче. Пусть еще немного пожжет мне грудь кипящим свинцом несбывшихся надежд и неразделенной, поруганной любви...

***

С того самого момента, как, выйдя из отеля, я повесил себе не шею медальон, моя жизнь превратилась в одно бесконечное ожидание.
Сначала ожидание было волнительно радостным. Я много раз за вечер того дня перечитывал записку, теребил медальон, и думал о той минуте, когда Джаред вернется. Приедет, не позвонив и не предупредив, прямо из аэропорта, ворвется вихрем в мою квартиру и наполнит ее долгожданной, восторженной радостью. Мы задушим друг друга в объятиях и целую неделю не будем вылезать из постели. Конечно, если он сможет так надолго остаться...
Я с трудом осилил в тот вечер текст сценария. После предыдущей бессонной ночи рядом с Джаредом этой ночью мне опять не удалось заснуть. Мысли не давали мне покоя, сбиваясь в кучу, цепляясь одна за другую и не позволяя подолгу на чем-то сосредоточиться. Я пытался проанализировать произошедшее, но так и не смог. Вместо этого яркие картины представали перед моим мысленным взором, и я впервые испугался того, что эти образы доставляли мне почти физическое наслаждение...
Странно, но наутро я совершенно не чувствовал себя разбитым, хотя не спал две ночи подряд. Наверное, те перемены, которые на глазах происходили во мне, действовали на мой организм подобно наркотику: вместе с уже почти осознаваемыми чувствами к Джареду в кровь поступало столько адреналина, что я совсем не ощущал усталости и готов был свернуть горы.
Попав утром в ловкие руки нашей гримерши, я выслушал от нее лекцию об обязательном восьмичасовом сне для любого актера, который собирается сделать карьеру, и логичный вопрос, отчего у меня появились темные круги под глазами. Но старой деве пришлось довольствоваться в ответ моей загадочной улыбкой, и она, уже неплохо успев меня узнать, не стала переспрашивать, а лишь молча замазала синяки специальным тоном.
В тот день я опять был в ударе, и Джоэл почти позабыл о неудачах прошедших двух съемочных дней. Мы закончили снимать все запланированные сцены несколько раньше, и я, быстро со всеми попрощавшись, собирался было тут же уехать домой, но уже на парковке меня догнал Форест.
- Колин, постой!
Я обернулся на спешащего ко мне Уитакера. Форест был хорошим парнем, общительным и веселым, но я почти не знал его как человека, а потому совершенно не мог представить, что ему вдруг понадобилось и вообще что от него можно ожидать.
- Я спешу, Форест, что-то случилось?
- Да в общем нет, просто я хотел тебе кое о чем напомнить.
Черт, он же видел, как Джаред меня целует! А еще – как мы вместе уезжали из бара, после того, что там устроили на глазах у изумленной публики...
- О чем же?
Форест, страдающий излишним весом, бежал ко мне через всю парковку, а потому, прежде чем ответить, отдышался.
- Я подумал... Ну может тебе интересно... В общем, Джаред мне говорил, что сегодня он с группой участвует в передаче по восьмому каналу. А у меня подруга работает на телевидении, она может записать эту передачу... Я спрашивал, ей это ничего не стоит сделать. Ну, если ты только хочешь.
Кровь мгновенно прилила к моему лицу, внутри все оборвалось от нестерпимого жара. Как же я мог не подумать об этом?! Джаред же говорил мне! Нужно немедленно ехать домой и попытаться успеть к началу передачи! Какой же я болван!
Наверное, я выглядел очень странно, потому что Форест озабоченно посмотрел на меня и спросил:
- Что-то не так? Колин, я ведь только спросил... Если тебе это не нужно, то...
- Форест, черт тебя подери! – прокричал я и сжал его в объятиях. – Да тебе цены нет, парень! Спасибо! И если твоей подруге не сложно, пусть запишет эту передачу! А когда ее будут показывать?
- Ну... – улыбнулся Форест. – Если поспешишь, то, наверное, успеешь посмотреть. А подруге я сейчас позвоню.
- Я – твой должник! – крикнул я, уже запрыгивая в машину и заводя мотор. Пожал через открытое окно Форесту руку и сорвался с места.
Еще ни разу в жизни я так не проклинал пробки и Нью-Йорк с его шумными улицами. Я орал, матерился, сигналил, стучал кулаками по рулю и приборной панели, нарушал все возможные правила, выезжая на встречную полосу и рискуя нарваться на полицейского или на лобовой удар. Но я все-таки добрался до моего дома целым и невредимым, к тому же относительно быстро и, пулей влетев в квартиру, принялся искать восьмой канал.
Признаться, телевизор я почти никогда не смотрел. И вообще еще плохо ориентировался во всех этих бесчисленных каналах, которые обрушиваются на всякого, приезжающего в Америку. Поэтому мне пришлось еще потратить уйму времени, прежде чем в мелькании на экране я увидел такое знакомое лицо. Джаред!
Бессильно упав в кресло, я поблагодарил господа, что Форест предложил мне записать передачу. Потому что ни единого слова из того, что там говорили, я понять был не в состоянии. Я всего лишь смотрел на Джареда, и сердце мое заходилось от счастья и радости. Просто видеть его снова, слышать его голос, пусть и не имея возможности коснуться или переброситься парой слов. Вряд ли раньше я испытывал нечто подобное по отношению к кому бы то ни было.
Джаред выглядел так необычно! Еще более осветленные волосы, челка, закрывающая едва ли не пол-лица, подведенные черным глаза, и без того столь выразительные, что невольно притягивают к себе взгляд. Он был одет в какой-то белый пиджак с воротником-стойкой, что выделяло его из всех. Мне кажется, что эта деталь была даже излишней: кроме Джареда в студии словно никого и не существовало. Других участников группы я просто не замечал.
А потом ребят попросили спеть. Они вышли на заранее оборудованную сцену, разобрали инструменты. Джаред подошел к микрофону, поднял вверх руку, и зал затих. Он умел повелевать не только сердцами, но и умами.
Это была та самая песня, которую он пел под гитару в баре. Но здесь она звучала настолько по-другому, что я, совершенно ошеломленный этим жестким напором и потрясающей энергией, еще долго не мог прийти в себя после ее окончания. Помню только, что прошептал что-то вроде «Джаред, ты гений».
Передача показалась мне очень короткой. Может, я пропустил слишком много, пока пытался выехать из пробки и искал нужный канал? Или просто время для меня пролетело слишком быстро? Но когда пошли финальные титры, я поначалу даже не поверил...
После того, как я снова увидел Джареда, пусть и на экране телевизора, меня охватила первая, но уже такая цепкая тоска. Сердце сжалось от горячего желания встретиться с ним снова, как можно скорее. Чтоб иметь возможность просто смотреть на него – хотя бы на расстоянии, говорить с ним – пусть о ничего не значащих пустяках, и, если совсем уж повезет – касаться его кожи...
Джаред, когда ты теперь приедешь? Сможешь ли просто позвонить мне? Сколько еще мне потребуется ждать?..
Эта ночь отличалась от двух предыдущих. Но только не наличием бессонницы. Я снова не мог уснуть, ворочаясь на кровати, на которой мы еще совсем недавно занимались любовью, на которой Джаред спал рядом со мной. Я просто не мог перестать думать о том, где он сейчас, что делает, думает ли обо мне хоть иногда. Проводя рукой по холодной простыне там, где еще позапрошлой ночью лежал он, уткнувшись головой в его подушку, вдыхая его запах – все еще ощутимый, - я вспоминал наши разговоры, его взгляды, улыбку, голос, и только в который раз проговаривая про себя слова оставленной мне записки, немного приходил в себя. Уже под утро, совершенно измученный своим вынужденным одиночеством, я понял, что чувство, которое заставляет меня без конца думать о Джареде, и есть любовь. Осознав, наконец, это, я немного успокоился, и, обессиленный, ненадолго уснул...
Проснулся, разбуженный беспощадным будильником, всего спустя пару часов тревожного сна. И понял, что я должен сделать.
Пожертвовав завтраком, я выехал из дома пораньше, чтобы успеть заехать в Интернет-кафе. Там, заодно перекусив, я быстро отыскал фильмографию Джареда и сделал заказ на все найденные фильмы, ощущая себя при этом влюбленным идиотом. Но мне было наплевать. Я просто хотел снова увидеть Джареда. Это должно было хоть немного скрасить мое ожидание.
Съемочный день прошел почти скучно. Я только успел спросить во время обеда у Фореста, как обстоят дела с записью, и он мне ответил, что сегодня заберет ее у своей подруги.
А вечером привезли заказ. С этого момента, наверное, и началось мое временное помешательство. Обложившись дисками, на обложке которых красовался Джаред, я принялся смотреть их по порядку.
Фильмов мне хватило на три вечера. Кроме того, Форест, как и обещал, на следующий день принес мне кассету с записью. Я посмотрел передачу десяток раз, наконец, вникнув в смысл всего того, что там было сказано. Долго пытался понять, кто же из ребят – брат Джареда: ни один из музыкантов не был похож на него внешне. Но, приглядевшись повнимательнее, я понял, что это их барабанщик: они неуловимо повторяли друг друга жестами, поведением, мимикой.
Потом я пересмотрел еще раз все фильмы, где у Джареда была главная роль, и короткие эпизоды с ним из других фильм ...

 Отправлено: 22.07.07 15:49. Заголовок: Re:

... ов. Стоит ли говорить, что меня потрясла его актерская работа в «Реквиеме по мечте»? Что я был глубоко тронут его Бэзилом? Что рвался вперед к победе вместе с Префонтейном и готов был убить Нортона за то, что он избивал Джареда в «Бойцовском клубе»? Что я снова и снова влюблялся в него с каждой новой серией «Моей так называемой жизни», превращаясь в сентиментального придурка, пялящегося в телевизор и начинающего понимать восторженно кричащих девочек-фанаток?
Потом я купил альбом группы Джареда. И надолго выпал из нормальной жизни. Лежал на кровати с закрытыми глазами и слушал. Пропускал эту необычную музыку сквозь себя, а слова песен – через сердце, иногда давясь криком от понимания всего того, что хотел сказать Джаред, иногда едва сдерживая слезы от рвущих душу аккордов, и легко переносясь куда-то в другую реальность вместе с его голосом, который неизменно звал за собой...
А еще день спустя, под предлогом необходимости разбора собственных ошибок, я выпросил у редакторов все отснятые дубли с Джаредом. Наверное, это было ошибкой, потому что просмотр этих кадров доконал меня окончательно...
Сейчас, вспоминая те долгие вечера у телевизора наедине с экранным Джаредом, все те часы, проведенные в медитации под звуки его музыки, я понимаю, что как никогда был близок к помешательству...
С каждым днем, с каждым новым просмотром и каждым новым прослушиванием мне становилось все хуже. Ожидание начинало медленно меня убивать, лишая остатков разума. Я скучал по Джареду. Безумно скучал. Не помогало даже прочтение записки, и медальон уже не грел душу, а только обжигал ее, всякий раз напоминая мне о Джареде. Впрочем, я и так не забывал о нем ни на минуту. И даже во время короткого сна все еще почти бессонными ночами, он не отпускал меня, снился – всегда улыбающийся и желанный, но всякий раз от меня ускользающий...
Спустя несколько дней вечера превратились для меня в настоящую пытку. Я стал заглядывать в бар, несмотря на все запреты. И напивался настолько, насколько мне позволяло еще остававшееся у меня чувство долга, чтобы суметь добраться до квартиры самостоятельно и свалиться в кровать, забывшись на какое-то время тяжелым сном без сновидений...
Вскоре и это перестало помогать. Если вы когда-нибудь ждали чего-то столь же долго и страстно, то, помножив эти ощущения на сто раз и добавив к ним сумасшедшей любви, может быть, поймете, что испытывал я. То бесконечное, тягостное ожидание убивало меня, заставляло проклинать медленно текущее время. Оно было способно окунуть в пучину безумия, уничтожить мою душу жестокими сомнениями. Я уже почти перестал верить в то, что Джаред когда-нибудь вернется, но желал, чтобы он хотя бы перестал меня мучить неизвестностью и просто сказал об этом. Пусть мне будет плохо, зато я буду знать...
Мысли о том, что он уже забыл о моем существовании, вполне могли довести меня до суицида. Пока однажды вечером меня не отыскал в баре Форест.
- Что с тобой происходит, Колин? – спросил он, понимающе глядя на меня. – Расскажи.
Я не собирался ничего рассказывать. Но ему, кажется, это и не было нужно: он и так все понимал.
- Ты переживаешь из-за Джареда, да?
Я промолчал, лишь только глубоко затянувшись рекордной за день сигаретой.
- Он уехал и до сих пор не дает о себе знать, да? Я так и думал, - заключил Форест. – Ты же знаешь, я все видел. У вас уже что-то было?
- Какого черта! – возмутился я.
- Значит, было... Колин, перестань дергаться, как мальчишка. Я все понимаю и нисколько тебя не осуждаю. Джаред способен свести с ума кого угодно.
- Никак тебя тоже свел? – ехидно скривил я губы.
- О, не скрою – был такой момент! Он обладает какой-то потрясающей способностью привораживать. Ему ничего не стоит превратить в гея даже отъявленного натурала. Но только если он сам этого захочет. Меня он не собирался сводить с ума, - Форест ухмыльнулся. - Хотя я до сих пор не перестаю им любоваться, но уже без какой-либо задней мысли. Подумай, Колин, если Джаред так сильно тебя зацепил, значит, ему это было нужно. И он не появляется только потому, что не может. Я уверен, что он скучает по тебе не меньше. Просто у него сейчас нет ни единой свободной минуты. Представь, как он устает после этих бесконечных концертов.
Эти слова вселили в меня слабую надежду. Я посмотрел на Фореста с благодарностью, и в тот вечер не стал напиваться. Я решил, что больше ждать просто не смогу. Как только завтра закончатся съемки, я полечу в Лос-Анджелес и отыщу Джареда, чего бы мне это не стоило. Приду к нему и потребую ответа: почему он до сих пор не позвонил, не приехал, не дал о себе знать? Или ничего не стану требовать, а только лишь увидев, сразу же прижму его к стене и наброшусь на его губы с поцелуями... Черт побери, как же мне хотелось снова ощутить вкус его губ! Это становилось уже навязчивой идеей...
Придя домой еще довольно рано, я не стал ни смотреть его фильмы, ни слушать его песни. А только лишь лег в кровать и впервые за эти несколько дней заснул глубоким и здоровым сном. Но и в эту ночь мне не суждено было поспать долго.
Проснулся я оттого, что в дверь настойчиво звонили. Вскочил, едва не умерев от остановки сердца: оно глухо ухнуло и какое-то время совершенно не собиралось продолжать работать. Потом заколотило в ребра в бешеном ритме.
Я распахнул дверь настежь. Секунду отказывался верить своим глазам.
Джаред.
Стоял на пороге и улыбался.
Растрепанный, бледный, немного похудевший, кажется. В потертых джинсах и простой белой футболке. С огромными, доверчиво распахнутыми синими глазами, устремленными на мою грудь. Он увидел медальон.
Ноги мои на мгновение перестали меня слушаться.
- Ты не рад меня видеть, Колин? – спросил он чуть дрогнувшим голосом, переведя взгляд на меня. В его удивительных глазах плясали чертики в такт каждому взмаху ресниц, длинными тенями расчерчивающих щеки.
- Я тебя ненавижу, Джаред, - выдохнул я, прислонившись к двери. – Как же ты мог, сволочь такая, так надолго меня оставить?!
Джаред улыбнулся и решительно шагнул на меня. Толкнул вглубь квартиры и захлопнул за собой дверь.
- Колин.
- Джаред.
Безумие только начиналось...

 Отправлено: 22.07.07 15:51. Заголовок: Re:

Глава 9

Я пытаюсь сесть поудобнее, и только сейчас замечаю, как по-прежнему сильно болят нога и спина. Но что такое физическая боль по сравнению с душевной? Всего лишь долгожданное избавление. Я никогда не считал себя мазохистом, но сейчас я принимаю все эти страдания почти с наслаждением, как малую плату за собственную глупость и как насмешку над самим собой... Но уже поздно... И все же я ни о чем не жалею.

Сейчас, вспоминая ту сумасшедшую неделю без Джареда, я думаю, что было бы со мной, если бы он так и не приехал. И понимаю, что тогда на самом деле у меня еще был путь назад, был шанс спустя какое-то время вернуться к нормальной жизни. Последний шанс. Я бы, наверняка, долго мучился и страдал, но, в конце концов, исцелился бы от этого безумия. Своим же неожиданным приездом Джаред сжег для меня все мосты. Но ему было на это совершенно наплевать. Он приехал, чтобы одержать надо мной оглушительную победу, захватив мое сердце в вечный плен окончательно и бесповоротно...

