ЛУжайка

Название: Служенье муз не терпит…
Автор: Manula Dead

Ману: Сюжет так не передашь, потому что он настолько эфемерен, что его даже не ухватишь. Этакая приятность, вокруг витающая:)
Шолах: Озадаченно представил витающего вокруг Оленя среднеупитанного Шолаха в греческой тунике, с арфой, крылышками, лавровым венком и наипаскуднейшим выражением физиомордии)))
Ману: Вот сволочь ты, командир! Всю романьтизьму мне опошлил!)) Ну туника-то тут при чем???? И арфа тоже? От бляха муха, с чем-чем, но муз с арфой у меня никогда не было! Хотя, герр Александр...ээээ... оба герра Александра хорошо бы смотрелись с арфами)))
Шолах: Котов с Вельяновым? Сногсшибательно))) Один с калашом, другой с тросточкой, оба хихикают)))

Аккуратненький дворик тихого района, окруженный соснами и коттеджами, оглашался тоскливым бряканьем какого-то струнного инструмента. Озадаченные бабульки-соседки выглядывали из окон и неодобрительно поджимали губы, глядя на трех мужиков в диковинной одежде, сидящих на балконе 38-го дома корпуса С. Редкие прохожие, удивленно таращились на источник шума и было от чего. На балконе, удобно расположившись на всех пригодных для сидения поверхностях, расположились трое мужчин, одетые в белоснежные тоги, золоченые лавровые венцы и вооруженные, сверкающими на солнце, лирами. Один лысый, как коленка, здоровенный верзила в стильных темных очках. Второй - странного вида субъект с усталым, меланхоличным лицом, в темной шапочке из-под которой выглядывали нечесаные каштановые кудри. Третий – невысокий парень, с яркими, как вишни глазами и торчащими во все стороны темными волосами. В сочетании с белыми одеждами патрициев, венцами и лирами облик обитателей балкона, повергал в остолбенение даже ворон. Никак не действовал он только на хозяйку квартиры. Сидя за компьютером и пялясь в монитор, Ману раскачивалась на стуле, подперев щеку рукой. Страдальческое выражение лица, безумно блестящие глаза и две сиротливые строчки на белеющем листе экрана монитора. Ситуация не нуждалась в дальнейших разъяснениях – у Ману приключился очередной творческий кризис. Собственно, по этому поводу на ее балконе и восседали три странных мужика, которые в разное время были воплощениями ее вдохновения. Ее творческими спутниками. Ее музами.
Мигал курсор на экране монитора, горестно вздыхала Ману, музы скучали, не зная, как и чем вдохновить писательницу на новые творения.
Самый опытный муз, почесал голову вместе с шапкой и золотым венцом, и изрек:
- Мое чувство собственного достоинства получило хороший пинок под зад.
- В смысле? – поинтересовался лысый патриций, по совместительству немец – Алекс Висельский. Хозяин шапки скривил тонкие губы и изрек глубоким, бархатным баритоном:
- Я не вдохновил! Я! Не вдохновил…
Парень с художественным хаосом на голове укоризненно сказал:
- Ты, все же, бездушная скотина, Вало.
- Это с чего вдруг?!
- С того, что мы все… сейчас в том месте, под которое твое чувство собственного достоинства получило пинок!
С доводами, продуманно взлохмаченного, муза – Лаури, никто не стал спорить. Разговор не клеился. Финн в шапке лениво бренчал на изящной лире печальную мелодию, его компаньоны молча курили. Если сами музы пребывают в таком унылом состоянии, что уж говорить об их подопечной? Ману в сотый раз вздохнула, побрела на кухню, включила чайник, закурила и снова уставилась в пустоту. Пустота сегодня была просто пустотой и вдохновить ни на что не могла.
Не решаясь, войти в квартиру, музы скучали на балконе, наблюдая за передвижениями хозяйки. Нужно было срочно что-то придумать. Знал бы еще кто-нибудь, что и как придумать.