***

Нами больше не было произнесено ни слова. Мой мозг спасительно отключился, уступив место всепоглощающему желанию, почти дикой, необузданной страсти. Впервые мне захотелось причинить своему мучителю боль, чтобы хоть как-то отомстить за убитые тоской и отчаянием дни без него.
Мы впились друг другу в губы яростным поцелуем, и Джаред почти тут же попытался взять инициативу на себя. Но я, будучи физически более сильным, ему не позволил. Припечатал к стене раскинутые руки и душил поцелуями до тех пор, пока сопротивление – яростное и ожесточенное - не сменилось покорностью. Видимой покорностью...
Я разодрал футболку у него на груди, так что жалкие обрывки повисли на плечах возбуждающими клочьями, и мои жадные, соскучившиеся по этому соблазнительному телу руки облапили его всего, прежде чем добрались до джинсов и проникли в тесное пространство за поясом между упругой задницей и тканью. Я сжал обе тугие половинки пальцами, едва не царапая кожу, наверняка оставляя багровые пятна, которые завтра превратятся в синяки. О, как же мне тогда хотелось навсегда оставить свою печать на каждом дюйме этого тела, чтобы никто и никогда не посягнул на мою собственность, выжечь клеймом на ягодицах Джареда собственное имя и захватить его в вечное рабство!
Я с силой притянул Джареда к себе, прижавшись пахом к его паху. Наши донельзя напряженные органы уперлись под тканью друг в друга, вырвав у нас блаженный стон и заставив меня понять, чего я действительно сейчас хотел: подчинить Джареда себе, ворваться в него, в его одуряющую тесноту. А мой палец тем временем уже нащупал между его ягодиц желанное углубление и вторгся внутрь, вынудив Джареда вскрикнуть и с силой разорвать сцепление наших губ, но не сцепление наших тел. Я увидел его округлившиеся глаза, в которых полыхало безграничное изумление вперемешку с безумной страстью, широко открытый рот в желании набрать в легкие побольше воздуха, и погрузил палец еще глубже. Меня обжег протяжный стон Джареда и я, уже ничего не соображая, протиснул в горячее отверстие и второй палец, а другой рукой почти мгновенно справился с молнией на его джинсах. Стянул их вместе с бельем ровно настолько, чтобы обнажить задницу, и едва не задохнулся от почти непреодолимого желания обхватить обеими руками окаменевший член Джареда и, упав перед ним на колени, проглотить его целиком. Но я справился с этим порывом и, прорычав, повернул Джареда так, что тот мгновенно оказался стоящим ко мне спиной. Обе его руки я положил на стену, чтобы он мог в нее упереться. О, да! Я собирался сейчас же отыметь этого самоуверенного красавчика так, чтобы он надолго запомнил Колина Фаррелла и этот день!
Но тут я неожиданно ощутил сопротивление. Мускулы рук и спины Джареда напряглись, и он, одним резким движением освободившись от моего захвата, развернулся ко мне лицом.
Его взгляд меня испугал.
Безумная смесь ярости, ненависти и боли – не физической, внутренней, - как ушат холодной воды, обрушилась на меня своей несокрушимой силой. Я отшатнулся и опомнился, тяжело дыша и осознавая, каким животным я только что был. Джаред молчал, но его глаза были красноречивее и жестче любых слов. Непререкаемое «нет» было мне ответом на мою попытку проявить инициативу, и я вдруг как-то сразу сник, потеряв всякое желание действовать решительно и грубо.
- Прости, - выдавил я, нахмурившись, и попятился назад под напором этого сильного взгляда, начиная понимать, что у Джареда есть какие-то веские внутренние причины так категорично отрицательно относиться к пассиву. Наверное, это связано с его первым опытом, о чем он имел неосторожность упомянуть, и теперь, видимо, сожалел. Слишком уж отчетливо читалась боль в его глазах, говоривших мне «нет»...
Взгляд Джареда почти тут же изменился. Манящий, дразнящий, насмешливый. О, нет! Он не собирался меня сейчас отпускать! Если бы я еще был при этом против... Его вид сейчас – клочья футболки, болтающиеся на плечах, спущенные штаны и подрагивающий, большой член – лишал какой бы то ни было способности к сопротивлению.
Джаред притянул меня к себе за руку и какое-то время глядел мне в глаза почти с нежностью (или мне показалось?). А потом коснулся губ своими мягкими губами, и прелюдия началась заново, уже не такая ожесточенная, пронизанная не только страстью, но и чувствами, желанием подарить друг другу наслаждение. У меня закружилась голова – Джаред умел убедить меня в чем угодно... И, черт возьми, да! Несмотря ни на что мне нравилось ощущать его в себе! Эта сладкая, прекрасная боль, постепенно угасающая, сменяющаяся блаженством... Что может быть лучше, чем настолько близкое единение с любимым и желанным человеком?
Эти несоизмеримо более яркие, сильные, насыщенные ощущения не шли ни в какое сравнение с сексом с женщинами. Поэтому, в очередной раз кончив не без помощи рук Джареда почти одновременно с тем, как его сперма наполнила мои внутренности, я снова испытал блаженный восторг и обволакивающее счастье. Обернулся к нему, и он, устало улыбнувшись, принял меня в свои объятия. Мы так и стояли какое-то время в холле, обнаженные, удовлетворенные, счастливые и отчего-то молчаливые...
- Я так по тебе скучал... – вырвалось все-таки у меня, когда дыхание выровнялось, а голова понемножку начала работать.
- Я тоже, Колин, - прошептал он. – Но я действительно не мог вырваться.
Естественный вопрос, всплывший в моем сознании, заставил меня оторваться от Джареда и тревожно заглянуть ему в глаза:
- Надолго ты приехал?
- Нет, только на эту ночь.
Я едва не простонал: столько ждать ради каких-то нескольких часов вместе!
- Черт тебя побери... – беззлобно выругался я, пряча глаза, чтобы он не смог прочитать в них сильнейшего разочарования.
- Колин, ты не понимаешь! – глаза Джареда загорелись теплым огнем. – Это же целая ночь! Это так много, поверь мне!
- Я хочу, чтобы таких ночей было много...
- У нас сейчас тур по стране, мы даем иногда по два-три концерта в день... Я просто не могу, Колин. Зато скоро мы будем в Нью-Йорке. Ты придешь?
- О, конечно! Когда? Где?
- Через пять дней, в ночном клубе Mercury Lounge.
- Ого! Известное местечко... Обязательно приду! Между прочим... Я слышал твои песни. Они потрясающие.
- Правда?
- Да, можешь считать меня своим первым фанатом.
- О, нет! Мой первый фанат – это моя бабушка! – засмеялся Джаред. - Она обожает все, что я делаю... Может, ты все же позволишь мне пройти в гостиную? А то я ведь прямиком из аэропорта.
- Конечно.
Джаред вальяжно расположился на уже ставшем его любимым кожаном диване и пригласил меня сесть рядом. Положил мою голову к себе на грудь и запустил в волосы пальцы. Я блаженно закрыл глаза. Новая волна красноречивого молчания накрыла нас с головой. Я просто млел от того, что Джаред был так спокоен и умиротворен. Надолго ли?
- Джаред... – нарушил я это молчание первым. – А когда... Когда ты сможешь опять приехать?
- Не знаю, Колин.
- Я тебя не отпущу, пока ты мне не оставишь свой телефон.
- Я сто раз хотел узнать твой номер, но все время что-то мешало. Потому и не позвонил. Зато я почти сразу позвонил в отель, где оставил тебе послание, чтобы выяснить, забрал ли ты его.
- Я помчался туда сразу после съемок... Спасибо за медальон.
Джаред заставил меня поднять голову и заглянул мне в глаза:
- Не снимай его, пока между нами есть связь.
- Связь? – нахмурился я, ощущая, как в душе разливается липкая смесь из радости и обиды.
- Это просто неудачное слово... – вдруг смутился Джаред. – Ну ты понимаешь, что я имею в виду.
- Я не сниму его никогда, - серьезно ответил я.
Джаред ощутимо напрягся. Я не мог уже видеть его лицо, потому что моя голова опять покоилась на его груди, но зато я слышал биение его сердца, которое вдруг зачастило, и ощущал щекой его кожу, под которой дрогнули мускулы. Я снова приподнялся и посмотрел на него.
- Что-то не так? – спросил я осторожно, видя, как непривычно растерян Джаред.
- Все не так, Колин, - едва слышно прошептал он, и я видел, что он готов был сказать что-то еще, но вдруг передумал. - Все, хватит валяться без толку! – заявил он, резко вставая с дивана. – Мы идем с тобой развлекаться!
- Что? – я не мог поверить своим ушам.
- Одевайся, Колин! И дай мне какую-нибудь свою майку, а то твоими стараниями, мой горячий ирландский мачо, мою уже можно выбросить на помойку!
Мне совершенно не хотелось идти куда бы то ни было. Я предпочел бы остаться с ним наедине, коротая эти считанные часы в обществе друг друга. Но противиться Джареду было бесполезно.
Для начала я принес из холла его джинсы и протянул ему. Надевая их, Джаред поверг меня в очередной шок.
- Ты что, надеваешь штаны на голое тело?!
- Да, а что тут такого? – невинно пожал он плечами. – Так интереснее.
- И часто ты так ходишь?
- Довольно часто, особенно если хочу кого-нибудь снять.
Слова застряли у меня в горле. Кого-нибудь снять?!
- Ну да, а что тут такого? – снова этот колючий взгляд, отвечающий на мои мысли. – Ты же не думаешь, что ты у меня первый и единственный?
Ну вот опять! Что за несносный характер...
- Колин! – весело заявил тут же Джаред. – Научись, наконец, понимать шутки! Я же пошутил насчет единственного, но если ты и дальше будешь такой букой, я, может быть, передумаю. Лучше принеси мне какую-нибудь майку, иначе я пойду прямо так, и если не я, то меня уж точно кто-нибудь снимет!
Мне ничего не оставалось, как криво усмехнуться и отправиться за одеждой, согласившись, что очень трудно пройти мимо полуобнаженного Джареда. Я принес целый ворох своих футболок и рубашек, предоставив ему полную свободу выбора. Было так забавно наблюдать, как он меряет все подряд, крутясь перед зеркалом скорее ради того, чтобы повеселить меня, нежели чтобы полюбоваться собой. Почти вся моя одежда была ему немного великовата, но в результате он остановил свой выбор на яркой оранжевой футболке с красноречивой надписью «Я люблю секс!». Я мысленно простонал, но решил от него не отставать и выбрал для себя из общей кучи белую майку с не менее вызывающей надписью «Королевский размер» и стрелочкой, указывающей вниз. Рядом друг с другом в этих футболках мы были похожи на парочку голубых. Поняв это, оба скорчились от смеха.
- Колин, откуда у тебя вся эта пошлятина? – спросил Джаред, когда мы отсмеялись. – Найди себе что-нибудь поприличнее и поскромнее, иначе я ни за что не отвечаю!
- А куда мы идем? Ну, насколько приличнее?
- Как куда? В гей-бар, конечно!
- В гей-бар?! – глаза полезли у меня на лоб. Джаред произнес это так, словно мы давным-давно туда собирались, да все как-то не получалось вырваться.
- Ну да, это заведение как раз для таких сладких парочек, как мы с тобой, котик. А мы - ну очень красивая парочка, признай! Там все слюнями захлебнутся, глядя на нас!
- Джаред, ты шутишь? – с надеждой спросил я.
- А еще там туалеты такие специфические... – Джаред так блеснул глазами, что я тут же понял, что он вовсе не шутит. - Мы можем туда наведаться, между прочим, если сильно приспичит, и никто нас не выгонит за аморальное поведение.
Он подошел ко мне вплотную, обнял за талию и прижал к себе:
- Ты чертовски хорош, Колин! Только не смей там на других мальчиков заглядываться, если я не разрешу!
Смысл этой загадочной фразы я понял только много позже, в баре, куда меня действительно притащил Джаред, несмотря на все мои протесты. Стоит ли говорить, что я чувствовал себя там очень неуютно? Кругом были накрашенные, жеманные парни в полупрозрачных одеждах, тут и там обжимались, лизались и даже трахались парочки, а то и целые группы полуобнаженных мужчин, на сцене показывали стриптиз под оглушительную быструю музыку...
Мы расположились за одним из дальних столиков и заказали себе пива. Я демонстративно отвернулся от сцены, чтобы не видеть, как накачанный блондин с кожей, намазанной каким-то маслом, крутится вокруг шеста в одних только трусиках, состоящих из клочка ткани и двух веревочек. Джаред же чувствовал себя здесь вполне раскованно. Он оглядывался по сторонам, рассматривая здешнюю публику, и постоянно отпускал комментарии по поводу отдельных личностей. К нам то и дело подходили какие-то субъекты, предлагая то Джареду, то мне выйти. Должен признать, что Джареду – гораздо чаще, может быть еще и потому, что мое раздраженное выражение лица отпугивало даже самых смелых. Слава богу еще, что Джаред все время отказывался, хотя я уже не удивился бы, если бы он решил-таки составить кому-нибудь компанию до ближайшего туалета. Но его интересовало совсем другое. Впрочем, тогда я этого еще не знал.
Спустя примерно полчаса Джаред вдруг вскочил с места, словно увидев то, что все это время искал, и отправился к барной стойке. Туда только что подошли два молодых красивых парня модельной внешности, одетых в одинаковые изумрудно-зеленые майки, обтягивающие стройные тела. Но на этом их сходство заканчивалось. У того, что повыше ростом, были длинные светлые волосы ниже плеч, спокойное выражение лица и почти изысканные манеры, а у другого - короткая стрижка черных, непослушных волос, миндалевидные глаза и порывистые движения. Джаред какое-то время что-то с ними оживленно обсуждал, пару раз показывая в мою сторону, и я чуть не сломал себе голову, гадая, что он задумал. Очевидно, что ничего для меня особо хорошего, судя по тому, что длинноволосый парень стал как-то чересчур пристально меня рассматривать.
- Пойдем потанцуем, красавчик?
Я вздрогнул от неожиданности и обернулся на голос. Это был мужчина лет сорока с лоснящимся от жары лицом. Я вскочил, с трудом удержавшись, чтобы не врезать ему в ухмыляющуюся физиономию, и просто послал его на все четыре стороны. Тот поспешно ретировался: наверное, выражение моего лица было почти зверским. Когда я садился на свое место, то увидел, что Джаред с обоими своими новыми знакомыми идет к нашему столику.
- Колин, познакомься, это Эндрю и Том, я пригласил их посидеть с нами. Располагайтесь, ребята!
Я угрюмо пожал протянутые руки и обратил внимание на то, что Джаред сел не рядом со мной, а напротив. Возле него опустился на диванчик черноволосый Эндрю, а Том, у которого оказались удивительного оттенка серые глаза, присел рядом со мной.
То, что происходило дальше, я помню не очень отчетливо, потому что мое сознание то и дело тонуло в панике. Сначала я едва не задохнулся от возмущения, когда Эндрю обнял Джареда за плечи и стал что-то шептать ему на ухо с бесстыдной улыбочкой на губах. Потом я ощутил у себя на колене руку Тома и, обернувшись к нему, встретил полный немого обожания взгляд его серых глаз. Он что-то говорил мне, но я не понимал ни слова. Я попытался стряхнуть его руку с ноги, однако он настойчиво, но мягко возвращал ее снова, всякий раз все приближаясь к моему паху и при этом придвигаясь ко мне ближе. А Джаред тем временем стал тоже что-то шептать Эндрю, изредка бросая на меня насмешливые взгляды. Его рука уже покоилась на талии этого нахального парня и постепенно сползала все ниже. Когда же Эндрю залез Джареду под футболку, я не выдержал:
- Джаред?!
- Успокойся, Колин, - промурлыкал он. – Все хорошо. Расслабься и получай удовольствие!
Я не успел возмутиться его словами, потому что буквально потерял дар речи, когда Эндрю впился в губы Джареда – моего Джареда! – совсем не братским поцелуем. Я вскочил с твердым намерением оттащить этого подонка и расквасить ему морду, но Том вовремя схватил меня за руку и с силой усадил обратно:
- Кооооолин... Ты такой горячий! – услышал я его шепот где-то совсем возле своего уха. Его голос звучал гипнотизирующе. – Вы с Джаредом просто чудесная пара, посмотри, как он красив! Сколько в нем сексуальности и страсти, сколько чувственности! Просто любуйся им и получай удовольствие! Он это делает для тебя.
Для меня?! Я покраснел от злости и готов был вскочить снова, но тут Том добрался до моей промежности и надавил на мой член так, что я задохнулся от вдруг позорно нахлынувшего возбуждения. И действительно увидел, как хорош был Джаред в чужих руках, как развратно-возмутительны были движения его гибкого тела и как возбуждающе-бесстыдны его губы, плавившиеся в чужих губах. Мой член чуть не взорвался от желания овладеть Джаредом прямо здесь и сейчас, на этом столе, и, наплевав на все вместе взятые тайны его прошлого, изнасиловать на глазах у всех, если будет сопротивляться...
- О-о-о-о... – вырвалось у меня невольно, но мой протяжный стон был тут же задушен поцелуем Тома.
Я ощутил что-то вроде мстительного удовлетворения, когда Джаред открыл глаза и посмотрел на меня. Мы оба целовались с незнакомыми нам парнями, но сейчас, сцепившись взглядами, почти физически ощущали друг друга, словно не было никого вокруг, не существовало между нами расстояния, и это наши губы сливались в поцелуе, наши руки шарили по телу друг друга. Эти ни на что не похожие ощущения вперемешку с дикой ревностью ошеломили меня, оглушили, они способны были, доведя до запредельного возбуждения, уничтожить в один момент. Но тут Джаред разорвал наши взгляды, и наваждение почти тотчас исчезло. Осталась только слепая ревность.
Эндрю тут же оторвался от губ Джареда, быстро встал и, глядя на него пожирающими глазами, потянул за собой.
- Мы скоро придем... – выдохнул Джаред и, облизав раскрасневшиеся губы, последовал за Эндрю.
- Тихо, тихо, мой хороший... – только сейчас я понял, что Том высвободил мой член из джинсов и теперь проводил тугим кольцом пальцев по всей его длине.
Волна злости, обиды, ревности и негодования тут же накрыла меня с головой. Джаред ушел с этим ублюдком! Как он мог?! От вспыхнувших в голове картин их совокупления мне стало до тошноты дурно. От мерзкого ощущения предательства со стороны любимого человека захотелось застрелиться.
Я брезгливо оттолкнул от себя Тома, посмотрев на него так, что тот невольно отпрянул, застегнул ширинку и кинулся прочь, подальше от этого вертепа, на воздух, который вряд ли мог погасить пожар, полыхавший в моей душе... Все кончено!
И тут, в полутемном коридоре, где все еще был слышен грохот музыки, на меня налетел стремительный вихрь, почти сбив с ног и бросив на стену. Сильные руки прижали меня лицом к шершавой поверхности, сомкнулись на талии и молниеносно расстегнули пояс и молнию на джинсах.
- Мой Кооооолин!!!!! – задыхаясь, закричал мне на ухо Джаред, пытаясь голосом прорваться сквозь грохот музыки, и я едва не умер от этого крика, впитавшегося в поры проникшего в кровь.
Мои штаны уже болтались на коленях...
- Мерзавец, ублюдок, подонок, извращенец!!! – заорал я ему в ответ, едва сдерживая стон, хватая ртом воздух и принимая с наслаждением его увеличившийся до невероятных размеров член в себя. – Мразь! Сволочь! Идиот, садист, предатель, изверг, придурок... о-о-о-о... Джаред! Любимый! Да-а-а-а-а! Еще...

Кто сказал, что безумие – это смерть души?


Глава 10

Резкий порыв ледяного ветра, окатившего меня новой волной брызг, заставляет ежиться от холода. Я вздрагиваю от пронзительного воя сирены где-то совсем рядом. Мое тело все еще восприимчиво к внешнему миру: эти звуки, запахи, ощущения на кончиках пальцев – все чересчур реально, слишком обострено, даже гипертрофировано. Словно тело стремится восполнить тот вакуум, который образовался в душе... Как же больно...

Та сумасшедшая ночь, полная настолько сильных впечатлений, какие, я уверен, суждено испытать в жизни немногим, изменила во мне кое-что еще. Я понял, что обречен. Я, как наркоман, осознавая всю пагубность своего увлечения, но погружался в него все глубже и глубже, испытывая удовольствие с примесью страданий, пока не стало ясно, что на поверхность уже не всплыть. Ну и пусть. Мне было хорошо, как никогда раньше. Мой сильнейший наркотик, мой Джаред...

***
Когда наши тела получили, наконец, разрядку после колоссального сексуального напряжения, словно пелена спала с моих глаз. Как будто Джаред, околдовавший меня, на какое-то время утратил надо мной контроль, и я остро ощутил всю глубину унижения, которому подвергся по его прихоти, вновь почувствовал боль в самом сердце. Меня охватила такая обида, что, разворачиваясь к Джареду, я готов был залепить ему пощечину и хорошенько врезать под ребра.
- Ох, Колин! Ты просто великолепен! – обернувшись, я встретил его еще затуманенный от только что испытанного оргазма взгляд. Но эти голубые глаза не смеялись и не издевались: они буквально светились обожанием. Как можно было уничтожить этот сияющий восторг? Естественно, у меня тут же пропало малейшее желание причинять Джареду боль. Осталась только колючая обида, и я, отведя взгляд и быстро натянув штаны, попытался вырваться из кольца его рук, все еще меня державших.
- Колин, что с тобой? – в его голосе послышалась тревога. – Куда ты так спешишь?
- Домой, куда же еще? – недовольно бросил я, скинув его руки с плеч.
- Что вдруг случилось?! – Джаред схватил меня за руку. Тревога плескалась уже в его глазах. – Что-то не так?
- Все не так, Джаред! Неужели ты не понимаешь?
- Ты из-за этих парней, да? Я всего лишь хотел раскрыть в тебе твой сексуальный потенциал, и он оказался просто неисчерпаемым! Ты был неподражаем, Колин! Я хотел показать тебе, что существует очень много граней плотской любви...
- Плотской любви? – зло переспросил я, чувствуя, что завожусь всерьез. – А ты никогда не думал, Джаред, что кроме члена у мужика может быть еще и душа? Что у него где-то слева под ребрами есть сердце? – наверное, последнюю фразу я произнес не без излишней горечи, потому что увидел, как мои слова подействовали на Джареда: взгляд его потух, черты лица обострились, а сам он, пораженный, молчал, не зная, что ответить.
- То-то и оно, - безжалостно заключил я.
Глаза Джареда постепенно наполнялись пониманием. Наверное, его душа была слишком черства, чтобы он мог сразу предположить, будто я испытываю к нему нечто большее, чем сексуальное влечение. Наверное, Джаред никогда не ждал и не требовал от своих партнеров ничего, кроме секса. А потому он казался сейчас таким изумленным, растерянным, подавленным. Я понял, что если буду смотреть в эти наполнявшиеся раскаянием глаза еще хотя бы секунду, то не выдержу и, наплевав на все, обниму его, поцелую нежно в губы и прошепчу «люблю». А потом буду себя ненавидеть. Поэтому я, решительно выдернув руку из его руки, размашистым шагом направился к выходу, мучительно гадая, пойдет ли он за мной следом.
Пошел. Догнал меня на улице, когда я ловил машину. Вид у него был обреченный.
В такси мы ехали молча, сидя на заднем сидении, прижавшись каждый к своей двери, словно желая быть как можно дальше друг от друга. Тишину, разрываемую лишь шумом улицы и ровным гулом мотора, только однажды нарушил телефонный звонок. Джаред взял трубку и недовольно заговорил:
- Кэм, какого черта ты звонишь так поздно? Ты что, забыла про разницу во времени между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом?.. Я же тебе говорил!.. Ты давно это знала, прекрати... Тебе лучше, чтобы я все от тебя скрывал? Отлично!.. Нет? Тогда смирись, Кэм... Да, он мне очень нужен... Ты мне тоже нужна. Хорошо, детка, пока.
Ощущая, как на лбу выступает испарина, я вжался в свою дверцу так сильно, что, кажется, слился с обшивкой. Я готов был отдать все на свете, чтобы никогда не слышать этот разговор («Ты мне нужна, Кэм»), и еще больше, чтобы слышать эти слова снова и снова («Да, он мне очень нужен»). Я прекрасно понимал, что речь могла идти о чем угодно, но почему-то был уверен, что Джаред так сказал обо мне. Сердце зашлось в сумасшедшем галопе, разрывая грудную клетку. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду ревновать мужчину к женщине? Ждать от него хотя бы малейшей взаимности? Сходить с ума от каждого его взгляда? Мой Джаред, мой непостижимый Джаред... С ним было возможно все.
До самого моего дома мы так и не проронили ни слова. Так же молча ехали в лифте, в гробовой тишине зашли в квартиру. И только когда входная дверь за нами закрылась, Джаред первым нарушил это неловкое молчание:
- Мне лучше, наверное, уйти? Я могу пойти ночевать в отель.
Голос его прозвучал почти равнодушно, но я уловил в нем едва заметное дрожание. Он волновался так же сильно, как и я. Джаред смотрел на меня прямо, но сейчас по его глазам-озерам невозможно было понять, о чем он думал; можно было только утонуть в них, так и не познав истину.
- Оставайся, - бросил я почти холодно, безразлично пожав плечами, давно уже желая сломать вдруг возникшую между нами преграду, сожалея о своей холодности. Джаред был слишком мне дорог. Он стал слишком мне дорог.
- Спасибо. Я лягу на диване, я не буду тебе мешать. Так не хочется тащиться опять куда-то посреди ночи! Нужно хотя бы немножко поспать.
Сердце мое упало. Стена из предрассудков может оказаться совершенно непреодолимой. Даже для людей, считавших себя свободными от них. Джаред и я только что доказали это. А мне опять оставалось только ругать себя последними словами за мою гордыню, сожалея о том, что я, должно быть, слишком сурово обошелся с Джаредом.
Больше мы не разговаривали. Сходили по очереди в душ, где на меня, перемазанного собственной спермой и спермой Джареда, снова нахлынуло возбуждение. Мой бог, в который раз за эту ночь?! Но я включил холодную воду и не позволил своему телу предать меня снова.
Потом я дал ему комплект постельного белья. Он, сухо поблагодарив, сам застелил себе диван и пожелал спокойной ночи. Мне оставалось только пойти в спальню, чтобы остаток ночи делать вид, будто я сплю...
Наверное, я заболел, потому что, едва приняв горизонтальное положение, почувствовал постепенно усиливавшийся жар. Я ворочался по смятым простыням, мучаясь оттого, что Джаред одновременно так близко и так далеко, ощущая, как все тело постепенно покрывается холодной испариной, а дыхание затрудняется.
Сколько прошло времени – я не знаю. Может час, может – три часа. Должно быть, от высокой температуры у меня начался бред, или я просто задремал, потому что не услышал ни звука открывающейся двери, ни тихих шагов. Я ощутил только, как Джаред прилег рядом и забрался ко мне под одеяло. Вздрогнул, когда он доверчиво, словно маленький ребенок, прижался к моей спине и, перекинув руку через меня, положил ладонь мне на грудь. Тихий, ласковый шепот почти сейчас же обжег плечо: «Прости, Колин!», и к моему горлу подкатил противный комок. Сухие губы коснулись моей разгоряченной кожи, вызвав приступ неконтролируемой дрожи. Или это был всего лишь озноб?
Сколько было этих поцелуев в спину, плечо, руку – неожиданно нежных, мягких и осторожных, ни к чему не обязывающих, - прежде чем я не удержался и перевернулся к Джареду лицом? Я не знаю, да это и не важно. Важны тогда были только его глаза, горевшие в полумраке каким-то внутренним печальным светом, его руки, гладившие мою грудь и бедра, его пальцы, стремившиеся сцепиться с моими пальцами, его губы, что-то шептавшие, его дыхание, обжигающее и без того распаленную кожу... Разве можно было противостоять этой ласковой силе? Нет, немыслимо...
- Я заболел, Джаред, - тяжело дыша, произнес я невпопад, подвигаясь ближе, уничтожая понемножку расстояние между нашими лицами и телами. – Я могу тебя заразить...
- Значит, будем болеть вместе... – мягко прошептал он, и его улыбка осветила мне душу лучистым светом, проливая бальзам на свежие раны. - Или я тебя вылечу.

Я первый коснулся его губ, и он, явно ждавший от меня проявления инициативы, раскрыл свои объятия, ложась на спину. Еще не до конца осознавая, что он хочет, я стал целовать его губы, щеки, шею, шепча его имя, крепко сжимая его прекрасное тело, словно боясь отпустить хотя бы на миг. Я точно помню, что не делал ничего специально, просто Джаред вдруг раздвинул ноги, пропуская меня к себе, и наши набухшие члены прикрытые только тонкой тканью нижнего белья, запульсировали под давлением друг друга.
Моя голова тут же закружилась. Наверное, во всем виновата надвигавшаяся болезнь. Или бешеная сексуальность Джареда. Или и то, и другое... Но от предвкушения того, что обещали его уверенные руки, его сладострастная поза, мне стало плохо. Боясь поверить сам себе, я приподнялся на руках, глядя в его горящие желанием глаза, чтобы убедиться, что он действительно этого хочет.
Джаред хотел. Он прогнулся, нетерпеливо приглашая к действию, сцепил руки у меня за спиной, слегка подталкивая к себе, но не принуждая, облизал пересохшие губы. Помню, я тогда мысленно произнес только что придум ...