Отложив лиру, Вало закурил. Красивое лицо омрачилось тяжелой думой. Как ни прискорбно было признавать, ему на ниве вдохновения нынче блеснуть было нечем. У его собратьев по призванию шансы были более вероятные. Лаури отличился сольником и новым альбомом «Расмус», Алекс выдал совершенно шикарный альбом, затмивший все предыдущие работы «Ледокола». На таком материале было где разыграться фантазии, но… Увы. К несказанному сожалению всей компании, вдохновение Ману не посещало.
Дабы окончательно не впасть в грех имя, которому уныние, Вилле отбросил окурок и, оглядев сотоварищей, задержал взгляд на лице лысого немца. Солнце отражалось золотыми бликами на лысине Алекса, а весь его вид выражал неподобающее моменту удовлетворение жизнью.
- О чем задумался, оккупант? – вяло поинтересовался Вилле, который вместе с утратой алкоголя в организме, потерял свою задиристость и буйство характера. Немец расплылся в довольной улыбке и мечтательно сообщил:
- Да вот, думаю, какой же я все-таки классный.
- Ахренеть, – издевательски изрек Лаури и продолжил, - Один о своих комплексах беспокоится, другой свою манию величия причесывает. От зашибись у нас команда!
- Гении командами не работают и стадами не бегают, - ответил обладатель красивейшего голоса Суоми.
- И не суетятся, - пророкотал немец.
Лаури махнул лирой, а Вало повернулся к Алексу.
-Ты-то тут вообще чего делаешь? – тоном усталой примадонны поинтересовался Вало, – ты ж ее ни на одну повесть не вдохновил.
- Это вы, лошары, на повести вдохновляете, а я вдохновляю на другие вещи – гордо заявил немец – Я большой, красивый и очень стильный!
- Ну да, заметно – фыркнул длинный и тощий финн, критически оглядев тогу с символикой «Ледокола» и золоченую арфу в руках Алекса.
Неизвестно, во что перерос бы этот обмен любезностями, если бы солнечный свет не заслонила огромная, зловещая тень. Тихо шурша черными крыльями, на балкон приземлилось Его Темнейшество – Фернандо Рибейро. С достоинством откинув с плеч слегка растрепавшиеся в полете волосы, португалец сложил черные крылья и воззрился на обитателей балкона. Легкое замешательство отразилось на царственном лице. Три мужика в тогах на балконе у Ману – это, в принципе, не так уж удивительно, но тем не менее. Осознавая, что ясность в ситуацию сама не внесется, португалец нахмурил высокий лоб и, искренне недоумевая, спросил:
- Вы чего?
- Мы музыки – заявил Алекс, лихо заломив золотой лавровый венец на лысую макушку.
- Кто??? – слегка утратив безупречную августейшесть переспросил Рибейро.
- Ну, музы мы.
- Да, че тут непонятного? Видишь, арфа, венец, платье это, мать его!
- Это называется тога – поправил, самый начитанный из муз, Вилле.
- Похер, смысл главное понятен.
- Угу…
Снова окинув взглядом одеяние музыкантов, Рибейро хмыкнул и высокомерно объявил:
- Музы не бывают с такими письками на подбородках – и погладил свой чисто выбритый подбородок. Троица, у которой растительность на лице присутствовала в большей или меньшей степени, нехорошими взглядами уставилась на португальца. Правда, активно возразить решился только Алекс, весовая категория которого позволяла вести высокоинтеллектуальные беседы с Его Сатанейшеством на равных.
- Ты бы за базаром следил, милашка волосатая. А то мы ведь и обидеться можем…
- Между прочим, да! – подтвердил Вилле, - в коей-то веки наш гладкий друг сказал, что-то дельное.
- Базарить команды не было, матрос – отрубил Висельский, - А ты, сатанист с дипломом, чего нарисовался? Мы и без тебя разберемся.
- Вижу я, как вы разобрались, любители – презрительно фыркнул Фернандо и обернулся к окну. Увидев, что в комнате обитателей прибавилось, португалец замер с отвисшей челюстью. Между окном и шкафом дефелировал мужик в черном сюртуке, с невообразимой прической «а ля граф Дракула» и подозрительным одухотворением на высоколобом лице.
- Это что за нахрен?! – взревело Его Темнейшество, указывая на слоняющуюся по комнате тень.
Три массивные фигуры сгрудились у балконного окна, загораживая обзор более мелкому Лаури. Но именно в силу мелкости, ловкости у Лу было на троих. Ловко просочившись между столпами европейского металла, Илонен узрел диспозицию.
- Это еще кто?!
- Макинемец – сообщил Лаури. Собратья обалдело уставились на финна.
- Чего?
- Немкедонец – пояснил пернатый.
- Вы его с балкона случайно не роняли? – поинтересовался Рибейро у Алекса и Вало.
- Роняли, – признался Весельский - Я лично три раза, а ему хоть бы хрен. Он же пернатый!
- А ну да-ну да… Так что ты там говорил, мой маленький щебечущий друг?
- Я не маленький…
- Да-да, мы знаем, ты миниатюрный.
- Да пошли вы!!! Шпалы негабаритный! Бизоны сушеные!
- От разговорился воробушек!
- Задрали! Лу, говори уже.
- Я сказал, вы слышали – надулся Илонен.
- Хорошо, зайдем с другого боку. Что это за чучело? Что еще за немкедранец?!
- Вообще-то он немец.
Рибейро и Вало подозрительно покосились на капитана Ледокола. Тот в свою очередь, уставился на собратьев по Европе:
- Чего?!
- Или вернее, македонец.
- Драсьте, девочки! Так одно или другое?!
- И то и другое. Его зовут Александр.
- Аааа, Алекс значит. Тезка.
- Это ты у нас Алекс, тыковка – нежно погладив немца по лысине, сказал Вало – А это явно Александр. Еще и Македонский.
- Угу, в уменьшенном варианте.
- Буцефала поди в прихожей к ручке двери привязал.
- Еще один немец! Здесь их и так слишком много – возмутился Рибейро. Лаури оглядел балкон с таким видом, как будто ранее не заметил на нем еще как минимум дивизии немцев.
- Да вроде один только – неуверенно отозвался он, кивая на Висельского.
- И этого уже слишком много! – уперся португалец.
- Ну да! – мерзко заржал Вало – скажи спасибо, что он остальных с собой не припер.
Потом, задумчиво глядя на Алекса, который деловито пытался оторвать один из металлических уголков, которые крепили балконные перила, добавил:
- Хотя нет, этот бы никого с собой не позвал.
С душераздирающим скрежетом отодрав орудие, Алекс обернулся к финну и ласково спросил:
- А ты чего, такой умный что ли?
- Да. Я разносторонний!
- Будешь выпендриваться, я всем твоим сторонам зубы прорежу – прорычал Алекс.
Чувствуя, что соотечественнику грозит не только потеря зубов, Лаури ввернул под руку горячему немцу:
- Ты бы лучше в другом направлении свои боевые навыки применил, кэп.
И сразу же все вспомнили о выскочке, который вытеснил их с творческого Олимпа.
Окинув взглядом невысокую щегольски одетую фигуру посетителя, немец сник.
- Чего там бить-то? – разочаровано протянул Алекс – Даже развернуться негде.
- Эй, вы, неандертальцы, там еще и дама, между прочим.
- Дама? Это Ману дама? Ага, засветила она мне как-то, эта дама, в глаз, две недели в очках спал, самому в зеркало смотреться страшно было! Дама!
- За что это она тебя так?
- Поди ее разбери! Я не шарю в мотивах поведения больших белых акул-мутантов.
- Это называется – попасть под горячую писательскую руку. Чего я от нее только не огребал, охо-хо!
- Закончили?
- Да.
- Отлично. Теперь заткнитесь. Делать что будем?
- Слушай, чувак, ты бы определился: затыкаться или отвечать. Вот поэтому вы и просрали полуфинал.
- Я бы попросил…
- Просить у жены будешь.
Балкон потерял еще одну металлическую опору…
Под витиеватые маты на двух европейских языках и лязг железа, Илонен вглядывался в оконное стекло.
- Походу нас списали, парни… - негромкое замечание Лаури, тут же погасило пламя локального конфликта и объединило умы и усилия музыкантов в борьбе против общего врага. И вовремя, потому что этот самый враг, удобно расположившись на диване что-то вещал в пространство, помахивая изящной, но, не смотря на это, довольно крепкой рукой, покачивал ногой в остроносом лакированном ботинке и мечтательно пялился в вечность. Ману в это время вдохновенно строчила на клавиатуре, временами прерываясь на сигарету.