 Отправлено: 22.07.07 15:51. Заголовок: Re:

... анную молитву, чтобы бог дал мне силы, потому что вынести такую неожиданную покорность Джареда после всех его выходок и не свихнуться окончательно было выше моих и без того подорванных сил.
Но, черт возьми, как же я хотел оказаться внутри него! Мое тело, совершенно обезумевшее от этого желания, уже начало непроизвольно двигаться вперед-назад, и наши члены терлись друг о друга, вырывая стон сквозь стиснутые зубы. Слишком долго я ждал этого...
Мой мозг погрузился в спасительный туман наслаждения, передав бразды правления телу. А оно хотело не только удовольствий: оно хотело любви. Любви хотел мой язык, проталкиваясь в тугое отверстие, отдавая Джареду сполна дань за его столь же щедрую ласку, которой он наградил меня раньше, заставляя его извиваться в томительной истоме, а меня – задыхаться от страсти. Хотели мои руки, скользя по коже Джареда, каждым прикосновением стремясь передать мою любовь, которая была такой огромной, что ее сполна хватило бы на двоих. Хотел мой член, который рвался вперед, чтобы слить наши тела воедино, когда Джаред будет готов...
И только когда стало совсем невмоготу, я, скользнув вверх меж широко разведенных стройных ног Джареда, одним сильным толчком вошел в него, ослепнув, оглохнув, почти умерев от нахлынувших ощущений. И только спустя какое-то время, сквозь плотную пелену тумана обостренных донельзя чувств до меня донесся приглушенный прикушенной губой стон, не похожий на стон наслаждения. Я с ужасом распахнул глаза и встретился взглядом с Джаредом: его радужка почти почернела от расширившихся в болевом шоке зрачков.
- Господи, Джаред! – выдохнул я. – Я сделал тебе больно!
Судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег, он, тем не менее, смотрел на меня с мольбой.
- Нет, Колин... нет... прошу... продолжай... прошу... продолжай... Кооолин!
Он обхватил мою шею руками, закинул ноги мне на спину и сам подался навстречу, насаживаясь до конца на мой немаленьких размеров член.
Вспышка света перед глазами. Балансирование на грани чувств. Сведенные блаженной судорогой мышцы ног. Крик, разрывающий горло, но так и не вырвавшийся наружу. Взрыв внутри меня, наполнивший тело тотальным, всепоглощающим, обволакивающим блаженством, забравший последние силы. И ошеломленные, огромные глаза Джареда, впившегося ногтями мне в спину...
- Колин... – прошептал он задыхаясь. – Как хорошо...
Мой Джаред. Мой первый и единственный мужчина. Самый красивый мужчина на свете. Любимый...
Я спустился вниз, несмотря на наступившую томительную усталость, страстно желая доставить ему хотя бы отчасти столь же сильное наслаждение, которое только что испытал сам. Именно это горячее желание позволило мне впервые самому насладиться процессом. Я испытал настоящее счастье, когда услышал ни с чем не сравнимый блаженный стон из любимых уст, ощутил у себя во рту тугую струю теплой жидкости, почувствовал ее вкус и проглотил все, не обронив ни капли.
Я любил Джареда в этот момент бесконечно. Это даже и любовью назвать нельзя – это что-то вне человеческих чувств. Это – как переселение душ, как обретение бессмертия. Джаред был для меня в те минуты миром, в котором я жил.
Спустя несколько минут после того как мы замерли, прижавшись друг к другу, Джаред потянул меня к себе и я, до сего момента лежавший, прислонившись к его бедру, с готовностью переместился к нему на плечо. Он крепко сжал меня в объятиях, прижавшись щекой к моей макушке и изредка целуя. Мгновения наивысшего наслаждения. Это было восхитительно прекрасно...
Светало. Скоро восходящее солнце окрасит мою спальню в теплые оранжевые цвета, совсем как тогда, в первую нашу ночь. И наступит новый день, полный повседневной суеты и забот, а я всегда буду помнить этот самый счастливый рассвет в моей жизни...
- Тебе было не очень больно, Джаред? - спросил я осторожно, водя пальцем вокруг его пупка, заворожено глядя на эту изумительную впадинку на плоском животе.
- Нет, Колин, мне было очень хорошо.
- Но я же видел...
- Просто ты... очень большой. Не думай, я и раньше этим занимался, только это было уже давно.
- Джаред... – решился я снова, гладя его грудь, успокаивая. – Расскажи мне ту историю, пожалуйста. Я же вижу, это тебя сильно тяготит. Ты расскажешь – и станет легче.
Он какое-то время молчал, и я уже думал, что он сейчас решится. Но он поцеловал меня в макушку и безапелляционно заявил:
- Прости, Колин, не могу. Не сейчас. Просто не тот момент, чтобы вспоминать об этом. К тому же все до того банально, что аж противно. Лучше скажи мне, сколько тебе лет?
- Двадцать пять, - вздохнул я, понимая, что настаивать бесполезно: пока он не захочет, не расскажет ничего. – Через две недели, 31 мая, исполнится двадцать шесть. Приходи ко мне на день рождения, Джаред.
- Обязательно приду, обещаю. Вырвусь хотя бы на час. Значит, двадцать пять? Я так и думал! – я не видел, но точно знал, что Джаред улыбнулся. – Ты еще такой молодой, Колин.
- Можно подумать, что ты старый, - улыбнулся я в свою очередь.
- Мне уже тридцать один, время переосмысления жизни.
- Тебе тридцать один год? – изумился я. Джаред выглядел так, что ему никак нельзя было дать больше двадцати пяти. – Я думал, что мы ровесники!
Джаред хмыкнул, но ничего не ответил. Мы опять помолчали, пока тишину не нарушил протяжный вздох, вырвавшийся из его груди. Отчего-то по моему телу тут же пробежали мурашки: столько безысходности было в этом вздохе! Я замер в ожидании того, что он скажет.
- Про тебя почти все наврали, - тихо произнес, наконец, Джаред. – Я ошибся...
Я похолодел. О чем это он?
- Что ты хочешь сказать?
- Они ничего не понимают. Они говорят, что ты - свой в доску парень, живущий так, как будто каждый день – последний, не задумывающийся ни о чем, что ты способен на все...
Я усмехнулся. Пожалуй, так оно и было. Пока я не встретил тебя, Джаред.
- А на самом деле ты – очень добрый, отзывчивый и ранимый человек с большим сердцем. Я болван, Колин... Прости меня, слышишь?
- Я уже простил, - ответил я искренне. - Только не нужно больше так делать.
- Я постараюсь, но...
- Что «но»?
- Ты очень хороший, Колин, - тихо произнес он. – А я слишком для тебя испорчен. Мне тридцать один год, и я не могу в одночасье измениться. А скорее – не смогу измениться вообще. Поэтому я не стану ни за что ручаться... И еще... Я очень хочу тебя попросить... Пожалуйста, не нужно в меня влюбляться, я принесу тебе одни беды, у меня очень тяжелый характер и со мной непросто ладить. Узнав тебя получше, я желаю тебе теперь только добра. Прости, если я ошибаюсь, но мне кажется, что ты...
Я вспыхнул. Хорошо, что Джаред этого не видел. Значит, не надо влюбляться, Джаред? Сводишь меня с ума, обольщаешь, а потом говоришь, что не надо влюбляться? Тебя вполне устраивает то, как ты привык жить: приятное времяпрепровождение с тем, с кем хочется, качественный или не очень трах и расставание до следующего раза? А если это не устраивает меня? И если уже все равно поздно, и я уже давно по уши в тебя влюблен? Эх, Джаред, неужели твоя душа и правда настолько черства, а сердце – так холодно?
Я мог бы сказать все это ему, и, наверное, так было бы даже лучше. Но вместо этого вскочил и зло процедил сквозь зубы:
- С какой стати я должен в тебя влюбляться? Мне на тебе не жениться!
- Черт... Опять я все испортил... – расстроенно заявил Джаред, глядя на то, как я, схватив с кровати простыню, обматываю ее вокруг бедер. - Вот видишь, я же говорю, что со мной сложно... Я тебя не достоин, Колин.
- Мать твою, Джаред! – закричал я, теряя терпение. - Позволь мне самому судить, кто чего достоин!
- Я же вижу, что даже мое обычное поведение причиняет тебе боль. Это повергает меня в настоящий шок, потому что я иногда просто не понимаю, чем мог тебя задеть. А я не хочу, чтобы ты страдал! Поверь, так и правда будет лучше.
- Как будет лучше? Встречаться изредка, чтобы перепихнуться в свое удовольствие? Ведь у плотской любви так много граней, да?! Их просто необходимо познать все?! Неужели ты, избалованный, самовлюбленный красавчик, считаешь, что я не проживу без тебя и минуты?
- Вовсе нет... – Джаред нахмурился. Его взгляд потух, а губы на секунду сжались в тонкую упрямую линию. – Ты прав. Да, нам лучше расстаться совсем. Чтобы не мучить друг друга.
- Прекрасно! – вспылил я. – Просто замечательно! Лучший выход из любой ситуации – это вовремя смыться! А я был о тебе лучшего мнения, Джаред. Ты опять все испортил. А ведь было уже почти все хорошо. Так хорошо, что казалось, лучше и быть не может.
Джаред вспыхнул. Бросив на него красноречивый взгляд, я выбежал из спальни, ощущая, как пылают мои щеки. Жар усилился, в висках стучала кровь, голова немного кружилась. Я кинулся на кухню, отыскал брошенную на столе пачку сигарет и дрожащими руками достал одну. Глубоко затянулся и сел на стул, стараясь успокоиться. Вместе с дымом в мои легкие, казалось, проникала новая боль, разрывая изнутри мою душу. Как и всегда, я уже сожалел о том, что накричал на Джареда. Мне стало казаться, что лучше уж редкие, полные мимолетной любви встречи, чем долгие, беспросветные дни в удушающем одиночестве, способном довести до петли. Я знал, что не смогу прожить без него. Я не должен был так говорить с ним... Поэтому, чем больше пепла скапливалось в пепельнице, тем больше я ненавидел себя за свои слова, в конце концов решив, что как только закончу курить, сразу же пойду к Джареду и попрошу у него прощения. Скажу ему, что я приму его таким, какой он есть, и постараюсь его понять...
Негромкий стук входной двери раздался в моих ушах оглушительным выстрелом. Я в панике вскочил и побежал в спальню.
- Джаред? Джаред! – закричал я на всю квартиру, уже понимая, что он ушел. Бросился в холл и распахнул настежь входную дверь. Одинокое, протяжное эхо разнесло на весь дом мой отчаянный крик: – Джаред!!
Лифт спускался вниз. Второй лифт стоял на первом этаже, но ждать его приезда я не мог. Ни о чем больше не думая, я кинулся на лестничную площадку, и, перелетая через три ступеньки сразу, понесся вниз. Восемнадцать этажей я преодолел за очень короткое время, но все равно, конечно, не мог успеть за лифтом. Когда я выбежал из вестибюля на улицу, увидел только отъехавшее от входа такси. И откуда оно взялось на мою голову в такую рань?
- Джаред! – крик в никуда.
Я попытался поймать машину, но мои усилия были напрасны. К тому же водители буквально шарахались от меня. Еще бы! Я ведь так и выскочил на улицу в простыне, обвязанной вокруг бедер... Хорошо хоть в шлепанцах, а не босиком... Какой придурок!
Я понял, что Джареда уже не вернуть. Понурив голову, побрел домой, отмахнувшись от обеспокоенного консьержа. Мысли путались, сердце готово было остановиться, а в груди теснилась новая боль. Но я уже знал, что так просто это не оставлю. Я найду Джареда и все ему объясню. Обязательно. Нужно только успокоиться и набраться терпения...
Он ушел... Чему тут удивляться? Я сам фактически его прогнал. Но дом еще хранил его тепло и запах, и, может быть, он забыл у меня какую-нибудь свою вещь, когда собирался впопыхах... У меня будет лишний повод, чтобы его отыскать. Чтобы постучаться однажды в дверь его дома и сказать: «О, привет, Джаред! Ты тут оставил у меня свою вещь, а я как раз проезжал мимо, вот и подумал...»
Я решил начать осмотр квартиры с гостиной и тут же понял, что искать больше не придется. На журнальном столике аккуратной стопкой были сложены все мои диски с фильмами Джареда, которые до сегодняшнего дня стояли на книжной полке. А сверху лежал лист бумаги и какая-то карточка.
Уже второй раз Джаред внезапно исчезает из моей жизни, оставив лишь записку. Но сейчас я боялся прочитать то, что там было написано. Но и не прочесть просто не мог.

«Колин, мне очень жаль. Правда. Мне сейчас лучше уйти, но я хочу верить, что ты, немного подумав, решишь, что нам не стоит расставаться навсегда. Нам ведь хорошо было вместе, правда? Хотя ты во всем прав. Но я не хочу тебя отпускать, чего бы я там не говорил. Если ты чувствуешь тоже самое, просто приходи на концерт в пятницу, и я пойму, что я тебе тоже нужен. Оставляю пригласительный билет, чтобы у тебя не было проблем со входом в клуб. Надеюсь, до встречи. Твой Джаред.
PS. Эти диски... Я нашел их, когда не мог уснуть на твоем диване, где мы занимались любовью. Господи, Колин, неужели ты все-таки в меня влюблен?..»

Сердце мое остановилось. Потом заработало, но на самом деле с этого момента я перестал жить. Началось тяжкое, тупое существование в ожидании пятницы...

 Отправлено: 22.07.07 15:52. Заголовок: Re:

Глава 11

Сколько там еще осталось докурить? Неважно. Огонь доберется до кончиков пальцев и обожжет кожу, дав мне сигнал. Где ты сейчас, Джаред? Что делаешь, вспоминаешь ли меня иногда? Не бойся, я тебя уже больше не стану беспокоить. Твоя жизнь уже никогда не будет потревожена моими неловкими признаниями. Видно не судьба. Может быть в следующей жизни? Мои губы кривятся в горькой усмешке: я не верю в переселение душ...

Я много раз думал о том, что чувствовал тогда ко мне Джаред. Откуда в нем взялась та бесконечная нежность и то доверие, которое ощущалось в каждом его движении, каждом слове? Было время, когда я верил, что стал ему небезразличен, но после всего, что случилось, я думаю, что это была для него просто еще одна грань плотской любви. Он хотел познать все... Ненасытный, невозможный Джаред...

***

Последний день съемок прошел для меня, как во сне: я почти ничего не помню из того, что мы снимали, как я играл и как меня поздравлял Джоэл с успешным завершением работы. Возможно оттого, что действительно заболел. Помню только, как Форест потащил меня вечером в бар, и я не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы забыться в пьяном угаре. Но, несмотря на изрядное подпитие, события того вечера довольно четко запечатлелись в моем мозгу. Да и как можно было забыть такое? Я так много нового узнал про своего партнера по фильму...
Мы пили виски. Много неразбавленного виски. Голова быстро тяжелела, жар все усиливался, но в теле появилась приятная расслабленность, а в разговорах – откровенность. Сначала мы просто болтали ни о чем. В частности, Форест мне напомнил, что на завтра намечена пресс-конференция по итогам съемок, и на меня будет обращено особое внимание. Но в тот момент мне было на это совершенно наплевать.
Я уже точно не помню, как мы перешли в своей полупьяной беседе на Джареда, и с какой радости я рассказал Форесту про нашу с ним последнюю встречу (хорошо хоть хватило ума не говорить про гей-клуб), но это и не важно. Важно то, что случилось после.
- Не думал я, Колин, что ты такой дурак! – проговорил Форест после очередной порции виски. – Я же пытался тебя предупредить! Говорил, что Джаред непостоянен! А ты все равно вляпался в такое дерьмо!
- Э, э! Ты там полегче! – пригрозил я ему пальцем. – Думай, кого дураком называешь! Я ведь могу и ответить!
- А кто же ты еще после этого?
- После чего?
- После того, как втюрился в Джареда и теперь, как мальчишка, страдаешь?
Я чуть не поперхнулся пивом, которым для пущего эффекта запивал виски.
- Тебе какое дело!
- А такое!
- Сам же мне кассеты там всякие давал, про него рассказывал...
- Я думал, что так будет лучше. Ты быстрее пройдешь все этапы влюбленности, которую мало кто из тех, на кого Джаред положит глаз, способен избежать, и этим дело закончится. А ты, как последний придурок, сидишь сейчас тут со мной и страдаешь от того, что он тебя бросил.
- Он меня не бросил!
- Ага. А кто за кем бегал в простыне по улицам?
- Не твое дело! Америка – свободная страна! За кем хочу, за тем и бегаю! Хоть голышом!
- Ну да, конечно. Только ему ведь все равно.
- Откуда ты знаешь?
- Оттуда.
Этот разговор мне категорически перестал нравиться и я, больше ничего не отвечая, выпил сразу двойной виски. Эффект от новой порции поначалу почти не ощущался, но как только я встал, чтобы сходить в туалет, мои ноги тут же подкосились.
Добрый самаритянин Форест взялся отвезти меня домой, хотя сам был не в лучшей форме. Как было спокойно и удобно опираться о его широкое плечо, когда он тащил меня мимо консьержа к лифту! Как было здорово прилечь в собственную постель с единственной мыслью уснуть! И как было странно ощутить на своем теле чужие руки, стягивающие с меня одежду, а потом и горячее дыхание у себя на лице...
- Форест? – разлепил я глаза и уставился на его темнокожее лицо в дюйме от моего. Карие, затуманенные то ли алкоголем, то ли страстью глаза смотрели на меня выжидающе. Руки его застыли где-то в районе моей ширинки. – Какого черта?!
- Джаред избалованный и капризный, он не сможет сделать тебя счастливым! А я...
- Форест! – я нашел в себе силы подняться и стряхнуть с себя совсем не легкого американца. – Ты чего?!
- Он недостоин тебя, Колин! – Форест заговорил быстрее, словно боясь не успеть что-то сказать. – Ты должен знать себе цену, ты же в сто раз его лучше!
Ощущение дежа вю заставило меня криво усмехнуться. Вот только я точно знал, что мне действительно нужен недостойный меня Джаред, а не весь такой замечательный Форест.
- Форест, - прохрипел я. - Если не хочешь, чтобы я тебя выгнал, уйди сам.
Карие глаза как-то сразу потухли. Он с обреченным видом встал, говоря себе что-то под нос, и пошел к двери, обернувшись только на самом пороге:
- Прости и забудь, Колин, это была минутная слабость. Больше этого не повторится, обещаю.
Когда дверь за ним захлопнулась, я облегченно опустился на кровать и тут же уснул.
Следующий день запомнился головной болью, почти валившей меня с ног лихорадкой и очередным приступом жгучей тоски, обострившимся после глупых вопросов одной журналистки о Джареде. Она почему-то упорно интересовалась, как мне с ним работалось, что я могу сказать о нем, как об актере и человеке. Я отвечал какими-то дежурными фразами, стараясь изо всех сил не выдать своих чувств ни взглядом, ни жестом, но сделать это было совсем непросто.
По окончании пресс-конференции мне снова захотелось напиться. В Нью-Йорке меня больше ничего не держало: съемки закончены, озвучка еще не скоро, и я мог спокойно отправиться в Дублин в ожидании очередного приглашения на пробы. Но впервые ехать домой мне совершенно не хотелось. Потому что где-то здесь, в этой огромной, суматошной Америке, находился Джаред, и мне была дорога каждая минута, которую я мог бы провести рядом с ним. Пожалуй, прав был Форест: я действительно вел себя как глупый мальчишка, но тогда я ничего не мог, а самое главное – не хотел, с собой поделать.
Форест сдержал свое обещание: больше он не приставал ко мне со своими намерениями меня осчастливить. В тот же день он еще раз, уже на трезвую голову, извинился, уверив меня, что просто был пьян, что больше этого не повторится, и выразил надежду на то, что мы останемся друзьями. Я ничего не имел против этого добродушного толстяка, да и не это заботило меня в тот момент, поэтому с легкостью принял все извинения и пожал ему руку.
Тем вечером я все-таки не стал пить, а вместо этого накупил в аптеке лекарств с твердым намерением вылечиться до концерта.
Оставшиеся до пятницы дни не запомнились ничем, кроме тягостного, бесконечного ожидания. Унылыми днями и долгими вечерами, найдя в себе силы обходиться без алкоголя, я, намеренно превозмогая слабость от постепенно отступавшей болезни, бесцельно бродил по городу, тупо смотрел телевизор, пытался занять себя бесполезными делами. Я ни с кем подолгу не разговаривал по телефону, ни с кем не встречался, пару раз нагрубил Ким, которая все порывалась ко мне приехать, и наврал брату, звонившему из Ирландии, что жду новых проб. Эти дни, проведенные в добровольном одиночестве, кое-чему научили меня. Например, ценить красоту рассвета, пробуждающего мир к жизни, наслаждаться запахом озона после сильной грозы, радоваться детскому смеху на улице, просто жить. Я стал спокойнее и рассудительнее в своем ожидании, но все же мое большое чувство к Джареду, уже почти прошедшее стадию буйного помешательства, ощущалось каждую секунду, стоило только взгляду упасть на тот самый кожаный диван в гостиной, руке – коснуться медальона на шее, губам – прошептать его имя или несколько фраз из записок, заученных наизусть. Его голос, если не раздавался на всю квартиру из динамиков музыкального центра, всегда звучал в моей голове, его лицо постоянно стояло перед глазами, не оставляя меня даже во сне, и эта томительная зависимость была мне по-своему приятна.
И тем не менее пятница прошла для меня в нервном напряжении. Еле дождавшись вечера, я еще раз побрился, надушился дорогим парфюмом, уложил в салоне волосы и вырядился в цивильный костюм. Как будто шел не в клуб тусоваться, а на свидание. Впрочем, так оно и было: мое свидание с Джаредом, разве что цветов не хватало. Пусть он будет уставший, пусть мы даже не сможем побыть наедине, пусть только пожмем друг другу руки и перебросимся несколькими словами – мне этого будет достаточно. Я скажу ему то, что хотел сказать, чтобы он не сомневался больше: он мне действительно нужен. Таким, какой он есть, безо всяких условий. А потом буду терпеливо ждать, когда он сможет вырваться ко мне снова, или поехать вместе с ним в любую чертову американскую глубинку...
Я заранее выехал из дома, чтобы не попасть в пробки, и, если повезет, повидаться с Джаредом до начала концерта. Но слишком уж долгим и томительным было мое ожидание в течение этих нескольких дней, слишком уж острым было желание поскорее его увидеть, и я решил форсировать события. Кто бы мог подумать, что это мое такое простое и естественное желание повлечет за собой целую цепь злоключений, приведших в результате к тому, что я сижу сейчас на подоконнике в своей одинокой квартире и докуриваю последнюю сигарету в своей жизни? Если бы я мог только знать об этом, садясь за руль моего джипа и напевая какой-то мотивчик...
По дороге я позвонил в Waldorf Towers - тот самый отель, где в прошлый раз останавливался Джаред, чтобы выяснить, не остановился ли он в нем и теперь. Интуиция меня не подвела: мне тут же любезно сообщили, что мистер Лето совсем недавно прибыл и сейчас находится в своем номере. Возликовав, я развернул машину и понесся по направлению к отелю.
Администратор был тот же самый, которому довелось в пошлый раз передавать мне послание от Джареда, и он меня сразу узнал. Видимо решив, что мне можно пройти и без предварительного звонка, за что я ему был бесконечно благодарен, он сообщил мне, где находится номер.
Взлетев на четвертый этаж по лестнице (сил ждать лифт у меня просто не было), я быстро нашел дверь с номером 415. Прежде чем постучать, набрал в грудь побольше воздуха, тщетно пытаясь унять бешено бьющееся сердце.
На мой требовательный стук сначала никто не выходил. Потом дверь распахнулась, и на пороге показался здоровенный парень под два метра ростом с ежиком коротко стриженых волос. Я вспомнил его: это был один из музыкантов группы Джареда, и хотя я видел его мельком, только на кассете с записью передачи, его невозможно было не узнать. Неловкая пауза на несколько секунд повисла в воздухе.
- Тебе кого? – наконец осведомился парень.
- Вообще-то мне Джареда, - твердо ответил я, намереваясь во что бы то ни стало увидеться с ним. - Кажется, это его номер?
- Да, это его номер, но его здесь нет.
- А где он?
- А ты кто?
- Я – Колин Фаррелл.
- Ну и что?
Хороший вопрос. Меня так и подмывало выпалить в лицо этому парню, что я его любовник (черт возьми, меня это даже не смущало в тот момент, хотя звучало все еще слишком странно), но я, естественно, сдержался.
- Я его друг. Я должен его увидеть.
- Говорю же – его здесь нет.
- А когда он появится?
- Я не знаю. В любом случае мы немедленно уезжаем.
Я вспомнил, что этого парня звали Мэттом. Впрочем, мне сейчас это было совершенно безразлично. Он отвечал хоть и нетерпеливо, но, в общем-то, вежливо, и несмотря на мое иррациональное желание нарваться на неприятности, мне не к чему было прицепиться. Пришлось убедить себя в том, что я все равно смогу скоро увидеть Джареда и не стоит сейчас торопить события.
- Да, я знаю, у вас концерт. Тогда передай ему, что приходил Колин, он знает.
- Передам, - на лице Мэтта отразилось нечто вроде радушной улыбки, и я уже было окончательно смирился, как вдруг из номера донеслись какие-то странные звуки и чей-то невнятный голос. Сердце мое на секунду замерло: мне показалось, что это был голос Джареда. Я уставился на парня, ощущая, как мое тело само рвется вперед, жаждет того, чтобы протаранить этого Мэтта и ворваться в номер. Наверняка этот горячий порыв отражался в тот момент на моем лице, потому что музыкант торопливо крикнул себе за спину:
- Сейчас, Шен, иду! – и уже мне: - Это брат Джареда.
От атаки меня удержали только сомнения в том, что это был Джаред, и уважение к нему самому и его группе: каким-то чудом я сообразил, что если сейчас затею потасовку, то могу сорвать им концерт, который для них наверняка был очень важен. Громко скрипнув зубами, я еще раз попросил парня передать Джареду, что я заходил, и ушел.
Мысли о том, что голос мог принадлежать Джареду, не выходили у меня из головы. Более того, воспаленное воображение тут же подсказало, что звуки, донесшиеся из номера, могли раздаваться из душа, а голос мог быть таким невнятным из-за шума воды. Но, черт побери, что делал Мэтт в номере Джареда в тот момент, когда он был в ванной??
Но на этом мои злоключения вовсе не закончились: они только начинались! Пытаясь убедить себя в том, что все мои глупые подозрения напрасны, я вышел из здания отеля и отправился на парковку. И тут же остолбенел: мой джип только что погрузили на эвакуатор и собирались отбуксировать в неизвестном направлении! Рядом стоял полицейский и оформлял какие-то бумаги. Только сейчас я заметил запрещающий знак, а по стоявшему неподалеку приземистому «порше» понял, что занял парковочное место какой-то очень важной персоны. Первым моим порывом было кинуться выручать свою машину, но я вовремя понял, что это бесполезное занятие отнимет у меня уйму времени, и я могу запросто опоздать на концерт. А опаздывать я просто не имел права.
Мне оставалось только развернуться и отправиться на шумную улицу, где я тут же поймал такси. Каково же было мое изумление, когда в не менее удивленном таксисте я узнал того самого водителя, который пару недель назад подвозил нас с Джаредом до дома и нагло наблюдал за нами в зеркало заднего вида! Мне не нужно было даже смотреть на его имя на приборной панели, оно всплыло в памяти само: Майкл Харрис. И тут мне в голову пришла «гениальная» идея: пока мы едем в клуб, выяснить кое-что у этого вуайериста. Не забыв предварительно оплатить ему двойную таксу за то, чтобы он как можно быстрее доставил меня на 217 West Houston Street, где располагался Mercury Lounge, я удобно устроился на переднем сидении и вежливо поинтересовался у уже начинавшего паниковать шофера:
- Ну что, Майкл Харрис, вот мы и встретились снова, - моя улыбка почему-то совсем не успокоила водителя. – Не бойся, приятель, ничего плохого я тебе не сделаю! Я заплачу тебе еще столько же, если ты мне расскажешь, что видел, когда подвозил меня и моего друга.
- Какого друга?
- Ну, Майки! Честное слово, это просто смешно! Прекрати валять дурака. Ты все прекрасно понимаешь. Хорошо, я плачу тебе еще пятьдесят баксов, если ты мне все рассказываешь.
Этот аргумент практически сразу заставил Майкла вспомнить. И спустя четверть часа я все-таки вытянул у него ту информацию, которую хотел. Оказывается, мне ничего не приснилось! Это Джаред дразнил мое тело, проводя по разгоряченной коже льдом, это он положил мою руку сначала мне на промежность, а потом – на свой пах, это он сидел с запрокинутой головой и хватал ртом воздух, когда я касался его эрегированного члена. И это он заставил меня кончить, а после сделал вид, будто мне все приснилось. Да, зрелище, наверное, было еще то! Вот почему наш бравый шофер сидел тогда с таким ошарашенным видом...
Как же мало иногда бывает нужно человеку, чтобы успокоиться! Мысль о том, что тот восхитительный сон был реальностью, неожиданно согрела мне душу. И, уже перестав донимать Харриса, я уставился в окно на мелькавшие дома, людей и машины в ожидании того момента, когда снова увижусь с Джаредом. Пару раз мы попали в небольшие пробки на дороге, но мой водитель отлично справился с поставленной задачей, удачно объехав их узкими улочками. В общем, на месте я был за полчаса до начала.
Расплатившись с водителем, я окинул взором шумную улицу в поисках нужной мне вывески. Странно, ее нигде не было видно. Вот дом номер 217, но там внизу был только парфюмерный магазинчик. Может, вход со двора? Я обошел здание вокруг, но нигде не было ни намека на элитный клуб. В чем дело?
Выйдя обратно на улицу и все еще не понимая, что происходит, я достал приглашение, на котором был написан адрес. Все верно, 217 East Houston Street… East???
Меня прошиб холодный пот. Сначала я подумал, что это придурок-водитель все перепутал, но потом вспомнил, что я сам назвал West Houston Street, увлеченный желанием узнать правду о поездке двухнедельной давности.
Черт побери! Какой же я идиот, придурок, кретин!!! West Houston на другом конце города! За оставшиеся до концерта четверть часа туда можно разве что долететь на вертолете! И какой урод придумал назвать так улицы?!
Со всей дури пнув ногой равнодушный фонарный столб, я проорал всем известное матерное слово, ощутив, что немного полегчало. С наслаждением глядя на то, как от меня шарахаются прохожие, я выскочил на проезжую часть, чтобы поймать машину. Отвезти меня согласился панковатого вида парень, который без конца жевал жвачку и раздувал из нее пузыри, лопая их прямо на лицо. Его бесцветные глаза горели каким-то почти безумным огнем. Впрочем, мне было безразлично, все ли у него в порядке с психикой. Главным для меня было то, что он несся по заполненным автомобилями улицам с сумасшедшей скоростью, нарушая все возможные правила, без конца сигналя и ежеминутно рискуя врезаться в многочисленные препятствия.
Когда его потрепанный «форд» целым и невредимым остановился у самого входа в клуб, я от души поблагодарил парня и бога за то, что остался жив, и выбрался из машины. Быстрее, наверное, добраться сюда было просто невозможно, но я все же опоздал к началу концерта на полчаса. А ведь так рассчитывал увидеться с Джаредом перед началом! Мне оставалось теперь только надеяться на то, что удастся пробраться поближе к сцене, чтобы он мог меня заметить, а по окончании концерта хотя бы недолго поговорить.
У входа собралась небольшая группа фотографов, выжидавших момент, чтобы подкараулить приходящих и уходящих из клуба звезд: внутрь их не пускали. Двое тут же направили на меня свои фотоаппараты, но только один сделал несколько снимков: мое лицо еще не успело примелькаться на страницах таблоидов, и меня попросту не узнали. Ну и замечательно.
Охранник на входе посмотрел на мой пригласительный билет с уважением: должно быть, только избранные удостаивались возможности попасть в клуб таким способом. Я ощутил в душе тепло: Джаред отдал этот билет мне! Но, увы, это была одна из последних положительных эмоций за этот гребаный вечер.
Уже на входе было слышно, как гремит внутри музыка и сквозь посторонний шум пробивается живой голос Джареда. Он пел Oblivion – я успел выучить все его песни наизусть.
Когда я зашел в просторный, полутемный зал, песня уже заканчивалась: звучал куплет перед последним коротким припевом. Я увидел Джареда сразу – он стоял ко мне почти спиной, держа микрофон в руках. Я застыл у входа, не в силах сдвинуться с места, потому что он пел, обняв сзади одной рукой за талию Мэтта, который, словно нарочно, наклонился вперед, и это выглядело так пугающе интимно, что у меня по спине пробежал противный холодок. Тут же припомнился инцидент в отеле, и мое богатое воображение немедленно нарисовало картину их жесткого секса, после которого Джаред ушел в душ... Я едва не задохнулся от боли и разочарования, почти уже не видя то, что происходит на сцене...