- Так, - объявил Рибейро – я пошел!
- Хм… - скептически заметили трое собратьев
- Придумал! – воскликнул Вилле, - Лу, ты ее отвлечешь, пока мы с этим… как его там… поговорим. Усек!?
- Обижаешь. Сейчас, я сейчас… - протараторил Лаури и, подпрыгнув, повис на перилах балкона. Перегнувшись через парапет, он возопил в спокойствие тихого двора пронзительным голосом:
- Ааааааааммммааааааааааннндааааааааааа!!!
Через мгновение у подъезда остановился красный, сверкающий полированными боками, кабриолет. Открылась дверца водителя и на тротуар выпало существо, что-то среднее между роботом, гомункулусом и мягкой игрушкой.
- Это еще что за глюк?! – подозрительно спросил Фернандо, на всякий случай, отодвинувшись от края балкона, через который переползало странное существо. Вышеозначенное создание жалобно таращило на присутствующих стеклянные глазки и непонятно жестикулировало. Подхватив маленькое чудовище на руки, Илонен пояснил:
- Это Аманда. Утю-тю-тю, моя хорошая. Ня, моя любимая. Поздоровайся с чуваками. Вооот, умница!
Глядя на сюсюкающего Илонена и умильно жмурящегося монстра, Фернандо с непроницаемым лицом полез в карман, откуда извлек пачку своих особых сигарет с ацацой. Подкурил, сделал пару затяжек и протянул сигарету стоящему рядом Алексу. Вало в допинге не нуждался, похоже, он и без сигарет понимал, что происходит, чего нельзя было сказать о Фернандо и Алексе.
- И чем нам…эээ…Аманда поможет? – осторожно поинтересовался немец.
- Как чем!? Она Ману отвлечет!
- Правда? – в голос удивились недавние участники турнира на металлических уголках.
- Конечно! Ну, вы только посмотрите, какая она трогательная и милая. Пока Ману на нее будет някать, мы этого гастарбайтера вытащим сюда и поговорим по душам.
- Вот как…
- Хм…
- А если не сработает?
- Ну, тогда я ее буду отвлекать!
И, недолго думая, Илонен продемонстрировал метод, которым он собирался отвлечь писательницу. Изобразив на мордашке хитро-умильную улыбочку и шаркая ножкой в огромном ботинке на протекторе, Илонен запел на русском:

Я был когда-то странной игрушкой безымянной,
К которой в магазине никто не подойдет.
Теперь я Чебурашка мне каждая дворняжка
При встрече сразу лапу подает.

Вало паскудно захихикал, потом глянув на Алекса и Рибейро, откровенно заржал. Знание русского у обоих не распространялось дальше обычного набора фраз, необходимого, приезжающим в Россию на гастроли, музыкантам. Но, то, что песня была на русском, они поняли.
- Очень трогательно – осторожно заметил Фернандо, - разреши полюбопытствовать, о чем эта песня? Это же была песня, я не ошибся?
- Эта детская песенка о звере, которого зовут Чебурашка.
- Ясно…
- И чем она должна из нашей акулы слезу вышибить?
- Тем, что этот зверь единственный представитель своего вида на Земле!
- Не припомню, чтобы Ману в Гринписе состояла.
- Вот пни! Эта песня об одиночестве! О непонимании социума! О поиске своего места в жизни!
- Ааааа!!!
- Ясно! Так бы сразу и сказал, а то какие-то Чмобурашки…
- Давай, Лу, жги. Запускай свою детку.
Аккуратно пристроив Аманду на подоконнике кухонного окна, Лаури осторожно поскребся в стекло. Реакции не последовало, тогда он со всей дури саданул кулаком в стекло.
- Ты чего творишь, сволочь мелкая?! – зашипели сомузники и, с грохотом побросав уголки и лиры, сгрудились в проеме между окном комнаты и кухни. Ману открыла окно и, расчет Лаури оправдался с лихвой, заверещала, как кошка, которую пытались купать в ванной с пеной. Схватив лупоглазого монстра, она запричитала, что-то сопливо-умильное.
- Поверить не могу, - просипел Вилле, - дай женщине неадекватную особь и любая умница превратится в сопливую дуру!
- Цепью, мелкий замыкающий. Пошли! – скомандовал командир Ледокола и ловко просочился в комнату.
Сидящий на диване герр Александр Вельянов подавился кофе, когда перед ним возникли четыре явно недовольных мужика. Причем, недовольны они были явно фактом присутствия Вельянова.
Прокашлявшись и отставив крохотную кофейную чашку, он вежливо поинтересовался:
- Чем обязан, коллеги?
- Коллеги?!
- Он нас еще и…
- Твои коллеги в «Швуз» тусуются, нетрадиционный!
- Позвольте, господа…
- Не позволим. Выбирай, сам испаришься или я тебе помогу?
- Мы поможем!
- Да!
- Какое очаровательное единодушие. Первобытная община во всей красе.
- Чего?!
- Не знаю, как вы, мужики, а я из него сейчас такую лиру сверну!
- Что тут происходит?!
Последнее замечание, сделанное женским голосом, внесло сумятицу в стремительно развивающийся конфликт.
В дверях, держа на руках Аманду, которая чавкая от удовольствия грызла яблоко, стояла хозяйка квартиры. Музы развернулись и приготовились сражаться на два фронта.
- Это мы у тебя хотим спросить, что происходит? – сурово заявил Рибейро и, кивнув в сторону дивана, спросил – Это еще кто такой?
- Это Александр – просто ответила Ману, - Герр Александр, разрешите представить…
- Благодарю, мы уже познакомились.
- Александр! – вскипел португалец, - Как ты можешь?! А как же я?!
- А я!?
- Как же мы!?
- Ты нас на него променяла!?
- Мы с тобой столько вместе создали, а ты!
- Да, именно, а ты… а ты… нас вот так вот!
- На что он может вдохновить!?
- Мелкий…
- Эй, мелких не трогай!
- Ну, хорошо, среднемелкий. Какая из него муза!? Муза должна быть, как я – большая и красивая!
- Нет, музы должна быть высокая, изящная, сладкоголосая!
- Муза должна быть талантливая, образованная… Гениальная!
- Как ты типа, да?
- Да! Именно!
Аманада перестала грызть яблоко, оглушенная разноязычным ревом, герр Вельянов допивал остывший кофе, а Ману ошарашено хлопала глазами, не находя слов для ответа. К счастью, в этот момент у нее за спиной хлопнула входная дверь. Возникший в дверях Немец, уронил сумку и уставился на толпу мужиков в комнате.
- Тааааак….
- Милый, привет.
- Таааак! Это еще что, мать вашу такое?!!! Ушел из дома на каких-то восемь часов, а тут уже целый табун собрался!!!
- Не шуми, брат, я все объясню – примирительно сказал Висельский и выдвинулся вперед. У Алекса и всей компании была отменная реакция, позволившая мгновенно пригнуться. Тяжелая сумка пролетела над головами муз и врезалась в стену рядом с окном.
- Немец… Леха, да ты че!? – возмутился Алекс.
- Мужики, щемимся по углам. У него там еще и стол журнальный есть – подсказал шустрый Лаури. Музы бросились в россыпную. Журнальный столик аккуратно вылетел в оставленную открытой балконную дверь. Отодвинув Ману с дороги, Немец ворвался в комнату и рявкнул:
- А ну вылезайте, сучьи дети!
- Ну да, щас! – раздалось из-за дивана.
- У меня концерт через два дня, а я тут вылезу, ога! – вторили ему из-под стола.
- Ману, объясни ему! – взмолились из шкафа.
- А что я ему объясню? – возмутилась Ману и, аккуратно пристроив Аманду в кресло, добавила – Это у вас шифер обсыпался, устроили тут какой-то балаган.
- Попрошу не использовать мои имя в связи с этим примитивным развлечением для простолюдинов – потребовали из тумбочки.