Джаред отошел от Мэтта только тогда, когда начал петь последний припев. Он остановился у стойки, закрепил свой микрофон, сжал его обеими руками и склонился над ним головой. Длинные пряди скрывали его лицо, и сейчас он вдруг стал безумно похож на падшего ангела: в этом белом, немного мешковатом костюме, под перекрестным светом софитов, вырывающих из темноты осколки его совершенной красоты, этой торжественно-печальной позой, словно прячущей сломанные крылья... И я понял тот глубокий смысл образов, которые он стремился донести не только словам своей песни, не только музыкой, но и всем этим действом, каждым своим движением. Я впервые почувствовал его музыку кожей, и от этого прикосновения наполнился каким-то благоговейным восторгом. Даже жуткие видения совокупления Джареда с Мэттом померкли и отошли на второй план: всего лишь несколько секунд, и я был заворожен, покорен, очарован.
Припев закончился, и Джаред замолчал, еще ниже склонившись головою. Я физически ощущал, как напряжены его нервы, как глубоко он вошел в образ, и уже понимал, что на самом деле он не просто поет песни: он создает свою вселенную, донося до нас ее сложную и прекрасную симфонию посредством своих эмоций...
Голос Джареда еще долго звучал звонким эхом в каждом уголке зала, и, пока еще гремели барабаны, кругом стояла абсолютная тишина. Немного придя в себя, я успел обрадоваться тому, что мне не придется проталкиваться сквозь толпу к Джареду: публика чинно сидела за столиками, а те немногочисленные зрители, которые предпочли слушать возле сцены стоя, не могли мне никак помешать. Несмотря на свои подозрения по поводу Мэтта, я должен был поговорить с Джаредом, чтобы хотя бы все выяснить.
И вдруг откуда-то из противоположного ко мне угла зала, полностью погруженного в темноту, посреди этой напряженной тишины, мгновенно разодрав ее в клочья, раздался отчетливый, зычный голос:
- Эй ты, педик! Думаешь, снялся в паре фильмов, и уже петь умеешь? Катись отсюда, тут элитный клуб!
Дальше все произошло настолько стремительно, что я мог только фиксировать события, но не успевал думать. Неодобрительный гул публики еще только зарождался где-то рядом со сценой, любопытные лица еще только начинали оборачиваться на этот дерзкий голос, а я уже стремительно несся в тот самый угол с единственным желанием расквасить морду той сволочи, которую уже смогли разглядеть мои привыкшие к полумраку глаза. Помню, как распихивал всех на своем пути, как едва не упал, зацепившись за ножку стула, но главное, что запечатлелось тогда в моем сознании – это то, как Джаред, ни слова не говоря, развернулся, снял с плеча свою белую гитару, почти бросил ее на пол и стремительно направился к выходу со сцены. Ему навстречу кинулся Мэтт (остальные ребята просто не успели), обнял, попытался удержать, но Джаред отмахнулся от него, вырвался и все-таки ушел.
Боль и ярость переполнили меня моментально, и я, превратившись в бешеного зверя, в несколько прыжков преодолел оставшееся расстояние. Воспользовавшись внезапностью, налетел на сидевшего в окружении двух амбалов и трех девиц молодого ублюдка с видом сынка какого-то сильно влиятельного родителя. Я успел несколько раз со всей дури заехать ему в физиономию, с удовлетворением ощутив на костяшках пальцев теплую кровь, прежде чем его амбалы набросились на меня. Почти не чувствуя ударов, яростно отмахиваясь кулаками во все стороны, я орал что-то жутко неприличное, плевал в покрасневшее от крови и злости лицо малолетнего подонка, пока не подоспела охрана.
И ни на секунду не пожалел о содеянном: ни в тот момент, ни позже, когда все стало даже слишком серьезно...



Глава 12

Ну вот, я уже дошел до того, что разговариваю с тобой. Сижу тут у распахнутого окна и говорю в пустоту, словно мои слова могут до тебя долететь. Ну и пусть. Мне сейчас можно все. Можно даже признаться самому себе, что до сих пор тебя люблю. Странное существо – человек. Хотя, если задуматься, нет здесь ничего странного. Настоящая любовь не бывает за что-то, она чаще всего – вопреки...

У меня до сих пор такое ощущение, что в тот день все было против нас. И если в самом начале Судьба делала все, чтобы свести нас вместе, то теперь, словно забавляясь, воздвигала на пути друг к другу все новые преграды. Конечно, мое дурацкое опоздание к началу концерта предрешило многое, но опоздай я хотя бы еще минут на пять, и все, может быть, сложилось бы иначе. Но вышло так, как вышло. История не знает сослагательного наклонения. Впрочем, я уже повторяюсь...

***

Растаскивать драку пришлось сразу четверым охранникам, двое из которых повисли у меня на руках, не давая наносить удары и мешая двигаться. Но моя ярость была настолько сильной, настолько неистовой, что даже вдвоем они едва справлялись. Двое других охранников вяло оттесняли от меня амбалов, и я совсем не удивился, когда эти стражи порядка почти беспрепятственно позволили одному из них ударить меня пару раз в живот. Я невольно скорчился от боли, но в тот момент она мне доставляла почти что мазохистское удовольствие. Мне кажется, я тогда даже рассмеялся.
Потом приехала полиция. Естественно, меня немедленно заковали в наручники и увезли, без лишних разговоров бросив за решетку.
Я все еще был переполнен диким количеством адреналина, которое не находя выхода, могло запросто погрузить меня в нервный срыв, а потому какое-то время бился внутри камеры, словно раненый зверь. Мне так хотелось оказаться сейчас рядом с Джаредом, убедиться, что с ним все в порядке, успокоить, если потребуется, просто поговорить. А вместо этого я вынужден был сидеть взаперти в полутемном помещении с облупленными стенами, в компании двух каких-то бродяг, от которых воняло за милю. Спустя полчаса я стал требовать адвоката, совершенно не представляя, где его взять в Нью-Йорке. Дома у нашей семьи был свой адвокат, и, признаться, несколько раз мне приходилось пользоваться его услугами, но Ирландия слишком далека. Слишком... Потом я закричал, что было сил, чтобы мне позволили позвонить, хотя понятия не имел – кому, но все равно ни на одно мое требование не получил ответа.

 Отправлено: 22.07.07 15:55. Заголовок: Re:

Но настоящая паника меня охватила только тогда, когда я понял, что Джаред меня так и не увидел, и теперь уверен, что я просто не пришел на концерт. Что он сейчас думал, мне страшно было даже представить. Наверное, ничего не думал, просто выкинул меня из головы... И правильно, ведь это я во время последней нашей встречи на него кричал, это я тогда фактически его прогнал, я тогда ему сказал, что меня не устраивает такое положение вещей... И при этом проигнорировал его приглашение! Теперь он уверен, что я решил порвать наши отношения... Отношения, которые, на самом деле, мне были дороже всего на свете. Которыми я тогда жил, которые мне были нужны, как воздух. И я не имел ни малейшей возможности доказать Джареду обратное, прокричать ему, как он мне нужен, признаться, может быть, в своей любви... От этого можно было запросто сойти с ума.
Отчаяние вдруг сожгло во мне всю ярость. Я сполз по стене на пол, поджав колени и обхватив их руками, и сухие рыдания сотрясли мою спину. Впервые в жизни я чувствовал себя настолько бессильным...
Наверное, поэтому я никак не отреагировал на то, что говорили мне мои сокамерники, и на то, как дверь с лязгом открылась, впуская внутрь еще одного пленника. Наверное, поэтому мне было уже все равно, когда за долю секунды до удара я почувствовал опасность, но нарочно не стал ничего предпринимать. Сильный удар по затылку чем-то тяжелым разбил черноту перед моими глазами на тысячу сверкающих осколков и погрузил спустя несколько мгновений в спасительное беспамятство. Но прежде я успел ощутить на своем теле еще несколько тупых ударов...

***
- Эй!
- Да очнись же ты, герой!
- Давай, открывай глаза!
Я с трудом вспомнил, кто я и что со мной произошло. Только после этого мне удалось сосредоточиться на голосах, взывавших ко мне откуда-то сверху. А еще ощутить легкое похлопывание по щекам, видимо призванное привести меня в чувство, а на деле просто раздражающее до сего момента не обретшую чувствительность кожу.
- Открой глаза, мать твою! – проорал мне кто-то чуть ли не в самое ухо, вызвав жестокий приступ головной боли. Но глаза я все-таки открыл. Надо мной склонились две неопрятные физиономии, и то, что я сразу вспомнил, что это – мои невольные соседи по камере, внушало в меня надежду, что я все еще жив и в здравом уме.
- Ну наконец-то! – проговорил один из них. – Мы уж думали, что ты тут копыта отбросил. Хотя бугай бил профессионально – резиновой дубинкой, чтобы не оставить особых следов.
- Ага, а еще специально избегал попаданий в голову и живот. Видно, хотел тебя просто хорошенько проучить.
- Кому ты перешел дорогу, парень?
- Что случилось? – наконец выдавил я, и каждый звук, изданный мною, тяжелым набатом отдавался в моей голове.
- Да ничего особенного, к тебе просто подсадили вышибалу.
- Ага. Он просто избил тебя, а когда закончил свое дело, сбежалась охрана, и под белы рученьки вывела его из камеры, пару раз для вида ткнув в бок. Тебя кто-то конкретно подставил, парень.
- Давно я валяюсь тут без сознания?
- Полчаса, не меньше.
- Да минут сорок. Мы уж думали, что ты совсем в себя не придешь – хотели звать врачей.
- Но не стали.
- И правильно сделали, спасибо, - проговорил я и попытался сесть, ощутив, что все тело нещадно ноет. – Жить буду.
- Вот и хорошо. Только мой тебе совет – не говори никому про этот случай. Иначе продержат в камере, пока не пройдут синяки, чтобы нельзя было уже снять побои. А потом засудят, если не найдешь хорошего адвоката. Видно, твой недоброжелатель очень влиятелен, потому как смог достать тебя даже в этом участке. Здесь отродясь такого не было, во всяком случае – на моей памяти.
- Я не собираюсь ни на кого жаловаться, мне нужно поскорее отсюда выбраться.
Да, мне нужно поскорее отсюда выбраться. И найти Джареда. И сказать ему все. Он должен, должен знать! И пусть уже тогда решает, хочет ли он делить со мной не только постель, но и все горести и радости...
Мое сердце сжалось от горячего желания быть рядом с ним. Я почти физически ощущал, как ему сейчас плохо, и я хорошо знал, как ему помочь... Как-то совсем некстати воображение нарисовало мне его великолепное обнаженное тело, сжатое в моих объятиях, и мне стало еще хуже. Я почти увидел, как Джаред в экстазе запрокидывает назад голову, как трепещут его ресницы, как дрожат тени на его щеках, как призывно открываются губы. Я почти почувствовал, как дрожь волнами проходит по его телу, как его мышцы под моими ладонями напрягаются, совсем не так, как у женщин. Я отчетливо вспомнил то необычайное, будоражащее и сводящее с ума ощущение каменной твердости его совсем немаленького органа, сжатого тугим кольцом моих пальцев, и, поймав удивленные взгляды моих сокамерников, понял, что вдруг возникшая у меня эрекция сейчас более чем некстати...
Черт, что же он со мной сделал? Как околдовал, как смог настолько проникнуть не только в мои эротические фантазии, но и в мысли, в воспоминания, в сердце, в самую душу? Чем же таким особенным он меня приворожил? На все эти вопросы, как и раньше, конечно же, не было ответа, как, наверное, не было этого ответа в принципе. Просто я любил Джареда, и этим было все сказано.
Ночь прошла в бесплодных попытках хоть немного уснуть. Лежать я почти не мог, поскольку болело все тело, прекратить думать о Джареде – тоже, и уж тем более не в состоянии был забыть все то, что предшествовало моему попаданию за решетку. Мысли о Мэтте мучили меня нещадно, но мне все-таки удалось на какое-то время забыться в тревожном полусне, прервавшемся вдруг внезапно зародившейся в моем мозгу мыслью. Я вскочил на своей жесткой постели и уставился в темноту. Ну конечно! О таком из ряда вон выходящем событии не могли не написать газеты! Не случайно при входе в клуб постоянно ошивались репортеры и фотографы – они обязательно напишут в утренних номерах о состоявшейся этим вечером драке! И наверняка тот самый фотограф, который успел сделать мое фото, постарается его продать подороже, и оно непременно попадет на первые полосы вместе со статьями под броскими заголовками! Джаред обязательно это должен увидеть, и тогда он поймет, что я был в клубе, что полез в драку из-за него и что он мне вовсе небезразличен! Как, ну как я мог не подумать об этом! Не пройдет и нескольких часов, как Джаред разыщет меня в этом гребаном участке и вытащит отсюда. Я выйду к нему навстречу, улыбнусь сдержанно и помашу рукой. А он подойдет ближе, посмотрит так, что мир покажется бесконечно ничтожным по сравнению с этим взглядом, обнимет меня за талию, требовательно притянет к себе и поцелует при всех в губы...
Мы пойдем по шумным улицам, обнявшись, и мое тело будет излечено от боли одним лишь его прикосновением. А потом сядем в каком-нибудь сквере на узкую лавочку и будем долго целоваться под неодобрительное шиканье прохожих, долго играть в прикосновения к разгоряченной коже друг друга, требуя продолжения ласки, а потом, быть может, скрывшись где-нибудь в кустах, чтобы не травмировать психику гуляющих мамаш или пуритански настроенных старушек, не совращать детишек и не смущать девушек, займемся любовью прямо на каком-нибудь газоне. И это будет апофеозом всего того прекрасного, что скрывается в нашей любви, и тогда Джаред поймет, что тоже не может жить без меня, и, проведя пальцами по моим щекам, посмотрев в глаза с невыразимой теплотой и страстью, прошепчет прямо в губы три заветных слова: «Я тебя люблю». А я тут же скажу ему в ответ, что полюбил его уже давно, и мы уже больше никогда-никогда не расстанемся...
Я проснулся от того, что где-то совсем рядом раздались громкие шаги. И простонал, поняв, что мои глупые мечты плавно перешли в чудесный сон, и сейчас его кто-то грубо прервал.
Я открыл глаза. Солнце светило сквозь зарешеченное окно, возвещая о том, что утро давным-давно наступило. А шаги принадлежали полицейскому, принесшему нам троим завтрак.
Есть эту жуткого вида похлебку я не собирался, а вместо этого потратил какое-то время на бесплодные попытки уговорить одного из полицейских дать мне возможность позвонить. Единственное, чего мне удалось добиться – это пары сигарет, которые были тут же мною выкурены одна за другой. Потом я попытался снова потребовать адвоката, но мне было сказано, что адвокат будет только завтра, а сейчас мне лучше помалкивать. Затем я заорал, что я иностранный подданный, только сейчас почему-то вспомнив об этом, но и этот довод не возымел действия. Должно быть, этот малолетний дегенерат и правда имел влиятельного родителя. Конечно, при большом желании я мог бы их потом буквально уничтожить за такую дискриминацию и лишение гражданских прав, за покушение на свободу иностранного подданного, но сейчас мне было важно поскорее отсюда выбраться. Мое положение осложняло еще и то, что при мне не было никаких документов: все они остались в пиджаке в моей машине, которая была отвезена эвакуатором на штрафстоянку. Но стоило мне только заговорить об этом, как полицейский, сочтя мои слова очередной выдумкой, просто развернулся ко мне спиной и ушел. Его не убедил даже мой ирландский акцент. Впрочем, весь вчерашний день действительно был полон столь невероятных событий, что уже мне самому они стали казаться выдумкой...
Целый день прошел в томительном ожидании каких-то перемен, но они все не наступали. Я много раз успокаивал себя тем, что Джаред просто еще не увидел газету или не смог так сразу меня найти. Что завтра он обязательно появится. Я как ребенок верил в это и ждал.
Мои сокамерники пытались завести со мной беседу, но я, естественно, был к ней совсем не расположен. В результате, убедившись в бесполезности своей затеи, они от меня отстали, предоставив мне возможность погрузиться в свои мысли, полные одновременно любви и тоски по Джареду, разных глупых фантазий и затаившихся тревог. Я почти не замечал боли, которая все еще тревожила мое тело, слившись с ней, как с чем-то неизбежным, смирившись с ее существованием, и мой здоровый организм быстро ее побеждал.
А потом была ночь. И я, лежа на боку, лицом к стене, обхватив рукой свой разбухший член, нещадно накачивал его, думая о Джареде и ощущая при этом свое жалкое бессилие. Я старался сдержать стон, сцепив зубы, и унять сильно участившееся дыхание, едва ли не со свистом выпуская рвавшийся из легких воздух, но это у меня получалось с трудом. Наверное, мне все же не удалось до конца скрыть то, чем я занимался долгое время, потому что наутро мои товарищи по несчастью как-то странно посматривали на меня. Знали бы они, о ком я при этом думал – в лучшем случае покрутили бы у виска...
Ближе к полудню к нашей камере, наконец, подошел полицейский со связкой ключей в руках.
- Колин Фаррелл? – спросил он деловито, хотя еще вчера отказывался воспринимать мое имя, не подтвержденное документами.
- Я.
- На выход, за вас заплатили залог.
Знал бы этот насупившийся полицейский, насколько прекрасную новость он мне принес. Я готов был простить им всем вместе взятым все: и мое незаконное содержание под стражей, и побои, и даже дискриминацию. Ведь Джаред все-таки меня нашел!
- А кто заплатил? – осторожно спросил я, скрывая улыбку в уголках губ.
- Ваш друг. Хватит вопросов, сейчас сами все узнаете. Он ждет вас.
Джаред здесь! Да я готов был расцеловать этого угрюмого полицейского! Но, конечно же, этого не сделал, а только послушно последовал за ним, уже не скрывая своего ликования.
После всевозможных формальностей, меня, наконец, выпустили из полицейского участка, вернув все мои вещи и деньги. Каково же было мое изумление, граничившее с сильнейшим разочарованием, когда на пороге я увидел вовсе не Джареда, а Фореста!
- А где Джаред? – потрясенно спросил я, еще на что-то надеясь.
- Джаред? – изумился он. – Понятия не имею. Наверное, на следующем концерте.
- Так это ты заплатил за меня залог?
- Я. А кто же еще? – Форест пожал плечами. Сердце мое упало.
- А вчера или сегодня выходили газеты с описанием происшествия в клубе Mercury Lounge?
- Нет, ты что! Там слишком заботятся о репутации. Обычно происшествия, подобные твоему, никогда не попадают в прессу.
- Откуда же ты сам узнал, что я в полиции?
- Не забывай, что у меня есть связи в мире журналистики.
- Ах да... А про Джареда не было каких-то статей?
– Напрасно ты до сих пор о нем думаешь, - насупился Форест. – Вот ему на тебя точно совершенно наплевать.
- Не говори того, чего не знаешь! – огрызнулся я, абсолютно сейчас не желая, чтобы толстяк лез в мою душу.
- Ну, я могу судить вот по этому, - и Форест протянул мне газету. Я замер, ожидая увидеть что угодно, но только не это. На одной из последних страниц была напечатана небольшая статья под заголовком «Джаред Лето опроверг слухи о своей любовной связи с Колином Фарреллом». Мне стало жарко. Я пробежал глазами пару вводных абзацев, пока не наткнулся на имя Джареда. Здесь же красовалась его совсем свежая фотография и подпись: «Джаред Лето категорически опровергает все слухи». Я невольно прочитал следующие строки:

«Наш корреспондент взял короткое интервью у Джареда Лето, гастролирующего с концертами по стране в качестве вокалиста своей группы.
Корр.: Мистер Лето, что вы можете сказать про Колина Фаррелла?
Д.Л.: А кто это?
Корр.: Вы были с ним партнерами по новому фильму Дж. Шумахера «Телефонная будка».
Д.Л.: Правда? Значит, вы знаете больше меня.
Корр.: Но вы же с ним знакомы?
Д.Л.: С чего вы взяли? Да и кто он вообще такой?
По нашим данным, Джаред Лето, конечно же, знаком с Колином Фарреллом, но связи между ними действительно не было.»

Дальше читать я не стал.
- Чушь собачья! – проорал я, резким движением бросая газету в воздух. Она спланировала прямо мне под ноги. – Газетные бредни! Он не мог такого сказать!
- Посмотри, кто автор этой статьи, - вздохнул Форест, печально глядя на меня.
- И не собираюсь! – снова рявкнул я, демонстративно вытер ноги об ни в чем не повинную бумагу и пошел прочь, намереваясь поймать такси.
- Колин! Да подожди ты! – грузный Форест догнал меня на тротуаре. – Это интервью брал Дэйл Грант, это двоюродный брат моей подружки... ну той, которая на телевидении работает. Джаред так и сказал, я слышал запись этого интервью собственными ушами. Причем, в статье его слова максимально смягчены...
- Какого черта тебе нужно, Форест? – вцепился я в его рубашку, ощущая, как обида на Джареда, превращаясь в злость, готова выплеснуться на Фореста всей своей мощью. – Если ты думаешь, что я способен забыть Джареда и обратить внимание на тебя, то ты глубоко ошибаешься! Я его никогда не забуду, понял?! Даже если он обо мне так думает! Даже если и сказал все это! Даже если я никогда больше его не увижу! Ну же, Форест, пошевели мозгами, ты же умный! Ты же уже давно все понял, так какого же черта ты лезешь ко мне со своей заботой?
- Значит, я не должен был платить за тебя залог? – глаза американца стали печальными, как у панды.
Руки у меня вдруг сразу опустились. Я отшатнулся от него, пробормотал извинение вперемешку с благодарностью, всплеснул бессильно руками и побрел прочь. Стиснув зубы, чтобы не дать волю расшатавшимся нервам, я поймал такси и назвал адрес Waldorf Towers.
Мне вновь повезло на все того же администратора, который в этот раз посмотрел на меня почти с сожалением. Я спросил у него, здесь ли еще мистер Лето, на что получил отрицательный ответ: он и трое музыкантов съехали из номеров еще вчера. Но мои последние надежды были разрушены тогда, когда на мой осторожный вопрос, не оставил ли мой друг для меня записку, администратор сочувственно ответил «нет» и развел руками.
Что ж, Джаред, похоже, сделал для себя все выводы. Нет, у меня все еще оставался шанс. Мне необходимо было во что бы то ни стало поговорить с ним и все рассказать, ведь он по-прежнему не знал, что же на самом деле произошло. И вот теперь-то я должен был действовать решительно, а не ждать, пока Джаред объявится сам. Что ж, я был тогда готов ко всему.
Какое-то время у меня ушло на то, чтобы разузнать, каков следующий пункт назначения у группы «30 Seconds to Mars». Им оказалась Филадельфия – это всего лишь примерно полторы сотни миль на юг. Ну и чудесно – далеко ехать не нужно...
Потом я узнал, что ближайший самолет на Филадельфию будет только через два часа, а скорым поездом туда можно добраться за полтора, поэтому, недолго думая, я поехал на вокзал. И только там, ловя на себе подозрительные взгляды полицейских, тщательно проверяющих всех пассажиров после событий сентября прошлого года, понял, что выгляжу прескверно. Грязная рубашка, еще пару дней назад сиявшая белизной, сейчас была разукрашена живописными пятнами подсохшей крови и изрядно вываляна в грязи; несколько вырванных с мясом пуговиц оставили после себя зияющие дыры, а рукав в одном месте разошелся по шву. Брюки из черного приобрели почти что серый цвет и были теперь сильно помяты. На руках и лице – я это чувствовал по жжению на щеках - было множество ссадин. Я посмотрел на себя в отражение одного из огромных окон вокзала: волосы взъерошены, одежда помята, вид такой же жалкий, как и мой багаж, а точнее – его полное отсутствие.
Я поблагодарил полицейского, который пропустил меня на поезд, поверив, что меня избили и обокрали. Наверное, мой измученный, несчастный вид убедил его не хуже моих актерских способностей. И вот я уже сидел в поезде, прислонившись к окну и отрешившись ото всего вокруг. Я мог только думать о том, что скажу Джареду и как он меня встретит. Почему-то сейчас, под мерный, убаюкивающий стук колес, все казалось таким простым. Нужно только признаться Джареду в своей искренней любви, и он сразу все поймет, простит и, быть может, ответит мне взаимностью. Это же так просто – просто любить...
Но действительность оказалась гораздо более жестокой, увы. Сейчас, думая, каким же я был тогда наивным, я все же себя не виню. Надежда – это единственное, что мне тогда оставалось. Я должен был испить эту чашу до дна.
Я стал разыскивать гостиницу, где остановились ребята, далеко не сразу. Прежде мне пришлось побродить по городу в поисках афиш, чтобы на всякий случай узнать, где будет играть группа. И только потом я, запасшись горой разменянных двадцатипятицентовиков и телефонным справочником, принялся обзванивать местные отели. Мистера Лето я нашел спустя примерно полчаса, когда горка монет почти иссякла. Не медля ни минуты, я отправился туда с твердым намерением во что бы то ни стало прорваться к Джареду, несмотря ни на каких Мэттов и кого бы то ни было еще.
В этот раз я не стал долго ждать под дверью, а сразу постучал, готовый встретить на пороге кого угодно, но только не Джареда. Но, как это часто бывает в подобных случаях, дверь открыл он сам, и я на секунду опешил.
Вид у него был мрачный. Под глазами – синие круги, брови сдвинуты на переносице, а взгляд буквально давил к земле своей тяжестью. Но я почти не обратил на это внимания: я бесконечно рад был сейчас его видеть. Словно и не было этой разлуки, этой странной ссоры и этого разбивающего сердце недопонимания. Словно этот путь к нему, длиною в несколько дней, сотни самых разных фантазий и миллионы нервных клеток, был прост и приятен. Джаред!
На мгновение в его слишком темных для такого освещения глазах мелькнуло что-то вроде радости, но тут же погасло. И когда я, почти не отдавая себе отчета, устремился к нему, он удержал меня на расстоянии, уперевшись ладонью в грудь.
- Джаред! – воскликнул я, все еще надеясь увидеть в его глазах отклик. Но эти синие огни, казалось, потухли навсегда.
- Какого черта ты тут делаешь? Да еще в таком виде? Нажрался что ли?
Сталь в его голосе заставила меня похолодеть и по-настоящему испугаться того, что он сейчас захлопнет у меня перед самым носом дверь и не даст произнести ни слова. А потому я вдруг выпалил почти без выражения заученную в поезде фразу, которую на самом деле хотел произнести с особенным чувством:
- Джаред, ты, наверное, думаешь, что я не приходил на концерт? Ты ошибаешься, я был там, и я видел, как проникновенно ты пел! Я так хотел не опоздать к началу, но меня весь день преследовали неприятности, и я опоздал на целых полчаса! А еще раньше я заходил к тебе в отель, но твой телохранитель меня не пустил, сказав, что тебя нет в номере...
- Колин, ты совсем рехнулся? – перебил меня Джаред. - Какого черта ты мне сейчас несешь эту муть? К твоему сведению, у меня нет телохранителя, а спустя полчаса после начала концерта ты не мог меня уже слышать, потому что концерт уже закончился. Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать, неужели непонятно?! Проваливай, у меня мало времени и совсем его нет для тебя!
Меня словно ударили по голове чем-то тяжелым. Я был готов ко всему, но не к этим жестоким словам, полным злой, почти неконтролируемой ярости.
- Джаред, нет, ты не так понял... – начал говорить я, и почувствовал, что мои слова звучат слишком неубедительно, слишком жалко. – Это не твой телохранитель... это Мэтт, а видел я всего лишь только последнюю песню, перед тем как...
- Ты совсем заврался, Колин! Какого черта тебе от меня нужно? Я-то думал, что ты особенный, а ты такой же, как все, и даже хуже! Лживый, лицемерный ублюдок...
- Джаред... – слова захлебнулись в моем горле, потому что из-за спины Джареда показался Мэтт. Снова Мэтт!
- Что тут происходит, Джей? – спросил он деловито. – Мне выгнать этого оборванца?
- О, нет, Мэтти, я справлюсь сам, - зло сверкнул глазами Джаред. – Так какого черта тебе тут нужно, Колин?
Я смотрел почти не мигая на Мэтта, который и не собирался уходить. В глазах моих почему-то потемнело: то ли от боли, то ли от собственной беспомощности. Мысли нещадно путались в голове, но в висках стучало только одно: я должен, должен сказать Джареду, что люблю его! Пусть этот долговязый парень стоит у него за плечом, пусть смотрит на него по-хозяйски заботливо. Пусть синие, такие прекрасные даже в гневе, глаза человека, которого я люблю, глядят на меня с несдерживаемой неприязнью. Пусть после этого он меня прогонит, а я перестану уважать сам себя. Но я должен это сказать.
- Джаред, я пришел, чтобы сказать, что люблю тебя. Я тебя люблю.
Голос мой все-таки предательски сорвался на последних словах. И новая вспышка гнева, последовавшая за этим признанием, пронзила нестерпимой болью мое сердце.
Джаред, рука которого все еще упиралась мне в грудь, сильно толкнул меня.
- Да что ты знаешь о любви, Колин? Тебе ли тут о ней сейчас рассуждать? – он внезапно громко рассмеялся. - Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть! Ты мне больше не нужен, понимаешь? Про-ва-ли-вай!
Он снова оттолкнул меня от себя, и на этот раз я не удержался бы на ногах, если бы не уперся спиной в стену. Джаред снова рассмеялся, его глаза метнули убийственные молнии. И, видимо желая окончательно меня добить, он повернулся к Мэтту и коротко поцеловал его в губы.
В глазах моих потемнело, а сердце остановилось. Я молился сейчас, чтобы оно больше не сделало ни единого удара.
- Прощай, Колин, - Джаред на секунду пропал где-то внутри номера, а потом появился с газетой в руках. – Должен признать: у тебя славная задница и ты отлично трахаешься. А это тебе мой прощальный подарок.
И Джаред, подойдя ко мне вплотную, смачно поцеловал в губы и всунул мне в руки эту самую злосчастную газету.
Дверь с грохотом за ними закрылась.
А я, совершенно ничего не соображая, побрел прочь. Мир стремительно терял свои очертания и краски, звуки постепенно пропадали, как в огромной ракушке, долетая до меня далеким, неразборчивым эхом, словно кто-то стирал все вокруг меня беспощадной рукою, не желая оставить ничего, даже легкого штриха. Земля под ногами качалась, утрачивая твердость, а голова кружилась, словно я стоял на адской карусели. И не человек я был уже вовсе, а ходячий труп.
Помню только, как вышел на улицу, и воздух в последний раз ворвался в мои легкие перед ударом. А потом бесконечное мгновение дикого полета, жесткое падение спиной об асфальт, визг тормозов, отчетливо врезавшийся в память. И чей-то отчаянный крик, словно с небес. И только тогда мир окончательно исчез, словно его выключили. А я оказался по ту сторону жизни. Там, где навсегда кончился для меня свет...
Джаред...............................................................

Глава 13

Почему же ты так жестоко обошелся со мной, Джаред? И почему я не могу даже сейчас на тебя злиться? Может быть, эта злость помогла бы мне пережить то, что сейчас творится в моей душе. Но нет. Душа разбита на мелкие колючие осколки, причиняющие боль при каждой мысли о тебе. Ты - жестокий, эгоистичный, избалованный ребенок, Джаред, но я все равно люблю тебя. Ты же этого хотел, правда?

Я много думал, почему Джаред был так неоправданно жесток тогда. И у меня не находилось объяснения лучше, чем просто его страх перед настоящими чувствами. Я так и не узнал, что же случилось с ним давным-давно, но до сих пор почти уверен, что тот случай сильно повлиял на его психику... Впрочем, какая теперь разница? Тем более что сигарета уже докурена... Остался последний штрих – и картина моего помешательства будет полностью закончена. Только еще немного черных красок – моих мрачных воспоминаний...

***

Вспышки всевозможных ощущений проникали в меня очень маленькими порциями. «Колин, Колин, Колин, Колин...» - чей-то бесконечный зов полушепотом, и потом надолго – абсолютная тишина. Запах лекарств, цветов и еще чего-то почти неуловимого, неопознанного моим наполовину отключенным мозгом, а дальше - пучина мучительной нереальности, где нет никаких запахов. Обрывки воспоминаний вперемешку с паникой от того, что я не помню даже собственного имени. Безвременье, иногда ощущаемое физически, как новое четвертое измерение. И постоянная, не проходящая ночь, лишь иногда озаряемая вспышками ослепительного света, полностью поглощаемого окружающей меня чернотой.
Потом, уже после того, как промежутки обострения тех или иных чувств стали длиннее и несколько отчетливее, стало возвращаться осязание, а вместе с ним и боль. Но как только боль становилась нестерпимо сильной, я тут же снова погружался в беспамятство. Правда иногда успевал ощутить и нечто другое. Прикосновение: мягкое, теплое, успокаивающее. Оно возникало в разных местах: на руках, на груди, на лице, но всякий раз словно наделяло меня силами: по каплям, медленно, но эти прикосновения наполняли меня жизнью, становясь при этом все более осязаемыми.
И снова запахи: крем для обуви, апельсины, лекарства. Все время – лекарства, меня до сих пор преследует этот запах.
Воспоминания: как разрозненная мозаика, они всплывали в моей голове и со временем вставали на свои места, так что очень медленно картинка начинала прорисовываться. Одно из первых и самых мучительных воспоминаний, надолго лишившее меня хоть какой-то связи с реальностью – это мысль о Джареде. Только тогда я действительно впервые понял, насколько чудовищной может быть душевная боль.
Голоса: разные, говорящие сначала совсем непонятные мне слова, эти слова постепенно как бы обретали свою форму и становились узнаваемыми. Потом они складывались в обрывочные фразы, словно я учился понимать язык заново.
Звуки: резкие до боли, чаще всего непонятные, незавершенные, тонущие в гулком эхе.
Так много самых разнообразных ощущений, и так мало понимания того, что со мной происходит.
А потом вдруг настал момент, когда я стал чувствовать все сразу: услышал чьи-то шаги, гулким эхом раздававшиеся вокруг меня. Почувствовал острый, уже привычный запах лекарств, перебивающий почти все другие. Ощутил свое тело – болевшее каждым дюймом поверхности и внутренностей, но все еще живое. Я распахнул пошире глаза, чтобы посмотреть, где же я и что со мной стало, но вокруг меня снова была ночь. Непроглядная, безнадежная. Я понял, что чьи-то заботливые руки постоянно поглаживают мою кожу, сжимают мои ладони, но это было единственным приятным ощущением. Кругом меня: и внутри, и снаружи была боль. И тут все кусочки мозаики моих воспоминаний сложились в единую картину. Я все вспомнил, и особенно хорошо - нашу последнюю встречу, которую и встречей-то назвать нельзя. Я слышал слова Джареда так же отчетливо, будто он снова и снова повторял их мне сейчас, и всякий раз переживал тот ужас снова. Уже почти привычное забытье могло стать единственным спасением от этого кошмара. Я услышал свой мучительный стон.
И вдруг эти руки – такие заботливые, нежные, будто окутали меня всего, чьи-то теплые губы коснулись моей щеки в отчаянной попытке успокоить, принять на себя мою боль. Я потянулся к этим рукам с благодарностью, но, кажется, не сдвинулся ни на дюйм: все мои мышцы жили словно собственной жизнью и не собирались мне подчиняться. Я попытался разглядеть хоть что-то в окружавшей меня темноте, удивляясь, почему нигде не включили свет, но так и не смог. Я попытался заговорить, но издал лишь какое-то еле слышное, невнятное хрипение.
Чьи это были руки? Очень похожи на женские: такие же заботливые, любящие, как руки матери, убаюкивающей своего ребенка, которому снились кошмары, а темная комната казалась волшебным лесом, населенным чудовищами. Может быть, это была заботливая сиделка, пожалевшая меня, наверное, полностью покалеченного? Неужели я был настолько жалок? Или, в самом деле, это была мама? Может быть, как-то узнали, кто я, несмотря на то, что при мне не было документов, и сообщили им? Тогда это могла быть и одна из моих сестер. Катрин? Может быть даже Клодин: она только кажется такой железной леди, а на самом деле ...

 Отправлено: 22.07.07 15:55. Заголовок: Re:

... у нее доброе сердце...
Но вместе с тем эти руки были похожи и на мужские: уверенные, со слегка огрубевшей на подушечках пальцев кожей. И почему-то кажущиеся такими знакомыми... Имон? Да, братишка всегда понимал меня лучше всех... Наверное, мне стоило рассказать ему историю своей любви: он бы дал дельный совет... А может быть, это был несчастный Форест, так, наверное, похожий на меня со стороны своими странными, нелепыми чувствами ко мне...
Впрочем, не важно. Эти руки были сейчас нужны мне, потому что они были единственным, что связывало меня с внешним миром и жизнью – уже такой бесполезной и никому ненужной...
А потом я снова провалился в пустоту, где не было никаких чувств, воспоминаний, вообще ничего. Когда же я очнулся в следующий раз, то сразу же услышал голоса.
- А вы, профессор, что скажете?
- Психосоматическая реакция, хотя и очень редкая. Я придерживаюсь такой версии.
- Но травму позвоночника нельзя исключить полностью.
- Вы же видели томограмму, коллега.
- Вы считаете, что травмы от аварии тут не при чем?
- Именно. Хотя, возможно, что причина комплексная.
Эти голоса обрушились на меня своей непривычной ясностью как-то сразу, без подготовки. Я прекрасно их слышал и прекрасно понимал: впервые за все время, проведенное в этом словно подвешенном состоянии. Это казалось очень странным и непривычным, как и все то, что они говорили.
- Что ж, в любом случае, здесь мы уже бессильны.
- Мелисса, сделайте пациенту инъекцию.
Шаги возвестили о том, что говорящие ушли. Я приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на Мелиссу, которая должна была сделать мне укол, но... ничего не увидел! Кругом была непроглядная темень! Не веря, я распахнул глаза пошире – тот же результат...
- Ну-ну, мистер Фаррелл, успокойтесь, - услышал я мягкий женский голос, принадлежащий, видимо, как раз этой самой Мелиссе. – Все хорошо. Меня зовут Мелисса. Сейчас я вам сделаю укол. Прошу вас, не шевелитесь, только поработайте кулачком.
Тонкий жгут перетянул мне бицепс, а женский голос попросил еще раз сделать несколько движений рукой. К моему удивлению, это сделать удалось: мышцы снова меня слушались. Я почувствовал легкий укол на сгибе локтя и ощутил, как вместе с разливающейся по венам жидкостью ко мне возвращаются силы. Я попробовал заговорить.
- Скажите, где я? – голос был слабым и хриплым, но вполне разборчивым.
- В больнице святого Патрика, вам очень повезло, что вас направили сюда.
- Я до сих пор в Филадельфии?
- Конечно. При вас не нашли никаких документов, так что еще возникнут вопросы со страховкой...
- А что со мной? – перебил я ее.
- На самом деле ничего особо страшного. Просто удивительно, как после такого удара и падения на спину вы остались живы и еще отделались практически легким испугом. Только многочисленные ушибы, сотрясение мозга и сильнейший шок. У вас были сильные боли, поэтому вам постоянно кололи снотворное и обезболивающее.
- Давно я тут?
- Четыре дня.
- А почему здесь так темно? Скажите мне правду – что со мной?
- Сэр, я не врач, я всего лишь медсестра. Профессор Уильямс ответит вам на все вопросы...
- Я ослеп, да? – правда обрушилась на меня всей своей чудовищной реальностью.
Мелисса не ответила, и я почувствовал повисшую в воздухе неловкость. Но мне и не нужен был ответ, я и так его уже знал. Я ослеп.
Все эти дни мой мозг приспосабливался к новым ощущениям. Он пытался восполнить зрение обострением других чувств, потому все иногда казалось мне таким гипертрофированным. Я ослеп... И врачи сказали, что бессильны мне помочь...
Впрочем, какая разница? Несчастный калека с разбитым сердцем – что может быть хуже? Убогая, никому ненужная жизнь, вызывающая лишь жалость... От презрения и отвращения к самому себе меня чуть не стошнило.
Мелисса собиралась уходить.
- Вот это – звонок, - она положила мне в руку какой-то маленький пульт. - Если вам что-то понадобится, просто нажмите на кнопку.
- Постойте... – я почувствовал, что должен задать этот вопрос. – Это вы сидели со мной все эти дни?
- О, нет, сэр, я медсестра, а не сиделка.
- А кто это был? Кто постоянно был рядом?
- Этой ночью была сиделка, Элизабет. Но, наверное, вы имеете в виду своего брата. Это он вызвался приглядывать за вами все это время.
- Мой брат? – а что еще я ожидал услышать? Джаред Лето?! Мне стало мучительно больно от этой мысли. – А где он сейчас?
- О, вы знаете, он ушел вчера вечером, как только я вам снова сделала инъекцию, и вы уснули, но до сих пор не вернулся, хотя обещал приехать через несколько часов. Наверное, устал, отсыпается сейчас, потому что он сидел подле вас все эти дни, не отходя от постели и не смыкая глаз... Он у вас такой замечательный, такой заботливый. Вам повезло с братом...
Мелисса вздохнула. Надо же, Имон, оказывается, способен на такие поступки...
- А здесь был кто-то еще из моих родных и близких?
- Кажется, нет, только ваш брат.
- Спасибо, Мелисса, - поблагодарил я и уже был только рад тому, что она собиралась уходить. Мне хотелось побыть одному. Впрочем, в этой непроглядной темноте, наедине со своими мучительными воспоминаниями и своей болью я и так был один, совсем один...
Я попробовал встать, и у меня получилось. Чуть не потерял равновесие, лишенный каких бы то ни было зрительных ориентиров, и удивился этим необычным ощущениям. На ощупь прошел вокруг своей кровати и снова лег, удовлетворенный тем, что ноги еще держат. Правда спина и одна нога болели довольно сильно... Но все это - совершенная ерунда. Мне нужно было только добраться до дома: я не хотел здесь оставаться.
Найдя пульт, про который мне говорила Мелисса, я нажал на кнопку. Никакого звука не услышал, однако спустя минуту в палату вошли.
- Что-то случилось, мистер Фаррелл?
Незнакомый женский голос. Не важно.
- Нет, все хорошо. Я хотел бы увидеть врача. Прошу вас, позовите врача.
"Увидеть врача". Черт возьми, какая ирония. Я не могу никого увидеть...
- Конечно, сэр.
Спустя минут десять – как странно: ощущение времени было таким реальным, словно в мой мозг встроили секундомер, - пришел врач. Я спросил его, были ли при мне какие-то вещи и, убедившись, что моя кредитка все еще цела, предложил оплатить все медицинские услуги по ней, чтобы избежать формальностей со страховкой. Мне сейчас совсем не нужна была лишняя волокита. Потом, получив согласие врача, поинтересовался, можно ли выписаться прямо сегодня, на что, естественно, получил отрицательный ответ. Однако, как и следовало ожидать, уверения в том, что иначе я сбегу, а в случае согласия буду чрезвычайно признателен, подействовали почти сразу. Попросив врача ко всему прочему помочь мне с транспортом до Нью-Йорка (само собой – за отдельную плату), я немного успокоился и стал ждать.
Удивительно, как много способны сделать деньги. Уже спустя три часа, поблагодарив отзывчивого водителя, проводившего меня до самой двери, я был в своей квартире. Один...
Это место дышало воспоминаниями о Джареде. Тут каждая вещь помнила его, а вместе с этими вещами и я. Может быть, именно поэтому я стремился попасть сюда как можно скорее. А может быть, просто хотел остаться один. Совсем один.
Нет, иллюзий у меня не было, как и малейшего желания с чем-то бороться, к чему-то приспосабливаться, начинать жить с начала и вообще просто жить. Потому что уже ничто и никогда не в силах возродить мою истерзанную, разодранную в клочья душу. Остались лишь воспоминания – это единственное, что мне хотелось испытать снова: пережить мысленно все от начала и до конца.
Я прошел на ощупь через гостиную, проведя рукой по гладкой, чуть теплой коже дивана, на котором мы с Джаредом занимались любовью, и подошел к окну. На улице шумел дождь. Я распахнул настежь раму.

Дождь хлещет в окно упрямыми, колючими струями, барабаня по козырьку и моим нервам. Холодный ветер вперемешку с изморосью бьет сквозь распахнутое окно в мое разгоряченное лицо, забирая последние капли тепла, кажется, из самой души. Что мне делать теперь? Как жить? В этом мире нет больше ни радости, ни тепла, ни любви. Ни света. Только боль и отчаяние. И вечная тьма. Мир сошел с ума...

Ну вот и закончились мои воспоминания. Прожиты снова. Сожжены моим отчаянием дотла. Сигарета, давно докуренная до фильтра, уже бесшумно полетела вниз. Полет. Это, наверное, единственное ощущение, которое бы мне хотелось сейчас испытать. В последний раз можно все.
А вы знаете, как манит высота, как зовет? Как трудно устоять перед ней и не шагнуть в пропасть? Сейчас я ощущаю это особенно остро, даже что-то покалывает в позвоночнике, подталкивая туда, за грань, где несколько секунд равны целой жизни.
Я знаю, это не слабость. Это усталость. Жизнь – странная штука. Иногда она бывает невыносимо тяжелой и совершенно бесцельной. Наверное, нет ничего страшнее, чем потерять смысл жизни. Я его потерял. Навсегда. Только мне совсем теперь почему-то не страшно. И не о чем жалеть. Я успел прожить за последние недели целую жизнь. Испытать то, что не дано испытать очень многим. Даже эта боль, она уникальна – вы никогда ее не почувствуете и не поймете, не пережив то, что пережил я. И не дай вам бог. Но с меня хватит. Я не хочу также обременять своим жалким, бесполезным, никому не нужным существованием этот мир, своих родных и близких. Это так унизительно – от кого-то зависеть... Я – несчастный инвалид, потерявший любовь и надежду, и этим все сказано.
Мне нужно сделать кое-что. Я встаю с подоконника и маленькими шажками иду к письменному столу. Там должен лежать блокнот. Нахожу в ящике карандаш и пишу прощальную записку, чтобы ни у кого не было сомнений в моем сознательном выборе. Строчки, наверное, получились совсем кривые, но это совершенно не важно.
Я знаю, что причиню своим родным боль. Но эта мгновенная боль все же лучше, чем долгие годы жалости, наполняющейся постепенно раздражением. Простите меня, так будет лучше для всех. Приписываю эту фразу.
Интересно, что подумает Джаред, когда узнает? Впрочем, нет, не интересно.
Теперь все. Снова иду к окну и сажусь на подоконник. Поворачиваюсь и свешиваю ноги вниз. Они тут же промокают под холодным майским дождем. Осталось сделать только одно движение навстречу ветру. В бесконечный полет туда, где кончается свет.
Все кончено...



Глава 14

Еще несколько секунд, и я полностью погрузился в себя. Я ничего уже не воспринимал извне, и даже усилившийся дождь, бодро стучавший по карнизу, был вне диапазона слышимости. Все мое существо наполнилось смирением и покоем. Боль – душевная и физическая – отступила, мысли очистились и вообще исчезли. Я был готов.
И вдруг - резкий рывок назад, выдернувший меня из этого необычайно умиротворенного состояния, и я, перекатившись через подоконник, упал на пол спиной. Опять спиной! В ничего не видящих глазах огненным фейерверком рассыпались искры. Все тело тут же взорвалось болью, разбившей на мельчайшие осколки столь желанное наваждение, заставив вновь вернуться к реальности, чтобы тут же понять, что это чьи-то сильные руки столкнули меня на пол. Боль в первые мгновения после падения оказалась настолько сильной, что мне было уже не до мыслей о суициде.
Вдруг я услышал совсем рядом чье-то тяжелое дыхание, и в следующую секунду мне в челюсть врезался кулак. Правда, удар получился каким-то странным, не слишком сильным, словно в последний момент этого человека что-то остановило.
- Черт, черт, черт!!! – прокричал совершенно незнакомый мне голос. Далее следовали отборные ругательства, местами даже мне не знакомые. Почему-то сейчас меня не удивляло то, как этот человек попал сюда. Я был просто в шоке от того, ЗАЧЕМ он все это делает, и откуда он взялся. Я абсолютно не понимал, что происходит. – Ну почему меня в детстве учили не бить слабых и убогих! А то бы врезал тебе хорошенько за все то, что ты натворил, подонок!
Вот оно как. Мне уже и врезать как следует нельзя: инвалид – он и есть инвалид. А еще, оказывается, я успел что-то натворить.
Все это пронеслось у меня в голове как-то очень отстраненно, как будто это происходило не сейчас и не со мной. От сюрреализма происходящего у меня вдруг случилась истерика: я засмеялся так, что, скорчившись на полу от боли в животе и во всем теле, не мог остановиться несколько минут, слушая, как озадаченный мужчина все еще пытается сохранить свой воинственный настрой:

 Отправлено: 22.07.07 15:56. Заголовок: Re:

- Слушай, ты, гад! Чего ты ржешь? Мой брат чуть из-за него коньки не отбросил, а он ржет, как конь! Да еще и вздумал полетать, Икар хренов! Да моя бы воля – сам столкнул бы тебя с самой высокой крыши, если бы не мой брат... Что бы я сказал ему, когда уборщики соскребли бы тебя с асфальта? Что не успел? Не смог? Я ему всегда говорил, что ты его до добра не доведешь, а он все твердил, что ты не такой, как все... И этот не такой, как все, оказался самым последним дерьмом и лживым ублюдком...
Смех внезапно застрял у меня в горле, и я сел, уставившись туда, где по моим расчетам находился этот человек. Смысл сказанных им слов вдруг достиг моего сознания. Брат? Не такой, как все? Чуть не отбросил коньки?!
- Стоп. Остановись. Да перестань ты кричать! – поднял я руку. – Ты вообще кто такой?
- Кто я такой, спрашиваешь?! Да я, мать твою, тот, кто надерет тебе сейчас за брата твою бляжью задницу и не посмотрит на то, что ты слепой!!!
- Ты – Шеннон? – голос мой предательски дрогнул. Я вдруг ощутил сильнейшее волнение. Меня почему-то совсем не трогали его проклятия и ругательства.
- Вот именно, парень. И я приехал в этот чертов город, чтобы вправить тебе мозги. Какого хрена ты сбежал из больницы?! Джаред там, сам еле живой, с ума сходит, меня послал за тобой присматривать, а тебя нет! Вот что бы я сказал ему, вернувшись? Прости, братишка, а Колина уже нет в больнице, но ты не волнуйся, с ним ничего не случится... А этот самый Колин, обиженный на весь мир, как девственница на всех мужиков на свете, в этот самый момент сидит себе, свесив ножки, и собирается спрыгнуть с небоскреба! Да я бы...
- Погоди... – у меня перехватило дыхание. – Ты сказал, что Джаред еле живой...
- Ну да, а все из-за тебя, скотина! И правильно он на тебя тогда накричал в отеле, просто ума не приложу, как мне пришло в голову ему тогда сказать, что он переборщил? Да после того, как ты его кинул...
- Что с ним?! – закричал я, чувствуя, как сердце готово разорваться.
- А ты тут не ори, оратор хренов! Он три ночи не спал, сидя непонятно зачем рядом с тобой в больнице (как будто там сиделок нет!), а потом, когда уже нельзя было откладывать концерт, уставший до чертиков, отработал полную программу и только в самом конце сорвался! Говорил же я ему – не прыгай! А он - все свое. И упал неудачно на спину с высоты в несколько футов... Чуть не убился нафиг, еле двигается, а все туда же: «Колина нельзя оставлять одного в таком состоянии, как только он очнется и все поймет, он может что-то с собой сделать»... Как в воду глядел, братишка. Но тебе же на всех наплевать, герой, ты же думаешь только о себе!
- Шеннон, – я постарался говорить как можно спокойнее, но голос срывался на хрип. Мне так нужно было сейчас заглянуть в его глаза, чтобы быть уверенным, что он видит, насколько все это для меня важно. Но я не мог, и поэтому мне оставалось только воздействовать интонациями, говоря почти раздельно. – Прошу тебя, остановись на минуту. Пожалуйста, ради всего святого, что с Джаредом?
- Да какая тебе к черту разница?!
- Шеннон! – мой голос уже дрожал от волнения. Действительно, какая мне разница? Еще десять минут назад не было никакой. Но хомо сапиенс – загадочное существо. Как только я услышал, что с человеком, которого несмотря ни на что любил, что-то случилось, сердце тут же безоговорочно взяло бразды правления в свои руки, а отчаяние уступило место тревоге. К чему себя обманывать? Я давно знал, что люблю Джареда, и этому чувству не смогло помешать даже то, что случилось во время нашей последней встречи. Как я мог не переживать за него, даже сейчас? Только его брат, похоже, думал иначе.
- Что, Шеннон? Как ты мог так поступить с ним, черт тебя побери? И какое тебе теперь до него дело? Это только он, дурак, о тебе печется несмотря ни на что, чувствует себя виноватым в том, что ты попал под машину, но даже не рассчитывай, он скоро все поймет...
- Да погоди ты, черт тебя побери! – воскликнул я. – Потом можешь орать, сколько захочешь! Но сейчас – тысяча ирландских чертей! – скажи мне немедленно, сию же секунду, что с Джаредом!!!
Я прокричал последние слова, чуть не сорвав голос, чувствуя, что голова готова расколоться от этого оглушительного звука, и точно зная, что не успокоюсь, пока он все мне не расскажет. Видимо, Шеннон, наконец, понял это, потому что после длинной паузы заговорил уже более спокойно, но все еще раздраженно.
- Слава богу, кажется все в порядке. Его в Нью-Йорк отвезти хотели на обследование, но он наотрез отказался, все из-за тебя, придурок.
- Ты сказал, что он двигается с трудом...
- Ну да, он сильно спиной ударился... Он же - тот еще ненормальный, - вздохнул Шеннон. - Выдумал на каждом концерте прыгать в толпу. Фанаты рады, а он рискует жизнью... И допрыгался... Слава богу, позвоночник, кажется, не повредил... – в его голосе явно угадывалась сильнейшая озабоченность. - Сегодня утром ему сделали полное обследование. Я бы ни за что его в больнице не бросил, если бы ему угрожала какая-то опасность. А после обследования он заставил меня идти к тебе и побыть с тобой. Вот и пришлось искать тебя черте где.
Я облегченно вздохнул. И только сейчас позволил себе задать другой вопрос, мучавший меня не меньше состояния Джареда:
- Шеннон, прошу, расскажи все по порядку. Ты сказал, что Джаред сидел в больнице рядом со мной?
В этот самый момент зазвонил мобильный телефон американца. Я вздрогнул, ожидая чего угодно. Мое вконец измученное сердце снова пустилось в галоп.
- Да... Привет, Джей, ну как ты там без меня? Нет, не сообщил... Нет, не нашел... Ну... Да подожди ты! Говорю же – найду! Ты только не волнуйся, братишка, я все сделаю. С ним все в порядке. Я же тебе сто раз говорил! Я знаю. Хорошо. Я скоро вернусь. Бай.
- Это Джаред, да?
- Какой ты догадливый! – съязвил Шеннон. – Вот, заботится о тебе, скотина неблагодарная. Он ведь думает, что ты до сих пор в больнице. Он просил меня разыскать твоих родственников и сообщить им. Но я, узнав, что ты сбежал, решил сначала разыскать тебя. И вот нашел на свою голову.
- А как ты кстати сюда вошел?
- Обыкновенно, через дверь. Она была открыта. И сразу понял, что приехал не зря.
Видимо, мне и правда уже было все безразлично, раз я даже не потрудился захлопнуть дверь за водителем, который проводил меня до квартиры.
- Шеннон, - я попробовал вернуться к так занимавшему меня вопросу, - Джаред действительно три дня присматривал за мной в больнице?
- Четыре дня и три ночи, - его голос уже не был таким злым, а скорее взволнованным и ворчливым.
- Но как он узнал, что я попал в больницу?
- Ты шутишь? – короткая пауза – как нож у горла. – Он же кинулся за тобой следом после того, как наговорил тебе кучу гадостей. Ты что, не слышал, как он кричал? Я думал, вся Филадельфия узнала тогда, как тебя зовут... И машина сбила тебя прямо у него на глазах... Ты последняя сволочь, Колин, - заключил Шеннон и, кажется, сел на стул, стоявший возле стола. Его голос зазвучал уже устало и как-то приглушенно – закрыл голову руками? - Джаред так из-за тебя страдал. Я никогда в жизни не видел его таким измученным. А я готов порвать за него любую глотку. Тем более твою. Особенно – твою!
Шеннон все время пытался в чем-то меня обвинить, и я понятия не имел, в чем именно, но сейчас мне гораздо важнее было узнать другое.
- Подожди... Мне в больнице сказали, что кроме брата, ко мне никто не приходил, и это брат сидел все время возле моей постели...
- А как он еще мог проникнуть в твою палату? Вот и назвался твоим братом, безумец несчастный...
Эта фраза в устах Шеннона прозвучала с такой любовью, теплотой и грустью, что у меня комок подкатил к горлу. Старший брат, без всякого сомнения, очень любил младшего.
- И вообще... Какого черта ты тут задаешь мне вопросы? Я пришел, чтобы вправить тебе мозги, а не играть в викторину!
Шеннон был прав. Похоже, и правда настало время разобраться... Господи, почему же тогда я не мог думать ни о чем, кроме рук Джареда, все эти дни ласкавших мое почти бесчувственное тело?! И о том, что он все время был рядом, а я не понял, не почувствовал? И это после всего того, что он мне наговорил!
- Объясни мне теперь, в чем ты меня обвиняешь.
- Я обвиняю тебя, Колин, в том, что ты подонок. Джаред тебе поверил, а ты...
- Подожди. Постой! Я не сделал ничего, чем бы мог заслужить недоверие Джареда!
- Недоверие? Да ты предал его!
- Предал?! – мне стало жарко. У меня впервые промелькнула мысль, что произошла какая-то чудовищная ошибка.
- А как это еще называется?
- Что?! – в моем голосе звучал такой неподдельный ужас, что Шеннон, видимо, смутился.
- Ты и Форест... Фу, как ты только мог променять моего брата на этого... Нет, я, конечно, не знаю, что он за человек, но...
Краска залила мое лицо, но не от стыда, а от жгучего ощущения близкой разгадки всей этой путаницы. Мое сердце колотилось, как бешенное, разгоняя горячую кровь по жилам, и не давая сосредоточиться на воспоминаниях. Но как я ни старался, не мог припомнить ничего такого, что могло бы произойти в тот вечер, когда мы с Форестом напились в баре. Да, он пытался ко мне подъезжать, но ведь ничего же не было и быть не могло! Да мне собственная жизнь не нужна без Джареда, не то что Форест!
- Я и Форест? Что за бред? С чего ты взял?!
Господи, как же тяжело не видеть собеседника. Особенно в такие вот паузы, когда не знаешь, что он думает, и что вообще происходит. Я чуть не сошел с ума, ожидая, пока Шеннон ответит.
- Ты, конечно, хочешь сказать, что у тебя ничего не было с этим толстяком? – подозрительно спросил старший Лето.
- Ничего не было? Как вообще такая мысль могла прийти кому-то в голову! – воскликнул я в сердцах. И тут меня понесло. – Я люблю Джареда до умопомрачения, неужели это не видно и не понятно?! По-моему, у меня разве что на лбу его имя не написано, а так каждый идиот скажет сразу: этот конченый придурок влюблен, как последний мальчишка! Неужели Джаред мог поверить чьим-то словам?! Он же все прекрасно видел, он же все понимал, до того как...
- Вот именно, что до того как! До того как узнал, что на самом деле ты его все время обманывал. Но он упрямо не верил ни чьим словам, пока не увидел все собственными глазами.
- Увидел собственными глазами? Что?! Он не мог ничего увидеть, потому что ничего не было!!
Я услышал, как скрипнул стул, и гулкие шаги приблизились ко мне вплотную. Ботинки на высокой подошве. Тяжелые. Я, сидя на полу с поджатыми к груди коленями, пытался смотреть вверх, в сторону Шеннона. Ах, если бы у меня была возможность встретить его взгляд!
Шеннон вдруг сел со мной рядом. И еще какое-то время молчал.
- Я тебя совсем не знаю, Колин. Это Джаред прожужжал мне все уши, какой ты замечательный. Ни дня не проходило, чтобы он не говорил о тебе. Черт побери, я же не враг ему? Если ты действительно... – Шеннон вдруг смутился. - Если у вас и в самом деле что-то серьезное... В общем, я должен знать правду, Колин. Я хочу ее услышать от тебя. Не смей мне врать, иначе не посмотрю, что ты инвалид. А кулак у меня тяжелый.
- Это правда. У меня ничего не было с Форестом, и я никогда не предавал Джареда. Клянусь здоровьем собственных сестер, брата и матери вместе взятых. Дороже них и Джареда у меня никого нет.
Шеннон ненадолго замолчал. Почему мне сейчас было так важно, чтобы он поверил? Наверное, где-то еще глубоко внутри, почти задушенная мною же самим, вновь оживала надежда на уже казавшееся невозможным счастье. Никогда не говори никогда. Вот как только все прояснится...
- Тогда как получилось, что ты Форестом в обнимку шел домой?
- О, мой бог! Мы с ним порядочно выпили вечером по поводу окончания съемок, и он оказался трезвее меня. Он просто дотащил меня до квартиры. Как вообще такое можно воспринимать как что-то большее, чем просто дружеский жест?
- Джаред спросил у консьержки...
- Джаред был там?! – определенно, если я не умер сегодня по собственной инициативе, мое сердце мне в этом скоро поможет. Оно готово было разбиться о ребра.
- Вообще-то, Колин, Джаред убьет меня, если узнает, что я тебе все рассказал. Ведь он, упрямый мальчишка, так не любит выглядеть слабым! Только я один знаю, какой он на самом деле... Но, чувствую, сейчас будет лучше, если я расскажу, потому что сам он никогда тебе этого не расскажет – гордый слишком. В общем, да, он, как последний идиот, вырвался к тебе на пару часов, потому что не мог ждать до пятницы, до концерта. Говорил я ему, не нужно никуда ехать...
- Господи, он был в тот день в Нью-Йорке! В моем доме! – я в ужасе схватился за голову. Если бы не Форест... Мы бы уже тогда все выяснили, все сказали друг другу! Боже! - Но почему он не подошел ко мне?! Почему не окликнул?
- Он увидел тебя идущим вместе с Форестом наверх. И спросил у консьержки, кто это с тобой.
- И что?!
- Она ему по секрету сообщила, что это твой любовник и что буквально вчера ты выбегал за ним почти голым на улицу. То есть в тот же день, как Джаред от тебя уехал.
Я замер, ничего не понимая. Что за бред? Сердце затихло, а мои мозги заработали на полную мощь. И вдруг я все понял.
- Все было не так! В тот день я выбегал за Джаредом! Форест тут совершенно не при чем!
- Консьержка божилась, что ты голубой и что бегал за своим дружком голышом, пытаясь его остановить.
- Вот именно! Я пытался остановить Джареда, когда он утром от меня ушел, ничего не сказав. А та консьержка, с которой он разговаривал на следующий день, не могла этого видеть, потому что тогда была не ее смена! В тот день была смена Марио, понимаешь?! Марио! Он, наверное, ей просто рассказал, что я выбегал за кем-то на улицу, сделал предположение, что за своим бойфрендом (ох уж мне этот Марио!), а она, увидев меня в обнимку с Форестом, решила, что он и есть мой бойфренд! Черт!! Кажется, Марио как раз сегодня работает... Ты можешь спуститься к нему и все узнать. Он видел Джареда дважды, поэтому не мог его не запомнить. Если ты мне поможешь, давай спустимся вместе, расспросишь его при мне.
Мне пришлось уговаривать Шеннона, потому что он идти не хотел. Кажется, он уже и без того верил. Но мне самому хотелось докопаться до истины, поэтому я его все-таки уговорил, но он решил, что меня тащить туда не стоит.
Брат Джареда вернулся спустя бесконечно долгие двадцать минут совсем притихшим.
- Черт возьми... – он снова сел рядом со мной. – Ты оказался прав. Вот так рождаются слухи... Кстати, всех ваших консьержей нужно уволить за несоблюдение элементарной конфиденциальности в отношении жильцов. Достаточно двадцатки, и они расскажут о тебе все.
- Я всегда думал, что Марио порядочный, и доверял ему... А эта сволочь...
- Видел бы ты, каким мрачным вернулся тогда Джаред. Я даже подумал, что кто-то умер. Он рассказал мне все, как делал это всегда. Но, в отличие от других случаев, не захотел это обсуждать, а просто заперся надолго в своем номере. Я пытался до него достучаться – в прямом и переносном смысле этого слова, но не смог. Он стал раздражительным и вспыльчивым, бросался на всех по поводу и без повода. Он переживал, но все еще верил, что всему найдется какое-то простое и разумное объяснение... Оказывается, он был прав. А я-то считал это блажью... Постой... А как же тогда статьи?
- Какие статьи? – изумился я.
- Ну, одна из них – репортаж с пресс-конференции после съемок, где ты говоришь, что не смог сыграть с Джаредом сцену, потому что он к тебе все время приставал на глазах у твоего бойфренда.
Час от часу не легче... Я не видел, что написали эти журналюги после пресс-конференции. Я сразу вспомнил ту дотошную корреспондентку, которая все пыталась выведать про мои отношения с Джаредом.
- Господи... да я никогда в жизни не говорил ничего подобного!
- Далее следовало интервью с Уитакером, который косвенно подтвердил эту версию, обронив, что твой бойфренд – это он...
- Черт... Форест... Я не думаю, что он способен на такое, но...
- А потом была еще одна статья, Колин. Откуда-то просочились слухи про вашу связь с Джаредом, и другой журналист брал интервью у того же Уитакера, пытаясь выведать всю правду о ваших отношениях. И снова Форест намекнул, что это у него с тобой связь, а не у Джареда.
- Черт...
- Вокруг тебя в те дни была такая шумиха, а ты не был в курсе? – искренне удивился Шеннон.
- Я жил тогда затворником, ни с кем не встречался, отключил все телефоны, тупо ожидая пятницы... Если бы я только знал... Это же все ложь, до последнего слова, хотя...
Шеннон ощутимо напрягся. Я честно рассказал ему про то, как Форест пытался завязать со мной отношения, и про то, как у него ничего не вышло.
- Неужели он способен на такое? – я все не мог поверить в то, что Форест это делал нарочно, пытаясь развести нас с Джаредом. – А чья была та, вторая статья?
- Откуда мне знать?
- Имя Дэйл Грант тебе ни о чем не говорит?
- О, кажется, это была его статья. Точно, его. Джаред еще тогда сотрясал у меня перед носом газетой и кричал, кто такой этот Дэйл Грант и как он смеет писать столь откровенную ложь.
Я вкратце рассказал Шеннону, кем приходится Форесту этот журналист и какие у него связи в мире масс-медиа, на что он только присвистнул, начиная понимать, что вся эта история была замешана на банальной ревности и просто-таки мистическом стечении обстоятельств.
- Джаред, между прочим, все равно упорно не верил всему этому, - вздохнул Шеннон. – Он не находил себе места, был дерганым и раздражительным все эти дни, но старался держаться, хотя ему и было трудно. Он все ждал пятницы, надеялся, что ты придешь, все ему объяснишь, и все встанет на свои места. Но ты так и не появился и пропал совсем! И вот тогда Джаред окончательно отчаялся... Он понял, что это действительно правда... то есть, он решил, что это правда... Любой бы на его месте так подумал. Для него это был настоящий удар, хотя он и старался не подавать вида. Но я-то слишком хорошо его знаю. Еще этот парень в клубе... И тогда он совсем сорвался. Поэтому стоило только тому журналюге на следующий день разыскать Джареда, чтобы получить комментарии уже у него, как мой брат словно ухватился за эту возможность. Он высказался в том ключе, что мол вообще тебя не знает и знать не желает. Эта статья вышла на следующий день, и в ней не было искажено ни единого слова.
- Да, я успел прочитать эту статью. Добрый Форест показал мне только ее...
Несчастный, наивный Форест! Он рассчитывал этими двумя-тремя статьями нас поссорить? Да если бы не это дурацкое стечение обстоятельств с консьержами и не мое опоздание на концерт, мы с Джаредом только посмеялись бы над его потугами...
И все же я похолодел, осознавая, как пара незначительных событий чуть не привела к трагедии... Чуть? Неужели я уже не думаю о себе в прошедшем времени? Неужели то, что казалось разбитым, уничтоженным навсегда, возродилось от одного только тоненького лучика надежды?
- Почему ты не пришел на концерт, раз так ждал пятницы?
- Мой бог, Шеннон! Я был на концерте! Я спешил туда, сломя голову, и приехал как раз в ту минуту, когда эта мразь оскорбила Джареда... А потом...
- Так какого же черта ты не подошел к нему? – перебил меня Шеннон, возмущенно толкнув в плечо. – Может быть, Джареду тогда нужна была именно твоя поддержка!
- Так я же попал в полицию!
- В полицию?! – я помнил большие глаза Шеннона и сейчас был почти уверен, что они распахнулись еще шире.
- Ну да, за драку... – я смутился. Наверное, стоило бы сейчас рассказать ему, каким я был тогда героем, как бросился заступаться за Джареда, но почему-то не смог. – Меня там два дня продержали...
- Постой... а не ты ли это был?.. Черт, Колин. Если ты сейчас скажешь, что это не ты набил морду тому малолетнему засранцу, я решу, что меня пора списывать на свалку. Это ведь был ты, да? Быстро признавайся!
- Ну да... Рожу ему я успел разукрасить, прежде чем меня скрутили. А потом меня полностью изолировали, не давали позвонить, не пускали адвоката...
Тяжелая тишина повисла в воздухе. Зрячему человеку не понять, насколько это гнетет. А Шеннон, видимо разглядывая меня, не спешил нарушать безмолвие. Вместо этого он молча схватил мою правую руку и крепко пожал ее.
- Черт, Колин. Я начинаю понимать, что нашел в тебе мой брат. И, кажется, он все-таки как всегда не ошибся. Ты особенный.
Я не знал, что ответить. Осознание того, что все вдруг прояснилось, пришло ко мне не сразу. Еще дольше я не мог привыкнуть к тому, насколько круто это все меняло. Получается, что Джаред имел все основания послать меня еще дальше, чем послал, поскольку был уверен в моем обмане, считал, что я лишь разыгрывал из себя положительного героя. И несмотря ни на что, после того, как меня сбила машина, он не бросил меня на произвол судьбы, а переживал и был все время рядом...
И вдруг, словно вспышка молнии, в памяти всплыло одно имя – Мэтт!
- Шеннон, а как же... Мэтт? Я же видел... сначала на концерте, как Джаред его обнимал, а потом в отеле...
- Мэтт? – старший Лето какое-то время просто не мог понять, о чем я. – Ах вот ты про что! О, боже! Ну конечно же нет! У Джареда никогда с ним ничего не было и не будет: они друзья, но не более того! А то, что Джаред вытворяет на сцене – это искусство, понимаешь?
- Но там, в отеле...
- Стоп, Колин. Давай-ка лучше сделаем вот что. Я сейчас позвоню Джареду и все ему расскажу. И вы уж там сами как-нибудь объяснитесь, без меня, хорошо? Я же знаю, как он мучается. Он чуть не поседел, когда увидел, как тебя сбила машина. Я не успел выбежать за ним сразу, а когда оказался там, он уже стоял рядом с тобой на коленях, белый, как мел, и без конца повторял твое имя. Душераздирающее зрелище, приятель, должен тебе сказать. У меня самого чуть волосы не поседели. Вот тогда-то я понял, что все слишком серьезно. И тогда возненавидел тебя за то, что ты заставил Джареда так страдать и пережить весь этот ужас снова...
- Какой ужас?
- Вот он тебе и расскажет. И про Мэтта он тебе все расскажет, даже не сомневаюсь... Ты прости, Колин, что бросил тебя на пол и ударил... Но ты же понимаешь, я слишком люблю своего брата...
- Шен, в своем ли ты уме? Да если бы не ты, я бы уже растекался кровавыми лужами по асфальту! Спасибо, ты спас мне жизнь.
- Ну и дурак же ты, Колин! Ты какого хрена собрался наложить на себя руки? Ты представляешь, что стало бы с Джаредом?
- Я слишком люблю его, Шеннон. А там, в отеле, он буквально растоптал меня... И я ничего не знал, я думал, что безразличен ему...
- Ладно, теперь, когда недоразумение улажено, вы можете обо всем поговорить сами.
- Отвези меня к нему. Прошу тебя.
- Нас не пустят ночью в больницу. Поедем завтра утром. А пока просто позвоним.
Я слышал, как он нажал пару клавиш на телефоне, и мои нервы натягивались все сильнее с каждым новым длинным гудком. Трубку никто не брал.
- Наверное, он уже спит.
- Шеннон, ты обещал.
- Клянусь, завтра мы поедем как можно раньше. Мне самому не терпится все ему рассказать.
- Оставайся у меня, места в моей квартире предостаточно.
- Спасибо. У тебя есть что-нибудь выпить?
- Пиво! – радостно воскликнул я. И спустя пару минут мы уже сидели на кухне и неспешно потягивали светлый «Гиннес» из своих бутылок.
Шеннон еще многое мне рассказал, и за тот час, что мы просидели за душевной беседой, мы успели почти стать друзьями. Душа моя, измученная, саднившая тысячью ран, но все же живая, пела от эйфории. Пока не раздался требовательный звонок в дверь...