- Какой балаган? – немного остыл Немец. Ману пожала плечами:
- Понятия не имею. Устроили истерику, кто из них лучше. Может быть, ты разберешься, я вообще ни черта не понимаю.
Закурив, Немец выкатил кресло на середину комнаты и объявил:
- Ну, все уже, выползайте. Обсудим.
Открылась дверца шкафа и из-за кожаного пиджака хозяина квартиры выглянул португалец. Убрав с лица наэлектризовавшиеся волосы, он сказал:
- Ты должен нас рассудить. Как мужик.
- Лады. Пока кроме нас с тобой мужиков больше не наблюдаю.
Это замечание вызвало повальное появление музыкантов из всех возможных предметов мебели.
- Ну, что скажет уважаемое собрание?
- Мы пришли, чтобы подкинуть Ману новые мысли. Мы же музы!
- Музыки.
- Ну да. Так вот. Можно сказать, неслись со всех концов света, с мыслями и вдохновением, а нас так кинули!
- Кто вас кинул? Ну чего врете-то?
- А как еще это назвать?
- Не успели отвернуться, а тут уже какой-то хмырь с подставкой для ног на голове уже торчит. Как еще это назвать?
- Господи, что за примитивные взгляды…
- Вам, уважаемый, пока слова не давали.
- Да, ты хоть тоже немец, но не думай, что меня это остановит.
- Теперь скажи нам, как это вообще называется!?
- Честно? – нахмурился Немец.
- Естественно! – в голос выпалили музыканты.
- Я вообще нихрена не понял.
Ману махнула рукой и пошла готовить ужин. Музы нервно закурили.
- Ты просто скажи нам, кто круче.
- Хм…
Немец оглядел собравшихся.
- Ну так сразу не скажешь… Вот Алекс…
- Да! Я! Я – крутой, большой и красивый! – вскочил Висельский.
- И стильный…
- Точно, как я мог забыть!
- А я? - ядовито прошипел Вало – Если б не мои песни, чем бы ты жену соблазнял?! А!?
- Ну…
- Как это? Причем тут песни? Ты мой забойный металл променяешь на эти сопли?! Я твоего Булгакова на столике у кровати храню! А как же твоя любимая «Луна», кто еще такое может написать?!
Немец совсем растерялся.
- А мы с Амандой… - начал было Лаури. Немец обернулся и, узрев сидящую у финна на руках Аманду, заверещал, как это раньше делала Ману, только на пару тонов ниже.
- Аманда!!!! Ой, ты моя прелесть! Ты моя маленькая! У-тю-тю! Аня-ня!
Фернандо и немцы переглянулись и подозрительно покосились на сюсюкающего хозяина квартиры.
- Какое-то групповое помешательство.
- Слушай, это же какое-то оружие массового поражения просто.
- Склонен согласится, коллеги.
- Кажется, ситуация зашла в тупик – констатировал Вилле.
- Прошу к столу.
Приглашение Ману оказалось как нельзя кстати. Ситуация и тупик были сразу же забыты. Отбивные из куриных грудок с грибами и сыром хорошо улаживают разногласия. Убрав посуду со стола и сунув Аманде очередное яблоко, Ману вытирала тарелки, которые мыл Лаури. Вилле развлекал их народными финскими балладами. Фернандо и Александр, обнаружив в своих взглядах на жизнь и философию много общего, негромко пели дуэтом «Luna tu». Висельский с Немцем крушили вражеские танковые клинья в «World of tanks». Конфликт муз сошел на нет как-то сам собой. Впрочем, что делить таким талантливым, разносторонним, гениальным, большим и красивым личностям?
Закат медленно просачивался в комнату. Последние лучи солнца горели на разбросанных по квартире золоченых боках лир, переливались пламенными бликами на резных листьях золотых венцов. Закурив, Ману снова подперла щеку рукой, и кисло усмехнулась. Идея, подкинутая Александров естественно давно испарилась. Два исписанных листа так и висели на экране монитора, вдохновение снова растворилось. Хотя…
Окинув повеселевшим взглядом компании, расположившуюся в ее квартире, Ману направилась к компьютеру. Открыв новый файл, она написала: «Служенье муз не терпит…».

30.06.2012