Глава 15

Я не успел даже встать, чтобы пойти открыть, как дверь открылась сама. Нет, не открылась – с грохотом распахнулась. Шеннон, по всей видимости, не потрудился ее запереть, когда пришел. Впрочем, ему было не до этого.
Тяжелые, быстрые шаги метнулись по холлу и замерли где-то в гостиной. Шеннон вскочил с места так резко, что опрокинул стул, и бросился туда. Однако он не успел. Крик, полный боли и отчаяния, больше похожий на звериный рык, разорвал тишину, заставил воздух вибрировать, а меня едва не сбил с ног: Джаред!
- Колин! – еще один крик, но уже приглушенный, надорвавшимся, изломленным голосом...
Мое сердце упало куда-то в пятки. Что случилось?! Я хотел прокричать его имя, позвать его, но слова застряли в горле, сдавленном нервным спазмом. Я хотел броситься к нему, но почти сразу налетел на стул, поваленный Шенноном, и чуть не упал, после чего пришлось передвигаться по стеночке.
- Джаред! – это Шеннон, он уже в гостиной. Я не вижу, не могу сейчас говорить, но, господи, как же хорошо, что я хотя бы слышу! – Джаред, ты... Что случилось? Как ты попал сюда? Ты еле на ногах стоишь! Джей!! О, боже, нет! Колин, ну ты и придурок!!! Джаред, успокойся, он жив, он здесь, с ним все в порядке! Джаред! Да отдай ты мне эту дурацкую записку! Колин, ну где ты там?!
Мгновенно промелькнула догадка: Джаред нашел мою прощальную записку! Я совсем про нее забыл. Надо же, Шеннон столько времени был в гостиной, но так ее и не заметил, а Джаред, стоило ему только войти, увидел сразу. А там еще и распахнутое окно поблизости...
Я изо всех сил пытался двигаться быстрее, но ничего не получалось. Мои ноги дрожали, подкашивались. На лбу выступил холодный пот, дыхание участилось. Наверное, я еще не до конца отошел от воздействия обезболивающих и снотворного. А может, это просто силы покинули меня от мощнейшего стресса. К тому же, я все никак не мог найти дверь из кухни, прикасался к стене, не представляя при этом, к какой именно, щупал вещи и не мог понять их назначения, узнать их, чтобы сориентироваться. Я ощущал себя слепым котенком, которого кинули в пруд: авось выплывет. В панике, я начал понимать, что даже в собственной квартире, даже на ощупь, не способен сейчас найти дорогу в гостиную. Туда, где был Джаред.
И тут сильным толчком в грудь меня бросило на стену.
- Колин, мать твою! – закричал Джаред мне в лицо. Как же я был рад слышать его голос! – Да как ты посмел?! Ты, жалкий ублюдок, как тебе только пришло такое в голову!
- Джей, Джей, - успокаивающий голос подоспевшего Шеннона. – Остынь, все в порядке, он – живой, мы все выяснили и непременно тебе расскажем.

 Отправлено: 22.07.07 15:58. Заголовок: Re:

Но Джаред, кажется, не слушал его. Наверное, сейчас его глаза - его удивительные глаза! – метали синие молнии. Он ругал меня последними словами, кричал, тряс за плечи, дергал за руки, а я просто стоял, как придурок, и не мог пошевелиться. Я просто был рад тому, что все недоразумения разрешились, тому, что теперь точно знал, что не равнодушен человеку, которого люблю, тому, что ничего страшного случиться уже не может: все самое страшное позади. Я слышал, я чувствовал, я знал, что в голосе Джареда нет и следа прежней злобы, он просто очень напуган, измотан, и ему нужно выговориться, выкричаться, выплеснуть все плохое, чтобы успокоиться: ведь он пережил едва ли не больше меня. Истерика очень часто бывает полезной.
И вот он замолчал. Перестал меня трясти и отпустил мои руки. Я отдал бы полжизни за то, чтобы видеть сейчас его глаза.
- Джаред, ты меня слышишь? – Шеннон говорил осторожно, словно боясь спугнуть. – Успокойся же, наконец, Колин ни в чем перед тобой не виноват, это все Форест...
Но, видимо, Джаред не слышал.
- Колин, какая же ты сволочь, - голос звучал уже устало, но совершенно беззлобно.
- Джаред... – смог выговорить, наконец, я. И понял, что должен это сказать первым. Что мне нужно это, действительно нужно. – Прости меня за все. Давай забудем обиды. Если ты хочешь, конечно.
Долгая, слишком долгая пауза. Я слышал его дыхание, оно было так близко, но так далеко! Наверное, он боролся сам с собой, и эта борьба давалась ему нелегко. И вдруг вздох. Такой тяжелый, что, кажется, весь воздух с шумом покинул его легкие, чтобы больше никогда их не наполнить.
- Это ты меня прости, Колин... Вечно я все порчу, я же тебя предупреждал... Я так жестоко поступил с тобой! Это из-за меня ты...
- Джаред! – я протянул руки и нащупал его плечи. Подождал секунду, прежде чем слегка потянуть к себе.
И тут Джаред буквально набросился на меня, впился поцелуем в губы и так крепко сжал в объятиях, что, кажется, затрещали мои и без того поврежденные при падении ребра. Мне было очень больно, но при этом так хорошо, как никогда в жизни. Это тело в моих руках – сильное и податливое, напряженное и трепетное, знакомое и непознанное до конца, совершенное в своей изумительной красоте, - предел всех моих желаний. Эти губы – настойчивые и мягкие, терзающие и зовущие – яркое, живое воплощение моих безумных грез. Этот запах – дикая смесь из аромата почти выветрившегося одеколона (моего любимого), теплого молока, горной свежести, полынной горечи – такой родной и узнаваемый. Это дыхание – щекочущее щеку, с шумом вырывающееся сейчас из его легких – я жадно ловил его, дышал одним воздухом с мужчиной, которого любил. Все эти ощущения, усиленные многократно мучительной разлукой, перенесенными потрясениями, моей сумасшедшей любовью, и, наконец, слепотой, были настолько яркими, насыщенными, реальными до боли, что я вдруг впервые перестал жалеть о том, что потерял способность видеть. Ради одних этих ощущений стоило пройти через все круги ада.
Поцелуй длился бесконечно долго, и мы стояли, прильнув друг к другу так тесно, как только могли. Оба постанывали от страсти, перемешанной с физической болью, и я остро чувствовал, как Джареда трясет. Меня колотило, наверное, даже сильнее: стало вдруг очень страшно оттого, что я мог не дождаться этой счастливой минуты, стало смешно, потому что я считал, что ничего лучше испытанного уже быть не может, стало плохо от осознания того, что я мог больше не увидеть Джареда. Точнее - не почувствовать его.
Я невольно сжал Джареда еще крепче. Он ответил столь же сильным сцеплением своих рук, и мы вместе приглушенно застонали от боли, которая на самом деле была нужна нам обоим, как искупление, и этот стон сквозь запечатанные поцелуем губы, казался для меня сейчас самой сладкой музыкой в мире.
Джаред первым оторвался от моих губ, но не разорвал тесное соприкосновение наших тел.
- Подожди секунду, Колин, я должен сказать... – он почти задыхался: поцелуй лишил наши легкие воздуха. – Это меня так мучает в последние дни... Я наговорил сгоряча столько гадостей, но ты мне на самом деле очень нужен! Все это время... – голос его сорвался на хрип. – Все это время я думал о тебе. Мучился от угрызений совести. Оказывается, это так больно – сознавать, что ты стал причиной страданий другого человека. Никогда бы не подумал, что скажу это еще раз, но...
Я замер. Мне на мгновение, на долю секунды, показалось, что он сейчас скажет три слова, которые сделают меня самым счастливым человеком на свете. Но пауза затянулась, чтобы продолжиться скороговоркой:
- Обещай мне только, что никогда, никогда, никогда больше не увидишься с этим Уитакером, иначе я убью тебя, клянусь!!
Мой невыносимый Джаред. Он так и не сказал то, что, как мне кажется, хотел. Что ж, я подожду, ведь это всего лишь слова. Главное – что в сердце.
Зато он сказал нечто другое, и до меня только сейчас дошло, что, еще не зная правды, он простил мне даже Фореста! А ведь я думал, что между нами никогда уже больше ничего не будет. А он, оказывается, нуждался во мне, мучился от угрызений совести и скучал...
Верил ли я сейчас Джареду? Несомненно, верил. Он никогда не сказал бы все это, не выстрадав так же, как и я. Простил ли его? Уже давно, как только признался себе, что по-прежнему его люблю, несмотря ни на что. Хотел ли я быть с ним? Ну что за глупые вопросы лезут мне в голову!
- Мне не нужен никто, кроме тебя, Джаред. Никаких Форестов не было, и быть не могло. Без тебя мне и жить ни к чему, и я едва не доказал тебе это...
- Мой сумасшедший Колин! – улыбка в голосе. А еще тепло, нежность, облегчение, затаенная радость. Так много, оказывается, могут сказать звуки. – Как ты мог так поступить со мной, придурок несчастный? Что бы я без тебя делал?
- Жил бы себе припеваючи, а не мучился бы с инвалидом, - невольно улыбнулся я.
- Это кто тут инвалид? – нарочито возмущенно воскликнул Джаред, и его рука скользнула вниз, протиснувшись между нашими телами. Только тогда я с удивлением осознал, что, погруженный в океан самых разных, но одинаково сильных чувств, даже не заметил ни собственной эрекции, ни эрекции Джареда! И чуть не задохнулся от вдруг вспыхнувшего, совершенно дикого желания. Мои руки сами опустились вниз и сжали восхитительные половинки его изумительной задницы под джинсами, чуть разведя их в стороны. Джаред тут же охнул, начав тереться пахом о мой возбужденный член... О, как же он умел меня заводить!
- Так, ребята, - это вмешался Шеннон. Надо же, я совершенно забыл, что он здесь! Неужели он хладнокровно стоял рядом и смотрел на то, как мы неприлично долго и страстно целуемся, забыв обо всем на свете, и как вот-вот повалим друг друга на пол, чтобы предаться самому развратному траху в мире? Нет, наверное, он все же уходил: я смутно припомнил, что только что слышал тихие приближающиеся шаги где-то по ту сторону слышимости. – Я вижу, вы уже спелись, не буду вам мешать, голубки, возьму такси и отправлюсь обратно в Филадельфию. А то сейчас расплачусь тут, как девчонка, глядя на вас: вы такая славная парочка! – Шеннон изобразил всхлип. А потом сразу перешел на серьезный тон: - Джей, Колин тебе все расскажет, если, конечно, у вас найдется время. Судя по всему, вам уже не до этого. Но с тобой, братишка, у меня будет отдельный разговор! Какого черта ты сбежал из больницы?!
- Шенн, ты самый лучший брат в мире, - губы Джареда были совсем рядом с моими губами, его дыхание касалось моей кожи, его руки ласкали наши члены. Он совершенно не стеснялся Шеннона.
- Я знаю, Джей. Но от взбучки на этот раз ты не уйдешь. Только вернись в отель...
- Ну это мы посмотрим, - усмехнулся Джаред, легко коснувшись моих губ. В ответ я сильнее сдавил ему ягодицы.
- Нет, ну вы посмотрите на него! Еще вчера двинуться с места не мог, а сегодня уже сбежал из больницы!
- Шенн, с каких это пор ты стал таким занудой? – еще три легких поцелуя. Эти внезапные, нежные касания кружили голову сильнее неразбавленного виски. Я сам потянулся к его губам, но он, словно играя, постоянно уворачивался.
- С тех пор, как ты стал сумасшедшим.
- О, как давно это было! – Джаред слегка укусил мою нижнюю губу. Мне показалось, что еще немножко, и я сойду с ума следом за давно ставшим сумасшедшим Джаредом. Моим Джаредом.
- Ага, как только ты родился и посмотрел на мир огромными голубыми глазами.
- Шенн, я сейчас тебя заподозрю... – один быстрый, глубокий поцелуй. Он дразнил меня. Черт побери, как же здорово это у него получалось!
- Да пошел ты!
- Я тоже тебя люблю, братишка, - Джаред коснулся кончиком языка моих губ, требовательно их раздвигая. Мои руки сами переместились чуть выше, чтобы, протиснувшись за пояс, коснуться мягкой, теплой кожи двух упругих половинок.
- Какой же ты развратник, Джей! Даже собственного брата не стесняешься!
- Но ты же у меня все понимаешь, правда? – руки Джареда забрались мне под майку. Ладони с нажимом проскользили от пупка к груди, и мои соски были тут же нещадно зажаты между тонкими, сильными пальцами.
- О, да, Шеннон все понимает!
- Ты уж прости, братишка, но сейчас... – Джаред стянул с меня через голову майку, прижавшись к моей разгоряченной коже всем телом.
- Да ухожу уже, ухожу! Колин, ты тут смотри, не обижай моего младшего брата! А то я надеру тебе задницу!
- Вот еще! – фыркнул Джаред и тут же склонился вниз, к моему левому соску, и, обхватив его губами, слега укусил. – Его задница принадлежит мне, и это я сейчас ее надеру...
- О, избавь меня от этих подробностей! Черт, а вы и правда потрясно смотритесь вместе!
- Шенн! С каких это пор ты... – теперь уже я рывком расстегнул на его рубашке заклепки и стащил ее ему на плечи.
- Ушел, уже ушел!
- Шеннон! – это уже крикнул я, задыхаясь, осознавая, что должен это сказать. – Спасибо!
- Сочтемся, - немного смущенный удаляющийся голос.
Спустя несколько секунд дверь хлопнула, возвестив о том, что мы, наконец, остались вдвоем.
- Нехорошо как-то, не нужно было ему уходить... – проговорил я, почти задушенный объятиями Джареда.
- Шенн все понимает...
Мои губы опять накрыли его губы, и я понял, что терпеть больше нет никаких сил. Джаред обладал каким-то просто невероятным притяжением, во всяком случае – для меня. Хотя, безусловно, пожелай он – и весь мир валялся бы у его ног. Но мне почему-то казалось, что, несмотря на его эгоцентричность, ему это совершенно не было нужно. Наоборот, иногда он тяготился тем, что его внешняя привлекательность в чужих глазах была едва ли не самым главным. И он с этим боролся, как Дон Кихот с ветряными мельницами...
И вдруг он разорвал наши объятия и куда-то ушел. Послышались разрозненные, приглушенные щелчки и другие странные звуки.
- Что ты делаешь, Джаред? - удивленно спросил я.
- Выключаю везде свет и закрываю жалюзи.
- Так сильно не хочешь меня видеть?..
- Хочу чувствовать то же, что и ты.
Он почти тут же оказался рядом, налетел ураганом, глубоко и страстно поцеловал в губы.
- Колин, что бы ни было у тебя с Форестом, я хочу, чтобы с этой минуты ты принадлежал только мне, - проговорил он, стягивая с меня джинсы.
- Ты – собственник, Джаред, - констатировал я, спуская его штаны, еле державшиеся на узких бедрах.
- Еще какой! – подтвердил он, толкнув меня на пол и освобождаясь от болтавшихся на щиколотках штанов. - Я тебя сейчас совсем не вижу, так же, как и ты меня, но я хочу тебя почувствовать. Слышишь? Хочу!
Я с шумом вдохнул воздух, когда Джаред сел на меня сверху. Чуть приподнявшись, он взял в руку мой уже давно готовый взорваться член и направил в свое горячее, тугое отверстие.
- Джаред, ты...
Я не смог произнести больше ни слова, потому что Джаред с протяжным, задушенным плотно сжатыми губами стоном, опустился на мой окаменевший член. Потом подождал немного, не позволяя мне делать непроизвольные движения вверх, опустился на колени и, нагнувшись ко мне, уперся руками в грудь. Его мягкие волосы щекотали мне щеки.
- Я скучал по тебе, Колин, - жарко прошептал он, начиная медленно двигаться вдоль моего ствола. – И сейчас хочу тебя почувствовать.
Не в силах дальше сдерживаться, я активно заработал бедрами, врубаясь в Джареда с хрипом, со стоном, впиваясь в его спину ногтями, пока вдруг возникшая ниоткуда мысль не парализовала мое тело. Я почти остановился, поняв, что же на самом деле хочет Джаред, едва ли осознавая это.
- Что-то не так, Колин? – немного встревоженный шепот убедил меня в этих мыслях.
- Нет, ну что ты. Все очень хорошо, - прошептал я в ответ и повалил его на спину, постаравшись не выйти из него. – Все очень, очень хорошо, Джаред. Успокойся, доверься мне и просто лежи. Просто расслабься, хорошо?
Это было так просто, так естественно, что я удивился, как мог не додуматься до этого раньше. А, самое главное, я и сам просто безумно хотел этого.
- Но, Колин, ты...
Я не дал ему закончить, сразу же найдя в беспросветном мраке его губы. Приник к ним со всей нежностью, на какую только было способно мое любящее сердце, и почти сразу почувствовал, как Джаред слегка задрожал, принимая мой поцелуй с благодарностью. Я продолжил очень медленно, бережно, двигаться внутри него, гладя свободной рукой его тело, едва касаясь кончиками пальцев разгоряченной кожи, нежно терзая губами губы, ловя его дыхание и замирая от восторга при еле слышных звуках его удивленного вздоха. Я стал покрывать его лицо поцелуями, постепенно спускаясь ниже, стремясь не пропустить ни единого дюйма его восхитительной на вкус кожи, неустанно гладя это совершенное тело, шепча ласковые слова вперемешку с его именем.
- Джаред... Джаред... Мой хороший... Джаред... Мой мальчик... Любимый... Джаред...
И эти нежности совсем не коробили нас обоих. Я слышал, я чувствовал, я знал, что Джаред всей душой и телом стремится ко мне, принимая с благодарностью все ласки, замирая от восторга и плавясь в моих руках подобно шоколаду.
- Я люблю тебя, Джаред, люблю, люблю, люблю...
Я вышел из него, чтобы опуститься вниз и сосредоточиться на его тяжелом от возбуждения члене, покачивающемся в нетерпеливом ожидании моих губ и рук. И когда я поглотил его настолько, насколько смог, обхватив одной рукой у самого основания, а другой – перебирая яички, Джаред издал протяжный, полный бесконечного блаженства стон, от которого все мое сознание наполнилось каким-то почти потусторонним счастьем. Он запустил свои длинные пальцы мне в волосы, и пока я был целиком поглощен его великолепным органом, он слегка поглаживал мне голову и еле слышно повторял мое имя.
Это было полное слияние наших душ и тел в безотчетном порыве нежности, порожденной любовью и страстью. Ощущение, когда хочется бесконечно дарить любимому человеку всего себя, весь мир, не сравнить ни с чем. Когда хочется только отдавать, ничего не требуя взамен, когда понимаешь, что, несмотря на многогранность счастья, это – самое настоящее, истинное, тогда становится понятен смысл жизни: великая, большая, бескорыстная любовь – это то, к чему стремится любой человек, но далеко не каждый достигает и понимает...
Мне хотелось, чтобы эти минуты длились бесконечно долго, и продлить счастливые мгновения было мне вполне по силам. Я несколько раз подводил Джареда к черте, но не давал ему переступить через нее, и новый поток наслаждения, словно переходящий на более высокую ступень, переполнял нас обоих с новой силой. Он уже в голос стонал, уже не шептал – кричал мое имя, и даже я, не имевший возможности что-либо говорить, не мог сдержать восторженного стона. И только когда Джаред, изможденный этой сладкой пыткой, уже просто не мог выдерживать дальше, я в последний раз ускорил темп и почти сразу же почувствовал, как упругие струи выплеснулись мне в рот, заполняя его теплой, живительной жидкостью. Я проглотил все, без остатка, но еще долго не мог оторваться от этой трепещущей в моих руках плоти, с наслаждением вылизывая член Джареда, пока он, уже переставший содрогаться и почти выровнявший дыхание, не потянул меня вверх.
Только сейчас я понял, что был мокрым, как мышь, но кожа Джареда тоже была покрыта испариной, и он, совершенно об этом не думая, прижал меня к себе и благодарно поцеловал в губы. А потом, опустив руку вниз, снова направил мой член себе в анус и выгнулся мне навстречу, приглашая к действию.
Наверное, мне еще никогда не было так хорошо, как в эти прекрасные минуты. Мое измученное разными травмами тело, вдруг словно забыло о боли, отбросило ее за ненадобностью. Все мое сознание сосредоточилось сейчас на том невероятном наслаждении, которое дарил мне Джаред своими горячими поцелуями и крепкими объятиями, которое ощущалось от каждого движения внутри него, от каждого прикосновения к любимому телу. Я целовал его чуть влажную кожу, а он слизывал капельки пота с моего лица, и мне казалось, что невозможно быть друг другу еще ближе и нельзя слиться еще теснее...
Испытанный мною оргазм был похож почти на агонию. Мое тело взорвалось тысячью самых разных ощущений, сердце переместилось куда-то в низ живота, кровь пульсировала сейчас, кажется, только в моем члене, разливаясь теплыми волнами по всему телу. Спину вдруг словно пронзили множество маленьких иголочек, по коже, вслед за судорогой, пробежал мороз и я, окончательно обессиленный, упал на Джареда, который с готовностью меня обнял и прижал к себе.
Сколько прошло времени – я не знаю. Мы, постепенно выравнивая дыхание, лежали вот так, обнявшись, и молчали. Наконец, я нашел в себе силы и скатился с Джареда, но лечь на спину не получилось: она тут же отозвалась сильной болью, которая будто копилась до сего момента. Поэтому я сел, обхватив колени руками – так боль почти не чувствовалась. Только сейчас я понял, что в уголках моих глаз застыли две слезинки.
- Колин?..

 Отправлено: 22.07.07 15:59. Заголовок: Re:

Этот осторожный шепот заставил меня вздрогнуть. Джаред тоже встал и, перебравшись ко мне поближе, сел напротив. Мы обнялись, скрестив наши колени, положив головы на плечи друг друга. Что можно было еще желать от жизни?
- Ты ведь однажды разочаровался в любви, правда? – спросил я вдруг, рушившись, удивляясь тому, как сильно охрип мой голос. – С тех пор ты боишься этого чувства, а на самом деле боишься снова испытать ту же боль разочарования, ведь так?
Джаред какое-то время молчал, и я даже решил, что он попросту уснул у меня на плече.
- Откуда ты знаешь? – удивленно спросил он, и я тут же понял, что был прав.
- Я слеп, Джаред, но я умею видеть. Расскажи мне эту историю, тебе станет легче.
И Джаред вдруг заговорил, хотя я уже и не верил, что он когда-то мне это расскажет.
- Мне было четырнадцать лет. Я не был девственником: уже несколько раз занимался сексом с разными девчонками и, в общем-то, мне это нравилось. Но тут появился... В общем, ты не поверишь, но его тоже звали Колином. Однако я не хочу называть его так: это имя навсегда теперь у меня ассоциируется с тобой. Назовем его... Тони. Ему было двадцать, и он был очень независимым и гордым. А еще он был геем, и я прекрасно знал это. В нашем доме всегда ошивались подобные личности, и я относился к ним вполне спокойно, пока не появился этот самый Тони. Он был чертовски красив и сексуален, и я был уверен в том, что полюбил его по-настоящему, просто сходил по нему с ума... В общем, подробности сейчас не важны, мне больно и противно даже вспоминать об этом, но я добился того, чего хотел, тем более что это было совсем нетрудно. Я признался ему в любви, а он просто грубо меня изнасиловал, совершенно не заботясь о том, что мое тело разрывалось от боли. Сильной боли! Неделю после этого я не мог двигаться, истекал кровью и страдал от того, что просто банально не мог сходить в туалет. Если бы не Шеннон – порезал бы на фиг себе вены. С тех пор мы с ним всегда рассказываем друг другу все, ничего не скрывая. А та боль скоро прошла, как и боль душевная, только я себе поклялся никогда и никого больше не любить. Так легче...
Я так и думал! Та психологическая травма наложила отпечаток не только на сердечные привязанности Джареда, но и на его характер. А эта сволочь, носящая мое имя, сейчас, наверное, ходит по земле, ни о чем не подозревая, и коптит воздух... Должно быть, Джаред подсознательно всегда стремился причинить мне боль, словно желая отомстить тому подонку в моем лице. Может быть даже желание меня соблазнить, вскружить голову и потом бросить, было для него самым первым, как только мы познакомились. Но я, конечно же, не держал на него за это зла.
Теперь, только теперь все встало на свои места. Бедный, запутавшийся Джаред... Как можно было так долго не пускать в свое сердце любовь?
- Джаред... – я обнял его еще крепче. Поцеловал в плечо. – Теперь все позади. Я вижу, ты справился с этими своими воспоминаниями. Теперь все будет хорошо, я обещаю, - я улыбнулся и снова его поцеловал. – А твой брат, оказывается, спас нас обоих.
- Что? Как?! – встрепенулся он, и тут настал мой черед рассказать ему все, от начала и до конца.
Джаред все время перебивал меня, задавая разные вопросы, и с каждым моим словом становился все оживленнее и веселее. А когда я, наконец, замолчал, стиснул меня в объятиях и серьезно сказал:
- Я знал, я был почти уверен, что ты тут не при чем. Как хорошо, что все разрешилось так удачно...
- Да, - вздохнул я. - Но я жалею только об одном...
- О чем, Колин?
- Что больше никогда не смогу увидеть твоих прекрасных глаз.
- Почему никогда?
- Ну разве что в моих воспоминаниях. Я же ослеп Джаред, ты забыл?
- Да, но надежда еще есть!
- Хотел бы я в это верить...
- Так сказали врачи, а в той больнице, оказывается, практикует один из ведущих специалистов в этой области. Я долго говорил с ним о тебе.
- Но они же сказали, что бессильны...
- Постой, Колин. А ты беседовал с профессором Уильямсом, прежде чем покинуть больницу?
- Нет, я спешил домой...
- Я так и знал! Черт, Колин! Ты должен был с ним поговорить! Твой случай не единичный, хотя и очень редкий. Твой организм полностью здоров, и нет ни единой причины для слепоты. Все дело в твоей голове. Такую необычную реакцию вызвал стресс, и действительно ничего нельзя поправить с помощью лекарств или операции. А вот ты сам... В общем, в один прекрасный момент ты вполне можешь проснуться и снова увидеть солнце! Нужно только верить!
- Мой бог...
Это было для меня просто потрясающей новостью. Снова стало страшно оттого, что я мог уже никогда не узнать об этом, и моя смерть была бы совершенно напрасной и просто ужасающе глупой. Воистину, никогда не говори «никогда». В жизни всегда найдутся причины, для того, чтобы несмотря ни на что жить дальше. В этом я теперь убедился на собственном горьком опыте.
- Колин, как хорошо, что мы вместе...
Да, как хорошо! Больше ничего и не нужно, разве только...
- Джаред?
- Что?
- А зачем я тебе нужен?
- Как – зачем? – опешил он.
- Ну вот – зачем? Ты – такой красивый, такой талантливый, у тебя есть любимое дело и впереди тебя ждет большое будущее. Зачем тебе нужен я, просто ирландский парень, дымящий, как паровоз, пьющий так, что иногда забываю собственное имя, и ничего особенного пока не сделавший в жизни?
- Колин, что за глупые вопросы? – Джаред, кажется, смутился. Да, я его провоцировал специально, я хотел, чтобы он сказал это, поскольку я верил, что он на самом деле тоже меня любит. Может быть, разве что, не так сильно, как я...
- Просто ответь на вопрос.
- Мне с тобой очень хорошо и спокойно...
- И все? Для этого у тебя есть брат.
- Ну... Ты самый лучший любовник, который у меня был...
- Всегда найдется кто-нибудь гораздо опытнее в этих делах.
- Колин, прекрати! – Джаред стал злиться. – Ты мне просто нужен, и все!
Все-таки он еще не готов был сказать это. Ну и ладно, ничего страшного, я не собирался вытягивать из него признание клещами. Больше никогда об этом не заговорю. Я улыбнулся, потому что знал, что когда-нибудь он это все-таки скажет. Если, конечно, я прав...
- Хорошо, хорошо, не буду! – я примирительно чмокнул его в щеку и встал, потянув его за руку за собой. – Пошли в душ, а то мы с тобой оба мокрые, как только что появившиеся на свет котята!
Он вдруг сдавленно охнул, и я понял, что ему стало больно.
- Черт! – выругался он. – Моя спина...
- Джаред! Ну как ты мог! Почему сбежал из больницы, а вдруг у тебя что-то серьезное?! – я подставил ему плечо и помог добраться до кровати, передвигаясь на этот раз хоть и на ощупь, но довольно уверенно, тем более что сам Джаред помогал мне отыскать дорогу. Черт с ним с этим душем. Пусть приляжет.
- Ты знаешь, я почти не чувствовал боли, вот только сейчас...
- Со мной то же самое, только я уже к этой боли привык. Ложись, Джаред, и спи. Тебе нужно просто отдохнуть, и если хочешь, утром мы вместе вернемся в больницу...
- Нет, - категорически заявил он. – Я хочу провести этот день только с тобой.
Я снова улыбнулся и прилег рядом, укрывая его одеялом. Обнял, и его голова тут же доверчиво уткнулась мне в плечо. Почувствовал, как затрепетали его ресницы, щекоча мне кожу, поцеловал его в висок.
- Скажи мне, Джаред, какие у тебя отношения с Мэттом?
Вопрос вдруг сам слетел с языка. Наверное, это единственное, что меня до сих пор еще беспокоило.
- О, я понимаю, что ты о нем подумал! Но ты не прав. Между прочим, Мэтт – самый настоящий натурал, просто он такой забавный и такой доверчивый... Мне все время хочется его подкалывать, это у меня, наверное, уже в крови... Он давно привык к моим выкрутасам и реагирует почти нормально. Он любит меня, как брата.
- Как брата? – недоверчиво переспросил я.
- Ну да! И даже ревнует меня иногда к Шенну, представляешь? Но между нами ничего нет, клянусь, и быть просто не может!
- А тогда, в отеле в Нью-Йорке, перед выступлением, это ты был в душе, когда он открыл мне дверь твоего номера?
- Перед выступлением? – последовала короткая пауза, словно Джаред пытался вспомнить. – Ну да, а что тут такого? Мы собирались на концерт. Шеннон и Солон тоже сидели в комнате и обсуждали то, как будут играть. Просто Мэтт пошел открыть дверь.
- А почему же он тогда сказал, что тебя нет?
- Говорю же – ревнует. И все время пытается оградить ото всего. Он решил, что ты – какой-то сумасшедший фанат. Между прочим, после того, как я прогнал тебя из отеля в Филадельфии... он мне все рассказал...
- А что же он не сделал этого раньше? – возмутился я. – Например, когда вы вместе стояли передо мной, и ты целовал его в губы?
- А у него очень плохая память на лица. Просто катастрофа. Он не сразу вспомнил, что это ты приходил тогда в отель. А когда рассказал – было уже поздно... Колин, прости! Я очень сожалею, что так поступил... Господи, когда я бросился за тобой, ты уже успел далеко уйти. Я орал тебе через всю площадь, но ты не слышал... А когда я увидел, как тебя сбила машина и ты пролетел на несколько футов вперед, у меня чуть разрыв сердца не случился... Этот ужас до сих пор стоит у меня перед глазами... - Джаред стиснул меня в объятиях, словно желая никуда от себя не отпускать. А я и не собирался никуда уходить. Я тоже крепче обнял его в ответ. – А потом... Я думал, что ты умер! Это было ужасно, клянусь! Даже врачи после беглого осмотра констатировали смерть. Ведь твои зрачки не реагировали на свет! Ты уже тогда, наверное, ослеп... А потом, когда они нащупали у тебя пульс, я чуть не расцеловал их прямо на месте...
- Я так благодарен тебе за то, что ты все те дни был рядом... Я ощущал твое присутствие, и оно мне очень помогало, вот только я не знал, что это ты...
- А откуда ты знаешь сейчас? – подозрительно спросил Джаред.
- Мне рассказал Шеннон... – я осекся. Он же говорил мне, что Джаред не одобрит его чрезмерной откровенности!
- Я его убью, черт! Что он тебе еще рассказал, а? Что?
- Джаред, - я вдруг улыбнулся. – Пожалей своего брата. Только на миг представь, где были бы мы с тобой, если бы не он.
- О, да, это верно... Но я все равно его за это хорошенько взгрею!
- Я тебе не позволю!
Мы дружно рассмеялись и, устроившись на кровати поудобнее, обнявшись, пожелали друг другу спокойной ночи. Джаред зачем-то поцеловал меня при этом в прикрытые веки.
- Спи спокойно, Колин, теперь все будет хорошо.
Да, я очень на это надеялся.
Я почти сразу заснул, и последнее, что промелькнуло в моей голове, был вопрос: интересно, а Джаред когда-нибудь признается, что любит меня тоже?

***
Я проснулся от того, что почувствовал, что Джареда нет рядом. Протянул руку, и она нащупала только пустоту. В ужасе распахнув глаза, я зажмурился от яркого света, хлынувшего в них. Я не сразу осознал, что произошло, и только когда предметы стали постепенно принимать свои очертания, понял, что вижу! Мой восторг тут же был почти уничтожен безотчетным страхом от отсутствия Джареда. Но тут дверь в спальню распахнулась, и на пороге появился он: полностью обнаженный – только медальон на груди, невыносимо красивый - хотя все еще взъерошенный после сна, с подносом в руках, на котором стоял завтрак. Де жа вю.
Я радостно вскочил с кровати, и Джаред от неожиданности пролил кофе прямо в тарелки с омлетом. Мы оба дружно рассмеялись, вспомнив ту первую ночь, проведенную вместе, и тот первый завтрак, который я принес ему в постель, точно так же его испортив. Джаред, не в силах больше держать поднос ровно, просто поставил его на пол, и вместе со мной едва ли не сложился пополам от смеха, пока вдруг не выпрямился и не перестал смеяться.
- Колин? – осторожно спросил он, пристально глядя на меня. – Ты что-нибудь видишь?
- Да, Джаред, я вижу, как ты чертовски красив в этом наряде Адама!
Шумный вздох облегчения вырвался из его легких, и он кинулся ко мне, радостно схватив за плечи и приподняв меня над полом. Я так удивился, когда он не только смог поднять всю мою совсем немаленькую массу, но еще и прокрутить меня пару раз!
- Колин, черт возьми!! Я так рад! – он опустил меня на пол и поцеловал в губы. – Я тебе не говорил, но это так ужасно – глядеть в твои глаза, которые косят куда-то в сторону!
- А я так рад, что теперь снова могу тебя видеть!
- Колин? – он посмотрел на меня как-то подозрительно странно. – Я тебе говорил, что люблю тебя?
У меня перехватило дыхание, но я нашел в себе силы игриво, под стать его тону, ответить:
- Нет, но я жду!
- Так вот, мой несносный ирландец, я тебя люблю, и больше никогда не смей меня об этом спрашивать!
Он снова засмеялся и повалил меня на кровать...

***
Теперь я точно знаю, что там, где кончается свет, он обязательно когда-нибудь вспыхивает снова, чтобы никогда уже больше не угаснуть...


КОНЕЦ

 Отправлено: 19.05.10 20:06. Заголовок: Супер! Безумно понра..

Супер! Безумно понравилось!!!